Квирин / Quirinus
Религия в Риме была уделом только «народа» (populus), то есть членов патрицианских родов и их клиентов. Плебеи находились вне религии – у них не было божественных предков, не было священного огня, которым можно было приносить жертву. Лишь Сервий Туллий, сам вышедший из низов, дал плебсу религию – культ ларов перекрестков и кварталов (lares compitales) и общегородской культ Дианы Авентинской. Юпитер же и его спутницы Юнона и Минерва, а также священный огонь Весты еще в начале республики оставались чисто патрицианскими богами.
Но иногда (особенно когда свои гении хранились в тайне) на помощь надо было призвать мощного бога явно. Им был Квирин (сабинск. Quirinus «копьеносный») – дух-покровитель (genius), в которого превратился основатель Рима Ромул, сын Марса и Реи Сильвии, 5 июля 717 г. до н.э., на 38-й год царствования: «… Пятого июля, в тот день, который в настоящее время называется Капратинскими нонами, Ромул приносил за городом, на Козьем болоте, жертву за весь народ в присутствии Сената и большей части граждан. Внезапно в воздухе произошла большая перемена: на землю спустилась туча, сопровождаемая вихрем и бурей. Остальной народ в страхе пустился бежать и рассеялся в разные стороны, Ромул же исчез. Его не нашли ни живым, ни мёртвым. На патрициев пало сильное подозрение. Народ говорил, что они давно тяготились царской властью и, желая забрать управление государством в свои руки, умертвили царя, так как он стал с некоторого времени поступать с ними суровее и деспотичнее. Патриции старались рассеять подобного рода подозрения, причислив Ромула к богам и говоря, что он «не умер, а удостоился лучшей доли». Прокул, личность, пользовавшаяся уважением, поклялся, что видел, как Ромул возносился в полном вооружении на небо, и слышал его голос, приказывавший называть его Квирином» [Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Ликург и Нума Помпилий].
То же пишет Тит Ливий: «… Когда Ромул собрал войско для смотра на поле около Козьего болота, внезапно с великим шумом и громом налетела буря, и царя окутала столь густая мгла, что его совсем не стало видно; Ромула больше не было на земле. Римские юноши, придя, наконец, в себя от страха, когда после грозового вихря снова спокойно и ясно засияло солнце, обнаружили, что царское кресло пусто. Хотя они поверили сенаторам, стоявшим рядом, будто бурей унесло его на небо, однако погрузились в скорбное молчание, как бы чувствуя себя осиротевшими. Потом по почину некоторых все принялись воздавать хвалу Ромулу как богу, рожденному богом, как царю и отцу города Рима. Они стали возносить к нему мольбы о мире, дабы он всегда милостиво и благосклонно охранял свое потомство (римлян). Я убежден, были тогда также некоторые, хотя и молчавшие, но винившие сенаторов в том, что те своими руками растерзали царя. Ведь подобные слухи, хотя и очень смутные, распространились по Риму».
Римские граждане в ранний период своей истории именовались квиритами (Quirites, populus Romanus Quirites, Quiritesque, Quiritium) – «почитающие своим богом Квирина». Считается, что изначально этим сабинским словом определялись только те римляне, кто происходил от сабинских женщин, которых похитили римляне-мужчины по приказу Ромула, и только на квиритов распространялось право земельной собственности (Энман А. Легенда о римских царях, ее происхождение и развитие. Тит Таций и сабиняне в Риме // http://ancientrome.ru/publik/article.htm?a=1288637079 ). Самый высокий из холмов Рима, на северо-востоке от исторического центра города, был назван Квиринальским, поскольку здесь был сооружен храм Ромула-Квирина. Жрецы (фламены) Ромула-Квирина наряду с жрецами Юпитера и Марса принадлежали к высшей касте римских жрецов. Праздник в честь Ромула-Квирина устраивался 17 февраля.
Но, поскольку, Квирином почитался в Риме также Янус, древнейший бог-царь Италии, который принял Сатурна и разделил с ним власть, то, скорее всего, Квирин – это именно «божественное священство» царя, которое перешло от Януса к Ромулу, аналог иранского «фарна» (hvarnah) – «животворящей силы Солнечной Благодати, божественной сущности, приносящей богатство, власть и могущество; символ царской власти». К тому же Янус имел супругу-сестру Камессу, от которой он имел сына по имени Тиберин, покровителя римской реки, взявшего женой Рею Сильвию после рождения ею от Марса близнецов Ромула и Рема.
Несмотря на то, что легенда утверждала, что Ромул, на глазах у всех вознесся на небо, в Риме существовала его могила. Она находилась на границе будущего Форума, главной площади, основанной Октавианом Августом, и Комиция, древней площади народных собраний, и ее место было обозначено «Черным камнем», а рядом с этим местом стояли два каменных льва (утверждается, что её нашли археологи в 1899 г. около арки Септимия Севера). Согласно легенде, после смерти Ромула, во время посещения его могилы, с неба спустилась звезда и зажгла волосы его жены-сабинянки Герсилии, в результате чего та поднялась на небо звездой Горой, ставшей женой Квирина.
Известно, что индоевропейская глухая лабиовелярная согласная *k; в определенных европейских языках (кельтских и латыни) тождественна *p, как например, слав. «пять» и латин. qu;nque. Также внутри самих кельтских языков есть т.н. группа Q-языков, т.н. «гойдельская, лабилиализованная» – ирландский, шотландский, мэнский, кельтиберийский языки, и P-языков, т.н. «бриттская, делабилиализованная» – корнский, кумбрийский, бретонский, лепонтийский, галльський, как например: валл. penn и ирл. cenn «голова», валл. map и ирл. macc «сын» (к протокельтскому *makw-os), валл. pedwar и ирл. cethar «четыре», ирл. сruim и валл. pryf «черв», а валл. nith, др.-ирл. necht «племянник» из и.-е. *nept;, при латин. nepot «внук», ср.-ирл. cruimther из греч. presbyter «старейший», др.-ирл. cland из латин. planta «растение», др.-ирл. caille из латин. pallium «покрывало, плащ», ирл. Cothraige из латин. Patricius и прочее (Энман А. Легенда о римских царях, ее происхождение и развитие. Тит Таций и сабиняне в Риме // http://ancientrome.ru/publik/article.htm?a=1288637079 ). Считается, что не переход части индоевропейцев с *k; на *p обусловлен фактом того, что эта часть вообще разучилась произносить исконное и.-е. *p из-за того, что ассимилировала до-индоевропейский субстрат, так как в аквитанском и баскском нет звука p, и заменяли его даже в заимствованных словах: латин. planta «растение, поросль» > qulanda > ирл. clann «потомки, дети, род, семья», а имя святого Патрика, патрона Ирландии, бритта по происхождению, также было заимствовано в гойдельском в форме Patricius > Quatricius > Cothriche [Михайлова Т.А. Глухой лабиовелярный и его место в классификации кельтских языков // http://www.jolr.ru/files/(19)jlr2009-2(79-90).pdf ]. Дж.Р.Р. Толкиен как талантливый лингвист также обыграл этот переход KW > P в эльфийских языках как «общетелерийский». Поэтому связанную с Квирином богиню Акку Ларентию (исторически жену пастуха, воспитавшую близнецов Ромула и Рема) предлагаем сопоставить с кельтской богиней лошадей Эпоной (галл. Epona «лошадиная богиня», но ирл. ech «лошадь», ирландское божество Echde < *ekvo-dios и латин. equ «кобыла, лошадь», equitem «всадник», санскр. ;;va;, греч. hippos).
Ж. Дюмезиль предложил отождествить римского бога-хранителя плодородия Квирина с германским богом плодородия Фрейром и славянским богом скота Велесом (тут добавим, что у греков богом-хранителем скота и пастухов был Аполлон).
Но, исходя из вышеизложенного, более верным будет отождествить Квирина (Quirinus) с Перуном (*Perunъ), аналогами которого являются ведический Парджанья, литовский Перкунас, исландская Фьёргун, албанский Перенда (per;ndia на тоскском, per;nija на гегском). Их разные этимологии являються вторичными истолкованиями-сближениями (готск. fairguni «гора», хетт. perunas «скала», праслав. *perti, *pьr; «ударять, бить»; от якобы и.-е. *perk;u- «дуб; избиваемый, ударяемый, т.е. подверженный ударам (молнии)», сопоставимое с латин. quercus «дуб»), первоначально забытого значения но, по нашому мнению, сохранившегося у римлян: Quirinus < *co-vir- «мужское содружество».
Русы князя Игоря в клялись пред идолом Перуна, сложив своё оружие, щиты и золото. Палицы Перуна с тяжёлыми оловянными наконечниками, которыми новгородские парни устраивали драки между «концами» грода, хранились в церкви святых Бориса и Глеба, которые отчасти восприняли у Перуна функцию покровительства князю и дружине. Как гласит приписка на полях «Степенной книги», в 1652 г. митрополит Никон изъял и сжёг последние палицы, таким образом прекратив «бесовское то тризнище» (Янин В. Л. Церковь Бориса и Глеба в Новгородском детинце: (О новгородском источнике жития Александра Невского) // Культура средневековой Руси. – Л., 1974. – С. 91 ).
В 1905 г. Д. Эварницкий (Яворницкий) записал в Екатеринославской губ. рассказ об острове Перуне («Украинские сказки: В 2 кн. М., 1993. Кн. 2. Чародейная криница», с. 50-51), где говорится уже о каменном идоле Перуна с золотой головой, которого «князь Святославский» велел бросить в Днепр, и тот доплыл до порогов. Перун нашел пещеру в скалистом острове и превратился там в семиголового змея. В той пещере были двери, сначала – железные, потом – золотые, а за ними – столы, серебряные и золотые, много всякого богатства, но внутри стонал змей. Он похищал красивых девушек, жил с ними, а потом пожирал несчастных, пока бог не послал туда богатыря, убившего змея (Петрухин В.Я. «Проводы Перуна» : древнерусский «фольклор» и византийская традиция // Язык культуры : семантика и грамматика. – М., 2004. – С.248-255. – http://ec-dejavu.ru/d/Double_faith_Russia.htm).
Но этот рассказ удивительным образом согласуется с производимыми на днепровском острове Хортица перед священным дубом обрядами консорции руссов, зафиксированными императором Константином Багрянородным: «… На этом острове они совершают свои жертвоприношения, так как там стоит громадный дуб: приносят в жертву живых петухов, укрепляют они и стрелы вокруг (дуба), а другие – кусочки хлеба, мясо и что имеет каждый, как велит их обычай».
Описанный в русских летописях обряд свержения Перуна тождественен с зафиксированным в «Хронике» Георгия Амартола описанием изгнания из Рима Февруария, воплощения зла (Петрухин В.Я. «Проводы Перуна» : древнерусский «фольклор» и византийская традиция // Язык культуры : семантика и грамматика. – М., 2004. – С.248-255. – http://ec-dejavu.ru/d/Double_faith_Russia.html ). Очистительные обряды в Риме (февруи) проводились двенадцатью ликторами – носителями фасций, которые символически выметали зло из Рима перед праздником Ромула-Квирина 17 февраля, но после луперкалий 13-15 февраля (в гроте Lupercal у подножия Палатинского холма, где, по преданию, волчица (lupa) выкормила Ромула и Рема. Каждый год патрицианская молодежь собиралась в этом гроте, где на специальном алтаре приносили в жертву богу Луперку молодых коз и собак, после ритуальной трапезы луперки разрезали шкуры жертвенных козлов, и, вооружившись кусками шкур и раздевшись донага, бегали по городу, стегали всех встречных кусками шкур, а женщины охотно подставляли тела под удары, так как считалось, что удар луперка помогает легче разрешиться от бремени; еще римский папа Геласий (V в.) называл Февруария «богом луперкалий», хотя сами луперкалий были посвящены Фавну).
Интересно, что в католической церкви почитается святой Квирин, по одной версии (римской), обезглавлен и брошен в Тибр, а по второй (сабарийской) – утоплен с жерновом на шее. В обоих случаях его тело находят, оно становится мощами (хранятся в церкви Пресвятой Девы Марии в Трастевере или в церкви Петра и Павла в баварском монастыре Тегернзее). Сам святой Квирин на изображениях представлен как королевский сын в княжеских одеждах с короной, скипетром и державой, с мечом и пальмовой ветвью, или как епископ с жерновом на шее, сбрасываемый в реку. Возможно, в легенде о святом Квирине нужно видеть какой-то отзвук легенды о том, что Ромула утопили заговорщики в Козьем болоте?..
Перун / Perun
"Повесть временных лет" сообщает: "… и нача княжити Володимир въ Києве одинъ. и постави кумиры на холъму. вне двора теремна. Перуна деревяна. а голова єго серебряна. а оусъ золот".
Немец И.Д. Вундерер, путешествовавший по Руси в 1589-1590 гг., описал идола близ Пскова: «Перед городом (Псковом) мы видели двух идолов, которые были издревле поставлены жрецами и которым они поклоняются. Именно, Услада (вероятно, «Ус злат», т.е. Перун, – О.Г.), каменное изображение, которое держит в руке крест (символ света, – О.Г.)...» [Вундерер И. Д. Путешествие по Дании, России и Швеции с 1589 по 1590 годы // Щит и зодчий (Путеводитель по древнему Пскову). Псков. Отчина. 1994. – http://www.vostlit.info/Texts/rus14/Wunderer/text.phtml?id=361 ].
Перун, принесенный на восток Европы варягами, это и Фьоргун (норвежское «Дуб», имя матери бога грома Тора (Старшая Эдда. Прорицание Вёльвы. 56 и Песнь о Харбарде. 56; ср. Младшая Эдда. Язык поэзии. 70), но и согласно «Младшей Эдде», отец богини весны Фригг – Фьёргунн (Фьёргюн, Фьёргвин, Фйоргун; др.-исл. Fjorgyn) (Старшая Эдда. Перебранка Локки. 26; Младшая Эдда. Видение Гюльви. 9 и Язык поэзии. 27). Имя Фьёргун, по свидетельству Снорри Стурлусона, использовалось в качестве хейти (то есть поэтического синонима) земли, суши, земной тверди (Младшая Эдда. Язык поэзии. 70).
У балтов Перкунас - «бог грома», аналогом которого является и фракийский Герой Перконес.
Реконструированный миф о Перуне: Перун, первоначально в образе всадника на коне или на колеснице, поражает своим оружием змеевидного врага (в изначальном варианте – Велеса), прячущегося от него в дереве, камне, в человеке, животных, в воде. После его победы над врагом освобождаются воды (скот, женщина, похищенная противником – Додола, Марена, Мокошь) и проливается дождь. С мифом связаны славянские ритуалы, включающие в себя обливание женщин. Какие именно ритуалы – сказать трудно [Смирнов Н., О. Ерёмина. Проблемы изучения язычества на Руси // Грани эпохи: Этико-философский журнал. — 2006. — №25 // http://grani.agni-age.net/articles6/nikol.htm ].
Возможно, кельтским эквивалентом Перконеса и Пекунаса (Перуна) является историзированный христианскими монахами как ирландский король Фергус (Fearghus, букв.«мужественный, сильный»), сын Роига (Mac R;ich), герой, владевший светящимся, словно радуга, мечем Лейте, сжёгший Эмайн Маху – столицу улладов, и приемным сыном которого стал Кухулин. Как и Кухулин, Фергус был возлюбленным могущественной, воинственной королевы Мэдб (Medb, Maeve, букв. «опьяняющая, упоительная»), которой служили и духи-покровители, принимавшие звериный облик (птицы и ящерицы). Фергуса убил из ревности муж Медб король Айлиль (Ailill). Очевидно, что в этой версии «Велес» побеждает «Перкунаса». Саму Мэдб похоронили в пирамиде под курганом в вертикальном положении (также умирает, привязав себя к вертикально стоящему камню, и её возлюбленный герой Кухулин – «Пёс Кулана»).
Интересно, что в «Слове святаго Григорья изобретено в толцех о томъ. како первое погани суще языци. кланялися идоломъ. и требы им клали. то и ныне творят», известного в нескольких списках, имена богов «Перун» и «Осирид» оказываются взаимозаменяемыми(в публикации памятника по рукописи Софийского Новгородского собора, сделанного И.И. Срезневским). Первооткрыватель списка «Слова св. Григория...» в Паисиевом сборнике С. П. Шевырев настоятельно указывает на то, что упоминаемые «род и рожаницы» – это те же самые Осирис, Артемида, Артемид и прочие, и что речь идет о богинях-матерях(термин «рожаница»), рождаемых ими богов-сынов (термин «род», аналог «теогонии») и «акту рождения»: «… и от техъ извыкоша древле халдеи. и начаша требы творити своима богома. роду и рожаници. по того рожению. проклятаго. и сквьрньнаго бога ихъ. осирида того же осирида. скажеть книга лъживая и сквьрньная. срачиньскаго жьрца. моамеда. и бохмита проклятаго. яко нелепым проходомъ проиде. рожаяся. того ради и богомъ его нарекоша», «… також и до словен доиде. се словене. и ти начаша требы класти роду и рожаницам. преже (пороженью) перуна бога их. а переже того клали требу. упырем і берегиням. По святом крещеньи Перуна отринуша, а во Христа Бога яшася, но и ныне по украинам молятся ему проклятому богу Перуну, и Хорсу, и Мокоши, и вилу; и то творят отаи; сего не могут ся лишити проклятаго ставленья вторыя трапезы, нареченыя роду и рожаницам». В списке «Слова св. Григория...» по рукописи Софийского Новгородского собора читаем, что «… темъ же богомъ требу кладуть и творять и словеньскыи языкъ: виламъ, и Мокошьи, диве, Перуну, Хърсу, роду и рожаници, упиремъ и берегынямъ, и переплуту, и верьтячеся пьють ему въ розехъ, и огневи сварожицю молятся, и навьмь мовь творять, и въ тесте мосты делають, и колодязе, и ина многа». По мысли автора «Слова св. Григория…», от эллинов славяне научились поклоняться рождающимся богам, а до того поклонялись покойникам. Отсюда, вероятнее всего, и берет исток та периодизация, которую видим в памятнике. По-настоящему это не периодизация, а идейное противопоставление, затемненное позднейшими переписками и редакциями источника [Зубов Н.И. Загадка периодизации славянского язычества в древнерусских списках «Слова св. Григория… о том, како первое погани суще языци, кланялися идолом …» // Живая старина. – М., 1998. – №1 (17). – С.6-10. – http://kapija.narod.ru/Ethnoslavistics/zub_period.htm ].
Вероятней всего, что в образе Перуна русичи и лехиты отождествили балто-германского Перкунаса (сына Фьоргун) со Сварожичем, братом «Солнца-Дажьбога, сына Сварога» («небесного круга-зодиака», Дива), аналогично тому, как в мессопотамском пантеоне небесный бог Ан имел двоих сыновей – бога грома и бури ЕнЛиля и солнечного Уту (Шамаша).
Возможно, что с приходом варягов славяне «воссоздали», «нашли», «вспомнили» когда-то забытую теогоническую систему индоевразийской филы ностратического единства.
Также «… стоит обратить внимание, например, на упоминаемого Саксоном Грамматиком Поренута, которого почитали на острове Рюген (Деяния датчан. XIV, 39, 41) …, в имени которого предполагают уменьшительную форму от Перуна или своего рода отчество, наподобие «Перунца» или «Перунича» ... А возможно, в качестве покровителя племени выступал не сам громовник и даже не его сын, но спутница, называемая у балтов Perkunija, а у славян, вероятно, Перуница» [Рогожин А. Глава 10. «Восточные германцы» и венеды (окончание) // http://aloslum.livejournal.com/10320.html ].
«... Сам Перун также имел светоносное начало ... Наверно, трактовка выходила за границы громовика, а переносилось на весь свет» [Гринів О. Національно–духовне відродження: Історія і сучасні проблеми: Лекції для священників УГКЦ. – Львів: Місіонер, 1995. – С. 30].