Ещё со школьной скамьи остались в памяти презрительные строчки Маяковского о «дурах бочкарёвских», бестолково пытавшихся оборонять последнюю резиденцию Временного правительства в ночь Октябрьской революции:
Первым,
боязнью одолён,
снялся
бабий батальон.
Речь тут шла о женском батальоне «женщины-героя» - Марии Леонтьевны Бочкарёвой.
Надо сказать, что это была удивительная женщина.
С одной стороны - жена пьяницы-рабочего, подруга бандита, «прислуга» в публичном доме.
А с другой - храбрый солдат-фронтовик, унтер-офицер и офицер русской армии, одна из героинь 1-й мировой войны.
Этой простой крестьянке, лишь к концу жизни научившейся азам грамотности, довелось на своём веку встречаться с главой Временного правительства А. Ф. Керенским, 2-мя верховными главнокомандующими русской армией - А. А. Брусиловым и Л. Г. Корниловым.
Король Англии Георг V во время личной аудиенции назвал её «русской Жанной д;Арк».
А президент США Вудро Вильсон с почётом принимал её в Белом доме.
* * *
Появилась на свет Мария в июле 1889 года (точная дата рождения неизвестна) в деревне Никольское Кирилловского уезда Новгородской губернии.
Она была 3-м ребёнком в простой крестьянской семье Леонтия Семёновича Фролкова и Ольги Елеазаровны.
Вскоре, когда Маше было 6 лет, спасаясь от нищеты, Фролковы перебрались в Сибирь. Ведь правительство обещало переселенцам большие земельные наделы и финансовую поддержку.
Они сначала переехали в село Кусково Томкой губернии.
Затем - в Томск.
Но, судя по всему, уйти от бедности и здесь не удалось.
Надежды их не оправдались. Фролковы так и не разбогатели. Жили впроголодь…
В 8 лет девочку отдали «в люди».
Так, с ранних лет Маруся нанималась прислугой к богатым горожанам, работала с утра до ночи, терпела постоянный голод и побои.
Чтобы сбыть с рук лишнего едока, Марию рано выдали замуж за нелюбимого человека - 23-летнего Афанасия Бочкарёва - ветерана русско-японской войны.
• В книге Воскресенской церкви сохранилась такая запись от 22 января 1905 года:
«Первым браком Афанасий Сергеевич Бочкарёв, 23 лет, православного вероисповедания, проживающий в Томской губернии, Томском уезде Семилукской волости деревни Большое Кусково взял в жены девицу Марию Леонтьевну Фролкову, православного вероисповедания…».
Обосновались они в Томске.
Рука об руку стали работать Мария с супругом сначала на укладке асфальта, а затем на разгрузке барж.
Супружеская жизнь почти сразу же не заладилась. Причина чисто российская — беспробудное пьянство мужа.
Причём он не просто пил, но и избивал свою жену.
И она сбежала от опостылевшего ей пьяницы-мужа в Иркутск.
И начала вольную жизнь.
Там вскоре Мария встретила свою «роковую любовь» в лице некоего Якова (Янкеля) Гершевича Бука - владельца мясной лавки. Это была её первая и последняя в жизни любовь…
К несчастью, с мужчинами Марии фатально не везло.
И, как говорится, она попала из огня да в полымя.
Яков этот слыл не только азартным игроком. Но и оказался самым настоящим бандитом. Он принимал участие в грабежах вместе с бандой «хунхузов» ; выходцев из Китая и Маньчжурии.
Но, как говорится, любовь зла…
В мае 1912 года Якова, наконец, арестовали и отправили отбывать наказание в Якутск - на прииски.
Бочкарёва решила разделить судьбу любимого и отправилась за ним, подобно жёнам декабристов...
Но отчаянный Янкель был неисправим. Даже там он продолжал заниматься прежними делами - скупал краденое и даже участвовал в нападении на почту.
Чтобы уберечь возлюбленного от неминуемой каторги, чтобы Бука не выслали ещё дальше (в Колымск), Мария согласилась уступить домогательствам якутского губернатора.
Не в силах пережить вынужденную измену, она пыталась отравиться. А затем всё рассказала своему суженому.
Якова с трудом скрутили в губернаторском кабинете: убить соблазнителя он не успел.
В результате Якова вновь осудили и выслали в глухое якутское селение Амга.
Бочкарёва вновь последовала по его стопам. Мария оказалась здесь единственной русской женщиной.
Но прежние отношения с возлюбленным уже не восстановились. Яков не оценил подвига самопожертвования любящей его женщины.
Он запил.
К тому же стал тренироваться в мордобитии своей любовницы.
Казалось, нет выхода из этого замкнутого круга.
В это время разразилась Первая мировая война…
* * *
С началом войны Мария решила бросить возлюбленного и уйти отправиться солдатом в действующую армию.
Что стало причиной такого поступка — патриотический подъём или желание отделаться от любовника, сказать трудно...
Она пешим ходом по тайге направилась в Томск.
И в ноябре 1914 года там обратилась к командиру 25-го резервного батальона и потребовала зачислить её в ряды защитников Отечества.
Тот предложил ей отправиться на фронт в качестве сестры милосердия.
Но Мария настаивала на своём.
Назойливой просительнице дали иронический совет - обратиться непосредственно к императору.
На последние свои 8 рублей Бочкарёва отправила телеграмму на высочайшее имя с просьбой о зачислении в армию. И вскоре, к большому удивлению командования, получила разрешение императора Николая II: по Высочайшему разрешению для девушки сделали исключение.
Её зачислили в вольнонаёмные солдаты 25-го Томского запасного батальона.
По неписаному правилу, солдаты давали друг другу клички. Вспомнив о Буке, Мария попросила называть себя «Яшка».
Рядового Бочкарёву остригли наголо, дали оружие и обмундирование и отправили на передовую.
Первую атаку, которую на неё пытались совершить ночью сослуживцы, она отбила с яростью, расквасив при этом физиономии наглецам.
У Марии оказался не только твёрдый характер, но и тяжёлая рука: не глядя, она с размаху била смельчаков всем, что попадалось под руку – сапогами, котелком, подсумком. Да и кулачок у бывшей асфальтоукладчицы оказался совсем не дамский.
А утром, даже вспомнив о ночном происшествии, на стрельбах заняла первое место.
С тех пор никто не покушался на честь «кавалерист-девицы» с тяжёлым кулаком. Напротив, вся рота начала гордиться своим «Яшкой», - так ласково стали называть Марию сослуживцы.
Зимой 1915 года её батальон был отправлен на фронт, куда Бочкарёва отправилась в теплушке вместе с остальными бойцами.
Мария в составе маршевой роты прибыла на фронт в 28-й Полоцкий полк 7-й пехотной дивизии.
На войне Мария с первых же дней проявила себя бесстрашным и отважным воином.
«Яшка» отчаянно отбивала атаки противника, бесстрашно ходила в штыковые атаки, брала в плен немцев.
Вытаскивала раненых с поля боя, перетаскивая их на себе в траншеи.
Храбрость и мужество принесли ей широкую популярность среди сослуживцев. О ней распространялись легенды.
Когда 9 марта 1916 года в бою погиб ротный командир, Бочкарёва повела солдат в атаку и отбросила врага.
В феврале 17-го она уже имела 4 ранения.
«За выдающуюся доблесть» она получила Георгиевский крест и 3 медали.
Ей присвоили звание младшего, а затем и старшего унтер-офицера.
Тяжёлое ранение в бедро привело Марию в госпиталь, где она пролежала 4 месяца…
* * *
Вернувшись после госпиталя на позиции, Мария Бочкарёва ; георгиевский кавалер и признанный боец ; застала свой полк в состоянии полного разложения.
За время её отсутствия произошла Февральская революция.
И среди солдат шли нескончаемые митинги, чередовавшиеся братаниями с «германцем».
Глубоко возмущённая этим, Мария искала возможность повлиять на происходящее. Вскоре такой случай представился.
Для проведения агитации на фронт прибыл председатель Временного комитета Государственной Думы М. Родзянко.
При его поддержке, Бочкарёва в начале мая 1917 года оказалась в Петрограде.
Здесь она попыталась реализовать возникшую у неё неожиданную и смелую идею - создать специальные воинские части из патриотически настроенных женщин-добровольцев, готовых выступить на защиту Родины.
• Бочкарёва заявляла:
«Женщина первая родила человека, и мы, женщины, должны первыми показать пример, как надо спасти родившуюся уже свободу».
Надо сказать, что подобных частей до этого не было ни в одной из стран, участвовавших в мировой войне.
Много было высказано мнений и сомнений, в том числе и морального порядка.
• Но, Бочкарёва твёрдо заявила:
«Если я берусь за формирование женского батальона, то буду нести ответственность за каждую женщину в нём. Я введу жёсткую дисциплину и не позволю им ни ораторствовать, ни шляться по улицам. Когда мать-Россия гибнет, нет ни времени, ни нужды управлять армией с помощью комитетов. Я хоть и простая русская крестьянка, но знаю, что спасти русскую армию может только дисциплина. В предлагаемом мной батальоне я буду иметь полную единоличную власть, и добиваться послушания. В противном случае в создании батальона нет надобности».
Инициатива Бочкаревой получила одобрение военного министра Временного правительства Александра Керенского и Верховного главнокомандующего генерала Алексея Брусилова.
По их мнению, «женский фактор» мог оказать положительное моральное воздействие на разлагающуюся армию.
• Мария Бочкарёва вспоминала:
«Мне сказали, что моя идея великолепная, но нужно доложить Верховному Главнокомандующему Брусилову и посоветоваться с ним. Я вместе с Родзянкой поехала в Ставку Брусилова. Брусилов в кабинете мне говорил, что надеетесь ли вы на женщин, и, что формирование женского батальона является первым в мире. Не могут ли женщины осрамить Россию? Я Брусилову сказала, что я сама в женщинах не уверена, но если вы дадите мне полное полномочие, то я ручаюсь, что мой батальон не осрамит России. Брусилов мне сказал, что он мне верит, и будет всячески стараться помогать в деле формирования женского добровольческого батальона».
«Керенский слушал с явным нетерпением. Было очевидно, что он уже принял решение по этому делу. Сомневался лишь в одном: смогу ли я сохранить в этом батальоне высокий моральный дух и нравственность. Керенский сказал, что разрешит мне начать формирование немедленно...
Когда Керенский провожал меня до дверей, взгляд его остановился на генерале Половцеве. Он попросил его оказать мне любую необходимую помощь. Я чуть не задохнулась от счастья».
* * *
21 мая 1917 года Мария Бочкарёва выступила в Мариинском дворце Петрограда с призывом к женщинам России стать в ряды 1-го Петроградского женского Батальона смерти.
• Её слова, как всегда просты и понятны:
«...Я обращаюсь к женщинам, чьи сердца кристально честны, чьи души чисты, чьи помыслы благородны. С такими женщинами мы покажем пример самопожертвования, чтобы мужчины осознали свой долг и исполнили его в этот тяжкий час испытаний!»
Случилось небывалое. В ответ на призыв Марии Бочкарёвой сразу более 2-х тысяч россиянок выразили желание с оружием в руках встать в ряды создаваемой части.
По распоряжению Керенского женщинам-солдатам:
- выделили отдельное помещение на Торговой улице,
- отрядили десять опытных инструкторов для обучения их военному строю и обращению с оружием.
• Корреспондент «Огонька», посетивший казармы необычной воинской части и начале июня 1917 года, отмечал:
«На редкость стройно и молодцевато маршируют взводы «солдат», подобранных по росту, представляя зрелище необычное и трогательное до слёз. Это «Женский батальон смерти»!
«Всюду звенящим металлом звучит команда организатора батальона... Она мелькает как метеор, перебегая от одного взвода к другому, и вся горит огнём вдохновляющей её идеи».
В советской литературе и кинематографе сформировался достаточно карикатурный образ Женского батальона и его участниц. Их было принято рисовать как неких легкомысленных и невежественных особ, авантюристок и искательниц приключений, в том числе и сексуальных.
Какая-то доля истины в подобных утверждениях, возможно, и была.
Однако, даже статистика образовательного уровня бочкарёвского батальона свидетельствует скорее об обратном. В его состав входило до 30% курсисток (в том числе, и престижных Бестужеских курсов), а свыше 40% женщин имели среднее образование. Таких показателей не было, пожалуй, в тот момент ни в одной из воинских частей петроградского гарнизона.
Среди «ударниц» - такое закрепилось за ними название - были представительницы всех слоёв общества. Пришли все – и сёстры милосердия, и домашняя прислуга, и крестьянки, и мещанки, и выпускницы университетов, и аристократки, носящие самые громкие и известные в России фамилии.
К примеру:
- княжна Татуева из знаменитого грузинского рода,
- Добровольская - дочь генерала, а
- батальонным адъютантом была Скрыдлова - дочь адмирала Черноморского флота.
Первоначально предполагалось даже, что с первым отрядом женщин-добровольцев на фронт в качестве сестры милосердия отправится жена Керенского - Ольга, которая дала обязательство «в случае необходимости оставаться всё время в окопах».
Многочисленные публикации и фоторепортажи рисовали жизнь женщин-солдат в красочных и весьма идиллических тонах.
Реальность же оказалась гораздо прозаичнее и суровее.
Мария сразу установила в батальоне железную дисциплину и строжайшую субординацию.
Подъём был в 5 утра. И весь день до 10-ти часов вечера заполнялся бесконечными занятиями, прерываемыми лишь коротким отдыхом.
Даже во время еды в столовой, если начинались разговоры, звучал металлический окрик «командирши»:
«Не люблю базара, не люблю базара. Тише!».
Или раздавались замечания, вроде:
«Нечего дуть на ложку и прохлаждаться. «Там» некогда будет заниматься такими нежностями. Надо здесь ещё привыкать ко всему».
Многие женщины, в основном из обеспеченных семей, с трудом привыкали к простой солдатской пище и жёсткому распорядку.
Первые проблемы возникли по сравнительно мелкому, но для молодых женщин такому важному, поводу - из-за короткой стрижки.
Дальше - больше.
«Интеллигентные особы» вскоре начали жаловаться, что Бочкарёва слишком груба и «бьёт морды, как заправский вахмистр старого режима».
Кроме того, Мария строжайше запретила организовывать в её батальоне любые советы и комитеты и появляться там политическим агитаторам, представителям различных партийных организаций. А это было явным нарушением порядков, установленных в армии после Февраля знаменитым «Приказом № 1».
Сторонницы «демократических преобразований» обращались за помощью даже к командующему Петроградским военным округом генералу П. А. Половцеву. Правда, тщетно.
• Он в своих мемуарах «Дни затмения» писал:
«Она, свирепо и выразительно помахивая кулаком, говорит, что недовольные пусть убираются вон, что она желает иметь дисциплинированную часть».
В конце концов, в формируемом батальоне всё же произошёл раскол. С Бочкаревой осталось 250 «ударниц». А остальные ушли, чтобы влиться в ряды другого формируемого батальона.
Уход «демократок» и «неженок» мало взволновал Марию Леонтьевну.
• Её тогдашнее настроение хорошо передаёт фрагмент одного из интервью:
«- У вас ещё продолжается запись в батальон?
- Нет, прекращена. ...Каждый день приходят проситься. Это хорошо - значит, поняли, - но всем отказ. Довольно.
- Не предполагается оставлять запасных кадров?
- Не к чему. Уйдём и умрём. Пусть этим занимаются другие».
* * *
И вот настал долгожданный день.
21 июня 1917 года на площади перед Исаакиевским собором при стечении многотысячной публики новая воинская часть получила боевое знамя. На нём было написано: «Первая женская команда смерти Марии Бочкарёвой».
Надо ли говорить, сколько волнений пережила сама хозяйка торжества, стоявшая на правом фланге в новом мундире?
Накануне ей пожаловали чин прапорщика, и взволнованная Мария ; 1-я женщина-офицер в русской армии ; была по праву героиней того дня.
• Она стояла на левом фланге отряда в новенькой форме прапорщика:
«Я думала, что все взоры устремлены на меня одну. Петроградский архиепископ Вениамин и уфимский архиепископ напутствовали наш батальон смерти образом Тихвинской Божией Матери. Свершилось, впереди - фронт!»
Напоследок батальон прошёл торжественным маршем по улицам Петрограда, где его приветствовали тысячи людей.
23 июня необычная воинская часть отправилась на фронт.
27 июня «батальон смерти» прибыл в действующую армию в район города Молодечно.
Батальон придали 525-му Кюрюк-Дарьинскому пехотному полку 1-го Сибирского армейского корпуса 10-й армии Западного фронта.
И на смену торжествам у Исаакиевского собора пришла серая и отнюдь не романтическая окопная жизнь.
Молодые защитницы Отечества столкнулись с реальностью, о которой прежде не имели никакого представления.
Они оказались среди деградированной и морально разложившейся солдатской массы.
• Бочкарёва вспоминала, что:
«Никогда прежде не встречала такой оборванной, разнузданной и деморализованной шантрапы».
Первоначально у казарм батальона, чтобы уберечь женщин от возможного насилия, пришлось даже поставить часовых: революционные «солдаты – граждане» приставали к «бабам» с недвусмысленными предложениями…
Боевое крещение батальон получил в ожесточённых боях с немцами под Сморгонью в начале июля 1917 года.
7 июля «батальон смерти» занял позиции на фронте у местечка Крево (на правом фланге полка).
8 июля произошёл первый бой батальона Бочкарёвой.
На самом деле, батальон Бочкарёвой оказался единственной боеспособной частью на данном участке фронта. Пока разагитированные большевиками солдаты митинговали: идти им в бой или не идти, офицеры попросили разрешения у Марии встать в строй её батальона.
Поднявшийся в атаку женский батальон под огнём противника занял неприятельские позиции.
Только после этого героического примера другие части, состоящие из мужчин, устыдились и вступили в бой.
В кровопролитных боях, длившихся до 10 июля, участвовало 170 женщин.
Полк отразил 14 атак германцев.
«Ударницы» несколько раз переходили в контратаки.
• Полковник В. И. Закржевский писал в рапорте о действии «батальона смерти»:
«Отряд Бочкарёвой вёл себя в бою геройски, всё время в передовой линии, неся службу наравне с солдатами. При атаке немцев по своему почину бросился как один в контратаку; подносили патроны, ходили в секреты, а некоторые в разведку; своей работой команда смерти подавала пример храбрости, мужества и спокойствия, поднимала дух солдат и доказала, что каждая из этих женщин-героев достойна звания воина русской революционной армии».
После столь героического начала даже такой противник участия женских подразделений в военных действиях, как генерал А. И. Корнилов, был вынужден изменить своё мнение.
И даже один из лидеров белого движения генерал Антон Иванович Деникин, весьма скептически относившийся к подобным «суррогатам армии», признавал, что женский батальон «доблестно пошёл в атаку», не поддержанный другими частями.
Боевые будни сопровождались иногда и трагикомическими эпизодами, порождёнными «спецификой» батальона.
Так, в один из напряжённых моментов, когда на счету у Бочкаревой был буквально каждый боец, она неожиданно застала одну из своих «дам», занимающейся за деревом любовью с каким-то солдатом. Вне себя от ярости, Мария ткнула «девку» штыком, а незадачливый «кавалер» еле спасся бегством...
Женский батальон участвовал в боях наравне со всеми прочими подразделениями. И, так же как они, понёс потери - 30 человек убитыми и 70 ранеными.
В одном из сражений, произошедшем 9 июля, сама Бочкарёва была контужена.
И была отправлена в Петроградский госпиталь, где провела 1; месяца.
* * *
За время пребывания Марии Бочкарёвой на фронте в столице получило широкое развитие, начатое ею, женское патриотическое движение. Формировались новые батальоны, укомплектованные из добровольных защитниц Отечества. Они начали расти как грибы после дождя.
Когда Бочкарёва выписалась из госпиталя, то приказом вновь назначенного Верховного главнокомандующего Лавра Корнилова, ей было поручено произвести инспекцию этих подразделений.
Результаты проверки оказались весьма неутешительными. Ни один из батальонов не представлял собой достаточно боеспособной единицы.
Расстроенная Мария возвратилась в свою часть.
Но с этого времени её организационный пыл несколько остыл.
Она твёрдо решила для себя «больше женщин на фронт не брать, потому что в женщинах я разочаровалась».
Возможно, в своих оценках боевой офицер Бочкарёва (за храбрость ей было присвоено звание подпоручика, а затем поручика) исходила из слишком высоких критериев. И, вполне вероятно, её требования к подчинённым были чрезвычайно завышены. И то, что было по силам ей, выходило за рамки возможностей простых женщин…
* * *
После Октябрьской революции Бочкарёва по указанию Советской власти была вынуждена распустить по домам свой батальон.
А сама вновь направилась в Петроград.
Дальнейшая судьба этой женщины складывалась очень непросто. Когда началась Гражданская война, Мария Бочкарёва оказалась буквально между двух огней.
Будучи наслышанными об её авторитете среди солдат и боевых навыках, обе противоборствующие стороны (и красные, и белые) пытались привлечь Марию в свои ряды.
Поздней осенью 1917 года Бочкарёва была арестована и некоторое время пребывала в Петропавловской крепости.
В Смольном высокопоставленные представители новой власти (по её словам, Ленин и Троцкий) уговаривали женщину принять командование одним из красногвардейских подразделений. Убеждали Марию, что она, как представитель крестьянства, должна встать на защиту власти трудящихся.
Но она лишь упорно твердила, что слишком измучена и не хочет принимать участия в Гражданской войне.
• О своей встрече с лидерами большевиков Мария Бочкарёва вспоминала:
«Мне сообщили, что со мной хотят поговорить Ленин и Троцкий. Действительно, вскоре меня проводили в большую светлую комнату, где сидели два человека, явно ожидавшие моего появления. Их внешность представляла разительный контраст: у одного лицо типично русское, другой похож на еврея. Первый был Ленин, второй — Лев Троцкий. Оба встали, когда я вошла в комнату, подошли ко мне и учтиво поздоровались со мной за руку.
Ленин сказал, что только утром узнал о моём аресте, и принёс свои извинения. Я спросила, могу ли быть свободной. Один из них вызвал звонком красногвардейца и распорядился, чтобы обо мне позаботились — выдали паспорт и бесплатный билет до Томска. Прежде чем уйти, я попросила вернуть мне оружие, но получила отказ. Тогда я объяснила, что это памятное оружие украшено золотом и было вручено по такому случаю, что для меня оно бесценно. Они ответили, что мне все вернут, как только в стране будет восстановлен порядок».
Мария уехала в Томск, к родителям.
Затем отправилась в Москву для лечения открывшейся раны.
Там опять была арестована и в течение 2 месяцев находилась в Бутырской тюрьме.
Её обвинили в сношениях с генералом Корниловым. И дело чуть было не дошло до трибунала.
Благодаря помощи одного из своих бывших сослуживцев Бочкарёва вырвалась на свободу (в начале 1918 года).
И, облачившись в наряд сестры милосердия, и имея при себе фальшивые документы, проехала всю страну до Владивостока…
* * *
Во Владивостоке она обратилась за помощью к американскому консулу.
Тот помог ей уехать на пароходе в США.
Там она побывала в Сан-Франциско, Нью-Йорке, Вашингтоне.
Полтора месяца лечилась в госпитале.
Её появление в военной форме с крестами и медалями, произвело фурор.
Для неё открылись двери домов многих высокопоставленных лиц.
Она встречалась с министром обороны и госсекретарем США.
В День независимости 4 июля 1918 года Бочкарёва была приглашена американским президентом Вудро Вильсоном на обед в Белый Дом.
Мария Леонтьевна в ответ на его приветствие сказала, что считает себя счастливой женщиной, так как вышла из народа и видит сегодня президента свободной страны.
Когда Вудро Вильсон поинтересовался, «кто прав и кто виноват в России, то я ему сказала, что я слишком мало разбираюсь в этом вопросе и боюсь попасть в ложное положение», - вспоминала она впоследствии.
По свидетельству очевидцев, рассказ Бочкарёвой о её драматической судьбе и мольбы о помощи против большевиков до слёз растрогали президента.
Здесь же – в США - она надиктовала свои воспоминания одному из бывших соотечественников - И. Левину.
Беллетризованная биография Бочкарёвой «Яшка», вышедшая в 1919 году в США, наделала много шума.
Книгой зачитывались такие разные люди, как британский военный министр, а затем премьер Уинстон Черчилль и лидер испанской компартии Долорес Ибаррури…
А дальше – Англия.
Встретилась с английским королём Георгом V и британским военным министром (в середине августа 1918 года).
На аудиенцию у короля Георга V она прибыла в офицерской форме со всеми своими боевыми наградами.
В ходе пятиминутной беседы король сказал, что рад видеть «вторую Жанну д'Арк» и приветствовал её «как женщину, которая много сделала для России».
Но вопрос о политических взглядах вновь поставил Марию в тупик.
«Король спросил, к какой партии я принадлежу, а верю я только генералу Корнилову. Король сказал мне новость, что Корнилов убит, я сказала, что я не знаю, кому теперь верить, и в гражданскую войну я воевать не думаю», - так в апреле 1920 года записал её показания об этой встрече военный следователь Особого отдела ВЧК 5-й армии Подболотов.
Надо сказать, что из всех вопросов, заданных Бочкарёвой главами государств (США и Великобритании), она затруднилась ответить лишь на один: за красных она или за белых?
Этот вопрос для неё не имел смысла.
Для Марии и те и другие были братьями.
И Гражданская война вызывала в ней лишь глубокою скорбь...
* * *
После возвращения в Россию Бочкарева находилась в резерве Архангельского фронта.
Затем генерал Марушевский, командовавший белогвардейскими силами на Севере России, пытался склонить её к сотрудничеству и поручал Бочкарёвой формирование боевых частей.
Но она отказалась: одно дело — воевать с иноземцами и защищать Родину, и совсем другое — поднять руку на соотечественника.
Она заявила белогвардейскому командующему: «Я боевого дела во время гражданской войны не принимаю».
Её отказ был абсолютно категоричен, за что Мария едва не поплатилась свободой. Взбешённый генерал приказал её арестовать.
Но, к счастью, вступились английские союзники…
Отказ от активного участия в войне с большевиками сильно поколебал её былой героический ореол среди сторонников белого движения.
Мария тяжело переживала.
Она опустилась, стала много курить, активно «прикладываться» к спиртному. В случайной компании пила стаканами водку, демонстрировала свои боевые награды.
От греха подальше, белое командование на Севере приняло решение отправить её на прежнее место жительства в Томск.
Здесь она формально вошла в состав армии Колчака.
Позже - уже осенью 1919-го состоялась встреча c самим «Верховным» - адмиралом А. В. Колчаком.
Постаревшая, измученная скитаниями и почти утратившая последние остатки женского облика Мария Леонтьевна пришла просить об отставке.
Но он уговорил Бочкарёву продолжить службу и сформировать добровольный санитарный отряд.
Мария произнесла страстные речи в двух омских театрах и за два дня завербовала 200 добровольцев.
Но дни самого «Верховного правителя России» и его армии уже были сочтены.
1-й Женский добровольческий санитарный батальон Бочкарёвой оказался никому не нужен.
Расценив бегство Колчака из Омска как предательство, Мария вернулась в Томск, захваченный большевиками.
Бочкарёва добровольно явилась в комендатуру и сдала оружие.
От её предложения сотрудничества новые власти отказались.
Комендант взял с неё подписку о невыезде и отпустил домой.
Через некоторое время она была арестована (7 января 1920 года).
И затем отправлена была в Красноярск.
На все вопросы следователя Бочкарева давала откровенные и бесхитростные ответы, чем поставила чекистов в сложное положение.
Следователи Особого отдела были в замешательстве. Потому как предъявить ей какое-либо обвинение было трудно. Никаких явных доказательств её «контрреволюционной деятельности» обнаружить не удалось. В боевых действиях против красных Бочкарева также не участвовала. Кроме того, налицо было её крестьянское происхождение и лояльность в отношении новоявленной власти.
В конечном итоге особый отдел 5-й Армии вынес постановление:
«Для большей информации дело, вместе с личностью обвиняемой, направить в Особый отдел ВЧК в г. Москву».
Возможно, это сулило в результате благоприятный исход. Тем более что постановлением ВЦИК и СНК смертная казнь в РСФСР была в очередной раз отменена.
Но, на её беду, в город прибыл из Москвы заместитель начальника Особого отдела ВЧК И. П. Павлуновский — тупой и безжалостный палач.
Не вникая в суть дела, «Представитель Москвы» отдал приказ — расстрелять Марию Леонтьевну Бочкарёву как страшного врага молодой Советской Республики.
Это и было исполнено незамедлительно 16 мая 1920 года.
«Русской Жанне д'Арк» шёл всего 31-й год...
* * *
Точно неизвестно, где находится могила Марии Леонтьевны Бочкарёвой.
И это дало повод для слухов о том, что она чудом избежала расстрела и под чужим именем жила вплоть до конца сороковых годов.
Существует версия, согласно которой она не была расстреляна - из красноярских застенков Бочкарёву вызволил журналист Исаак Дон Левин.
Российский биограф Бочкаревой кандидат исторических наук С. В. Дроков считает, что вместе с Левиным она отправилась в Харбин. Там встретилась с однополчанином-вдовцом, ставшим её супругом.
Сменив фамилию, Бочкарёва якобы до 1927 года проживала на КВЖД, пока не разделила участь русских семей, насильственно депортированных в советскую Россию. Всю силу неистраченной материнской любви она отдала сыновьям своего мужа, погибших в годы Великой Отечественной войны.
Однако правда ли это, не знает никто…
* * *
Мария Бочкарёва была реабилитирована в 1992 году.
Образ Марии Бочкаревой увековечен в романе-хронике «Из тупика» (книга вторая) Валентина Пикуля и в книге Бориса Акунина «Батальон ангелов», кинолентах «Батальон» и «Адмирал».