Обратная дорога прошла без приключений.
Пока перецепляли пушку к зенитке, повеселевший Шитов передал завёрнутые в обрывок офицерского плаща, найденные обрывки бумаг, и личных документов. Бумаги, в основном, залиты водой и кровью, но кому положено разберётся.
Спросил у танкиста:
- Танк так же качает в движении?
- Ещё сильнее! Здесь башня лёгкая, даже не башня, а рубка с противопульной защитой. У нормальных танков башня броневая и пушка потяжелее, значит и колебания по вертикали больше. Хотя это уже от подвески зависит.
Я понял, опасен только остановившийся танк и бронетранспортёр. После остановки, наводчику или пулемётчику, нужно определиться, найти цель прицелиться. 10 -15 секунд.
Стрельба на ходу - давление на нервы.
Учту и запомню.
Ротный вышел встречать лично.
Танкист заглушил двигатель, вылез наружу и вместе с политруком пошёл докладывать ротному.
Мы же, заняли утреннюю позицию, пообедали как следует, ротный подсуетился, только начали банить орудие, пришёл посыльный. Старлей требовал к себе.
- Закончите орудие, личным оружием займитесь.
- Всё сделаем, иди, Тимофеич, начальство ждать не любит. Тем более ругать нас вроде, не за что, значится – хвалить будут.
- Вы не расслабляйтесь, немец обиженный, отомстить захочет.
- Бензина у него нет, а вечером, бог даст и нас здесь не будет.
Расчёт взялся за банник:
- И-и-и, раз, и-и-и раз.
Ладно, без меня обойдутся. Не удалось погреться на чистке орудия, бегом погреюсь. Дождь не переставал, хотя и стал мелким. Мокро, зато авиации не будет.
Прихрамывая, бежал между деревьями, стараясь не цеплять крупные ветки. Бежал и думал, что с расчётом вроде наладилось. Снарядный Жестовских сунул немецкий котелок. Очень удобный, полукруглый,
- Пользуйся, если не брезгуешь.
Понятно, с убитого снял. Так ведь для меня. Не забыл. Чего кобениться. Котелок чистый.
Команды выполняют без разговоров. Сайдулаев, видно, за то, что я его рану утром учёл, вообще смотрел по-собачьи преданными глазами, даже неудобно как- то.
Шитов, подмигивал, чего-то изображал лицом. Я ничего не понял. Может, хотел чего сказать, но наедине нам остаться не случилось. Вернусь, спрошу.
Командиров нашёл в просторном шалаше. Сверху веток, прикрытых двумя плащ палатками.
- Товарищ старший лейтенант, временно исполняющий обязанности командира орудия, рядовой Колобов…
- Заходи, молодое дарование.
В голосе, взгляде старлея было что-то странное, будто он сожалеет, вроде чего-то ему не нравилось. Наверное, больше всего, я ему не нравился.
- Рассказывай, как портфель добыл.
- Взрывной волной, наверное, на дерево его закинуло. Рядовой Шитов
углядел.
- Высоко?
- Я Шитову на плечи сел, карабином еле достал.
- Так…
Ротный достал из планшетки исписанный лист, карандашом что- то стал добавлять.
- Рядовой Шитов, должность?
- Ездовой, первого орудия, первого арт. взвода.
- После соединения с дивизией, будете давать показания в особом отделе, договоритесь, чтоб ваши показания не отличались.
Я обязан немедленно вас отправить вместе с портфелем, но оставить орудие без наводчика и ездового, не могу.
- Зачем особый отдел?
- Может нам специально этот портфель подбросили.
- Слишком сложно и ненадёжно, мы ведь могли его и не заметить.
- Я- то понимаю, но ты этих ребят не знаешь.
- Сергей Ильич, заводи свою чуду-юду и к нашим. Я тебе пяток красноармейцев выделил для сопровождения. Не хотелось до вечера с тобой расставаться, но, сам понимаешь, каждый час дорог. Если нарвёшься на немцев, возвращайся. Вечером вместе прорываться будем.
Техник – лейтенант пожал всем руки, подхватил портфель и навсегда пропал из моей жизни.
Когда мы вышли к своим ни его, ни зенитки, в расположении не было.
Зато нас ждали офицеры Особого отдела. Политрука и нас с Шитовым, повели в одну из хат.
Особисты прекрасно понимали, что мы устали, замёрзли и вымотались
до крайности. Капитан даже извинился, но объяснил, что наших показаний ждут немедленно где- то там… наверху.
Быстро опросили поодиночке, записали, попутно напоив горячим чаем с галетами.
Опросные листы в запечатанном конверте, увёз мотоциклист, а нас отпустили сушиться и спать.
Разбудил запах каши.
Открыл глаза и понеслось.
- Колобов, быстро ешь и мухой в Особый отдел. Сегодня всех опрашивать будут, после к командиру батареи.
- В порядок бы себя привести, грязный как анчутка.
- Сказано, срочно!
- Есть, срочно.
Поел и целый час рассказывал не ласковому майору свою жизнь от рождения до передачи портфеля младшему политруку. Записал майор и номера полевой почты отца и младшего братишки. Обстоятельно так поговорили.
Опросили весь расчёт и расчёт второго орудия.
На Шитова майор наорал и заставил бежать срезать погон с лошадиного хвоста. Погон в опечатанном конверте вместе с грозным майором укатил на бронеавтомобиле.
Капитаны, как по команде, закурили.
- Чего майор такой злой?
- Он не злой и не добрый, нам эмоций иметь не положено. Посчитал нужным такую манеру беседы.
- Если это беседа, какой же тогда допрос?!
- Изменишь Родине – узнаешь. А так, врёте Вы с Шитовым. А нам разобраться требуется, имеет ли ваше враньё отношение к трофею.
Ты вот Колобов, почему Советской власти врёшь?
Я, аж задохнулся от возмущения. Я себя уже видел с сержантскими петлицами, с орденом на груди.
- В чём же это я советской власти вру?
- Ты, вьюнош, какого года рождения?
Моментально всё возмущение испарилось, а я густо покраснел, уши горели как раскалённые утюги.
- Вот видишь, как тебе верить?
- Так я же..
- Да, понятно, так кого?
- 25-го.
- А в военкомате записали 23-го, почему?
- Сказал, что дом разбомбили, документы сгорели. Поверили.
- А чего Шитов темнит?
- Не знаю, правда, товарищ капитан.
Второй капитан загасил папиросу.
- Небось нож складной нашёл или пачку сигарет, а теперь боится, что в мародеры запишем.
- А может желудок не сдюжил, вот и стесняется признаться.
- Чего ж Вы нас мытарите, немца допросите, он то точно всё про портфель знает.
- Поучи нас работать боец.
Закопали твоего немца. Дохлого его сюда привезли.
Лучше мы здесь все вопросы закроем, чем они потом у кого- то возникнут.
Вас, с Шитовым, должны на награды представить и если что, догадываешься, сколько людей подвести можешь?
- Ясно. Свободен, товарищи чекисты?
- Вали и мародёра забирай, да в порядок себя приведите, товарищ боец.
- Есть, в порядок привести.
На лавке возле хаты Шитов с гражданским дедом смолили «козьи ножки», скрученные на манер трубок, самокрутки.
- Здравствуйте, дедушка.
- И тебе, воин, здравствовать.
- Пошли Шитов, комбату доложимся
- Знатный, батя, у тебя самосад, не то, что наша махра, так на счёт бани договорились?
- К вечеру истоплю, приходите.
- Шепни комбату, что на счёт бани я договорился, после ужина.
- Ты чего прижал с той легковушки?
- Второй день сказать хочу, да всё как–то неловко. Ты из пистолета стрелять умеешь?
- Конечно, а что?
- Пистолет я там подобрал, в кобуре. Кожа кобуры такой выделки, я такой в жизни не видел.
- А «контрики» думают, что ты перочинный нож припрятал.
- Ножик тоже, но его я себе оставлю, а ты пистолет забирай, раз обращаться умеешь.
- Трофейное оружие сдавать положено.
- Да, ладно. Сунешь в карман и вся недолга. Командир ты у нас или кто?
Вон, старлей, который нами командовал, два трофейных пулемёта у себя в роте припрятал и ничего!
Командир батареи, после доклада, отправил Шитова заниматься лошадьми, а мне предложил прогуляться, по деревушке, посмотреть, чем бойцы занимаются.
- Про детство твоё, отца-командира наслышан, ты мне расскажи как артиллерист артиллеристу с первого выстрела, как стрелял, всё подробно.
Я постарался восстановить точно углы наводки, команды, работу расчёта. Иногда капитан задавал толковые, уточняющие вопросы.
Заинтересовался он, следами на траве, которые точно указывали, где мы заняли позиции.
- Скоро зима, на снегу тоже следы будут оставаться, нужно учитывать при организации засад.
А чего это пехотный старлей в донесении написал, что его пехотинцы с вами, два бронетранспортёра, четыре самоходные зенитки, четыре мотоцикла, три штабных автобуса, три легковые машины, роту пехоты уничтожили. Что-то многовато.
- Наши, гарантировано зенитка и легковушка и два десятка немцев, может при артподготовке во что и попали, только, догорело всё до нас.
Это авиация сработала.
Предыдущим днём, пару взводов пехоты и предположительно батарею 38миллиентровок на конной тяге.
- Неплохо. Вот это правдоподобно.
Карты читаешь?
- Да.
- Корректировку вести сможешь?
- Теоретически умею, но практики нет.
- Сегодня приказ у комполка подпишу. Присвоить тебе младшего сержанта с назначением командиром орудия.
- Служу трудовому народу!
- Ещё на награду представление напишем, но тут сильно не обольщайся, за отступления, обычно, не награждают.
Мы прошли все четыре огневых взвода, везде комбат представлял меня как командира первого. Всем приказывал получить двойной боекомплект и приготовиться к маршу.
- Товарищ капитан, как обстановка.
- Кто ж, её знает. Последний приказ штаба армии, удерживать рубеж в ста километрах западнее.
- На самом деле как?
- Немецкие части в пятидесяти километрах юго-восточнее. Какими силами неизвестно.
- Личный вопрос можно?
- Чего это командир стрелковой роты, меня невзлюбил?
- Любить тебя мама дома будет. Действия твои, он высоко оценил.
Сын у него, твой ровесник, в июле без вести пропал. Молодое дарование, уникальный голос имел. На разных конкурсах первые места занимал. Тоже решил, Родину защищать.
Стало стыдно, как будто я этого пацана не уберёг. В груди что- то сжалось, как братишка воюет, жив ли, здоров? За последнюю неделю даже не вспоминал о младшеньком. Развели нас фронтовые дороги. Его в миномётчики, меня, сперва в артиллерийскую разведку, а теперь…вот так получилось.
Письма нужно написать немедленно, тем более литера полевой почты, теперь у меня другая. Завтра напишу братишке и отцу, но утром полк двумя колонами под неперестающим дождём, двинулся на юго-восток.