Родители ждали её рождения, не зная, что через несколько лет они будут бороться. За неё, за себя. Учиться жить. Девочка с физическим недостатком в виде отсутствия равновесия. Испытание. «Ты – полноценна во всём», но при этом, казалось бы, малое препятствие жизни многое решало. И решило. Детство почти, как у всех. Вот только глаза – взрослого человека. Пожившего. И в мире, где такие люди не особо приветствуются.
В школу пошла лет в пять, жадная до книг, но пришлось учиться на дому: в школу возить не было возможности…
И осознавала что для неё мир – как безжалостный ветер – разметавший все мечты о профессии врача… Она подсознательно искала ЕГО, схожего с собой: духовно. И в общей мере близкого. Только не в книгах и сказках, а в реальности.
С ней общались и дружили, но не более, потому, как было в ней зерно: либо – любовь, либо – дружба. Здоровых она упорно сортировала в ячейку «друзья». Знакомилась во всемирной сети – неактивно, без надрыва, по-черепашьи. Знакомились в основном с ней. И то-то было их удивление, что говорила она о себе жёсткую, простую, неприукрашенную правду, отметая иное. Ожидая.
Чередой попыток встретить ЕГО, молодой человек однажды выпросил у неё телефон, скрывая о себе многое, тянул время, боялся перемен. Боялся потому, что было ему худо и морально, и физически. Не посмел, даже, приехать, чтобы увидеть. Время показало – к лучшему. Но не было у неё любви, просто сочувствие, сопереживание. Обижал, понимая, что не дорастает, сам же понимал… А спустя время просил прощения: за боль, за обман, за самообман…
Потом появился другой человек. Нарцисс. Хитёр, обольстителен, местами груб. Напросился почти увидеться, подавляя своей жёсткой, не мужской, натурой, оправдывая своё восприятие жизни тем, что вырос в детском доме. Она молчала, слушала, улыбалась, сносила его неприкрытые перезвоны с «бывшей», с которой, как оказалось, просто был на тот момент в ссоре, а в реальности – заброшен, выброшен за дверь ею, оставшийся без ее средств к существованию. Ведомый. Ленивый. И слабый духом.
Не сломил. Удивлялся только, что не боится она пугающего одиночества, уже не юного возраста, что пробило брешь и сменилось, кажется, на миг, удивлением и восхищением. И сам же позже просил прощения, но это было гораздо позже. Он был до предела жёсток, ехидно и дерзко, уходя и общаясь с женщиной, которая согласна была обеспечивать его. Он, как малый ребёнок, не сводил с НЕЁ глаз, казалось, просветлевших, задевал, открыто хамил, натыкаясь на её холодное и смиренное, терпимое. И откуда же было в ней столько смирения, сама удивлялась…., что, казалось, надавать по лицу – не в её правилах. Сирот надо кормить. Мужчин таких – гнать. Не обращая внимания, она видела, как общается по телефону с той женщиной, которая, как думал он, оставила. Но затем, остыв, решила вернуть.
А что же она? Видела, как ему самому за себя было стыдно: за открытый при ней же бумажник, полный купюр, не малых, кем-то (явно не им самим?) заработанных.
Эти несколько дней казались ей испытанием человеческого достоинства и смирения. Но даже смирению есть конец: ему пора уезжать. И как можно быстрее, что бы духу не было … Ему, даже, денежку дали на обратный билет, как собственно, и был договор. Она же думала, что если мужик – не решится брать, ведь, даже, уходя по магазинам в поисках сигарет, не рискнул купить ей самой простой шоколадки при немалых деньгах (судя по дорогим сигаретам в руках), но и взять совести хватило. А эта шоколадка, даже, если бы и оказалась она у него, не взяла бы. Вот только натолкнулся он на её спокойное выражение глаз, что сев, уронил голову на руки и выдохнул одно:
- Как же мне стыдно. Деньги я верну… Я, хоть, могу тебя обнять, девушка?
Покачала головой отрицательно, усмехнувшись:
- А ты привык обнимать за деньги? Только вот не возьму я их. Тебе на память. Потому что я за деньги не продаюсь и есть что-то, что за деньги купить нельзя. Интересно, любили ли тебя когда-нибудь за то, что ты просто есть? Не за внешность, не за самолюбование. Не любили. Видно. Привык ты выживать.
На том и уехал. Хватило наглости ему писать смс… Как потом оказалось и друзья его имели место…… понарассказывал, возможно, что не растаяли перед ним, не бросились вдогонку, пожалели. И словно ведро помоев вылилось на её душу. Низость немужская, не совсем человеческая, кажется. Оправдание искала его поступку, с трудом, что бы не росло зло в её душе.