Телефон беспрестанно звонил в прихожей заваленной всяким хламом, посредине которой стоял телевизор «Изумруд» с расколотым экраном, на нем покоилась аккуратно связанная стопка журнала «Наука и жизнь» прикрытая пустым цветочных горшком. Рядом были разбросаны какие-то запчасти к спортивному велосипеду без колес, подвешенному на пустой, старой вешалке, явно диссонирующей с дорогим шкафом -купе напротив.
Хозяин обычной "двушки", одинокий, сухопарый старик тяжело поднялся от письменного стола, посмотрел в окно, за которым бесновалась вьюга, и шаркающей походкой побрел на кухню, чертыхаясь и натыкаясь на разбросанные по квартире вещи. Чайник залихватски свистел, соревнуясь с громкой трелью сотового телефона.
"У аппарата, ваш покорный слуга Григорий Котов! Добрый, и вам не хворать! Про пластиковые окна ни слова, честно достали, у меня они новые, кредитов нет, Тайдом не пользуюсь!" - В трубке послышался раскатистый хохот: "Не меняетесь, Григорий Иванович, к неприязни настоящего! Седой беспокоит!"
Старик выпрямился, на его лице просияла улыбка:" Вот так виртуальная встреча! По голосу издалека слышу и понимаю, что продолжаешь мотаться по белому свету. А звонок не иначе, как из Токио!"
- Из гостиницы нашего умного города, профессор! Если примите, бродягу к вашему самовару, то развожу пары!
- Если хочешь быстро, то медленно и без перерывов, штормит ноне!
- Намекаете, старина, о том, как в прошлый раз пришлось отложить встречу из-за одной особы.
- Женился, наконец-то?!
- Я вас умоляю, господин профессор!
- Лучше товарищ, на слух приятнее! Тогда жду с горячительными напитками, самовара нет, а чайник на свист изошел! – Трубка дала отбой.
"Улица, фонарь, аптека",- все, как у Блока. - Молодая женщина запахнула халат на голом, красивом теле и подошла к окну. В гостиной пробили часы:" Бом"! - Один раз, час ночи. . . . .
Снежинки-мотыльки, таяли на стекле и слезинками катились к подоконнику, превращаясь в ледяную коросту. Свеча догорала, потрескивая на легком сквозняке, который гулял по залу и улетал в камин, побеспокоив белоснежную скатерть на огромном столе, ломившемуся от дорогого угощения. На черном и пустом экране навороченного "Самсунга" в такт цветомузыки плясали огоньки приглушенных стерео систем. "Ну вот и все, ну вот и все", - терзал сердце голос любимого шансонье, а назойливая пословица "Уж замуж нетерпеж" крутилась и тот час пряталась за стену с названием "Одиночество". Нина не стремилась сделать мужчину своей собственностью и не заставляла чувствовать, что он ей что-то должен кроме денег. Она привыкла контролировать только себя в силу профессии путаны, которой занималась уже пять лет, в результате чего жизнь разделилась на "До и после". До - это, когда потеряв голову, она без памяти влюбилась в Щербину, так звали самого успешного пятикурсника университета, и собиралась за него замуж, чтобы стать добропорядочной женой и матерью. И - после, когда суженого избили за карточный долг, часть которого она взяла на себя, оказавшись на панели. Любимый от побоев скончался, а она продолжала платить, цена которой была несоизмерима, но руки наложить на себя боялась, погружаясь в омут похоти и воровства. Университет пришлось бросить и постигать и открывать новые знания от "мамки", которая ходила под самим Гиви, авторитетом и фактическим хозяином города.
В тот вечер, Нина спешила на служебном, видевшем виды "японце", к заезжему олигарху. Познакомилась с богатым клиентом в кафе "Дома нефтяника" в канун Рождества. Представительный мужчина дал команду помощнику отнести именно за ее столик визитку, на которой стояли адрес, дата и время встречи. На обратной стороне росчерк золотого пера: "Жду, Евгений!"
Сегодня этот самый день настал, богатый клиент снял для их уединения целый коттедж за городом. Машину на приличной скорости занесло, она пошла юзом и столкнулась с Джипом, вылетев в сугроб. Подушка безопасности больно ударила в грудь, серая мгла лобового стекла начала превращаться в чернь, и девушка потеряла сознание.
Открыв глаза, она увидела мужественное лицо в обрамлении бороды с проседью, синие глаза, в которых метался радостный чертенок, и лацкан белого пиджака из распахнутой дубленки.
- Вы святой Спиридон?
- Слава Богу не окочурилась! Ты посмотри, молодца, еще шутит! - Над лицом склонился человек в армейской шапке: «Дверь заклинило, но я ее монтировкой. Девушку прижало основательно, не вздохнуть, а сейчас куда с добром, вон «скорая», наконец-то!» - Буквы на синей куртке «ГО и ЧС» сменились перед глазами на белый халат. Звон в ушах заглушал приятный мужской баритон: «Или подушка безопасности на этой развалюхе сильная, либо у красавицы шея слабая! В какую больницу везете?"
- В травму областной клинической. Они сегодня дежурит по "скорой"! – Ножницы безжалостно разрезали рукав модной шубки, и обезболивающий укол вспорол вену.
Молодой организм быстро шел на поправку. Нина все чаще стала задумываться о своей жизни элитной проститутки с твердым решением завязать с прошлым, потому что появился мужчина ее мечты. Прозвище новому знакомому "Седой" было очень кстати, так кажется называл его следователь, навестивший пострадавшую для составления протокола о ДТП. Да и ей так привычнее, к самой обращались не иначе, как «Золотая» - не столько из-за красоты, сколько от фамилии по паспорту - Рыбка.
Седой навещал не часто, как и "подруги по цеху". Приносил цветы, икру, фрукты и разные вкусности. Посидит, помолчит, изредка вскидывая синь глаз в ее сторону, и исчезает на неделю - две. Сначала Нина воспринимала его визиты, как следствие дорожно-транспортного происшествия, повлекшего расстройство здоровья тяжелой тяжести: перелом ключицы, ребер и сильное сотрясение мозга с кровоизлиянием. Лечение оплачивал Седой, хотя виновата в происшествии была она. Джип уверенно тронулся на "желтый", а девушка хотела проскочить перекресток и занесло служебный "Ниссан" уже на красный свет, от чего и оказалась на больничной койке.
В больнице она с радостью почувствовала, что просто нравится Седому, как может понравиться одинокая женщина 25 лет от роду с хорошей фигурой и целой копной темных, шелковистых, всегда непослушных волос. Не удержалась и поделилась с Люськой, а потом жалела. Звонок от "смотрящего" все расставил на свои места:" За ремонт машины и прогулы - десять штук баксов!"
Когда Нину Рыбку выписали из травматологического отделения, Седой отнес ее на руках в свой "Мерседес". На вопрос девушки: «Куда теперь?» - В синих глазах промелькнул веселый чертенок: «В подмосковный санаторий, неделю на восстановление, как рекомендовали врачи, а потом к морю. Думаю в отеле «Рим кавалер» с его роскошным видом на Ватикан тебе понравится!»
- А нельзя Папу попросить благословить наш брак, в таком случае? - Едва коснулась ладонью его бороды с проседью.
- Папу нет, а епископа можно, но для этого необходимо представить в первую очередь, свидетельства о крещении, выданные приходской церковью, где совершался обряд. Таковы правила Рима. Тебя где крестили?
- Не знаю, у меня нет родственников, только друзья! Ой, мамочки, поставил меня в лужу! – Его глаза со всем рядом, запах сильного тела окутывает и дурманит. Она закрывает глаза, и страстный поцелуй застывает на выдохе: «Вес--на»!
Предложение руки сердца было обставлено с особой роскошью и великолепием в самом дорогом отеле за городом......
Рано утром Нина решила по-тихому уйти, не прихватив впервые в жизни из кармана клиента портмоне, пока тот спит из-за приличной дозы снотворного. Обычно порошок она подсыпала в бокал. Седой не спал, его джип дружелюбно урчал у крыльца. Нежно погладив сильную кисть на рукоятке ручного тормоза, девушка улыбнулось, услышав ответ на вопрос: "Почему занимаясь любовью с женщиной в постели, он не прикасается к вину? Ведь оно источает тонкий запах, который витает в воздухе и смешивается с утонченным запахом духов, придавая прелюдии особый шарм мужской самости и женской нежности?!"
Ответил просто поцелуем, и Джип тронулся. Ехали быстро и молча под легкую музыку, а расстались, как влюбленная пара. Нина поцеловала Седого в губы, и, взмахнув пальчиком, обрамленном в дорогое кольцо с бриллиантом по цене в десять тысяч долларов, попросила подождать полчаса у запрещающего знака въезда в проулок, застроенного дорогими коттеджами. Это уже позже Седой поймет, что "кирпич" был просто фальшивкой, выставленный подельниками девушки по фамилии Рыбка, исчезнувшей навсегда.
Время с того самого момента сначала текло, потом пошло быстрее и, набирая скорость, полетело в суете повседневной жизни, меняя города и страны в силу работы журналиста, а позже и успешного писателя, создающего шедевры отечественного кинематографа вместе с Тодоровским, Вайсбергом и другими звездами. И вот он снова здесь в родном городе. Седой притормозил у запорошенного снегом фонарного столба. Именно здесь начался сюжет его романа с прологом: «Десять лет и десять тысяч долларов за вспыхнувшую и погасшую любовь к падшей женщине, за то какой! Стало грустно. Положив уже совсем седую бороду на руль он глубоко задумался: "Где она теперь и жива ли?" – Страницы модного и популярного детектива, написанного им по реальным событиям из жизни путан, этот же вопрос оставляли открытым. Взгляд скользнул на обложку новой книги, с которого на него смотрела девушка, так похожая на его последнюю любовь! – Сквозь снежную мглу пробился зеленый свет, и автомобильная пробка осторожно тронулась в сторону города, где жил его старый друг и преподаватель Георгий Григорьевич Котов, или попросту "Гога", как он представлялся студентам на первой лекции в Томском государственном университете.
«Сторонники философии экзистенциализма, коим является ваш покорный слуга, возражают против зависимости личности от ценностей и норм социальной среды!" – Трясущаяся рука потянулась к литровой бутылке.
- Ваше здоровье, с надеждой на завершение глубокой мысли, с естественным вопросом к чему это? Ибо ожидал какой-нибудь интересный посыл к женщинам, но ошибся! - Гость поднял стопку водки, захватив другой рукой симпатичный, махонький боровичок из литровой банки.
- Вьюгой занесло в наш двор, что собрался в Парламент, а значит в условиях цифрового управления страной, мы вряд ли увидимся! Мои похороны не в счет. Да и хождение в народ теперь только на камеру, и то перед выборами!– Гога ткнул пальцем в экран телевизора. От неожиданности гость поперхнулся и просипел: «Лихо закручиваешь сюжет, продолжай!»
На что Котов, врезал по спине старому другу и любимому аспиранту кафедры истории философии и логики без пиетета на известность : "Включенность личности в политику, губительно сказывается на развитии творческой активности. Личность в подобной ситуации теряет экзистенцию или свое индивидуальное "Я”, иными словами - свою неповторимость! Депутатская среда сегодня нивелирует, делает такую личность массовой, типичной. Ты становишься «человеком команды», при этом растворяется неповторимое своеобразие человека! Ты же писатель, Седой! Напиши лучше новую книгу, о нас, о новых временах, которые открыли возможности жуликам и проходимцам и закрыли дорогу честным и порядочным! На кой тебе надо тратить деньги на выборы, которые выигрывают денежные мешки только из-за больного честолюбия!"
– Георгий Григорьевич, Президенту напишите об этом! Он в теме! – Друзья одновременно выпили и потянулись к обильной закуске, которую Седой предусмотрительно захватил, ибо у профессора вся закуска сводилась только к грибам, до которых он был большой охочий.
- Все о политике ни слова, а то скоро уборщица должна подойти, заказал ее в одном рассаднике капитализма. Дама строгая, говорит, что прошлое обязывает, да и ворчать начнет, как жена-покойница: «Опять накушались академик, если о политике заговорили со мной заговорили. Хотя иногда ласково называет Гоша. «Ну сам понимашь», как говорил незабвенный и первый Президент новой России!» - Гога лукаво подмигнул, и, покачиваясь, подошел к зеркалу причесать богатую, седую шевелюру на лобастой голове.
В прихожей пропел звонок. Георгий Григорьевич, улыбнувшись пошел открывать. Седой выглянул из комнаты и обомлел. На пороге комнаты стояла женщина увядшей красоты в униформе фирмы на желтом переднике, которого было написано «cleaning at home». Их взгляды встретились.
Это была Она. "Золотая Рыбка" из далекого прошлого и героиня романа, который покоился в портфеле, так пока еще и не подаренный профессору Котову Г.И.