Музыкант, или исповедь миллионера
«Не грех упасть – грех не подняться»
Сергий Радонежский
… Вот оно – прозрение шпиона, - одна из дверей подъезда многоэтажки открыта настежь, - «сюда! вон к тому подъезду, всё! Устал! Пошел спать! – Олег попытался усыпить бдительность водителя такси: – вот, без сдачи, - сунул ему в руку не крупную купюру…»
«Так, так, так, - думал Олег, - сил уже нет никаких, может быть на лестничной клетке завалиться? Поднялся под самый верх современной многоэтажки, и… обнаружил на самой верхней полке, то есть над последним этажом некое «лежбище», со сложенными картонными коробками и подобием матраса на них, и даже нечего было принюхиваться, чтобы определить стойкий бомжовый запах. «Вот, сейчас пожалуют хозяева, надо будет объясняться, но уже никакой запах не мог выгнать его с этого такого «уютного» лежака, что он растянулся на нём, как на своей двуспальной кровати, и… провалился в тяжелый, но чуткий сон».
- Как хорошо, что сон мой был очень чутким, - Олег улыбнулся мне, - как будто бы фея во сне коснулась моей щеки, я больше почувствовал, чем ощутил реальную угрозу, услышал крадущиеся тяжелые шаги по лестнице; лифта не слышал, значит, эта «братва» пешочком топали на семнадцатый этаж, тихо между собой перешептываясь, но я слышал тяжелое, с одышкой, смрадное дыхание, словно смерть за мной крадётся, - он поднялся, сделал несколько гимнастических упражнений, затем поджег растопкой деревянные поленья, сложенные в камине, снова сел в своё кресло и продолжил: - бомжи, два мужика и одна баба потихонечку крались, подбирались к своему убежищу. То есть к моему. Как мне себя вести с ними, я даже не представлял, просто сел на матрас, прислонившись к стене и смотрел, как эти трое, ещё не успев заметить меня, подбираются всё выше и ближе, всё так же шепотом между собою переговариваясь… - баба взвизгнула первой, заверещала, указывая на меня: - мы так не договаривались, не договаривались! – третьего позвали!? – Один из здоровенных бичей намертво закрыл ей рот рукой, чтобы она успокоилась и не верещала, другой уставился на меня, едва освещенного бледным светом луны из слухового оконца: - ты кто такой, что здесь делаешь? – Ни лиц их, ни глаз я не видел, но будто бы почувствовал некоторую неуверенность в вопросе. И знаешь, - продолжил, улыбнувшись Олег, - я решил их «задобрить», ну вроде как бы «перетянуть» на свою сторону. Нащупал в кармане одну из купюр, протянул ближнему из них: - «извините мол, друзья-товарищи, повздорил с женой, а завтра на работу. Не будете так добры, чтобы уступить мне это местечко? А я вам очень даже буду благодарен, - со смиренным видом протянул ближайшему ко мне краснеющую в тусклом свете луны бумажку…»
Первый из бомжей дрожащими руками поднёс пятитысячную купюру поближе к оконцу, пытался на просвет отгадать её подлинность, другой, отодвинув притихнувшую подругу, подался ближе к своему товарищу: - покажи! – Да нечего показывать, настоящая! пойдём, Вадя, и ты, – бомжихе, - тоже пошли, отдохнуть человек хочет, не надо ему мешать, пускай спит себе, - так же осторожно, как и прежде, они стали спускаться вниз. И только в районе одиннадцатого или десятого этажа загремели створки лифта. А я провалился в сон без сновидений, прикрывшись какой-то вонючей тряпкой…
- Олег Валентинович, Олег Валентинович, - к нам гости, - милая мордашка, слегка стукнув в дверь кабинета, сияла, как «тульский пряник», - тот журналист, или писатель, про которого Вы мне говорили.
- Ну давай, зови, - Олег, по отчеству Валентинович, крепкий пятидесятилетний «старец», двинулся навстречу своему «долгожданному» гостю, о котором его предупредили друзья-товарищи: - «окажи самый любезный приём, расскажи о себе, да так, чтобы никому не повадно было нас дальше «крушить». – «Да только попробуйте нас сейчас сокрушить! – мало не покажется, - улыбнувшись, хозяин кабинета выпрямился, готовясь встретиться с писателем…»
В кабинете, уставленном огромным количеством стеллажей с бесконечными рядами книг, уютно потрескивал камин. Конец мая, а в Москве погода такая, словно никак зима не желает уходить из России: иногда по утрам даже снег может выпасть, а хозяин дома очень не любит холод, - «бр-р, - снова поёжился он, ещё раз поднося руки к камину». Он немного нервничал, только не мог понять, отчего? Ну писатель, ну журналист, ну, с друзьями моими знаком, а всё равно, как-то не по себе, словно на телевидение зазвали, перед камерами собираются показывать».
В комнату вошел среднего роста мужчина, почти ровесник Олега, может быть немногим старше, с доброй открытой улыбкой на лице, с гладко зачесанными, уложенными «конских хвостиком», перевязанными резинкой волосами, пронзительно голубыми улыбающимися глазами. Оглядел огромный кабинет, ряды с книжными стеллажами, уютно потрескивающий камин, затем перевёл свой взгляд на хозяина зала. А хозяин кабинета стоял в некоторой растерянности, не решаясь первым произнести приветствие.
- Здравствуйте, Олег Валентинович, - очень рад Вас видеть, - журналист, открыто и доверчиво глядя на хозяина кабинета, протянул руку.
- Я тоже Вас рад видеть! – Стас с Вадимом меня предупредили.
- Ну вот и чудесно, присяду?
- Конечно, конечно, можете прямо в это кресло, - напротив камина. Холодно, как-то, – не собирается, видимо, зима расставаться с нами.
- Это точно, - никак не хочет уходить в свою любимую Гренландию, или Лапландию, поправьте меня, если что.
- Ну… Вас поправлять… я думаю, что найдутся люди, которые ЭТО сделают более профессионально, - деликатно, почти что «реверанс», хозяин уютного кабинета вторил своему гостю…
- Олег Валентинович, наверное, мы проведём с Вами не один или два часа за беседой, - ведь для моего рассказа, ну, или репортажа, как Вам будет угодно, мне бы хотелось услышать Вашу «историю», и очень бы хотелось эту историю услышать с самого начала. Ну, или ближе к тому началу, как Вы стали тем… кто Вы сейчас есть…
- Что, прямо с рождения? – красивый, атлетически сложенный мужчина с едва заметной сединой на висках вопросительно посмотрел в глаза своему гостю.
- А мы куда-то торопимся? – репортёр достал свою записную книжку, улыбнулся.
- Я - то точно никуда не тороплюсь, - Мария! – в сторону дубовой двери, которая охраняла покой хозяина, - организуй нам поесть-выпить… Задумался…
Та же милая мордашка, на которую в начале встречи обратил своё внимание «визитёр», вкатила в кабинет столик-поднос с лёгкими закусками и двумя огромными пустыми фужерами.
Хозяин дома и кабинета с весело потрескивающим камином достал из буфета бутылку коньяка, плеснул добрую порцию по бокалам: - Давай на «Ты», так легче нам будет общаться!
- Я не возражаю! – журналист протянул бокал навстречу хозяину дома…
Блокнот остался где-то далеко, а история началась…
Папаня мой в какие-то годы, вместе с мамой произвели меня на свет. Первое, что вспоминаю, - свою бабушку. Она меня нянчила, сказки на ночь рассказывала, родителей в то, совсем детское время не помню. Мотались, видимо, по гарнизонам, - военным отец у меня был, - словно отозвавшись на мой немой вопрос ответил, - а в школу уже пошел в столице одной из наших южных республик. Тогда уже ближе с ними «познакомился». С папой своим, маму очень хорошо помнил, - часто её видел, склонившуюся над моей детской постелью. Словно сон, а утром её не было. Сейчас точно не смогу сказать, сон это был или явь…
Предыстория такова: я получил задание написать о человеке что-то похожее на репортаж, но всё же лучше, чтобы это было художественное произведение. Повесть, рассказ, а может быть небольшой роман о том, как после многих «мытарств» ОН всё же сумел «подняться», нашел в себе силы и способности после огромного количества падений, разорений, предательства близких людей победить обстоятельства и снова стать миллионером. Стать счастливым, вновь обрести семью. Мне и самому захотелось докопаться до истины: что нужно для того, чтобы найти в себе силы после стольких падений, каждый раз подниматься: может быть особый дух, или сила воли, или вера в свои силы и способности, а может быть удача или провидение? А может быть ВСЁ ЭТО вместе взятое?..
И вот, мы сидим в уютном кабинете хозяина дома перед пылающим камином (его заранее предупредили друзья – мои «работодатели»), смотрим на весело пляшущие язычки пламени, а мне даже не хочется вопросов задавать, просто вот так уютно посидеть перед камином, глядя на огонь, на который по утверждению философов можно смотреть бесконечно. Сидим, молчим, смотрим в огонь. Он знает, зачем я к нему пожаловал.
- Давай договоримся на «ты», а чтобы мы не стеснялись друг друга, выпьем по рюмочке коньячку, - с этого он начал наш «разговор». Я не возражал, хотя и был на несколько лет его старше. Но разве это имеет большое значение? – Я не буду рассказывать всю историю своего детства, - продолжил Олег Валентинович, - а попробую подавать свою жизнь такими картинками, если Вы, то есть Ты не возражаешь.
Я не возражал, поэтому он продолжил:
- Меня в детстве родители называли «Олежек». Как же я не любил это слово, ты даже не представляешь, даже представить себе не сможешь!..
- Олежек!- кричит моя мама из окна кухни, а я только-только в футбол разыгрался со своими друзьями-мальчишками, - домой! Обед готов, стынет!
- Олежек, - мама тебя зовёт, - беги скорее, а то обед остынет, - это мои друзья-футболисты мне советуют.
- Мам, ну дай, доиграем, успею, - мне хочется доиграть этот «матч», я ведь даже ещё не вспотел, а игра в самом разгаре.
- Олежек, - мама тебя зовёт, - беги быстрее, - это уже другой «футболист», на которого мне просто хочется броситься с кулаками.
Олежек, Олежек, Олежек! – что за напасть такая, и кому из моих родителей пришло в голову назвать меня таким ненавистным именем, которое в моих ушах звучит словно презрительная кличка? «Олежек». Так меня уже дразнят друзья-одноклассники. Мне это очень не нравится. Нет бы просто сказали, как сейчас меня друзья называют: Олег, сейчас уже порой и Валентинович. Но я ещё недостаточно смышлён, чтобы меня называли по отчеству. Даже отец иногда, гладя меня по вихрам, называл таким вот «прозвищем – именем». А мне просто хотелось раствориться, да лучше бы «Рексом» назвали, как нашу овчарку, которую я очень люблю, и она (то есть он) никогда не называет меня ненавистной кличкой, а только предано и с большой любовью глядит мне в глаза и… сочувствует мне. А я так думаю, что ему больше ничего не надо, кроме того, чтобы я поласкал его между ушей, а иногда просто поцеловал в нос. Тут уже радость в глазах такая, что ты себе не представляешь! – Оближет тебя всего, и печали забыты. Да уж конечно, забыты. Олежек, - словно печать на лбу поставили. Уж лучше бы было, чтобы родители меня просто звали «сын, сынок», ну или как-нибудь по-другому, но не этим ненавистным мне прозвищем-именем. Тогда я не знал, да и что я мог с этим поделать?
- Мам, я пришел, - успев на ходу поцеловать в нос своего любимого пса, Олежек, то есть я, прошел на кухню, но был ещё не настолько голоден, чтобы схватиться за ложку с вилками. – Мы же ещё даже не доиграли, чего ты меня звала?
- А ты что, забыл? Сейчас пообедаешь, и за пианино…
- Мам, ну пожалуйста, не сегодня, а? – я же даже ни одного гола не забил, а?
- Успеешь ещё голов позабивать, а сегодня у нас занятия, пускай твои друзья-сорванцы этой «ерундой» занимаются, а к клавишам ты сегодня ещё даже не притронулся.
- Не хочу я к ним притрагиваться, ну не хочу, чего к ним притрагиваться? Ну чего? Я с мальчишками хочу мяч погонять, зачем мне эти клавиши?
- Олежек, - мать протянула руку, чтобы погладить своего «непутёвого» сына по голове, но голова резко дёрнулась в другую сторону.
- Мам, не называй меня так, лучше Рексом зови, меня мальчишки уже дразнят: «Олежек, Олежек, Олежек», что я им могу ответить, ты же видишь – каждый день синяк на лице или на руках ссадины. Они дразнятся, а мне это не нравится.
- Ну а как, тебя, сынок называть? – мама всё же прикоснулась к золотому чубу, ероша волосы, - такое ласковое имя, да не я, бабушка, по имени своего папы предложила это имя.
- Ну, не знаю, мам, - уплетая за «обе щеки» вкуснейший на свете борщ, Олежек непрестанно поглядывал в окно.
- Гол! – мама, Гол! – наши забили, - семилетний подросток запрыгал вокруг стола. – Видишь, мам, а ты говоришь… пианино, пианино…
- Олег Валентинович, - делегация из США, - длинноногая стройная секретарша, покачивая бёдрами, направилась к входной двери кабинета президента компании.
- Подожди, Ритунька, - чего-то я немного нервничаю, - президент компании показал своему (своей) секретарю присесть рядышком. Поближе, ещё поближе, – Пускай подождут, один поцелуй… и зови их всех…
- Мистер президент, - мы много наслышались о вашей компании, лучшей компании в СССР, - и хотим выразить Вам своё почтение, - легко уловимый американский диалект с прекрасным русским произношением.
- Я достаточно хорошо говорю и понимаю английский язык, можете мне не переводить, - приветствую вас в нашей гостеприимной столице, - Олег Валентинович открыто улыбнулся заокеанским гостям…
- Мистер президент, мистер президент, а можем мы сделать фото на память?
- Конечно (друзья мои заокеанские), с огромным удовольствием сфотографируюсь с вами. «Ч И И З», - все просто очаровашки. В двадцати четырёх новостных сутках CNN эта фотография появилась ровно двадцать четыре раза. С комментариями, очень приятными для «Олежека», то есть меня…
Картинки, картинки, картинки мелькают перед глазами, словно в калейдоскопе, в памяти: детство, юность, институт, армия, друзья-товарищи со всех сторон обступили неподвижное тело, лежащее под белой простынёй на переносной кровати – молодого ещё парня везут после сложнейшей операции на голове.
- Олег Валентинович, - кто-то всхлипывает рядом, - Олег Валентинович!
- Расступитесь, - словно эхо в горах, - это санитары катят «повозку» с неподвижным телом…
Эх, может вытащим другую карту-картинку из колоды, посмотрим хотя бы на масть? Странная масть – когда это пиковая дама была красной?..
Вот и ещё одна картинка – она из детства, когда Олега Валентиновича называли просто Олег (от Олежека он давно всех отучил, включая родителей, а желающие повеселиться иногда получали очень даже увесистые тумаки с оплеухами): он сидит в белой рубашке с черной бабочкой под воротником перед роялем в огромном киноконцертном зале. Это экзамен по окончании музыкального училища – музыкант виртуоз сегодня блестяще сдает экзамен по «специальности». Ну что же? Это хорошая картинка.
…К огромному сожалению Олега Валентиновича, не все картинки в колоде красивые.
И вот он снова улыбнулся – это он вспомнил добрые старые времена, когда на своём любимом байке катил на Черное Море – в Крым, а позади сидела очаровательная сексапильная красотка, с развевающимися по ветру волосами (она ни в какую не соглашалась одевать шлем; Олег в общем то был с ней солидарен, потому что сам больше предпочитал косынку-бандану…)
Сейчас Олег Валентинович, откинувшись в уютном кресле перед потрескивающим камином, словно тасовал колоду карт и выбирал из неё наугад первую попавшую.
Снова лицо его озарилось улыбкой – позвонили из роддома, чтобы сообщить радостную весть – родилась дочка! Вот это было настоящей радостью! – жена долго не могла забеременеть, и наконец, после последнего вояжа в Китай случилось чудо. Счастливо разрешилась от бремени!..
А вот он нахмурился – из банка вернулся бледнее смерти бухгалтер, чтобы сообщить Олегу Валентиновичу, что платежи больше не проходят. «Как так, почему не проходят»? – Банк объявил себя банкротом! – у бледного бухгалтера тряслись губы. «Как, все наши деньги? Пропали»? – счетовод понуро опустил голову. «Да это же немыслимо – почти 150 тысяч долларов»!
Целый сонм картинок, картинок, картинок. Все они с молниеносной быстротой проносятся перед глазами…
Вот перед глазами появилось такое четкое изображение новенького двухдверного мерседеса, словно он только вчера его выкатил из ворот магазина. А случилось это за месяц до того, как банк «приказал долго жить». «Эх, знал бы, что с банком может такое случится – с пяток бы таких купил, не заржавели бы, небось…»
Теперь он снова улыбнулся – это картина огромного пяти палубного белоснежного круизного теплохода, на котором они уже вторую неделю развлекаются в средиземном море с молодой сияющей красавицей женой…
А вот и их первые ссоры – с криками, битьём посуды, слезами неподдельного горя и потёкшей тушью на лице. Из-за чего? – Олег Валентинович даже вспомнить не может. А дальше ЭТО продолжалось с завидной регулярностью. Ему казалось, что первый скандал произошел по «вине» именно разорившегося банка, а может быть и по другим каким причинам. Сейчас уже сложно сказать, да и стоит ли ворошить то, далёкое прошлое?
После этого случая с банком Олег несколько лет пытался восстановить свой бизнес, но… строить тяжело, легко только рушить. Но, постепенно, шаг за шагом он восстанавливал свои позиции, ох как тяжело ему это всё давалось. Конечно, с новеньким мерседесом пришлось быстренько распрощаться. Купил себе автомобиль попроще – Фольксваген, ну и ладно, жизнь потихонечку стала налаживаться, снова стал обрастать «жирком», но в той стране, в которой он жил, не очень-то это быстро получалось. Только-только постепенно стал становиться на ноги – БАХ! – Новый кризис. «Эх, да когда-нибудь это прекратиться?», - только новый дом отстроил, ещё даже отделку на закончил! А мебель, а сантехнику на какие шиши покупать? «Шишей» уже не осталось, а больше долгов. Цены на что-то упали, а на что-то очень даже сильно подскочили, но к сожалению, не на ту группу товаров, которые производил Олег Валентинович. «Что-то надо делать, что-то надо делать! – он сутками не выходил из своего кабинета, ломая голову над тем, как же быть дальше. Всё же семья, дочка подрастала, слава богу не избалованная росла – многое уже начала понимать, видела синие круги у папы под глазами, частенько даже прилично отросшую щетину. Этак можно даже самого отчаянного оптимиста в угол загнать – Олег метался, словно лев в клетке, но свести положительное сальдо ему всё никак не удавалось. Он знал, что такая картина почти повсюду в стране, но от этого легче не становилось. «Одно дело война, – все трудятся на победу, а сейчас даже не понятно, в чём, собственно дело». Постепенно наступала апатия, да такая, что лень даже ручку было к блокноту поднести – заметку для себя черкануть. Да и люди, видя, что «генеральный» всё меньше и меньше стал заниматься своими производственными задачами, тоже заметно подопустили руки, только коммерческий директор (весельчак и балагур) по-прежнему выглядел молодцам. Вот он-то, как раз и частенько спасал своего товарища от тяжелой меланхолии, доставал дефицитные билеты на новые спектакли, вытаскивал на показы мод, конкурсы красоты, один раз даже чуть не насильно отправил в «модный» санаторий (у Олега совершено ненормально начало скакать давление и сердце как будто бы работало с перебоями). Подлечился, приехал загоревшим, отдохнувшим, там, в благословенных краях старался даже не думать о работе. Иногда получалось. Не всегда, конечно же. В то время если обнаружить в памяти «красивые» картинки, то их можно по пальцам сосчитать. И понял Олег Валентинович, что жизнь проходит, а радостей всё меньше и меньше. И решился-таки продать своё предприятие первому покупателю и… «А что дальше? Дальше то как-то надо жить, - несколько раз садился за старенькое пианино, - так, больше успокоить нервишки, пока музицировал, чувствовал себя прекрасно, но, вставая с крутящегося стула – опять мрачные мысли лезли в голову, да настырно так».
В кабинете, на стеллажах покоились тома, томики различной литературы: технической, юридической, воспоминания известных всему миру производственников и менеджеров высшего звена, но больше всего (целое отделение) с литературой по психологии; эти книги с регулярной завидностью перемещались с полки на рабочий стол, затем самым аккуратным образом возвращались на место, - Олег Валентинович искал ответы на многие свои вопросы, снова и снова перечитывал, делал пометки с закладками, - вон, - махнул он рукой на полки огромной библиотеки, расположенной позади письменного стола…
Как-то на показе новой коллекции от известного модельера, проходившего в Москве, Олег Валентинович встретился глазами со своим давним приятелем, с которым не виделся настолько давно, что с большим трудом признал в нём своего давнего «коллегу по цеху», - в своё время товарищ, с которым Олег учился на параллельных курсах, но жили в соседних комнатах общежития, с развалом огромной страны, бросив институт, подался в бизнес. А бизнес был настолько простым, что на его месте только ленивый не захотел бы просто поднимать с земли деньги. Сразу обмолвлюсь: - Олег знал, что у Саши, его однокурсника, отец служил где-то на востоке, во время учебы своего сына занимал должность то - ли военного интенданта округа, или что-то близкое тому. Если тогда ещё не стал генералом, значит уже точно – генерал. Естественно, как сына не привлечь в «бизнес»? Тогда распродавалось не только армейское имущество (по бросовым ценам), но и продукты, такие дефицитные, что желающих приобрести «вагон-другой» армейской тушенки было хоть отбавляй. Олег с Сашкой сошлись характерами – у обоих отцы были военными, у обоих папань «большие» звёзды. Оба приблизительно одной комплекции – под метр восемьдесят пять, одного возраста. Оба любители слабого пола и знатной выпивки. Да и помогали частенько друг другу. Олег не очень дружил с математикой, Сашке же никак не давался иностранный язык. Ну как тут друг друга не выручить? И когда папаня с восточного округа «призвал» своего сына на помощь, конечно же, старый собутыльник тут же пригласил поучаствовать в «бизнесе» своего друга-музыканта (музыкант – это второе прозвище Олежека, но на него он совсем не обижался. «Музыкант, так музыкант. Частенько ему приходилось играть на разных вечерах и вечеринках не только на гитаре, но и на пианино, иногда даже представлялся случай продемонстрировать своё искусство на рояле».
Вот и сошлись два дружка. Один «подкатывал» вагоны, другой с завидной лёгкостью находил покупателей. Дело пошло, но тут возникли некоторые сложности – пятый, последний курс института, а Олег просто «забил» на учебу, увлекшись огромными по тем временам деньжищами, раскатывал по заграницам, девчонок шикарных завёл, квартирку в центре снял, «харлей» себе раритетный купил вместе с банданой. Но, вовремя всё же взялся за ум, сегодня «бизнес», а как закончатся вагончики с тушенкой и сгущёнкой? Куда податься – а так вот он, скоро-скоро получит диплом заветный, а там на все четыре стороны. Во общем, потихоньку-полегоньку стали меньше видеться два студента-собутыльника, а потом и вовсе всякая связь исчезла. И думал сейчас, сидя в своём кресле перед камином Олег Валентинович: - А хорошо ли он сделал тогда, ведь этот диплом ему ни разу не понадобился, только если в анкете указать, что образован по высшему разряду. Да кто эти анкеты смотрит?
Сашка (сейчас Александр Егорович) первым признал своего друга-товарища, замахал руками, показал, что в перерыв будет в буфете (продемонстрировал постукиванием по кадыку и показал, что якобы выпивает фужер чего-то явно вкусного). Так как Олег очень хорошо помнил о том, что его боевой товарищ воду почти не пил, понял, что он приглашает его разделить с ним земные радости. Вот и ещё одна красивая картинка в воспоминаниях Олега Валентиновича – дорогущий коньяк целыми фужерами, прямо на показе мод, а потом кабинет в центральных банях, где юные модели громко повизгивали, прыгая после парной в бассейн. Ещё одна улыбка…
Да, это был чудесный вечер. Даже юные дивы с удивлением поглядывали на двух солидных дядек, которые обнявшись, потихоньку напевали старые песни, не обращая на них никакого внимания. И говорили, говорили, рассказывали друг другу всё то, что прошло с момента их последнего «бизнеса». А зря тогда Олег не захотел оставить на время свой институт, продолжить торговать армейскими продуктами. Их почти на десять лет хватило, а Саша тем временем просто «купил» диплом, так что даже образование у них «одинаковое». Только по нему видно, что он явно не бедствует (Олег мысленно тогда подсчитывал, во сколько же обойдётся эта вечеринка. Но, раздумья его прервал Сашка, то есть Александр Егорович: - не парься ты, даже не думай о деньгах, вытащил из толстенного портмоне несколько золотых и платиновых карт, - есть денежка. Пока есть, – улыбнулся он такой знакомой озорной белозубой улыбкой). О грустном не хотелось вспоминать, но Сашка всё же поинтересовался, почему у его кореша-собутыльника иногда грусть печаль видна. Пришлось Олегу рассказать о своих «бедах».
- Ладно, не сегодня, давай «по-трезвому» встретимся, обсудим. А ведь у нас с папаней собственный банк, так что найдём выход! Не ссы, - он хлопнул своего приятеля по плечу, - вон смотри, девчонки заждались, прямо глазками стреляют…
Расставались уже совсем за полночь, обнимались, роняли пьяную солёную слезу на плечо друг друга; обменялись не только номерами, но и самими мобильными телефонами, чтобы уже точно не потеряться: - ты звонишь на свой номер, я звоню… тоже на свой номер, - так уже точно не потеряемся, - резонно заключил «партнёр».
Олег ехал домой с дурацкой улыбкой на лице, вспоминая прошедший вечер. «Надеюсь, может быть сегодня никаких истерик со скандалами не будет? – Куплю, пожалуй, цветы, скажу, что новый интересный бизнес намечается, да и бутылочка шампанского не помешает… А дома тишина и покой. Как будто бы у женщин, кроме пяти основных ещё и шестое чувство присутствует. Вот моё спокойное настроение – всё дома в порядке, как я на «взводе», - весь дом «коромыслом», - удивлённо оглядывая чистую и уютную прихожую, рассуждал Олег сам с собой, устанавливая в вазу букет любимых Ирининых (жены) цветов». Тихонько прошёл в кабинет и взял в руки гитару. Запел тихо-тихо… «Музыканта».
Всё же разбудил жену. Прошла на кухню, увидела цветы, потихоньку поскреблась в кабинет, еле слышно открыла дверь, села рядышком, прислонилась к моему плечу, слушает… «а мелодия осталась в тишине листвы, среди людского шума… еле уловима». По-моему, именно из-за этой песни Олегу удалось увести от всех ухажеров с шумной вечеринки самую красивую девочку. Ей тогда было, дай бог памяти, не больше девятнадцати. А ему уже под тридцать.
- Ну что, баюшки? – Олег нежно поцеловал свою чуть располневшую, но не потерявшую прежней привлекательности и шарма жену, пойдём. А она даже не обратила внимания на запах алкоголя, который витал в кабинете легкой аурой…
- Давай ещё по маленькой? - у меня сегодня свободный день, жена с дочкой за границей, так что я в полном твоём распоряжении, - Олег Валентинович (но он попросил меня называть его просто «Олег» и на «Ты») вопросительно взглянул на меня, - я кивнул, размышляя о тех картинках, которые он мне «показал», выхватывая из своей памяти самые эмоциональные воспоминания, - вон лимон порезанный, шоколад, может быть оливки? – я отрицательно мотнул головой: - достаточно и того…
- На следующий день меня разбудили соловьиные трели, - я всё никак не мог понять спросонья, чего это соловьи у меня прямо под ухом заливаются, - продолжил Олег, - посмотрел на прикроватную тумбочку и увидел чужой отчаянно вибрирующий телефонный аппарат, сразу всё вспомнил: и наш с Сашкой вчерашний загул, и обмен телефонами, улыбнулся, нажал зелёную кнопочку.
Договорились с ним (с Сашей) встретиться в моём офисе в тринадцать, - он ещё раз улыбнулся, - его уже атаковали мои подчинённые. Ему скорее хотелось снова поменяться трубками, не отвечать на чужие недоумённые вопросы: а где, а когда, а почему и что с ним (то есть со мной)?
Я тоже улыбнулся, представив такую вот забавную историю (хорошенечко же они, видимо погуляли, чтобы додуматься до такого обмена).
Встретились ровно в час, - я уже почти закончил с рабочими вопросами, там оставалось только несколько платёжек подписать, и всё, - я в полном Сашкином распоряжении. А он пришел такой немного хмурый (мои подчинённые разбудили его ни свет, ни заря, - были срочные вопросы с отгрузкой, поэтому я в своё время сам настоял, чтобы меня будили в любое время), хотя всё равно улыбается. Засели мы с ним за бумаги (мои бумаги), а я смотрю с удивлением, как он быстро считает, прикидывает что к чему (Олег мне уже рассказывал о том, что у Саши с математикой всегда был «полный порядок», а сейчас он ещё и банкир). Полную ревизию мне провёл, как знатный контролёр – аудитор, что-то бубня себе под нос, иногда до меня доносились, слова, смысл которых иногда мне был не совсем понятен: авансированный капитал, дебиторская задолженность, аффилированное лицо, бюджетный дефицит, бенефициар, валовая прибыль, венчурные инвестиции, индоссамент, лизинг, ликвидность, стагнация, эмиссия…
Он закончил «беглый» просмотр моих основных документов поздним вечером, я уже и секретаря домой отпустил, в офисах почти нигде свет не горел, посмотрел на меня так с прищуром над модными очками и… первый раз меня Олежеком назвал, - а я тогда чуть от неожиданности с кресла не свалился (меня Олежеком уже больше сорока лет никто не называл).
Ну,.. вот что, Олежек, - сказал Сашка, - я знаю, что ты не полный идиот, но… финансовые документы надо уметь не только подписывать, но и разбираться, что там написано и циферки иногда проглядывать.
Я совсем растерялся: а что, что не так?
Во общем так, - завтра призовёшь на «ковёр» своих главного бухгалтера и коммерческого директора, представишь меня проверяющим из камерального отдела, понял? Я с ними по-другому поговорю. Я так думаю, что твой коммерческий с главным бухгалтером в сговоре. Такого наворотили, что ты самостоятельно никогда не разберёшь. Я так понял, что ты лично только производством интересуешься, а что там дальше – хоть «трава не расти». А предприятие твоё мне нравится, честно, - впервые тогда Саша улыбнулся. Но, продавать его пока преждевременно. Надо сделать сначала его высоко рентабельным, а потом уже думай сам, стоит тебе его продавать или нет.
Не могу уже, Сань, честно. – взмолился Олег, - у меня больше двухсот человек работают, несколько раз задержки с зарплатами случались. Почти по месяцу; иногда замечаю такой ненавидящий взгляд в мою сторону, - аж жутко становится.
Ничего страшного! – прорвёмся, а если хочешь, развейся поезжай за границу, прямо хоть послезавтра, а я тебе очень смышлёного человечка порекомендую на время твоего вояжа. Как тебе моя идея? От меня лично каждую неделю будешь финансовый отчет получать в каком – нибудь там Истамбуле Турецком.
Почему после завтра? – Олег Валентинович поскрёб макушку.
А я думаю, что завтра мы все дела твои «уладим», и отдохни месячишко – другой в тёплой стране, развейся, если с наличными сейчас туго, организую тебе небольшой кредит под самые минимальные проценты, даже можем сделать так, что если деньги возвратишь через три месяца, то вообще без процентов, так что не особенно переживай. А через несколько месяцев у тебя будет цветущая фирма и лицо, - а? Ну что, как тебе нравится моя идейка?
Да, предложение было очень заманчивым, но я, от природы человек не очень доверчивый, раздумывал над словами моего давнего институтского товарища, которого знал без малого двадцать пять лет, а своих подчинённых – главного бухгалтера и коммерческого директора всего восемь, - подумал Олег Валентинович.
Ладно, вижу некоторые твои сомнения на лице, - тогда до завтра! Ровно в десять я хочу увидеть в этом кабинете двух человек: главного бухгалтера и коммерческого директора, а там уже дальше решишь сам, как тебе лучше поступать. А часика на два я приглашу к тебе в офис «смышлёного человечка», познакомишься. Кстати, у него прекрасное экономическое образование, да ещё и производственный менеджмент. Последнее из них – Гарвард. – Пока, до завтра, - устал я сегодня немного, - Сашка взялся за своё пальто на вешалке, - не провожай, найду выход, - он удалился, а я всё сидел в раздумьях, никак не мог представить себе, что двое из самых «доверенных» мне людей в сговоре, да видимо давно, а я, генеральный директор и хозяин компании ничего на замечал.
- Вот так вот бывает, дружище! – Олег Валентинович грустно посмотрел на меня, и задумавшись, незаметно для себя плеснул нам обоим в бокалы коньяк. Встал, разгрёб в камине тлеющие угли, засунул в «пасть» два осиновых полена. Задумчиво отхлебнул из бокала (мы сидели за монологом уже почти пять часов), - так, ну что, давай пообедаем - поужинаем? и если ты ещё не устал, я продолжу, - Олег крикнул в закрытую дверь: - Маша, Мария! Сооруди нам что-то на обед-ужин. Из-за двери донеслось: - Хорошо, Олег Валентинович. – Вот, помогает нам с женой по хозяйству, а мне, когда готовить? Да и лень, - из деревни девушка, дальняя родственница моей жены...
Уже то, что я услышал от своего собеседника, мне показалось очень интересным, но, я понимал, что самые интересные события Олег приготовил на «десерт». Конечно, так оно и случилось…
Олег позволил мне закурить, предложил из огромной коробки красного дерева толстенную сигару, - сам не курю, - пояснил он, держу для гостей, так что не стесняйся! Осиновые поленья разгорелись, посылая нам жаркие волны, а тем временем в дверь кабинета робко постучали.
- Маша, ты? – крикнул в дверь хозяин кабинета.
- Да, Олег Валентинович, - послышался робкий девичий голос, - я вам ужин принесла, перед дверью столик оставлю?
- Да завози этот столик, чего под дверью оставлять? – мне послышались несколько странные интонации в голосе Олега, - уж не влюблён ли он в свою помощницу?
«Да, в такую можно и влюбиться», - в кабинет вошла очень милая стройная светловолосая девушка приблизительно 17-18 лет, в аккуратном передничке, катя перед собой сервированный столик.
- Вот она наша Маша, - скаламбурил Олег, - наша незаменимая помощница, - девушка потупилась и покраснела, тайком разглядывая гостя, - ну ладно, не красней, пока свободна, - позову, если что, - Мария махнула своими длинными ресницами, ещё раз украдкой «стрельнув» в гостя своими тёмными глазками.
Мы ненадолго замолчали, только челюсти двигались, да руки тянулись за очередным блюдом, не забывая «работать» вилкой и ножом. Вот уже и до десертов дошло – горячий кофейник (я такого никогда не видел) стоял на подставке, а под ним горела маленькая свеча. И прекрасная выпечка, которая «таяла» во рту. – Маша сама печет, - с набитым ртом хвастался мне Олег, - нравится? – Угу, нравится, молодец у тебя помощница! - у меня рот тоже набит вкуснейшими пирожными. – Ну, как тебе моя «стряпуха»? - Олегу явно хотелось похвастаться достоинствами своей помощницы.
– Да просто ЧУДО! – в это короткое и ёмкое слово я вложил весь смысл своего очарования.
- Ну ладно, - сыто и довольно, с некоторой гордостью посмотрел на меня Олег, – будем продолжать слушать, или на завтра отложим? А вообще-то есть ещё идея: - на третьем этаже у меня биллиард, русский, может пару партий? Ну, если нам не будут мешать звуки ударов кия по шарам.
- Я с удовольствием, - когда я смог бы отказаться поиграть в русский биллиард?
- Можешь прихватить с собой коробку с сигарами, а я захвачу бутылку, не возражаешь? – как хорошо и вовремя нас накормила Мария, - Олег чувствует такое блаженное состояние, что я думаю, он мне сейчас поведает такие секреты, которые не открыл бы и под пытками.
Пока мы выставляли шары на поле, «утрамбовывали» их специальным треугольником, выбирали себе по кию из подставки, опуская руки в тальк, Олег продолжил свой рассказ:
- На следующее утро я приехал на работу раньше всех, - вообще то у меня голова лучше работает утром, чем после обеда. Я хотел ещё раз самолично взглянуть на некоторые договора и счета. За договора я был абсолютно спокоен, - юристом у меня трудился давний товарищ моего отца. – Я не говорил, что у меня отец служил прокурором округа? Нет? Ну да ладно, теперь будешь знать. А юристом у меня работал его бывший подчинённый, который после ранения ушел в запас и долгое время трудился в арбитраже. Гражданском, естественно. Так вот, - за договора я был абсолютно спокоен, теперь мне хотелось сверить договора с выписанными счетами, проверить отгруженный товар, посмотреть, когда поступали деньги, и сколько. Хотя бы несколько договоров сверить с их исполнением… Так что к десяти часам утра я уже полностью убедился в том, что Саня все безобразия, творимые моими доверенными сотрудниками, разглядел гораздо быстрее меня (а я ведь мог и сам это всё проверить в любой момент). Теперь я понял и задержки с зарплатой, и сговор моих счетных работников с банком. Сам теперь представь – двести сотрудников, в среднем зарплата 400 долларов. Умножим? – Восемьдесят тысяч долларов! Так? – так. Теперь умножим на курс доллара. Умножил? – Хорошо! И двадцать или тридцать дней эти деньги «виснут» где-то в банке. – Представил? – Хорошо! Но только не мне, а банку хорошо! – Теперь понятно? А за этим лично должен был следить я, но я доверился, ты уже понял, кому я доверился.
- Да, Олег, - я понял, значит твои главный бухгалтер и коммерческий директор таким вот некрасивым образом имели «дополнительный» доход.
- Точно мыслишь, но это ещё не всё! – к десяти часам у меня голова так сильно разболелась, что, когда у меня в кабинете стали собираться «гости», я уже почти ничего на соображал. А вообще-то, мне и соображать ничего было не надо, потому что в кабинет вошел строгий такой дядя, в котором я не сразу признал своего институтского друга – Сашку. С портфелем из крокодиловой кожи (по-моему, даже натуральной), показал мне (только мне, но я ничего не успел прочитать) какую-то красную корочку и уселся на диван, причем его на диван никто не приглашал. – Я тебе забыл сказать, что вчера вечером он попросил меня отсканировать некоторые из особо заинтересовавших его документов; с грехом пополам мы справились с этой «нелёгкой» задачей (я уже забыл, когда к технике подходил, а он тем более), кое-как, призвав на помощь всю нашу смекалку, распечатали их и, наверное, у него сегодня будет что-то интересное, если он специально позвонил немногим раньше своего прихода и попросил пригласить ещё двух человек, а за дверью подготовить понятых…
- И вот гром грянул! Настоящий, нешуточный! Такого количества специальных банковских терминов, которыми вчера оперировал мой институтский товарищ, я в жизни не слышал. До обеда я назвал тебе некоторые из тех, которые запомнил, а здесь словно блатная «феня». Первой схватилась за сердце главный бухгалтер – Людмила, не знаю, откуда у меня к ним такое детское почтение и доверие. Она меня обманывала настолько цинично, что я тоже чуть за сердце не схватился. Вадим, - мой коммерческий директор (весельчак и балагур) побледнел до смертельной бледности, а Николай Андреевич (мой юрист) стоял и смотрел на «преступников» со спокойным самообладанием бывшего помощника прокурора округа (он и не такие преступления успел увидеть за годы своей службы и арбитражных перипетий).
- Ну что, Олег Валентинович, - официально обратился ко мне Сашка, то есть Александр Егорович, - Ваши подопечные сотрудники попадают под уголовную статью (он даже номер назвал!), которая предусматривает наказание от 8 лет лишения свободы. А я просмотрел по Вашей просьбе (по его же собственной) выборочно некоторые из документов только за последние два года, свои выводы и заключения я могу в письменном виде передать Вам лично, а вы сами решайте, как их наказывать (он ещё раз перечислил статьи уголовного кодекса, включающего в себя «организацию преступного сообщества», а так - же несколько статей административного характера).
- Двенадцать лет строгого режима, - подал голос Николай Андреевич.
Тут послышался глухой удар чего-то грузного об пол, - это грохнулась Людмила, а Олег Валентинович в упор смотрел на своего любимчика Вадима, который побелевшими пальцами, чтобы тоже не упасть, ухватился за высокую спинку кресла, потупив голову.
- Ну, я так думаю, что «срок» будет зависеть в большей степени от генерального директора компании, - Саша незаметно мне подмигнул, - по моим скромным подсчетам эта «шайка» обула своего работодателя приблизительно на сто тысяч долларов. И это мои самые скромные подсчеты. И всего за два года. – У вас же есть недвижимость, дорогие мои воришки? – он так ласково посмотрел на Вадима, что тот ещё больше побелел и съёжился, - ну так что, мне вызывать моих бравых ребят вместе с понятыми или вы решите вопрос полюбовно? Запомнили сумму?
Людмила, цепляясь за стул, начала потихоньку приподниматься (ей никто не пытался помочь, даже Вадим).
- Олег Вадимович, можно Вас на минутку, - он увлёк меня в «секретарскую».
- Конечно, Александр Егорович. – Николай Андреевич, присмотрите пожалуйста за нашими (негодяями, хотел сказать Олег, но передумал) «коллегами». – Светлана, - а ты (секретарше) принеси, пожалуйста в кабинет воды, и… побудь там немного.
Олег и Александр уединились в крохотной секретарской на «совещание».
- Забери с них деньги или перепиши их имущество на себя, чего тебе от того, что они сядут на 8-12 лет? – наставлял Саша Олега, - умели воровать, - пускай и отвечают «рублём», то есть долларом, - усмехнулся он.
Олег стоял потупившись, прикидывая последние приобретения своего коммерческого (почему-то ему в голову тогда не пришло, откуда у него деньги на квартиру. Сказал, что ипотеку взял. Правда? Надо проверить). Так, а у Людмилы несовершеннолетняя дочь, но я помню, как в прошлом году они перебрались из Чертанова из однокомнатной «хрущебы» в центр в «трёшку». Шумное новоселье было, меня там, правда не было, а секретарь рассказывала на следующий день, всё воду кувшинами пила.
- Ну, чего ты задумался, - снова потеребил его давнишний приятель, - скоро Денис приедет.
- Какой Денис? – встрепенулся Олег.
- Ну, ну, вспомни, я тебе о нём говорил, - шустрый такой паренёк, выпускник Гарварда. Помнишь?
- А, ну да, помню, конечно. И что? – Олег никак не мог понять дальнейшего хода мыслей своего товарища.
- Я же тебе говорил, забыл? – можешь прямо завтра лететь куда тебе пожелается, просто дашь доверенность, сейчас и нотариуса прямо сюда пригласим.
- Ну а с этими что делать? – рассеянным взглядом Олег скользил по давно не «освежавшимся» стенам «секретарской» (то денег не было, то времечко горячее).
- Так всё сейчас и решим, для чего ты думаешь, я тебе такого «мальчонку сватаю», мне он и самому нужен, - золотой парень, а голова бриллиантовая. Но, для друга ничего не жалко, - Сашка как будто бы остался тем прежним, двадцатилетним Сашкой-студентом, - прижал своего друга к груди и подтолкнул к кабинету: - вперёд!..
- И ты знаешь, - загоняя очередной шар в лузу, произнёс Олег, - всё, абсолютно всё решилось настолько удачно, что к пяти часам вечера мы действительно ВСЁ закончили.
- Каким образом ВСЕ смогли прийти к «полюбовному» соглашению? – у меня тоже немного голова пошла кругом, - и от круглых шаров, и от непрерывного кружения вокруг огромного стола, а может быть и от самой истории.
- А вот так, - победоносно произнёс хозяин дома, загоняя «последний» шар в лузу, - этот Денис Казимирович (ну, отчество у него такое странное), шустрый паренёк, и ушлый, за три часа «пробил» обе квартиры, вызвали нотариуса, составили соглашения, что недвижимость переходит ко мне, то есть в мою собственность (эти не захотели сидеть 12 лет, Николай Андреевич им ещё раз всё популярно объяснил, за что именно и по каким статьям они окажутся в далёких краях), а Сашка мне просто так, под честное слово выдал «на мелкие расходы» тридцатку «зелени»: - кати, мол дружок, если понадобятся ещё, - звони, не стесняйся, телефон мой не забыл?
- Ну прямо чудеса какие-то, - мне даже не верится, что такой «тугой клубок» можно развязать за три часа.
- А не за три! – торжествуя посмотрел на меня хозяин дома, - после этого мы ресторан заказали, то есть провожали меня; печать и право подписи нотариально я передал самому проверенному своему человеку – Николаю Андреевичу, а «Казимирычу» выписал все необходимые доверенности. А Сашка на время моего отпуска обещал из банка прислать вполне неплохого бухгалтера, - в общем все формальности были соблюдены. Так что мы гуляли со спокойным сердцем. Даже билет в Венецию прямо из ресторана заказали. Пока сидели, нам его и привезли. А между прочим, обе квартиры через три месяца были проданы почти за двести тысяч, а Саня даже комиссии не попросил, просто вычел из полученной суммы мой долг. Тоже без процентов…
Я уже сидел в кресле напротив Олега, потягивая знатный коньяк и выпускал дым из толстенной сигары, думал, соотносил ситуации и обстоятельства. «Неужели же бывает в бизнесе бескорыстная дружба»? – Ну так и что, Happy End? - не выдержал я, глазами показывая на обстановку вокруг.
- Нет, не Happy End, - весело и счастливо улыбнулся мне Олег, - то было самое большое разочарование в моей жизни, - длилось это не долго, - около года, а потом я потерял ВСЁ, не буквально всё, а вообще ВСЁ, что у меня было: деньги, семью, жильё, машины, завод, друзей, через неделю другую я бы и жизни лишился (вот этого «богатства» мне было совсем не жалко), но, показывая ровные белые зубы в улыбке, промолвил он: - не было бы счастья, да несчастье помогло, но… это уже совсем другая история, совсем. В общем так, сегодня у нас суббота, завтра воскресенье. Мои зарубежные партнёры в выходные не работают, а этот дом и есть мой «рабочий кабинет», так что, если ты хочешь дослушать историю – исповедь счастливого миллионера, завтра я могу до рассказать, а сам ты можешь остаться на ночь в гостевом домике, попрошу Марию постелить тебе свежую постель. Там есть всё, что тебе может понадобиться, даже принтер. А я хочу немного поработать, - руки чешутся, с женой и дочкой пообщаться.
Другая история. Счастливый и здоровый миллионер.
- Ну и ну! Отказаться от продолжения такой истории я не был в состоянии. Включив компьютер в уютном деревянном домике, я нашел иконку «гость», включил «Ворд» и по свежим следам стал строчить то, что успел запомнить. А мысли мои были так далеко, что иногда я даже не мог понять, чего же я пишу. То, что я увидел сейчас и сегодня, никак в голове моей не укладывалось со словами, сказанными счастливым человеком в шикарном загородном доме про свою жизнь: вот этого «богатства» мне было совсем не жалко; перед «спокойной ночи», глядя на меня и явно посмеиваясь надо мною. В тот момент я очень сожалел, что не попросил Олега рассказать историю «задом наперёд». Но, истории не бывают такими, что сначала конец, а потом начало. Поэтому наберёмся терпения. Тем более, что история эта не вымышленная, а все события, произошли не так уже и давно. Вымышлены (даже лучше, – трансформированы) только имена главных героев. Ещё мне на память пришла фраза: - по работе руки чешутся, значит этот счастливый человек имеет ещё и любимую работу? Сколько же ему приходится работать, что даже в субботу у него «чешутся руки»? Я писал очень быстро, пальцы метались и мелькали по клавиатуре быстрее, чем у самой шустрой машинистки, конечно же сделал очень много ошибок. Но дело не в ошибках, главное было сохранить тот текст и тот настрой, который мне передавался так, словно я участник тех давних и недавних событий. Перечитаю потом, всё потом, исправлю, отредактирую, главное сохранить мысль и кусочки «картинок». Вполне возможно, что картинки расположены не в том хронологическом порядке, в котором их рассказывал Олег, но, для этого есть другие люди, которые смогут поправить и подсказать. Поэтому прошу читателя не винить меня за это…
Я заснул уже под утро, громко трещали сороки, что-то не поделив между собой, а мне снились очень странные сны, причём в некоторых я был участником описываемых событий. С эмоциональной точки зрения – это понятно, да и воображение у меня прекрасное, вместе с фантазией. Слава богу, что красивых картинок во сне было намного больше…
Олег уже не был ранней пташкой (как раньше), он не спешил по утрам рано вставать, вставал, когда чувствовал, что хочется (именно хочется) встать с постели, немного понежиться, а затем сделать несколько километровую пробежку, позаниматься в прекрасно оборудованном спортивном зале в полуподвале (он мне позже показал и зал, и сауну с небольшим бассейном), а затем уже плотный завтрак, и только после этого он приступал к «работе». Почему я написал в кавычках, - только потому, что собственно это не была работа в обычном понимании этого слова. ЭТО было похоже на развлечение, то есть общение со своими друзьями или единомышленниками. Которые понимали Олега с первого слова, доверяли ему. Некоторые из вас сейчас могли подумать что-либо о сетевом маркетинге или о торговле на бирже. Ничего подобного. Я знаком и с «сетевиками», и с «биржевиками», и с теми, кто работает на финансовых рынках. НО… никогда, кроме корпоративных вылазок я не видел этих людей счастливыми. Они по большей части всегда казались чем-то озабочены, улыбались же только тогда, когда это было необходимо их так называемым «спонсорам» или «учителям», которые собирали сливки с таких вот «пешек» и очень важно проводили семинары для «новоиспеченных» будущих лидеров.
Олег не торопился начинать (прошу прощения – продолжать) своё повествование. Я очень вовремя успел присоединиться к его завтраку, чему он искренне порадовался. Причём, если я написал «искренне», то оно именно так и было. И не думаю, что только потому, что он вчера успел «отвести душу» в разговоре или дважды обыграть меня в «русский биллиард», а просто было такое у меня ощущение, что мы очень похожи, словно два брата, а ещё и, может быть ощущение того, что я его не «обжулю», потому, что: я не был ни конкурентом, ни банкиром, а занимался (правда с большим вдохновением) своим любимым делом. Нисколько ему, впрочем, не завидовал (кроме его счастья, может быть). Но то была «белая зависть». Мне искренне хотелось дослушать его историю до «конца» и в конце её порадоваться вместе с ним ещё раз...
- Ну что, готов слушать «Happy End»? – я молча кивнул головой, не решаясь его перебивать, - тогда слушай!..
- После нашего прощального вечера в ресторане я даже не стал заезжать домой за шмотками и чемоданом, просто позвонил жене и сказал, что у меня очень срочная командировка, вылетаю прямо сейчас и… положил трубку, успев сказать на прощание, что я их с дочкой очень сильно люблю. Может быть Иринка и подумала что-то не «то», но на следующий день она перезвонила на работу, и ей ответил мой самый-самый надёжный человек в моей фирме, который всегда мне честно говорил who is who, сказал ей, как мы и договорились с ним при прощании, - я в командировке, причем, неизвестно, когда вернусь назад. Слава богу тогда роуминг был настолько дорог, что моя жена даже не решалась позвонить на мой телефон, а если бы даже и позвонила, - я его никогда не носил с собой. Обычно он валялся в номере. А в каждой стране пребывания я покупал новую сим-карту. Но, свой московский всегда держал заряженным и… выключенным. Я путешествовал по Европе в одиночку, ходил по тихим улочкам испанских городов, побывал в Неаполе, в Ницце, старался не заводить никаких связей, путешествуя почти «инкогнито». Жене и дочке звонил из гостиниц по не дорогим тарифам, ну или просто не настолько обременительным для меня. Кроме тех наличных тридцати тысяч долларов, Сашка насильно вручил мне платиновую карту «Барклай», так что в любом отеле я был «платиновым» клиентом, со скидками до тридцати процентов даже в ресторанах и бутиках, хотя по бутикам я не особо шлялся – купил несколько рубашек, маек – поло, шортов; мне, советскому человеку этот «шопинг» просто по барабану. Есть свежая рубашка, трусы, носки, - вот и хорошо. До девок тоже был не особенно охоч, так, несколько раз в Палермо, в Неаполе сходил «налево», но там даже угрызений совести никаких не почувствовал, - но странно, - в Москве мне ЭТО очень неприятно делать, а вроде бы, какая разница где изменять жене?
«Ну да, - подумал я, - какая разница, а потом вспомнил, что в Бангкоке сходить на массаж телом вовсе не считается изменой, хотя секс там может быть поинтересней, чем в самых знаменитых борделях Неаполя».
Олег всё рассказывал и рассказывал про Европу, про знаменитый крестовый переход в Испании, про Женеву, в которой он познакомился с очаровательной блондинкой из Словакии (это которая вторая часть Чехии? Ну да!). «Ветром» его занесло в Амстердам, затем самолётом в Тель-Авив (а там что делал? – Да всё время мечтал побывать в святых местах). Причём, всё это он подавал с такой эмоциональной насыщенностью, что мне тоже захотелось побывать по всему этому маршруту. Наличными почти не расплачивался нигде, только картой, - огромные скидки (почему?), хотел полететь в Дели, но… передумал, или почувствовал, что хватит уже «гулять», пора в Москву возвращаться. Хотя донесения молодого «шустрика», подтверждённые подписью Николая Андреевича, вполне вдохновляли (за два месяца моего путешествия компания получила чистой прибыли более восьмидесяти тысяч!!! – можешь себе представить? Главный бухгалтер (новая, которую мне прислал из банка мой институтский товарищ) мне даже на мой личный майл два раза скидывала отчеты!). То есть получалось, что я могу вообще не приезжать домой, в Россию, а только путешествовать, а моя фирма приносила мне доход, то есть я мог даже не стеснять себя в средствах. Николай Андреевич очень аккуратно, - раз в две недели завозил моей семье денег больше, чем я давал им в месяц! Иногда я думал: - а в чем же здесь подвох? Может быть меня специально «услали» за границу, чтобы творить свои «тёмные» делишки. Но я очень хорошо знал от своего отца характеристики его бывшего подчинённого: - кристально честен, бескорыстен, на компромиссы не идёт, отважен, отечеству предан (ну то отечество, а то я, хоть и сын его такого же бескорыстного начальника), и ещё одна: - за спинами солдат и младших офицеров не прятался, первым пошел в бой! (ну да, тогда и получил страшное ранение. Он то какого рожна полез в Афганистан? Ах, ну да, там же и полевые, и всякие – разные суды были, значит случилась «нештатная» ситуация, хотя, сколько я его не «пытал», не смог вытянуть ни одного слова).
- Тянуло на Родину, ох как тянуло; я решил, что несколько дней просто поваляюсь на пляже, расположенном вдоль пятизвёздочной гостиницы на Красном Море, и в путь. На Родину. Уже соскучился. По жене, по дочери. Очень соскучился. А вот фирма моя была как будто бы настолько далеко, что по ней я не скучал вовсе. А если сказать честно, то вроде бы и забыл про неё, как будто бы из памяти выкинул. Правда, до сих пор вспоминаю времена, когда я по несколько недель не мог рабочим выплатить зарплату. И мне до сих пор не верится, что молодой парнишка, ну пускай он и закончил Гарвард, смог таким образом поставить дело, что всем всего хватает, и зарплата вовремя выплачивается, да ещё и чистая прибыль появилась (а может быть несколько новых станков прикупить? – подумалось мне, - ну тех, о которых мы мечтали с начальником производства ещё год назад, когда деньги впритык собирали на зарплату. А почему бы и нет?). Я снова стал думать о своём заводе, о тех людях, которые верили в меня с самого начала, а ведь они до сих пор работают на моём предприятии (почти восемь лет!).
- Всё, всё, домой! – нечего валяться на пляже, - у меня уже чесались руки по делу, по работе, хотя иногда нет-нет, да и появлялась мысль: - если без тебя управляются, какого ты лешего прёшься? – Олег ненадолго замолчал, потом продолжил:
- В Шереметьево меня встречали, как наследного принца – несколько белых мерседесов прямо перед подъездом, и впереди колоны – Бентли. Я на таких машинах ещё даже не успел поездить. Встречает меня Саша, ну то есть Александр Егорович, его «шустрый» помощничек Денис улыбается во весь свой белозубый рот; скромно пожал мою руку и поприветствовал: - Добро пожаловать домой, - а это верный мой Николай Андреевич; даже секретаршу прихватили, - прямо на шею бросилась. «Что это с ней? Неужели, действительно так соскучилась по своему шефу, которого с трудом после двухмесячного путешествия признал бы лучший из друзей». Только почему-то ни жены, ни дочки не наблюдаю, наверное, им решили сделать сюрприз.
А я сразу попросил отвезти меня на производство, на завод (вот по чему я так сильно скучал, даже больше, чем по своей семье). Саша, сидящий со мной рядом на заднем сиденье Бентли, рассказывая мне о процветающем предприятии, слегка приподнял брови: - Чего ты там забыл? Там всё в порядке!
- Хочу! Очень соскучился по заводу. С людьми хочу поздороваться.
- Ну-ну, - хмыкнул он совсем неопределённо, - хозяин – барин, - едем на завод! Ну, а потом банкет! Возражения не принимаются! И сюрприз для тебя, приятный…
Завод, мой завод! Он поразил меня настолько, насколько может поразить посетившего впервые процветающее современное предприятие незнакомого с производством человека. Я озирался кругом, узнавая и не узнавая свежевыкрашенных производственных цехов, ровными рядами выложенных чистыми современными плитами; поддоны, перетаскиваемыми современными электрокарами, сосредоточенных людей, которые иногда поднимая глаза от станков, приветливо мне улыбались. Многих из них я узнавал, подходил, здоровался. Саша поехал в банк, а сопровождал по производству меня Денис, всё время загадочно улыбаясь. С ним тоже здоровались, с некоторыми из рабочих он здоровался за руку, что-то спрашивал. Меня всё время терзала только одна мысль: - как же так? Я восемь лет руководил этим предприятием, а молодой парнишка смог всего за два месяца сделать больше, чем я за всё время своего руководства (мало того, что он модернизировал производство, сумел оптимизировать рабочие процессы, успел произвести очень даже приличный ремонт, а на фасаде угрюмого ранее производственного строения я не заметил больше угрюмости. Вдоль всего фронтального фасада, по выходе из проходной, я с удивлением обнаружил небольшие голубые ёлочки, которыми был обсажен весь обширный двор. Если сказать, что я был поражен, значит не сказать ничего. Я был поражен в самое сердце! И получил очень даже болезненный укол ревности в самое сердце. И тогда подумал, что этот парень достоин того, чтобы ввести его в состав учредителей (восемь процентов, которыми владел мой бывший коммерческий директор, в тот, последний перед моим отъездом день я передал своему верному юристу, а сейчас мне захотелось вознаградить молодого «гарвардца» таким же количеством акций – ведь он того, несомненно стоил. Скажу больше – он выстроил логистику по отгрузкам в регионы и в ближнее зарубежье таким образом, что мы экономили на этом огромные средства, а склады уже оборудовались современными тельферами с центральным электронным управлением. Также он создал такую чёткую систему снабжения, что можно было запросто увольнять нескольких менеджеров (да целый отдел снабжения), оставив только начальника и его первого помощника. Всё это он мне очень кратко объяснил, показав склады с поставляемыми заготовками для обработки, причём объём и территория складов значительно уменьшились (поставки проводились настолько четко – именно к сегодняшнему дню нашей потребности в материалах), поэтому освободились такие площади, которые мы могли использовать по любому назначению (столовая! В течении последних нескольких лет я всё мечтал организовать столовую для персонала и рабочих. Работая в три смены, предприятие остро нуждалось в собственном недорогом общепите, в дельнейшем мы организовали самую современную столовую в районе, и это была заслуга моего молодого управляющего). И ещё меня приятно удивила сметка и сообразительность нового главбуха – молодая девочка (вместо «старой коровы») смогла «оптимизировать» налогооблагаемую базу, создав с помощью Николая Андреевича, естественно, целую сеть «дочек» моего предприятия с различными схемами, в том числе «упрощённого» налогообложения, поэтому мы получили за два месяца впервые за восемь лет чистую прибыль. – Ну, наверное, уже хватит про завод, - продолжил Олег, - при этом он немного нахмурился, - дальше я тебе расскажу о том, что для меня лично наступили времена, словно я оказался на своём почти не обитаемом райском острове, где меня окружают только друзья, почёт, деньги, слава. И в семье у меня наступил долгожданный мир и покой, особенно после вечернего банкета, устроенного Александром Егоровичем и поездкой на роскошном «президентском» Бентли по ночной Москве…
С Сашкой теперь мы виделись почти каждый день. Свой кабинет на предприятии я «отдал» своему гарвардскому помощнику, иногда наведывался на производство, редко, – не чаще одного раза в неделю, каждый раз с удовольствием и некоторой ревностью наблюдая за улучшениями, за отделкой новыми современными материалами и оборудованием строящейся столовой. У меня же теперь кабинет был прямо в банке. Рядышком с Сашкиным. Фактически он и руководил этим банком, хотя президентом был его отец (генерал – интендант, поднявшийся в «мутной водице» перестроечных времён и развала Советского Союза). Это ли не счастье, это ли не удача? Предприятие моё давало вполне ощутимую прибыль. Я уже забыл о тех временах, когда моим людям задерживалась зарплата, даже подумывал о том, что неплохо бы для своих сотрудников построить или же взять в аренду небольшую базу отдыха. А с моим другом – однокурсником мы «строили» новые планы «экспансии»: покупку новых заводов, разработку перспективных месторождений, вложения денег в новые технологии. А мой новый управляющий всегда был «под рукой», когда нам требовался дельный совет. Хотя, скажу честно, у Саши (Александра Егоровича) на всё то, на чем мы могли в будущем обеспечить свои несколько поколений потомков безбедным существованием, был просто «собачий» нюх. Буквально в несколько дней он мог просчитать перспективность будущих вложений, рентабельность предприятий, будущую прибыль. У нас с ним был теперь совместный счет в Швейцарском банке (он так предложил, чтобы счет был совместным, с каким-то хитрым двусторонним ключом. То есть, мы могли этим счетом воспользоваться только вместе, то есть единовременно поставив свои подписи под документом. Я в этом ничего не соображал, полагаясь на моего «компаньона»). Он ввёл меня в правление банка, то есть я теперь был уже не только генеральным директором и хозяином процветающего предприятия, но и банкиром. Теперь у меня уже был личный водитель на огромном «шестисотом» мерседесе, так что я мог по вечерам позволить себе рюмку-другую. Самое интересное, что жене все мои вечерние прогулки и похождения были, похоже «по-барабану», она меня ни разу не укорила, ни разу не устроила прежних истерик; Каждое воскресенье я посвящал семье: мы все вместе выбирались за город, в самые красивые места Подмосковья, а пару раз посетили многие из городов вокруг «золотого кольца»; пять или шесть раз на несколько дней с семьей выбирались в те места, о которых я тебе рассказывал (это он мне, слушателю) во время моего двух месячного отпуска…
Жизнь била ключом. Ничего не предвещало никакого несчастья или бури. Наш банк «ИРКУТ.С.К.» входил в топ ста самых надёжных банков России, обороты были огромными. Моё предприятие уже настолько надёжно встало на ноги, что у меня не было вообще никаких оснований за него переживать, но раз или два раза в неделю я всё же находил время, чтобы проведать свой завод, с каждым разом всё больше и больше радуясь изменениям в лучшую сторону: замене старого оборудования на современное, смене старого автопарка на новые иномарки, производимых российскими автозаводами, повышением уровня труда, улучшением условий труда, приветливые улыбки, которыми теперь встречали меня рабочие и ИТР. Всё это не могло не радовать. С Сашей в рабочие часы мы вообще почти не разлучались. Часто, даже среди недели, бросив все дела, сорвавшись с места, просто «укатывали» в выдуманные нами командировки, которые проходили в красивейших алтайских краях, в русских банях на берегу клокочущей ледяной реки, с удочками на берегу озера Севан, или с ружьями посреди бескрайней Сибирской тайги. К субботе всегда возвращались (по моей просьбе – у меня же «традиция» – в воскресенье быть в кругу своей семьи). И вот уже Новый год почти на носу, у Сашки появилась (наконец то) постоянная пассия, которую он мне как-то вечером представил, как свою невесту. «Ну вот, наконец-то будем дружить семьями, - подумалось мне тогда…»
Первый «сигнал» прозвучал совсем неожиданно. Произошло это вечером в субботу, даже не вечером, а уже за полночь раздался звонок от моего друга – компаньона. На тот из моих номеров, который знали самые близкие люди, и который я никогда не отключал, потому, что свой «рабочий» телефон на ночь и в субботу-воскресенье я выключал напрочь, чтобы в понедельник ровно в девять утра его снова включить. Меня слегка озадачил этот ночной вызов, потому, что я уже разделся и лежа в кровати, дочитывал Томаса Манна. Жена, сладко посапывая рядом, уже давно спала. Я схватил телефон, и как был в пижаме, чтобы не будить её, выскочил в коридор и на кухню: - Да, Саня, что случилось?
Слушая сбивчивый рассказ своего друга, прерываемый всхлипываниями и еле сдерживаемыми рыданиями, я невольно опустился на стул, чтобы не упасть. Даже для меня ЭТО был удар ниже пояса: - неожиданно, без всяких видимых причин, скончался наш председатель правления банка – бравый генерал – интендант, Сашин папа, - Егор Тимурович. Я слушал дальше и не мог поверить в то, что вещал мне мой друг-компаньон: - прямо в кабинете, в кресле, никто в доме ничего не слышал, но я знаю, что это всё подстроено! – кричал он в трубку, - отец только два месяца назад в госпитале прошёл полное обследование, у него вообще отличное здоровье, - он бы нас обоих с тобой пережил! – Я сейчас подниму на ноги всех своих друзей – «ФСБешников», папиных друзей – генералов, всю ментовку на хер на уши поставлю!.. И он действительно ЭТО сделал – через час весь элитный посёлок был поставлен «на уши», проверяли все камеры, которые были в посёлке и по периметру забора, вызвали прямо на место «преступления» самых именитых оперов вместе с патологоанатомом (их, почти одновременно приехало целых трое – милицейский, эфэсбешный и из центрального военного госпиталя). Я тоже, не мешкая, даже не думая о том, как я сейчас, поздней ночью доберусь в другой конец города, всё же догадался вызвать такси. «Под рукой» оказался только «эконом», но я даже не думал о тех неудобствах, от которых давно отвык; поджав колени, сидел на заднем сиденье непрезентабельного автомобильчика, погрузившись в самые мрачные мысли: - «как же так, как же так, как же это всё могло случиться»?!
Элитный посёлок напоминал растревоженный пчелиный улей, - ярко освещённый, даже чересчур ярко, - потому, что, кроме фонарей, во всех окрестных домах, во всех окнах горел свет, - а ведь было уже почти три часа ночи! К Сашкиному дому было почти не пробиться, - несколько «кордонов» из милиции и «строгих» гражданских кольцом оцепили дом, около которого стояли три! автомобиля «скорой помощи». Телефон моего друга был хронически занят.
- Олег, Олег, ты где? – наконец то он сам до меня дозвонился, - я тут всех на уши поставил, - кричал он в трубку, словно я глухой.
Я всё это видел, а он даже меня не слушал, всё кричал и кричал в трубку, не в состоянии успокоиться.
- Здесь я, Саша, - попытался я перекричать его, - около твоего дома, но меня не пускают! – я тоже с трудом сдерживал подступавшие к горлу рыдания, пытаясь проглотить комок, который застрял у меня где-то в районе гланд, из глаз непроизвольно катились слёзы, я их вытирал тыльной стороной ладони, забыв, что у меня в правом кармане пальто свежий платок…
Мы сидели в «папином» кабинете, Сашка с безумными вращающимися глазами, растрёпанными волосами, словно пьяный смотрел сквозь меня, из глаз его непрерывно струились слёзы, но он даже не смахивал их, пытался сквозь непрерывную икоту рассказать мне, как он возвратился с Ольгой (его нынешняя невеста), постучал в папашин кабинет (заметил со двора свет в окне), но отец не отозвался, приоткрыл дверь и… увидел отца, который сидел с открытыми глазами и свесившейся на плечо головой. Первым делом он позвонил мне!..
Рядом с кожаным диваном, на который уложили Егора Тимуровича, тихо о чём-то совещались трое в белых халатах, словно бы споря между собой. Иногда до меня доносилось «удушье», но чаще слово «тромб».
Сашка, наконец, перестал непрерывно икать, вытер мокрое от слёз лицо и полез в буфет.
- Помянем, Олежек, - он разлил в два огромных фужера коньяк, почти по самые края, ни слова больше не говоря, стал цедить вязкую сорокалетнюю жидкость, - я молча пригубил из фужера, с некоторым удивлением наблюдая, как к моему другу постепенно возвращается цвет лица, глаза из «стеклянных» постепенно превращаются в пьяно-осмысленные. – Всё, друг мой, - нет больше папки, и никогда не будет (мама Саши умерла уже больше пяти лет назад), теперь я полный сирота, - у него на глазах снова появились слёзы. – Я встал с кресла, чтобы обнять его, но он как-то резко дёрнулся от меня: - не надо, друг, пускай нас женщины жалеют. Пусть они жалеют, и повернул свою голову куда-то вверх…
Тихонько-тихонько в кабинет вошла какая – то тень, словно призрак, - это Ольга неслышными шагами, словно подслушала последние слова моего друга, подошла сзади к моему товарищу и обняла его за плечи, склонив свою голову к его растрёпанным волосам. Стояла и молчала. Глазами показала мне, что очень рада в такой час меня видеть в «их» доме…
Тело вынесли, мы даже не заметили, когда. Просто в кабинет проскользнули ещё две тени в белом, словно неслышимые привидения, погрузили на носилки то, что ещё совсем недавно было бравым генералом; а мы так и застыли втроём: Саша, уставившись невидимыми глазами куда-то в пол, Ольга, склонившая свою прелестную головку на макушку своего жениха и я, задумавшийся о бренности всего сущего с недопитым фужером в руке…
Саша две недели не появлялся в банке, - пил, не просыхая, к телефону не подходил. Вскрытие показало, что у его отца оторвался тромб, и прямо в мозг, или в сердце, - я уже не помню, - продолжил Олег. Смерть мгновенная, может быть в какой-то мере и «счастливый» человек, - не мучился, сразу «отошел» в мир иной. Но, очень грустно было без «всевидящего и направляющего ока» основателя банка. Я тогда пытался управлять банком, но… куда мне до всей этой непонятной «хрени», - я же ни черта не понимал в этом. Я даже половины банковских терминов не мог расшифровать, словно это всё для меня была китайская грамота. Хотя, китайские иероглифы, и даже некоторую речь я понимал, но банковскую – никак не мог осилить. Я уже призвал на помощь нашего «вездесущего» друга Дениса, он помог мне найти ориентиры, хотя бы в своём поведении с сотрудниками банка, на время заменил для всех нас недостающее звено. Мне казалось тогда, что я готов вообще, правда, - всё своё предприятие на него переписать в мою благодарность за эту помощь…
Через две недели я услышал пиликанье СМС-ки на своём «секретном» телефоне. От Саши: - «пару дней, дружище, и я снова с тобой»! – Ну слава богу, - поднял я голову наверх, - дай то…
И вроде всё снова «покатило» как и раньше, - взгруснёт иногда Саня, но снова делово вцепится в телефон, отдаёт налево и направо свои распоряжения, вычерчивает схемы, показывает их мне: - прорвёмся, брат!
Теперь он часто называл меня «Олежек», - на что я совсем не сердился и не обижался, и не хотелось мне заехать ему в глаз, как прежним своим одноклассникам за эту обидную для меня в прошлом кличку. «Олежек», брат, дружище, звучали для меня почти одним словом, - я видел, как ему сейчас тяжело. Без папиных связей поддерживать «марку» банка. Он всё чаще и чаще впадал в депрессию, услышав от прежних папиных друзей какую-то неутешительную новость. Уже больше он не думал ни о какой «экспансии», расширении бизнеса, а только о том, чтобы у нас осталось хотя бы то, что мы сейчас имеем. У меня не было такой дальновидности и прагматизма, как у моего друга, только я очень ясно чувствовал больше сердцем, что мы несёмся, словно курьерский поезд, но только уже не вперёд или вверх, а вниз… и без тормозов.
- Саша, Саня, - пытался я его как-то увещевать, - ну давай, дружище, успокойся, соберись, у нас же столько денег, что хватит не на одно поколение наших потомков, посмотри, да если даже все наши активы продать, - мы тысячу лет можем жить не то, что безбедно, а в самой-самой роскоши!
- Нет, Олежек, брат ты мой, - я принципиально иду ва-банк! Не могу я так просто «слить» всё наше добро, чтобы потом бесславно уйти в небытие…
«Сорок дней!», - мы стоим около свежего холмика, который укрыл тело генерала с невянущими венками, венками, венками. С надписями, я даже не пытаюсь их все прочесть, - слишком много венков и много надписей. Скорбь… Ни слова о любви. Только скорбь.
- Пойдём, друг мой, в часовню зайдём, свечи поставим за упокой папы твоего, - я совсем не узнаю своего бывшего друга – однокурсника, съежившегося, притихшего, понурого; вместо того, чтобы расправить плечи и громогласно воскликнуть: - «Дело Ленина», - прошу прощения: - «Дело моего отца… продолжу! - клянусь»!!! – а ведь на нас смотрят многие из тех, кто так надеялся на «преемственность поколений…»
- Давай, поужинаем, - уже вечер, - а я тебя совсем заговорил, - Олег Валентинович, или для меня уже просто Олег, не хочется думать «Олежек», - ведь не я ему друг-товарищ, который может называть его таким вот «прозвищем», - он замолчал, что-то вспомнил: - мне ещё многое нужно рассказать, почему я здесь, словно в раю, после того, что случилось: - Маша, Маша, как насчет ужина?
- Да, Олег Валентинович, - через пять минут! – а мне показалось, что она даже не отходила от дверей, ожидая, когда же её «призовут» на помощь.
Мы сидели и молчали, уже слишком много было рассказано, порою глаза хозяина дома увлажнялись, да и честно признаться, мои тоже. Я сопереживал всем тем событиям, которые случились в жизни очень симпатичного мне человека. Вот помощница Мария вкатила столик-поднос с ужином, с некоторым участием посмотрела на нас обоих и… тихонько закрыла за собой дверь.
Мы ели молча, никто ничего не говорил, а я думал о том, что услышал маленькую часть истории, но даже не представляю себе её окончания: в «нашей» истории даже годы не были обозначены; тогда сколько же мне понадобится времени, чтобы дослушать историю «непобедимого духом» человека до конца? Может быть в следующие выходные?
- Если ты не возражаешь, я бы с удовольствием увиделся с тобой в субботу, в биллиард поиграли бы, коньячку выпили, а я расскажу по порядку, только ты мне напомни, пожалуйста, на чём мы остановились в этот раз…
Я возвращался, ехал домой по навигатору. Так, как он мне показывал, хотя нужды в этом не было никакой, просто иногда привычка такая срабатывала – включить, посмотреть, где там пробки или какие-то затруднения на дороге. Но не было ни пробок, ни затруднений, - 38 минут до дома, зелёная полоса. А у меня от всех рассказов, которые я услышал, иногда нет-нет покалывало в боку, или в районе сердца, но, самое неприятное, – в районе предстательной железы, - той моей застарелой «болячки», от которой я избавился более тридцати лет назад. Я чувствовал, что мне предстоит ещё услышать много из того, что, как школьнику ни страшно услышать на ночь жуткую историю, но он не может удержаться, чтобы остановить рассказывающего. Так и мне уже было наплевать на все мои болячки, но мне хотелось дослушать, я очень хотел докопаться до истины. Ну, пускай и такими «потерями здоровья». «Да, а почему у меня так всё сразу разболелось? Неужели так растревожил меня своими воспоминаниями рассказчик? И почему я ему так сочувствую во всех его воспоминаниях, словно они очень похожи на мои, почему? – словно он мне стал братом-близнецом, которого я уже начинал чувствовать какими-то неразрывными узами…»
Дома, едва успев скинуть куртку, почти не раздеваясь, я вставил «флешку» в компьютер с прежними своими записями, и продолжил рассказ. Мне хотелось, чтобы Олег или одобрил к следующей нашей встрече всё то, что я написал, или же вообще, глядя на мои «грубые записи», отказался от продолжения своего повествования…
Во вторник я сбросил ему на электронную почту то, что успел записать в моём «художественном оформлении», и на следующий же день получил его положительный отзыв о «монологе – исповеди» с предложением приехать к нему в гости в пятницу, – тогда он уже точно закончит свой рассказ - повествование до воскресенья, - как тут отказаться?..
В пятницу я уже был сам не свой. Даже не стал завтракать, как обычно, просто наскоро приготовил, заварил себя чай в пакетике и соорудил незатейливый бутерброд. Мне не терпелось дослушать историю, закрыть для себя «черные пятна», которые для меня и моего воображения пока были непроницаемы. Поэтому я выехал прямо «наперерез» всем пробкам, автомобилям, которые стремились в Москву, в область же поток струился торопливым ручейком. Вот уже и коттеджный посёлок, на пропускном пункте перед шлагбаумом я на несколько секунд приостановился. Дюжий охранник только взглянул на номера и махнул рукой своему коллеге: - открывай!..
И вот я снова в знакомом кабинете с камином, письменным столом, стеллажами с книгами, новеньким кожаным диваном и мягким пушистым ковром посередине кабинета, мягко гармонирующим со всей обстановкой. Перед нами на столе дымящийся самовар (как это мило), на подносе расположены бутерброды, ещё дымящаяся выпечка, горкой белеет кусковой сахар, в вазочке-розочке пахучий мёд. Олег предлагает мне составить ему компанию за поздним завтраком. Я не отказываюсь, потому, что пока он будет насыщаться, я чувствую, что всё равно от него не услышу ни одного слова…
- Ну вот, слегка перекусили, - Олег взял распечатанные листы с моими записями, - в некоторых местах он успел сделать пометки красным цветом, - об этом поговорим позже, а я, пожалуй, продолжу свой рассказ, вот прямо с этого места, - он показал пальцем на последний абзац моих записей, согласен?
Я утвердительно кивнул головой.
…В тот день, после «сорока дней», мы поехали с Сашей к нему домой, - всё равно настроение было совсем не рабочим, а, впрочем, о работе мы вообще даже не заговорили в течение всего того дня, хотя меня просто распирало, что же он собирается делать дальше, как нам в будущем действовать так, чтобы нас не «проглотили» акулы, которые давно уже вились и вокруг банка, и вокруг моего предприятия. Мы в тот день просто сидели перед камином и тупо поглощали коньяк фужер за фужером, почти не разговаривая. Даже его невеста, у которой было не менее скорбное выражение на лице, чем у моего друга, едва поздоровавшись со мной, самолично подав закуски, выпорхнула из кабинета, едва пригубив марочный коньяк. Оставила нас наедине…
Мне было очень больно смотреть, как мой друг, вместо того, чтобы встряхнуться, очнуться словно от летаргии, всё больше и больше впадал в меланхолическую депрессию. Все мои попытки как-то его развеять, встречали такой мрачный и унылый взгляд, что мне иногда было просто страшно на него глядеть. И у меня тоже всё «валилось из рук». Понятно, что с таким настроением никакой бизнес не делается. Начальник службы безопасности банка (бывший начальник особого отдела округа, близкий друг Егора Тимуровича) несколько раз пытался поговорить с Сашей о своих наблюдениях и выводах. Но Саша (Александр Егорович) всё отмахивался от него, как от назойливой мухи. Я пытался с ним поговорить, но со мной он не стал откровенничать и делиться своими опасениями… И так продолжалось несколько месяцев.
В банке творилось что-то похожее на настроение своего босса. Словно кругом нас всех подстерегал траурный портрет основателя банка. Я пытался «рулить» как мог, но по природе своей из меня банкир был, словно из г..на пуля (я с большим трудом пыжился освоить финансовую грамоту), поэтому, похоже, я только «мешался под ногами», а Саша бывало по нескольку дней даже не появлялся в банке. На моём предприятие творились тоже какие-то непонятные для меня дела: налоговые проверки одна за другой, арест счетов у двух моих «дочек», за два месяца две камеральных проверки, о результатах которых мне даже не удосужились сообщить. И даже не «посчитали» нужным вернуть те суммы НДС, на которые я очень рассчитывал. Поверь мне, это были очень большие суммы, - грустно улыбнулся Олег.
У меня порой было такое ощущения, - продолжил Олег, - словно вокруг нас сжимается кольцо блокады, и вот-вот сомкнётся. К тому, что Саша по нескольку дней не появляется в банке, мы как-то уже привыкли, но, когда он не появился на седьмой день, мне стало настолько тревожно на душе, что я не выдержал – позвонил к нему домой, чтобы выяснить, не заболел ли он. Трубку взяла Ольга, - я услышал её мрачное молчание на мой простой вопрос… И едва слышимый шепот: - Он обещал приехать позавчера, но за неделю даже ни разу не позвонил, я думала, что ты знаешь, где он, - это она мне, но я вообще даже не представлял, куда он мог исчезнуть на целую неделю…
Я бегом направился в кабинет начальника службы безопасности, чтобы сообщить о результате своих «переговоров» с невестой председателя правления банка. До этого я несколько раз пытался звонить Саше на «секретный» номер, который не знал даже начальник службы безопасности, но каждый раз слышал, что «телефон вне зоны действия сети». Никита Андреевич (тот, на которого я теперь очень рассчитывал – начальник СБ нашего банка), мрачно поглядев мне прямо в глаза, в задумчивости почесал ручкой свой массивный раздвоенный подбородок, не замечая того, что гелевая ручка оставляет затейливые узоры на подбородке. Он словно оцепенел, и только чернила продолжали свои замысловатые узоры на выбритом до синевы подбородке. И вдруг он словно очнулся, - теперь я видел перед собой волевого собранного КГБшника, который схватив трубку телефона, словно прорычал в неё: - Сергеев, срочно ко мне! прихвати Спицына и Соловьёва (я раньше слышал эти фамилии, но никогда не знал, кому они принадлежат)! – Он попросил меня наведаться к нему через пол часа, пробормотав себе под нос, что-то типа: «мы ещё поборемся…»
Он ничуть меня не успокоил, а скорее даже ввёл в самые мрачные раздумья: - что значит «ещё поборемся»? – я тупо смотрел на свои дорогие часы – Сашкин подарок на день моего рождения и с нетерпением поглядывал на секундную стрелку, потому, что смотреть на минутную было просто не выносимо – она словно «застыла» на одном месте, очень, очень медленно отсчитывая время. Я подумал тогда, что может быть и зря Никита Андреевич не поделился раньше со мной своими мыслями, может быть мне удалось бы достучаться до Саши, в каком бы сильном унынии он ни был. А теперь я мрачно смотрел на часы на руке и те, которые висели над письменным столом, даже не представляя, чем эти «пол часа» могут закончиться.
За пять минут до «назначенного мне срока» я уже стоял перед дверями начальника СБ. Из кабинета доносились приглушенные звуки приказов, распоряжений, рыкающие звуки главного по безопасности, но смысла слов мне никак не удавалось разобрать. Перед тем, как снова я решился взглянуть на часы, дверь резко открылась и из неё словно пули, вылетели один за другим три знакомые мне физиономии, в которых я признал наших охранников. Ещё раз убедившись в том, что пол часа истекли, я вежливо постучал в дверь…
- Ну вот что, Олег Валентинович, - присаживайтесь, - похоже на то, что если мы в течение суток не сможем напасть на «след» Александра Егоровича, то я думаю, что сам дьявол не сможет этого сделать, - так что запасёмся терпением, - я отдал распоряжение ВСЕМ своим людям, по всем направлениям искать нашего общего друга и «хозяина» банка. – Завтра я Вам обо всём доложу, а теперь положитесь на мои связи и возможности, - он ещё раз мрачно посмотрел прямо мне в глаза, словно ища на самом их дне какой-то из ответов на свой вопрос.
- Хорошо, Никита Андреевич, - поёжился я от его взгляда, - очень рассчитываю на Вас… и Ваши возможности, - я закрыл за собой дверь кабинета…
Тогда я даже предположить не мог себе, что ЭТО – «последний звонок». Вечером, уже дома, «краем уха» услышав из своего домашнего кабинета что-то связанное с неким банком (телевизор вообще не смотрю), я насторожился, «навострил» уши, затем в два прыжка преодолев расстояние до кухни, увидел картину, которая если сказать, что повергла меня в ужас и оцепенение, - значит не сказать вообще ничего, - на ступеньках подъезда жилого дома на экране я увидел знакомую мощную фигуру, ничком лежащую на ступеньках, и… слова комментатора: - Банк «ИРКУТ.С.К», начальник службы безопасности расстрелян неизвестными на пороге своего дома,.. по факту возбуждено уголовное дело…
- Видишь седые волосы? - Олег обернулся ко мне в профиль? – за ту ночь я поседел, даже не заметив этого, почти наполовину. – Всё! - это был конец! - я выскочил из дома, позабыв даже куртку накинуть, только на улице спохватился и думал, думал, думал, что же, куда мне ехать в первую очередь? В милицию (я так до сих пор не привык к этому названию «полиция»), или же прямо в банк? «Нет, - решил я тогда, сначала на место преступления, потом уже в Банк». Вокруг злосчастных ступеней ещё трудились какие-то люди в погонах и без погон, за оцепление меня не пустили, машина с частником ожидала меня за углом, поэтому я «бросился» в банк, может быть хоть кто-то из охраны мне сможет что-нибудь объяснить. Но банк по периметру уже был оцеплен ОМОНом, внутрь «кордона» меня тоже не пустили, сколько я не взывал о помощи к старшему из оцепления: - «приказ никого не впускать, никого не выпускать»! Я схватился за карман куртки, которого на мне не было, чтобы сделать несколько звонков, и только тут обнаружил, что мой рабочий телефон остался в кармане одежды, а со мной почему-то оказался только «секретный» телефон, в памяти которого было всего три номера, все из которых были «вне зоны действия сети». «Ну уж, домашний то телефон я прекрасно помню, - кружась по ночному городу, даже не отдавая себе отчета, куда мы едем, я направлял своего ночного водителя к себе на завод… И тогда я всё понял! – «конец, тебе, братец, это КОНЕЦ! – моё предприятие тоже было по периметру оцеплено людьми в масках, с короткоствольными автоматами»!
- Подожди, меня, дружище, я мигом, - бросив купюру, даже не посмотрев её «достоинства» на сиденье водителя, я выскочил из машины, чтобы дозвониться до дома (мне не хотелось, чтобы этот разговор услышал посторонний мне человек).
«Ирина, Иринка! - я был в каком-то сумасшествии, - мне казалось, что я кричу, на самом деле «орал» шепотом, - срочно! Бегом! Свет не включай! Не включай свет, тебе говорю! Потом всё объясню! Открой сейф, забери все деньги! Код? Ах, да, набирай! Открылся? Хорошо, сложи все деньги в какую-нибудь сумку, и потихоньку с дочкой спрячьтесь у кого-то из соседей! Нет, ничего не бери, на улицу не выглядывай, не вздумай! Да, из подъезда даже нос не высовывайте, объясню же, сказал! Ой, подожди, совсем забыл, прямо сейчас, есть чем записать? Записывай! Этот номер никто не знает, поэтому постарайся запомнить, бумажку сожги, ясно? Всё ясно? Купи новую симку, попроси кого-то из соседей, чтобы я знал, как с вами связаться? Всё, пока, целую вас, да потом, потом, дня два хотя бы вообще нос не показывайте на улицу, да не спрашивай меня, да, не просто опасно, а смертельно опасно! - Сашка пропал, начальника СБ банка убили, банк оцеплен, завод тоже, я остался «последним»! - теперь всё ясно? да не плачь ты, делай, что говорю, подумай, где вам с дочкой несколько месяцев «отсидеться», пока я свои дела не улажу, можешь даже на развод подать, - «так даже лучше будет», - мелькнула у меня в голове спасительная мысль. Хоть семью может быть удастся спасти»!? – О себе я уже думал во «втором лице», словно жить мне оставалось не более одной ночи. И тут мой мозг заработал с такой напористостью и изворотливостью, что я сам себе поразился. А хрена вам всем, - злорадно подумал я, - даже не надейтесь! Зашел в кусты под фонарь, достал бумажник и тщательно пересчитал всю наличность, так, так, почти тысяча долларов и девять по пять тысяч в рублях. Так, хорошо, две золотые карты. Сколько там на них? Сейчас проверим, доберусь до банкомата, платиновая, там я точно помню – около пятидесяти тысяч в долларах, конечно, за один раз не удастся снять, но ничего, попробую максимально. В самом дальнем отделении бумажника заметил ещё одну карточку – Сашин «подарок» на путешествие – «Барклай – банка», о которой вообще никто не знал, кроме нас двоих. Но, я помнил, что Саня как-то сказал мне, что она вообще «без лимита», - это как? «Поборемся, поборемся», - у меня ещё, словно самая мрачная песня на свете, звучали слова нашего незабвенного начальника СБ, - эх, Никита Андреевич, Никита Андреевич, - не успел ты побороться, - одолели «Сивку крутые горы, эх одолели»! А я тем временем, словно преследуемый зверь, осторожно крался вдоль тёмных фасадов, стараясь не попадаться никому на глаза, непрестанно думая о том, что сейчас, в «мутной» водице я успею ещё сделать что-то для себя. Первым делом найти ночной банкомат, обналичить сколько удастся этого сделать, поймать частника, и куда? Да, куда? Может быть стоит через другой подъезд, через чердак проникнуть в свою квартиру? Хотя бы заграничный паспорт из сейфа забрать (я не знал, что Ирина догадалась собрать все наши документы), да ладно, черт с ним, с этим паспортом, потом, всё потом. Куда же мне сейчас деваться, ночевать где? Через дорогу я заметил до боли знакомую эмблему сберегательного банка. «Хоть бы ночной банкомат работал, хоть бы работал, - пока я перебегал через дорогу, я словно заклинал, созывая всех моих ангелов. Работает! Отлично! Так, на одной «золотой» карте около миллиона, значит смогу снять не белее трёхсот за один раз, ладно, - захрустели купюры, так другая карта, - тоже чуть больше миллиона, - снова глупый автомат отсчитал мне ровно шестьдесят пятитысячных купюр. «Значит, пока не заблокировали счет, - уже радует. С платиновой карты деньги не удалось снять ни копейки, – в банкомате, похоже, закончилась наличность. Эх жаль, деньги мне сейчас очень бы понадобились! Невдалеке я увидел на тускло освещенной площадке несколько желтых машин с шашечками. Куда ехать, я уже решил, - несколько раз со своим отцом мы гостили у его близкого друга-сослуживца, с которым он ещё в курсантскую бытность сдружился настолько крепко, что через все годы службы мне частенько доводилось (когда отец прилично принимал на грудь) слушать рассказы о проделках двух задорных молодых курсантов (слава богу, мама не слышала его). Я его называл «дядя» Андрей, хоть он сам просил его называть или по отчеству, или «просто» Андрей, но мне никак не удавалось перескочить этот рубеж в общении. Я его очень любил, почти как отца, и он тоже относился ко мне той теплой отцовской любовью, которую я очень хорошо чувствовал и понимал: раньше у него была семья, но жена с сыном погибли в страшной авто катастрофе. С тех пор он больше не женился, а детей, как он говорил, кроме меня, у него никого нет. Я помнил очень приблизительно его адрес где-то в районе Подольска, почти на Пахре, поэтому решил, что уж как – нибудь да разыщу его бунгало, укрытый на огромном участке, упрятанный таким количеством вечнозелёных елей и кипарисов, что любопытному взору туда очень нелегко проникнуть. «Да и кому придёт в голову меня там искать»? Только ещё бы парочку банкоматов «потревожить» в Москве. В Подольске я точно не подойду ни к одному из них…
Теперь я действовал как самый «заправский» шпион. В первую же машину я сел, словно в свою собственную, только на левое заднее сиденье, позади водителя, и попросил подоспевшего встревоженного «шефа» отвезти меня первым делом совсем в другую сторону от симферопольского направления… К моему удивлению, он даже дал мне сдачу с пятитысячной купюры, а я не стал привлекать его внимания к своей скромной персоне большими чаевыми, - дал на «чай» не больше двух сотен рублей. Вот и хорошо, ещё один банкомат. ВТБ, - тоже годится! С платиновой карты я получил почти целую упаковку пятитысячных купюр. Отлично, теперь в другой конец города, - я как преследуемый заяц, заметал, запутывал следы. Теперь дрожь прошла, иногда нет-нет по лицу пробегала судорога, да нервный тик несколько раз прорывался на одном из глаз. Я заметил, что почти на каждом большом перекрёстке дежурят ДПС-ники, на выбор проверяют автомобили. Слава богу, что я на такси, - такси не останавливали. Что это? План «перехват»? Но, кого они собираются перехватывать? Не меня ли? Так, что же делать, выскочить около первой попавшейся подворотни, или ждать, пока меня не задержат «стражи закона», а может быть сумею откупиться? – в оттопыренных карманах я сжал две пачки, в каждой из них около полумиллиона рублей, дрожь снова начала бить меня, зубы непроизвольно постукивали друг о друга, словно в ознобе. Проезжая мимо остановленных на посту ДПС автомобилей, я заметил, как один из гаишников, поглядывая на водителя и пассажиров, сверяет их внешности с черно-белым портретом, зажатым в левой руке. «Фоторобот, - догадался я, - только чей фоторобот, не мой ли»? Отсидеться, отлежаться в Москве? Но где, у кого? Близких друзей я как-то совсем «растерял», давно с ними не общаясь, а может быть кого-то из дальних, - «ах ты, черт, - выругался я, мысленно обозвав себя болваном, - телефон то твой где? Туда даже несколько контактов не сможешь «забить», - весь «под завязку», а в этом, - Олег ещё раз взглянул, - всего три контакта. И все «вне зоны действия… Вот оно – прозрение шпиона, - одна из дверей многоэтажки открыта настежь, - сюда! вон к тому подъезду, всё, устал, пошел спать»! – Олег попытался усыпить бдительность своего водителя такси. – Вот, без сдачи, - сунул ему в руку не самую крупную купюру…»
«Так, так, так, - думал Олег, - сил уже нет никаких, может быть на лестничной клетке завалиться? Поднялся под самый верх современной многоэтажки, и… обнаружил на самой верхней полке, то есть над последним этажом некое «лежбище», со сложенными картонными коробками и подобием матраса на них, и даже нечего было принюхиваться, чтобы определить стойкий бомжовый запах. «Так, сейчас пожалуют хозяева, надо будет объясняться, но уже никакой запах не мог выгнать его с этого такого «уютного» лежака, что он растянулся на нём, как на своей двуспальной кровати, и… провалился в тяжелый, но чуткий сон».
Как хорошо, что сон мой был очень чутким, - Олег улыбнулся мне, - как будто бы фея во сне коснулась моей щеки, я больше почувствовал, чем ощутил реальную угрозу, услышал крадущиеся тяжелые шаги по лестнице, лифта не слышал, значит, эта «братва» пешочком топали на семнадцатый этаж, тихо между собой перешептываясь, но я слышал тяжелое, с отдышкой, смрадное дыхание, словно смерть за мной крадётся, - он поднялся, сделал несколько гимнастических упражнений, затем поджег растопкой деревянные поленья, сложенные в камине, снова сел в своё кресло и продолжил: - бомжи, два мужика и одна баба потихонечку крались, подбирались к своему убежищу. То есть к моему. Как мне вести с ними, я даже не представлял, просто сел на матрас, прислонившись к стене и смотрел, как эти трое, ещё не успев заметить меня, подбираются всё выше и ближе, всё так же шепотом между собою переговариваясь… - баба взвизгнула первой, заверещала, указывая на меня: - мы так не договаривались, не договаривались! – третьего позвали!? – Один из здоровенных бичей намертво закрыл ей рот рукой, чтобы она успокоилась и не верещала, другой уставился на меня, едва освещенного бледным светом луны из слухового оконца: - ты кто такой, что здесь делаешь? – Ни лиц их, ни глаз я не видел, но будто бы почувствовал некоторую неуверенность в вопросе. И знаешь, - продолжил, улыбнувшись Олег, - я решил их «задобрить», ну вроде как бы «перетянуть» на свою сторону. Нащупал в кармане одну из купюр, протянул ближайшему из них: - «извините мол, друзья-товарищи, повздорил с женой, а завтра на работу. Не будете так добры, чтобы уступить мне это местечко? А я вам очень даже буду благодарен, - со смиренным видом протянул им краснеющую в тусклом свете луны бумажку…»
Первый из бомжей дрожащими руками поднёс пятитысячную купюру поближе к оконцу, пытался на просвет отгадать её подлинность, другой, отодвинув притихнувшую подругу, подался ближе к своему товарищу: - покажи! – Да нечего показывать, настоящая! пойдём, Вадя, и ты, – бомжихе, - тоже пошли, отдохнуть человек хочет, не надо ему мешать, пускай спит себе, - так же осторожно, как и прежде, они стали спускаться вниз. И только в районе одиннадцатого или десятого этажа загремели створки лифта. А я провалился в сон без сновидений, прикрывшись какой-то вонючей тряпкой…
- Смотри, темно уже! Может быть партейку в биллиард? Марию я попрошу ужин прямо на третий этаж занести, - ты как? – Олег сделал несколько вращательных движений в своём кресле, разминая спину, пару раз хрустнул шейным позвонком, - пойдём? – я молча кивнул головой. «Пойдём! – и был несказанно рад тому уже, что человек, рассказывающий о себе в прошедшем времени жив, здоров, хрустит шейными позвонками и… улыбается…»
Выспался я на славу, - продолжил Олег, натирая мелком кончик кия, -проснулся почти в двенадцать часов. Дня! – Можешь себе представить? На бомжачьем лежбище, словно в своей квартире, а может быть спал бы и спал, но солнце прямо в глаза засветило, взглянул на часы: - ба, да уже почти полдень! Вот так поспал! И никто меня не разбудил, не потревожил. Я бы этим бомжам ещё пару таких же бумажек за такой крепкий сон подкинул, правда, не смейся, - такое было настроение, что этот день будет просто чудесным… И точно, только подумал об этом, как в кармане завибрировал телефон. Кто это? Номер не знаком, брать трубку, не брать? А телефон продолжал отчаянно вибрировать. Взял, нажал на зелёную кнопочку.
– Олег, родной ты наш, как ты? – это жена, Иринка, - уговорила соседку сходить в ближайший салон связи, купить на её имя сим-карту.
- Нормально у меня всё, - произнёс я шепотом, рассказывай, как там у вас.
- Да хорошо у нас всё, только страшно, правда страшно! – недалеко от подъезда джип тонированный стоит, я его с самого раннего утра заметила, а Валентина Петровна выходила в магазин, симку там рядышком купила, - заметила в солнечном просвете, – люди там сидят, - я ей рассказала, ты уж извини, что с вашим банком творится. Олег, пожалуйста! Я тебя очень прошу, - услышал от своей жены нервные выдохи и скрытые рыдания, - пожалуйста, будь осторожен, пожалуйста!
«Буду, буду осторожен, как сейчас без осторожности, - отбой связи, - задумался. Точно, меня пытаются поймать в расставленные сети. План «перехват», сейчас надо выбраться из Москвы. Как? – в горле запершило, да и в туалет бы как-то, не на лестнице же это делать? - я вспомнил, что можно вызвать такси по телефону. Хорошо, вызову. Куда? В Домодедово, в аэропорт, а в аэропорту вызову машину в Подольск. Вот так».
Когда-то милый моему сердцу аэропорт, сегодня он казался нагромождением каких-то плит одна на другую, причем в бессмысленной конфигурации, немыслимые стёкла, шлагбаумы, перегораживающие проезд, снующих взад и вперёд прохожих – пассажиров, не понимающим, куда им податься. – Ну вот, командир, всего доброго! – я расплатился и вышел прямо перед ступеньками аэропорта…
- Я что-то пропустил? – Олег недоумённо оглядел биллиардный стол, на котором шаров явно уменьшилось, - когда это ты успел забить? А в прошлый раз чего, в «поддавки» играл? Да ты мастер, оказывается! – не то с восхищением, не то с сожалением произнёс он.
- Да нет, в прошлый раз я впервые лет за десять взял кий в руки, а сейчас прежние навыки вспомнились, так что будем считать этот матч реваншем. Хотя я совсем не «реваншист», просто захотелось сыграть так, как я это делал очень давно, - я заметил некоторую досаду на лице своего собеседника, поэтому нарочно «мазанул» по последнему шару, чтобы дать возможность хозяину дома отыграться. Он ненадолго замолчал, выцеливая, примеряясь к сложной обстановке на столе – почти все оставшиеся шары были намертво прижаты к борту. Но, молодец, каким-то сложным движением отправил «свояка» в угловую лузу, улыбнулся, следом за ним в ту же лузу отправился «чужой».
- Ну вот, это я понимаю, а то разговорился, даже не заметил, когда это ты семь шариков успел закатать, - Олег даже порозовел слегка, а я про себя улыбнулся в душе:
«Как мало человеку надо для счастья. Только оно, это счастье порою настолько переменчиво, что никогда не знаешь ничего наперёд», - я всё же «закатил» свой последний из восьми шаров красивым, точным ударом прямо посередине стола.
- Ну вот, с меня угощение, - пошутил Олег, - а я прочитал всё, что ты мне прислал, есть небольшие замечания, а так всё правильно, и слог твой мне нравится, - ну что, за нас? – Олег протянул мне наполненный фужер с коньяком.
- За тебя! – промолвил я, успев подумать о том, что хотелось бы за этот приезд услышать весь сказ до конца, - но Олег как будто бы совсем забыл про меня, даже глаза прикрыл, смакуя старый огненный напиток…
- Я на «Домодедово» остановился? – словно проснулся хозяин дома, показав мне глазами на ящичек красного дерева с кубинскими сигарами, - закуривай! – Я аккуратно отрезал кончик сигары, прикурил, затянулся, а Олег продолжил свой монолог:
- Первым делом я заглянул в туалетные комнаты, увидел своё лицо и не сразу даже признал себя в зеркале, - кто это? – на меня глядел какой-то сумасшедший небритый дядька с красными глазами, синюшными мешками под глазами, а рядышком стоящий гражданин отодвинулся в сторону, словно от зачумленного, - видимо ночь, проведённая на бомжачьем лежбище аукнулась. Попытался как – то руками смыть с себя хотя бы чуточку тех нечистот, которые попали во все щели моей одежды, пригладил волосы, холодной водой попытался смыть «синьку» под глазами, - ну вот, так-то получше. Отправился в небольшой «шоппинг» по зданию аэровокзала, - надо же было что-то из гардероба прикупить, да и сумку или небольшой чемоданчик для денег, - очень уж некрасиво оттопыривались карманы. Краем глаза видел, как передо мной расступается снующий по аэропорту народ, - видимо, не все запахи смыл, да и видок у меня был ещё тот! Вспомнил, что гостиница тут недалеко, но тут же себя пресёк: - какая на фиг, дружище гостиница? – тебя ищут, а ты хочешь тёпленьким им в руки? Нет! Ни в коем случае, - к дяде Андрею, залечь на дно, затаиться, а там уже по обстоятельствам, да и сослуживец папанин, тоже, наверное, не такой простой человек? Хотя бы советом поможет…
В магазинах аэропорта я накупил всего, что мне могло пригодиться на полгода проживания даже на необитаемом острове, ещё раз посетил туалетную комнату, переоделся в свежее, выскреб двухдневную щетину на лице, и почувствовал, что возрождаюсь, словно птица Феникс. Теперь я был похож на немного уставшего от перелёта пассажира, с новеньким саквояжем в руке, чистой рубашке, тёмных очках и пахнущий своими любимыми духами «hugo boss». Вот, теперь можно и к дяде Андрею, а там уже «повоюем».
Не хочется делать рекламу этому «некрасивому» аэропорту, но что-то качественное в жизнь он всё же «принёс»: - за одной из стоек расположилась служба «такси», - это было приятным новшеством. То есть я мог выбрать любую машину от класса «эконом» до «бизнеса», и даже «вип», не выходя из здания аэровокзала, чем и не преминул воспользоваться. – Минивен, пожалуйста (на подъезде к зданию аэровокзала я приметил несколько тонированных «наглухо» фордов «Гэлакси»), до Подольска! – немолодая женщина за стойкой, словно потерявшаяся школьница, сначала в немом вопросе воззрилась на меня, а затем стала лихорадочно листать какие-то бумаги, сложенные стопкой у неё перед глазами. – Почему именно «минивен», господин?.. – Измайлов, - я назвал вымышленную фамилию, - очень люблю эту марку, будьте же так добры! – улыбнулся во весь рот, показал начищенные все тридцать два зуба, - ну хорошо, хорошо, - залепетала она, - только у них расценки до Москвы, а по области придётся договариваться с водителем, - мадам за стойкой явно волновалась, – Вы не переживайте, я договорюсь, - отойдя от стойки, я обнаружил около небольшой кафешки кофе-автомат, взял свой любимый «латте», дожидаясь водителя.
А вот и Ваш водитель, – администратор за стойкой указала мне на симпатичного русского парнишку в чистой выглаженной светлой рубашке и тёмных брюках, - Сергей, - зашепталась она с ним, я не знаю, по каким расценкам мне выписывать квитанцию…
- Я надеюсь, что трёх тысяч будет достаточно? – прервал я их не понятный мне диалог.
- Да, да, конечно, вот расценки другой компании, да, конечно достаточно, - администратор быстро выписала мне чек на две тысячи восемьсот рублей, - я улыбнулся в душе «полюбовному» соглашению, а Сергей стоял и смотрел на меня с любопытством…
По Подольску и пригородам нам пришлось немного поколесить, но я всё же обнаружил за высокими заборами такой знакомый мне с детства домик под красной черепицей, запомнил адрес; «так, теперь бы не «проколоться», - Сергей, дружочек, давай на авто вокзал, и… всё, свободен, - я добавил ему на «чай» ещё тысячу рублей, и вышел прямо перед новеньким зданием, около которого стояло с десяток междугородних автобусов…
- Ба! Какие люди к нам пожаловали! – Олег, Олежек, друг ты мой любезный! – Олег Валентинович! – крепкий семидесятипятилетний мужчина обнял меня, словно родного сына, - заходи, сынок в дом, - он твой! Заходи, заходи, вон – тапочки твои, надолго? Может на рыбалочку с утра, а? Или бизнес твой покоя не даёт? – старик с такой любовью смотрел на меня, что я смутился, обнял отцовского друга, а из глаз по щекам катились и катились слёзы…
- Дядя Андрей, простите меня, пожалуйста, тяжело мне сейчас, поспать бы, потом расскажу…
- Ну, ну, сынок, давай, успокойся, я баньку на вечер подготовлю, так что дома ты, хоть тысячу лет здесь живи, - твой дом! – старик неторопливо прикрыл за собой дверь…
В бане, русской, «правильной» бане отцовский друг «наяривал» меня двумя берёзовыми вениками по спине и всем тем местам, которые давно уже отвыкли от намокших берёзовых листочков, и душа «отмокала», отмывалась, словно от слизи, от нечистот, заражающих каждый попавший в мегаполис организм…
- Рассказывай, сынок, что у тебя там в первопрестольной случилось-приключилось! – мы сидели в предбаннике, потягивая квас, душисто-хмельной, - Андрей Аркадьевич, прикрыв промежность свежим полотенцем, с любовью и тревогой глядел мне в глаза, вопрошая, не совсем понимая моих смятений.
Я рассказал ему всё в том же порядке, в котором поведал тебе, - всё – всё: - смерти, преследования, сомнения, упомянул и ночь на бомжачьем лежбище…
Задумался старик, да крепко так задумался, - а ты знаешь, сынок, друг ты мой любезный, - сделаем мы их ВСЕХ, точно тебе говорю, - сделаем! В память твоего отца, друга моего незабвенного! Сделаем мы их, мать их за ногу! – Пойдём, попаришь меня, - надо мне! Чтобы лучше голова работала с утра, и кровь «заиграла», - попарь меня так, как я тебя парил!
– Я старался, как мог, но «Аркадьевич» был просто не утомим: - здесь забыл приложиться, Олежек, - вот и по этому боку прогуляйся, и вот в этом месте похлестай, дружочек, - ну вот так-то лучше будет…
- Ты знаешь, странно, - продолжил Олег, - старик живёт совсем один, а в доме идеальный порядок, и не только в доме, но и на участке, я даже не представляю, как он в одиночку справляется: - и грядки аккуратно вскопаны, прополоты, и яблони так ровненько подстрижены – ухожены, а ведь не молодой уже. Ещё я обратил внимание на стройные туи, на Кавказе их кипарисами называют, - тоже как на подбор! Словно он всю жизнь не прокурором проработал, а садовником…
Пока я высыпался, Аркадьевич проделал огромную работу: очень аккуратно связался со своими друзьями-однокашниками, выведал интересующую его информацию, выяснил для себя весь механизм рейдерского захвата банка и моего завода и… всё это выложил мне за вечерним чаем.
- Дядя Андрей, мне теперь, наверное, опасно у Вас оставаться? – ведь Вы «растревожили» осиное гнездо, как бы не попасть нам из «огня да в полымя»?
- Не переживай, Олежек, друг ты мой сердечный, - я же не первый раз «за мужем», или ты думаешь, что мы с твоим отцом в годы нашей юности в шпионов не играли? – Ещё как играли! А может быть тебе папа даже рассказывал о наших приключениях? – он хитро посмотрел на меня, и я понял, что кому-кому, а Андрею Аркадьевичу я могу полностью довериться. – Да, действительно, игра очень опасна, и деньги здесь огромные, но… попробуем «побороться»! – А я просто съёжился от этого слова, «последнего» слова начальника СБ нашего банка.
- Дядя Андрей, пожалуйста, - да фиг с этими деньгами, пусть подавятся ими, мне за жену, за дочку страшно,.. за Вас тоже…
- А ты знаешь, сынок, - если я сейчас не смогу тебе быть полезным, то и на хрен мне такая жизнь? - пожил уже, слава Богу. Восьмой десяток небо «копчу», так что мы с тобой даже не бороться будем, а воевать! И положись на старого «вояку», - Аркадьевич хлопнул меня по плечу, - не дрейфь, сынок! Прорвёмся!..
По телевизору показывали страшный детективный сюжет развития с банком «ИРКУТ.С.К.» в связи с производственным предприятием «Омега», - это мой завод, как ты уже понял, - Олег плеснул ещё немного коньяка в наши пустые фужеры.
А Андрей Аркадьевич развил такую бурную деятельность, - я даже не ожидал от него такого напора. На третий день моего пребывания в гостеприимном бунгало я увидел моего «главного» преемника на посту руководителя компании – Николая Андреевича, помнишь? – моего верного юриста, - я утвердительно мотнул головой.
Вот он то и рассказал мне обо всех перипетиях и поделился с нами своими сомнениями в связи с предстоящими «битвами». Самое неприятная для меня новость была в том, что меня объявили в федеральный розыск в связи с убийством начальника СБ банка и пропажей заместителя председателя правления банка (Саша так и не удосужился переделать уставные документы. Его мёртвый папа так и продолжал «рулить» банком). Но, Николай Андреевич предостерёг меня, что если я вдруг «обнаружусь», то за мою жизнь точно никто не сможет поручиться. А документы для «рейдеров» готовились очень давно, и очень тщательно, - опытный «арбитражник» был сам поражен тому, что по поводу документов у него даже подозрений не возникло бы, если бы он почти семь лет не возглавлял юридический отдел моей фирмы.
- Вот так вот, Олег Валентинович, - он перевёл глаза на хозяина дома, - что Вы думаете по этому поводу, Андрей Аркадьевич?
Дядя Андрей как-то съёжился, будто бы постарел на несколько лет, - его глаза уже не метали «молнии» негодования, до него постепенно стала доходить «картина» произвола и беззакония, творимая в стране.
Приблизительно такая же картина «сложилась» с банком, - но, пока не нашли ни меня, ни Сашу, эти «красавчики-трейдеры» ничего не могли поделать, поэтому мы втроём сидели в тяжелой задумчивости. Николай Андреевич ясно дал мне понять, что мне никаким образом нельзя даже носа высовывать из дома, а как тогда действовать? Я ему передал свои банковские карты с паролями, - может быть удастся каким-то образом получить по ним деньги, но… все счета уже успели заблокировать, а банк просто закрыли, опечатали. Я вторую неделю «гостил» у дяди Андрея, стараясь как можно реже даже во двор выходить. Пристрастился к телевизору, особенно к новостным передачам, словно это стало целью моей жизни. На третьей неделе ни про наш банк, ни о моём заводе уже не упоминалось. С женой я несколько раз общался, ей удалось уехать к родителям в Нижний Новгород, так что я был за них с дочкой почти спокоен. Но, что делать мне, я даже не представлял себе. Жил на положении добровольного пленника, правда дядя Андрей пару раз всё же вытащил меня на рыбалку, «развеяться», как он говорил, видел, что я не нахожу себе места, мечусь, словно тигр в клетке. О Саше тоже не было никаких известий, и я понимал, что вряд ли когда-нибудь с ним увижусь, Ольге звонить боялся, опасаясь выдать своё местонахождение. Несколько раз звонил Николай Андреевич, сообщал не утешительные вести… И знаешь, - грустно улыбнулся мне Олег, - постепенно такой пофигизм на меня, словно ступор нашел, что я даже с удочкой на берегу Пахры сидел в таком отупении, что порою даже не слышал, о чём меня спрашивал Андрей Аркадьевич. А он словно нянька со мной обращался, - если бы не он, я бы, наверное, и умываться забывал, не говоря уже о бритье…
Но, кстати, к чести боевого товарища моего отца, он совсем временя зря не терял, - по каким-то своим каналам всё же добился моей «реабилитации»; уголовное дело, которое завели на меня, закрыли за недостаточностью улик, вроде бы даже жизнь стала как-то налаживаться, хотя смешно сказать, - что это за жизнь в затворничестве? Я даже ни разу в город не наведался за почти полгода своего проживания в загородном доме. Не то, что в Москву, а даже в Подольск носа своего не казал. Ирина (жена) прислала мне на имя дяди Андрея мой заграничный паспорт, но и заграница меня сейчас вовсе не интересовала. Хотя до окончания срока действия «Шенгена» было почти два года…
- Ну вот, хорошо себе представил миллионера, банкира, опустившегося, заросшего почти по глаза даже не щетиной, а уже вполне «приличной» бородой? – это уже Олег ко мне обратился, а я даже не расслышал его вопроса, - и не досказанные картинки вырисовывались в моей голове настолько чётко, что я очень отчётливо «увидел» и этот дом, и хозяина, заботящегося о моём нынешнем собеседнике, и бородатого «узника», только не понимал одного, - как он снова «оказался на коне», как?
- Знаешь? – продолжил Олег, - поздно уже, - почти два часа ночи, давай, пожалуй, поспим, а завтра я тебе уже точно доскажу мою историю…
- В субботу, восемнадцатого августа у Андрея Аркадьевича «случился» день рождения, такой «мини-юбилей» - 75 лет, а я и дни не считал, за календарём даже не следил, - продолжил Олег на следующий день, - лето и лето, какой день, какое число, мне было совершенно наплевать. И дядя Андрей мне ничего не говорил, я только увидел, что он в каком-то праздничном настроении, - рубашечку чистую наглаженную одел, вроде как будто бы гостей дожидался. Я даже не догадался спросить его, чего он такой с утра весёлый. А часа в четыре, ну после обеда, раздался мелодичный звонок, - с улицы звонили, - я весь подобрался: - за полгода моего пребывания в этом гостеприимном доме первый раз услышал звонок с улицы. – Кто это, дядя Андрей? Мой вопрос его несказанно развеселил: - гости это, Олежек, гости, - день рождения же у меня, а ты и забыл, видимо? – Я бросился ему на шею, обнял, стал как-то оправдываться, лепетать глупые поздравления.
- Но ничего, ничего, сынок, - посидим, выпьем как в «добрые старые времена», друзья-товарищи ко мне пожаловали, так что не обессудь. Да и не переживай ни о чём, - всё больше школьные друзья, а нас уже мало осталось, так что тряхнём мы стариной. А ты с нами посидишь, послушаешь стариков, или как?
- Конечно, дядя Андрей, - мне было очень совестно, что я напрочь забыл про день рождения самого прекрасного из всех моих нынешних друзей, - конечно, с огромным удовольствием, а Вы уже извините меня, пожалуйста, - я ещё раз крепко обнял его…
Первый раз за полгода мне удалось, наконец-то выйти из своего оцепенения: - за праздничным столом сидели пять крепких мужчин (включая Андрея Аркадьевича), а мне даже не верилось, что каждому из них уже никак не меньше семидесяти лет, шутили, смеялись, вспоминали свои проделки в молодости. На диване «скромно» лежали подарки, которые именинник даже не соизволил пока распаковать. Я видел, что подарки не такие уж и «простые», в основном это были какие-то сложные механизмы для ухода за садом в огромных заводских упаковках. Сегодня я выступал в роли горничной: менял блюда на столе, откупоривал бутылки с шампанским, слушал весёлые замечания в свой адрес, сам смеялся вместе с гостями. Андрей Аркадьевич представил меня своим племянником, так что у гостей не было никаких оснований задавать встречные вопросы. А мне в самом начале показалось или нет, но одного из «гостей» я уже когда-то где-то видел. Пытался вспомнить, где же. Точно видел, очень знакомое лицо, вспомнил! – По телевизору. Даже припомнил, что когда-то, увлекаясь новыми разработками наших физиков, не мог тогда оторваться от экрана телевизора. И вот один из гостей торжества таким знакомым мне басом произнёс тост в честь нашего юбиляра.
Это был очень известный в нашей стране физик, лауреат каких-то международных премий, седовласый, импозантный мужчина; я бы ему дал не более пятидесяти пяти лет, хотя, оказалось, что он ровесник Андрея Аркадьевича, и учился с ним в одном школьном классе. В этот день я вообще просто позабыл о своих «бедах», глядя на этих весёлых, перешучивающихся между собой крепких стариков, с которыми мне было настолько комфортно, насколько это вообще может быть возможно, - правда, ты мне можешь даже не поверить, но это было именно так! – Олег весело посмотрел на меня.
- И вот представь себе, только на минуточку, - эти старики просто «вытащили», вырвали меня из той глубокой депрессии, из которой я не мог выбраться почти полгода! Даже Андрей Аркадьевич с некоторой тревогой поглядывал на меня, считая мой непритворный смех «нервическим» симптомом, а это было совсем не так, - я смеялся шуткам и анекдотам вполне искренне, словно заражаясь тому настроению общего веселья за праздничным столом…
«Физик» достал из футляра свою очень стильную и красивую трубку, стал заправлять её душистым табаком, - а я тогда курил, - предложил мне составить ему «компанию» на крыльце. Мы вышли подышать «свежим никотином», - это он так пошутил. Дышали «свежим никотином», вечерним, напоенным свежестью воздухом спелых яблок и слив, вели между собой неторопливый разговор. Он уже понял, что я знаю, кто он такой, а на его немой вопрос я, немного краснея, поведал, что в прошлом был банкиром, хозяином производственного предприятия, сейчас, правда, «не у дел», на что он совершенно спокойно возразил: - было бы желание, Олег, как по батюшке? – Валентинович! – Было бы желание, Олег Валентинович, а я Вам идейку подкину, если Вы не возражаете.
Я не возражал, но он, сделав очередную глубокую затяжку, рукой остановил моё невольное нетерпение: - не сегодня! В субботу с дядькой твоим на рыбалочку выберемся, там и поговорим…
И поговорили! - Олег сделал широкий жест, предлагая мне ещё раз оглядеть своё жильё, - это всё его, моего тёзки, тоже Олега, только отчество «Наумович» у него, благодаря его изобретениям.
Я оглядел огромный зал, будто бы впервые увидел его. Биллиардный стол, кожаные диваны с массивным дубовым журнальным столиком, за которым мы сидели, красного дерева коробку с гаванскими сигарами, окнами, деревянно-пластиковыми, сквозь которые просвечивали звёзды. «Какие такие изобретения, чтобы на них можно было выстроить такой шикарный особняк»? Был субботний вечер, но мы в этот раз не стали раскладывать шары, только «неслышимая» Мария принесла нам закуски наверх, а Олег продолжал свой монолог…
Я почесал нос, задумался, а Олег истолковал мой невольный жест по-своему: - а почему бы нам, собственно и не выпить? – Завтра же воскресенье, можем порыбачить! – я поднял на него глаза, - в прудике моём порыбачим! – Три года как малька карпа запустил, одному ловить не интересно. Удочки в кладовке, так что давай до завтра, до утра, я сам тебя разбужу…
«Прудик» - это очень мягко сказано, - на огромном участке Олега Валентиновича расположилось небольшое водохранилище, которое он скромно именовал «прудиком». По всей воде расходились широкие круги: - гуляет «зверь»! посмеиваясь надо мной, проговорил Олег, - я специально к твоему приезду рыбу несколько дней не подкармливал, так что давай, присаживайся рядом, а я тебе по-порядку до расскажу мою историю, - это утро выдалось немного прохладным, я поёживался в зябком утреннем тумане, - Олег, заметив это, просто поглядел в окна своего дома, поднял руку… Неслышимыми шагами к нам подошла «фея», в руках неся тёплую ветровку. И так же не слышимо удалилась...
… После той памятной вечеринки Олег Наумович, ну ты понял, «физик», с которым мы дышали «свежим никотином» на крыльце, на рыбалке, которую организовал нам дядя Андрей, отозвал меня в сторону, раскрыл папку со своими записями: - в физике что-то понимаешь? – я понимал кое-что, самое странное было в том, что с математикой у меня не ладилось, а с физикой я дружил с самого раннего детства, даже пару раз был среди призёров олимпиад среди школьников по району и области. И мне до сих пор это не совсем понятно.
- Ты что-то слышал о колебательных процессах? – седовласый физик, не обращая внимания на прыгающий поплавок, в упор уставился на меня своими синими глазами.
Я как-то неуверенно мотнул головой, ещё не успев понять, что же он, собственно имеет в виду.
- Знаешь или слышал о таких кристаллах, о наших ещё советских наработках, которые позволяют просто чудеса творить? А до наших «разработок», в девятнадцатом веке мой «далёкий» французский коллега обнаружил удивительные их свойства. Моей лаборатории поручили под моим руководством продолжить изыскания. Ты уже понял, что ученые, - это люди, которые не совсем нормальные, - улыбнулся Олег Наумович, - а я с тоской посмотрел на лежащий на воде поплавок, не решаясь его перебить. – Вот так, вроде как вчера случилось, - в конце семидесятых годов, лет мне было, наверное, поменьше, чем тебе, сегодняшнему, - меня вызвали в Политбюро и вопрос поставили «ребром»: быть или не быть? С США у нас вроде как соревнование проходило: кто кого? А я уже тогда докторскую защитил, преподавал на кафедре университета курс «колебательных механизмов и свойства колебательных процессов».
Я всё равно никак не мог понять, куда клонит мой собеседник, - уж очень издалека он начал свой диалог.
- Задачей моей лаборатории было создание условий для оптимизации процессов, способствующих… - тут он неожиданно, поглядев на меня, понял, что может быть не стоило читать лекцию мне, мне, который слушал его и так же вяло наблюдал за подрагивающей удочкой и притихнувшим поплавком. А к нам подходил дядя Андрей с огромным сазаном в руке.
- Ну что, рыбачки, не наговоритесь никак? – обед у нас уже есть, а вы чего такие хмурые? Так, а что это вы даже за удочками не следите? – Андрей Аркадьевич дёрнул на себя ту удочку, которая слегка вибрировала. – Ну вот, и ужин у нас есть, - вытащив почти килограммового черного, с тремя плавниками, линя, - он весело на нас поглядел. А может за рыбалку граммов по сто – сто пятьдесят?
Его азарт и весёлое настроение передалось и нам, так что мы с Олегом Наумовичем молча пришли к соглашению о том, что все эти «ученые» разговоры не для рыбалки, а для кабинета. Тихого, спокойного, располагающего к «умным» беседам. В течение дня он даже не пытался продолжить начатый диалог, и я был очень ему благодарен за это…
- Я не буду утомлять тебя рассказами о рыбалке. Такие истории я могу тебе рассказывать месяцами, ты же не за этим сюда приехал? – Олег ещё раз хитро посмотрел на меня, - «да, действительно не за рассказами о рыбалке я ехал к этому молодому улыбающемуся очень симпатичному мне человеку».
С Олегом Наумовичем мы договорились встретиться на будущей неделе у него дома, поэтому вечером мы посидели втроём, помянув удачную рыбалку, под самолично запеченного огромного сазана, выловленного Андреем Аркадьевичем; я пошел проводить ученого физика до дома, - он жил на соседней улице, в большом трёхэтажном весёлом домике. В некоторых окошках ещё горел свет: - мои не спят, ждут меня к ужину! - физик тепло попрощался со мной, чтобы в начале недели мы снова встретились, а пока он дал мне просмотреть кое-какие материалы, которыми хотел поделиться со мной «для общего развития». За более предметной и серьёзной беседой.
Вечером я не утерпел, - открыл конспекты, начал их бегло просматривать, разбирая затейливые рисунки, которые не сразу, но всё же удалось понять, - не улыбайся ты! – у меня как-никак образование всё же высшее, и не покупное, поэтому только под утро я заснул крепким и счастливым сном (меланхолия моя после того дня, когда мы вместе с друзьями дяди Андрея праздновали его день рождения, исчезла бесследно). Утром, ближе к обеду (дядя Андрей никогда меня не будил), после кружки горячего чая и остатков вчерашнего сазана я вновь уединился в своей спальне, чтобы ещё раз более вдумчиво ознакомиться с материалами, врученными мне накануне физиком.. И всё равно не мог понять, для чего он дал мне все эти секретные наработки. И только через несколько дней, пункт за пунктом Олегу Наумовичу буквально по слогам удалось донести до моего мозга всю важность тех изобретений и изысканий, в разработке которых принимал участие целый закрытий отдел НИИ, возглавляемый моим нынешним собеседником.
- Ну вот, парень, - ученый с улыбкой посмотрел на меня, - такие дела! –
В начале девяностых весь наш отдел просто разогнали, зарплату платить перестали вообще, даже тех ученых, которым до пенсии оставалось совсем немного, и тех поувольняли, а нам оставалось до подведения окончательных итогов нашей многолетней работы не больше трёх, от силы четырёх месяцев. Если ты помнишь те времена, когда в сплошном бардаке распродавалось, да и просто расхищалось дорогущее долларовое оборудовании, ни я, начальник секретной лаборатории, ни даже директор НИИ не могли пресечь этой вакханалии, как будто бы лозунг над нашим институтом повесили: тащи, кто что хочет. А я тогда тоже не мог понять, куда это нас заведёт. Я устроил небольшое совещание со своими самыми близкими сподвижниками. И мы решили продолжить наши опыты. Хотя бы для того, чтобы самим убедиться в том, что многолетние наши труды не были напрасными. Но, для этого нам необходимо было каким-то образом спасти дорогостоящее оборудование от разбоя, найти более ли менее подходящее помещение, чтобы закончить наш «шедевр» и поставить на этом точку. Хотя, мы смогли бы даже продать технологии на запад, тем более я часто выезжал за границу, читал лекции и в Париже, и в Лондоне, два месяца читал курс «колебательной физики» в Вашингтоне. Но, сам понимаешь, - не то воспитание у меня, чтобы продавать секреты родины нашим извечным врагам, - я его очень хорошо понимал, потому, что у меня отец был точно таким же патриотом своей страны, до конца, до самой смерти не мог поверить в то, что страна, которой он верой и правдой отдал более тридцати лет своей молодости, знаний, здоровья, опыта, просто выкинула его как ненужный окурок на помойку истории…
Наш институт теперь был похож на растревоженный муравейник, только муравьи обычно тащат еду и всякие разные «строительные материалы» в муравейник, а мы из своего дома. Нам удалось спасти от банальной переплавки большую часть техники, дорогущего оборудования, найти подходящее место для продолжения опытов. Теперь мне приходилось и за людей отвечать, а ещё и как-то находить деньги для поддержания моих коллег. Год мы бились, потому, что условия в нашей «самодельной» лаборатории были очень далеки от идеальных. Через год мы смогли в эксперименте убедиться в том, что все наши старания были не напрасны. Мы научились производить пусть даже небольшими партиями ИСКУСТВЕННЫЙ КРИСТАЛ; я думаю, что-то ты уже почерпнул из моих записей? – я утвердительно мотнул головой.
Олег Наумович ещё долго сыпал на меня такими непривычными терминами, как: жидкое состояние вещества, как флуктуационная система, способная к фазовой синхронизации: что в кристаллической жидкости химические реакции отличаются от реакций, протекающих в таких же жидкостях, но аморфных, т.е. не имеющих симметричных внутренних структур, и о наработках в этой области таких великих людей, как Николо Тесла; о том, что где-то существует источник излучения, синхронизирущий колебательные процессы Вселенной…
И вот я сидел в кабинете ученого физика «пришибленный», «раздавленный» тем количеством обрушившейся на меня информации, а Олег Наумович был неутомим в своих рассказах, он продолжал «сыпать» мне на голову всё новые и новые термины, не забывая пытливо заглядывать мне глаза: понял ли я его последнюю фразу? - я тупо утвердительно мотал головой, убедившись для себя только в одном – ЭТО БЫЛО РЕВОЛЮЦИОННОЕ изобретение, которого в мире ещё не существовало. А иногда просто с тоской думал: - зачем он мне всё это рассказывает.
А рассказываю я тебе об этом, мой юный друг, - словно хозяин кабинета подслушал мои мысли, - что у тебя голова на том самом месте, где и должна быть, да и предприятием производственным ты долго руководил, так что сможешь в скорости разобраться и в терминологии, и в тех процессах, которые помогут в дальнейшем тебе не только большие деньги принести, но… и ещё массу других, не менее приятных «приобретений», в том числе здоровья. – Но, на сегодня, дружок, достаточно, - он улыбнулся, - не каждый из моих, даже лучших студентов, смог бы дослушать мою «короткую» (почти семь часов!) лекцию до конца, а я тебе вот эту популярную брошюру оставлю, - там написано более понятным языком, да и многие термины с «переводом» на современный русский язык…
- Только через два дня я взял в руки небольшую «книжонку», которую вручил мне в последнее моё посещение Олег Наумович. Читал, пытался вникнуть, но всё равно «каша» никак не хотела «усваиваться». Я уже даже несколько раз выругал себя «тупицей», потому, что как только переходил на следующую страницу, предыдущая напрочь забывалась. Но… я был прилежен, - с физиком мы «договорились», что в следующее моё посещение он проведёт со мной небольшой экзамен, чтобы убедиться, стоит ли ему вообще продолжать мой «ликбез…»
Моё «прилежание» дало результаты, - я вполне удовлетворительно ответил почти на все вопросы, задаваемые мне «маститым» ученым в следующую нашу встречу. И тогда он открыл передо мной «карты». – И скажу тебе сразу, - ещё раз улыбнулся, глядя на меня Олег, - ВСЕ карты были «козырными»!
- Это как? - встрепенулся я, - в колоде не бывают только козырные карты…
За всё время нашего диалога в кабинете Олега Валентиновича не раздалось ни одного телефонного звонка, только «нешумная» Мария иногда вкатывала на середину комнаты сервировочный столик с дымящимися блюдами, да весело потрескивали в камине поленья…
- Ну что, заговорил я тебя? – Олег посмотрел на быстро темнеющее за окном небо, - пойдём, партейку-другую, а завтра я точно доскажу свой рассказ.
Мы поднялись наверх, утрамбовывая шары, складывая их для первого удара. Больше мы на «ученые» темы не заговаривали, только слышны были удары по шару, вздох или выдох восхищения, или досады, да визгливые крики сорок, которые никак не могли чего-то поделить за окном. А я всё равно никак не мог понять, приблизительно сопоставляя некоторые даты, которые порою будто бы случайно вырывались из уст хозяина приветливого трёхэтажного особняка, при чём здесь то, что он мне рассказывал на протяжении почти пяти дней, его здоровый внешний вид, окружающую нас роскошь, дорогие напитки и сигары. «Все карты в колоде козырные! Это как»? Ну что же, надо набраться терпения, похоже мы «подошли» к самому финалу повествования. В «своём», то есть гостевом деревянном домике, я по привычке вставил флешку в USB – разъём, как можно быстрее постарался записать основной текст, чтобы потом не забыть какие-то важные детали. Ну что же, спокойной ночи, думаю, что завтра мы узнаем, что же там за «козырные карты во всей колоде!..»
Опять я заснул под утро, но к позднему завтраку всё же успел, - теперь мы сидели в столовой, вдыхали ароматные запахи какого-то сложного печенья, которое Мария собиралась нам подать на десерт. Пока сидели в столовой, только поздоровались друг с другом, с огромным аппетитом поедая свежие закуски и немыслимой вкусноты дичь, которую, оказывается можно было купить в ближайшем супермаркете. Аппетит у меня был просто «зверским», то ли из-за свежего воздуха ближнего от Москвы пригорода, то ли от кулинарных способностей помощницы Олега, а может и по каким другим причинам, но мне вдруг показалось, что я за эти два дня поправился на несколько килограммов. «Ну да ладно, в Москве с её суетой и бестолковой толкотнёй быстро скину «лишку». Десерт Олег попросил свою чудо – экономку принести нам в кабинет. Мне тоже очень хотелось именно сегодня услышать окончание невероятной истории взлётов и падений человека, который за время своего рассказа стал мне словно родным…
В этот раз я не стал выкладывать на рабочий стол свои листочки с конспектами наших последних бесед, просто напомнил, на чем мы в прошлый раз закончили диалог, то есть в моей голове продолжала крутиться фраза: «все карты в колоде козырные»! – Вот, пожалуйста, дорогой хозяин, давайте по-порядку прямо с этого самого места. Не возражаете? Хозяин дома не возражал, но я видел, что будто бы он пытается ухватить за кончик какую-то мысль, которую ему никак не удавалось сформулировать…
Олег Наумович не просто открыл мне все свои карты, - продолжил Олег, но именно во мне он был заинтересован настолько сильно, что меня в самом начале это его упорство объяснить «бестолковому» ученику азы «китайской» грамоты, показались какой-то «манией», а может быть и того хуже, - развитием старческого маразма или начала шизофрении, - правда, не смейся, - и когда в нашу последнюю с ним встречу он толковым русским, может быть даже деловым языком смог показать мне все выгоды нашего совместного сотрудничества, я просто ахнул в душе, - это же «Клондайк», «Эльдорадо»! – «Физик» показал мне свои последние расчеты, по которым выходило, что наша общая «команда» в течении самого короткого времени могла выйти на производство (выращивания) нескольких сотен этих самых жидких кристаллов, но, как руководитель собственной лаборатории и нескольких своих сподвижников-ученых, он наотрез отказывался брать в свою «семью», - он так и сказал, - постороннего человека. И его даже не интересовали мои деньги, которых, кстати за время проживания у Андрея Аркадьевича я почти совсем не потратил, - может быть тысяч двадцать или тридцать рублей (из более, чем миллиона), да и то, Аркадьевич сам ходил в магазины, меня долгое время никуда не выпускал, покупал и продукты, и сигареты, хотя я сколько раз намекал ему на то, что деньги – то у меня, как раз и есть. Скромный старик, - он обходился своей военной пенсией и сдачей квартиры в центре Москвы. А Олегу Наумовичу нужен был «свой» человек, который мало того, что разбирается в производстве, но ещё и в новых технологиях по продвижению нестандартного товара, имея надёжные (хотя это и было в прошлом) зарубежные и российские партнёрские связи. Всё это у меня было, а так как, по самым последним «данным» моих славных «разведчиков» - Николая Андреевича и Андрея Аркадьевича тучи над моей головой если и не полностью развеялись, то очень скоро небо над головой будет вообще без облачным (я не делал никаких попыток к восстановлению притязаний на своё предприятие, захваченное рейдерами, банк (или то, что от него осталось) давним - давно был разграблен, я даже не интересовался, что с ним такого, мой партнёр – Александр, так и не обнаружился, а я для банка был такой маленькой «пешкой», что правоохранительные органы про меня вообще забыли). Да и почти уже год прошел с той памятной ночи, как я лежал на бомжачьем лежбище, укрывшись вонючей тряпкой. Николай Андреевич ушел на пенсию, изредка консультируя разные предприятия и их руководство, несколько раз успешно защищал эти-же фирмы от произвола судов и судей. А мне тогда шел пятидесятый год, так что отлёживаться на дне мне было совсем «не с руки». Да и с женой и дочкой за год я всего несколько раз успел по телефону поговорить; квартира в Москве стояла до сих пор с печатями ДЭЗа и милицейскими, - их так никто и не соизволил снять. Несколько раз я порывался, было разыскать моего прежнего талантливого молодого «гарвардца», но что-то мне говорило о том, что он хоть чуточку, но замешан в связах наших врагов, потому, как сопоставив некоторые факты и цифры, у меня частенько появлялись сомнения в его честности, хотя до сих не уверен, что был прав в своих сомнениях. Но, - береженного бог бережет! – Для меня даже в том положении, в котором я находился через год после своего удачного побега из Москвы, этих сомнений было вполне достаточно…
И вот сейчас представь себе, словно игру в покер - на руках у меня были самые «титулованные и козырные масти или комбинации», - я мог делать ставки на самых высоких рисках, ничем при этом не рискуя, - играл когда-нибудь в покер? – я отрицательно мотнул головой. – Ну да ладно, перечитай «Пиковую даму, - поймёшь, что к чему».
Рисков не было никаких: - те кристаллы, которые они (мои научные «друзья-физики») научились выращивать за несколько дней, давали потрясающие результаты, и сомневаться в них мог уже только очень тупой ханжа, ну или… ну не буду тебе про тех людей, с которыми я, поняв, что наш разговор совсем не имеет смысла, настаивать на своей «правоте», - ты же помнишь, как я сам две недели никак не мог ничего понять, хотя все механизмы и физические процессы мне объяснял академик!, преподаватель кафедры физики и прикладных наук. Конечно, «простым» людям ЭТО было объяснить почти невозможно. А результаты тестов потрясали: - если мы использовали этот кристалл под днищем автомобиля, - то экономия топлива, - да без разницы: - дизель, бензин, сжиженный газ, - через месяц составляла без малого 25! – вдумайся в эту цифру – ДВАДЦИТЬ ПЯТЬ процентов! То есть каждый ЧЕТВЁРТЫЙ БАК для твоего автомобиля был просто БЕСПЛАТНЫМ! И тогда я первым делом позвонил Ёже, - своему давнему партнёру, с которым учился в одной группе в том «знаменитом» ВУЗе, - не будем о грустном, - ты понял, о чём я сейчас вспомнил, - глаза Олега немного затуманились, - и мне показалось, или послышалось, что он прошептал, что-то о царствие небесном, другу моему, товарищу, - дальше я уже не слышал…
Ежи перевел мне на счет в банке «небольшую» сумму, но даже не в сумме была моя радость, а в том, что в меня до сих пор ещё верят, и не только потому, что я мог в своё время организовать знатное застолье, но ещё за то, что все те, восточно-европейские народы, когда-то в советские времена, доверив мне свои тайны, ни разу во мне не разочаровались, - я никого и никогда из них не подвёл! – вот это был на сегодняшний день один из самых главных козырей в моей и Олега Наумовича колоде…
Со следующим из своих давних партнёров – Ульрихом, я связался двумя неделями позже. В нескольких словах объяснил, больше показывая пальцами на телефоне (он уже почти забыл русский, а я никогда не знал немецкого), но удивительное дело, - мало того, что он меня не просто узнал, но и признал, - двухметровый гигант из восточной Германии, он меня вспомнил, и… с трудом вспоминая русские слова, что-то сказал о любви… Мы с ним «обменялись почтами».
Я тогда ничего почти не понял из того, чем занимается мой «пражский партнёр» Ежи, но буквально через несколько дней после моего памятного разговора с Ульрихом, он выслал мне на счёт очень приличную сумму в долларах, вместе с договором, который мне было необходимо подписать и… сумасшедшую «сумму» наших будущих «взаимоотношений», - он просил подписать с его компанией договор об эксклюзивном представительстве интересов, заверив подписью нотариуса, о том, что в его «Ежикиной», - не смейся, - мне самому до сих пор смешно от их такого похожего языка, что он мне даёт целых пятнадцать! – можешь себе представить? – процентов в его фирме. А фирма его занималась тогда ни много и ни мало развитием «каршерингового» бизнеса в Европе…
Через несколько дней позвонил Ульрих, - он снова стал изучать русский язык. Глотая гласные, он начал вроде бы «издалека», но я очень хорошо уловил смысл его немного «подзабытого» русского: - Олег, Олег! – Мне ещё нужно пятьдесят, нет, не пятьдесят, - семьдесят ваших изобретений! – наш автомобильный, а… я извиняюсь – парк с автобусами, мы все вместе считали, экономию, да это правильное слово, да, экономию получили очень большую, а можете вы сделать ещё больше экономию?..
Олег Наумович сам, лично! Полетел в Германию. На встречу с руководством огромного предприятия, в котором работал мой институтский товарищ на должности, если не ошибаюсь, да и ошибусь, - не страшно! – на хорошей должности! – и это был мой второй козырь в колоде…
Я восстановил уже даже больше не по памяти потерянного телефона, а по прежним своим контактам почти всех своих контрагентов: Нижний Новгород, Питер, Самара, Тольятти, Ульяновск, Новороссийск, Новосибирск, Находка, Благовещенск… - из колоды в тридцать шесть карт ИХ становилось всё меньше и меньше, а может быть колода не обязательно должна состоять из тридцати шести карт? Потому, что все, абсолютно ВСЕ карты, были козырными! А иногда даже попадались через несколько новых контактов одинаковые козырные масти…
- Теперь ты видишь? – дом свой, проданный несколько лет назад с «молотка», я снова выкупил обратно, конечно же, квартиру нашу в Москве «распечатали», - это я сделал самолично; потом пришел с «повинной» в ДЭЗ, или ЖЭК, как они сейчас называются, или в Управляющую Компанию, оплатил задолженность и… никто меня за два года больше не потревожил. Жену с дочкой, пока заканчивал ремонт, отправил в Испанию, - на побережье дом купил, - а чего им делать в Москве?..
Но, - взглянул на меня так весело «Олежек», - почему-то именно таким вот прозвищем-именем захотелось мне именно сейчас его назвать, - и ведь он с одной стороны ненавидел своё детское прозвище, но с другой, - очень ценил тех людей, для которых был самым родным на свете человеком…
- И даже не в том был самый большой секрет этого изобретения, - я с некоторым сомнением посмотрел на улыбающееся лица хозяина дома, - Да, не самое большое изобретение! – я с некоей тоской поглядел на Олега, уже в уме выстроив свой логический рассказ, уже даже «увидел» его окончание. – не в том! – а я уже позвякивал в кармане ключами от машины…
- Так и в чём же?
- Приедешь ко мне в субботу? – приглашаю!
- Нет, Олег, спасибо, напиши мне в «почту» то, что ты хотел мне досказать, и благодарю тебя за твой вдохновенный монолог, - конечно же, даже не в глубине своей души, а ещё глубже, я с огромным удовольствием приехал бы в этот гостеприимный дом, но что – то мне подсказывало, что уже «хватит», может быть чуть позже, без всяких слов посидеть с удочками на берегу небольшой речушки, протекающей по границам участка…
Послесловие
С Олегом Валентиновичем мы всё же встретились. К моему большому удивлению (честно сказать, я мало надеялся на то, что он напишет мне на почту), - Олег мне прислал небольшую повесть – продолжение того рассказа, который я тогда не дослушал. В письме его рассказ был слишком «правильным»: без грамматических ошибок, но с таким огромным количеством специальных терминов, что, дорогой мой читатель, чтобы вас не загружать этими техническими подробностями, я решился ещё на один вояж, надеясь на то, что эта поездка будет «последней».
Мы с ним обнялись, как старые добрые друзья. Был тёплый субботний вечер, поэтому мы не стали заходить в дом, а остались в беседке рядышком с «небольшим» прудиком, по которому расходились широкие круги. Я снова не смог оторвать удивлённого взгляда от этих «мощных» кругов на воде, а Олег, заметив мой удивлённо-восхищенный взгляд, хохотнул: - я тебе раньше говорил, что почти год как белого амура запустил, а до этого несколько тонн малька карпа, так что без ужина не останемся! Хочешь, раненько встанем, с удочками посидим, - на этой неделе я их специально несколько дней не подкармливал, тебя дожидался, так что завтра клёв обещаю. На противоположном берегу пруда я заметил под огромным раскидистым вязом скамейку, предназначенную, по-видимому именно для этих целей. От таких предложений мне было очень тяжело отказываться, хотя в понедельник прямо с утра мне необходимо было быть в редакции, и воскресный день я собирался посвятить «доработке» тех печатных материалов, которые готовился сдавать в печать. Мои раздумья длились не более одной или двух минут… и я не смог отказаться от предложения гостеприимного хозяина дома.
На столе как по-волшебству оказался дымящий самовар, - это незаменимая помощница по дому почти неслышно ступая, расставила приборы, закуски, свежую выпечку. Не забыла принести бутылку с тёмно-янтарной жидкостью и двумя фужерами. И к своему удивлению, я заметил на противоположном конце стола даже знакомую мне коробку тёмно-красного дерева. «Ай да Маша, ай да помощница! - я немного позавидовал Олегу, больше всё же порадовавшись за него».
Мы не торопили разговора, пили душистый чай, совсем не обращая внимания на призывно маячившую на середине стола бутылку с марочным коньяком. Я не выдержал первым, - застрявшая в голове мысль о понедельнике всё же никак не давала мне покоя, я пытался её как-то «отогнать», но она снова и снова возвращалась. Сбегав к машине, я достал свой незаменимый сумку-портфель, с которым почти никогда не расставался, вытащил из него листы с «повестью-окончанием» уже не моего, а Олегова рассказа, перечеркнутые мной в некоторых местах красным фломастером. Некоторые из слов я впервые в своей жизни встречал, пытался даже справиться с помощью «Википедии», но и там не всегда находил «расшифровки» незнакомых мне технических терминов…
- Ну это я так, для «общего развития», чтобы ты смог понять гениальность тех изобретений, которые я сейчас активно продвигаю в «массы», - в глазах гостеприимного хозяина я снова увидел весёлые огоньки. – Дело всё в том, что мои друзья физики не остановились только на том, что добились значительной экономии топлива, - они пошли ещё дальше, - начал пояснять мне Олег. Вот этот дом, и два соседних участка я выкупил почти два года тому назад, не прошло и трёх месяцев моего сотрудничества с командой Олега Наумовича. Мы нашли тогда подходящих нам «производственных партнёров», которые смогли создать вполне «презентабельную» упаковку для нашего «товара», потому, что свои кристаллы мы чуть ли не в фольгу тогда заворачивали, - я тебе потом покажу, как ЭТО выглядит сейчас. Думаю, что лаборатория Олега Наумовича для них была просто «находкой», а для нас эти влюблённое в своё дело «производственники» были настоящим «открытием»: в нашей стране у достаточно молодых ещё ребят оказался такой серьёзный потенциал в самых современных станках и оборудовании, что на сегодняшний день мы совместными усилиями можем производить (то есть выращивать кристаллы и «упаковывать» их в медицинскую нержавеющую сталь) больше трёх тысяч в месяц! Только я, один! их реализую по всему миру почти половину из того, что нам даёт производство. А это, поверь мне, очень большие деньги, но и деньги – это далеко не всё! - ты же дочитал мою «писанину» до конца? – я утвердительно махнул головой, пытаясь обратить его внимание на отмеченные мною страницы с мелькающими пометками красным фломастером, но Олег не обратил внимания, - он смотрел куда-то вдаль, словно «ушел» в прошлые воспоминания…
Расскажу тебе сейчас вообще очень интересную историю: - я не стал описывать её в своём письме (это Олег так скромно о присланном мне на почту не таком уж и маленьком повествовании). – Ульриха, ты помнишь? – я тебе в прошлом рассказывал о моём сокурснике, нынешнем немецком партнёре? – «конечно же я о нём помнил, и не надо было меня спрашивать, - я утвердительно качнул головой». – Ну так вот, - продолжил Олег, - у его дяди, родного брата его отца «обнаружили» рак, да только в самой последней стадии (не любил старик врачей, но, когда боли стали появляться всё чаще и чаще, родные вынудили его всё же обратиться в клинику). От операции он наотрез отказался (да и не помогла бы она ему уже). А Ульрих уже давно, почти не снимая с основных чакр нашего последнего «изобретения», - я хотел было поднять брови в немом вопросе, но вспомнил, что об этом он мне писал в своём рассказе, - показал этот небольшой «медальончик» упрямому старику, - мой однокурсник теперь активно занимался русским языком, вспомнил нашу институтскую молодость, теперь писал мне на почту почти без ошибок. А я и сам узнал эту историю совсем недавно, до того, что случилось дальше (Ульрих никогда не говорил мне о своём больном дяде), можно написать фантастический роман: - Олег Наумович уже давно привлёк в свою «семью» многих из своих ученых друзей, видимо и авторитет его сработал, и старая дружба не дала «трещин», и сейчас наша (то есть его) команда насчитывает таких светил, что назови я тебе сейчас их фамилии и регалии, то ты очень удивишься. - Теперь в «команде» работали известные химики, микробиологи, профессора от медицины: те свойства выращенных кристаллов, научно доказанные лабораторией Олега Наумовича и подтверждённые практическими применениями, давали такие потрясающие результаты, что мне иногда кажется, что это всё сон. – Ну ладно, немного от «темы» отошел, - Олег посмотрел на меня ясными светлыми глазами, - боли стали потихоньку у старика проходить, а через несколько месяцев исчезли полностью. Как так? – врачи говорили, что и двух месяцев не протянуть «бедолаге», а он живёт себе и «здравствует», от морфия отказался напрочь, словно бы забыл о том, что страшная болезнь в нём сидит, гложет его органы, метастазы там разные пускает, словно корни, - выздоровел старик, на болячки больше не жалуется, а родственники никак не могут понять, в чём же здесь дело? – сиделку давно уже отпустили «восвояси», - не нужна она больше, - без неё нужды свои справляет человек, зарядку по утрам делает, гимнастику всякую. Ну и кто бы все эти чудеса объяснил? – Олег Наумович теперь был частым гостем нашего западного (в прошлом воинственного) соседа, решил побеседовать с упрямым «больным», всё же как-то уговорил его на операцию, а там присутствовал в качестве «ассистента» и «наблюдающего», скажем так, - для «чистоты эксперимента». – Ты знаешь, как в Европе сейчас проходят операции? – Олег вопросительно взглянул на меня, а я отрицательно мотнул головой. – Операции в большинстве случаев, даже как у нас называют «полостные», проходят там с помощью «умных роботов» и местного наркоза. То есть делают несколько крохотных надрезов, запускают туда всякие-разные мини камеры, а затем из другого разреза появляется что-то похожее на щупальце осьминога с маленьким скальпелем и начинает свою работу. А хирург, глядя на экран монитора, джойстиком и мышкой координирует действия «осьминога» и скальпеля. И… нет, я сейчас просто буду ржать, как лошадь, - Олег не удержался, налил почти до краёв оба фужера, - до сих пор вспоминаю удивлённое лицо моего старшего товарища, руководителя всей нашей компании, когда он рассказывал мне, что он увидел на экране огромного монитора, а затем в «руках» этого самого «осьминога…»
Я не мог разделить смех своего «товарища», потому что никак не мог понять его веселья: - операция, раковый больной... и смех моего собеседника…
Ну так вот, - продолжил Олег с непросохшими ещё слезами смеха на лице, - этот «осьминог» вытащил из небольшой дырочки, проделанной чуть ниже пупка, - такой пустой «мешочек». А мешочек был не таким уже и маленьким, - от прямой кишки он протянул свои лапы почти до лёгких. То есть, если бы старик согласился на операцию несколькими месяцами раньше, ему бы пришлось удалять почти все жизненно важные органы, а сейчас удалили просто пустой мешочек, в котором даже признаков той страшной болезни не оказалось! – Вот, теперь можешь посмеяться вместе со мной, - протянув свой бокал, Олег вытер тыльной стороной ладони щёки и под глазами.
Я улыбнулся, но только из вежливости. Протянул руку с бокалом навстречу руке своего собеседника.
- И что? - снова нахмурившись, произнёс я, - этот ваш «кристалл» помог локализовать такую страшную болезнь?
- Но нет, не только наш кристалл, - Олег Наумович был «светилом» не только на нашей «шестой» части суши, - у него были друзья и соратники почти во всех частях света, в том числе в Китае. Оттуда его «снабжали» для его постоянных изысканий разными растениями, эликсирами, снадобьями, которыми он щедро тогда делился с Ульрихом.
- А может быть и не кристалл был всему «виною», а эти самые китайские снадобья? – предположил я.
- Конечно, ты прав, - только есть «проводник», а есть «снадобья», без того или другого такие страшные болячки излечить просто не получится. Но… ЭТО было нашей общей (совместной) победой!..
Листочки, перечеркнутые красным фломастером, так и остались на столе. А мы с Олегом больше ни разу не обмолвились о том, чего мы никогда не сможем понять: - о том, что «наша планета, предположительно, находится в жидкой среде огромной плотности. А где-то существует источник излучения, синхронизирующий колебательные процессы Вселенной».
Виталий Кузнецов Москва 14 июня 2017 года
ЭПИЛОГ
Пока готовилась к печати эта повесть, мне удалось ещё раз встретиться с Олегом. На встрече присутствовал, кроме нас, доктор физики, профессор, академик, руководитель лаборатории по производству кристаллов, тёзка хозяина дома – Олег Наумович. Своим очарованием и энтузиазмом, похожим больше на жизнелюбие молодых влюблённых он покорил меня с первых «нот» своего небольшого вступления. Лично я бы ему «дал» не больше пятидесяти, от силы пятидесяти пяти лет – крепкий спортивный мужчина с коротким ежиком седеющих волос, почти без единой морщинки (но я - то знал, что ему уже почти под восемьдесят); своими живыми весёлыми и остроумными рассказами, поражающими моё воображение, мне он казался то далёкой звездой, которая не только мерцает, но и вполне ощутимо греет, то тёплым солнцем, искрящимся среди летней листвы на берегу прохладной реки, а иногда в нём проскальзывало что-то леденящее душу (я понимал, что жизнь он прожил не такую уж и простую); но я больше видел в нём эрудированного ученого с немыслимым для нас (простых смертных) огромным багажом знаний и интеллекта за спиной. И не надо мне было далеко ходить, чтобы понять это – живые глаза молодого человека, его немного беспечная, но в то же время собранная манера общения – всё выдавало в нём человека незаурядного, доброго, общительного и по - настоящему влюблённого в жизнь и в своё дело.
После нескольких минут разговора, я перестал чувствовать себя не в своей тарелке, потому, что тот «ликбез», который преподал мне мой уже «давнишний» знакомец (хозяин дома) я вполне для себя усвоил. Я даже иногда подкидывал такие вопросы, что физик в немом восторге долго меня разглядывал, а потом принимался звонко хохотать: - откуда такие познания в сем предмете, молодой человек? – Я иногда смущался, но чаще всё же отвечал почти по – существу (не зря же я ночи просиживал над своими записями, а потом и над «Олеговой» рукописью, заглядывая в различные технические словари).
Вечер встречи удался на славу! – Даже скромная Маша (незаменимая помощница по хозяйству) сидела с нами за одним столом – по правую руку от академика (он её и усадил за стол с нами, настоял), весёлым звенящим смехом оглашая окрестности, периодически вскакивала, не забывая свои обязанности «хозяйки» - подложить мужчинам ароматную выпечку или подлить из самовара свежего кипятка…
Кроме того, что рассказал мне раньше Олег, я узнал ещё очень-очень много нового из «первых» уст. Я уже понимал многие из тех технических терминов, которыми сыпал академик, но он сжалился над Машей, которая чаще всего просто беспомощно моргала своими длинными ресницами…
- Изыскания и опыты до сих пор продолжаются, хотя даже я не могу предвидеть всех их последствий, - Олег Наумович метнул озорной взгляд на единственную женщину – украшение нашего стола (жена и дочка Олега ещё не вернулись из своих заграничных вояжей), - но уверен, что ЭТО изобретение принесёт ещё много – много неожиданного (в хорошем смысле слова). Ведь совсем ещё недавно мы даже предположить себе не могли, что кристалл сможет не только синхронизировать все процессы, происходящие в жидкостях: выстраивать молекулы с атомами таким образом, чтобы добиться огромной экономии потребления двигателями любых механизмов внутреннего сгорания топлива; мы смогли продлить жизнь аккумуляторов в несколько раз; наш кристалл смог справиться с неизлечимыми ранее болезнями и разными хворями, - даже не буду перечислять их все. Вот совсем недавно от наших зарубежных партнёров (которые так же, как и мы, до сих пор! не могут поверить в уникальные свойства нашего КРИСТАЛЛА – своими силами и средствами изучают внедрённое нами изобретение), поделились с нами сведениями о том, что ОН (кристалл) меняет свойства PH! – Маша, да и я в том числе недоумённо уставились на академика. – Да – да! – продолжил физик, - и именно в сторону уменьшения кислотности до стандарта, близкого, даже скажу – идеально близкого к тому уровню, который может заставить человеческий организм выбросить из себя кучу всяких токсинов и мусора. Вот так вот! – можете себе такое представить? – он уже весело оглядывал нас всех. Хозяин дома добродушно улыбался, - видимо для него как раз это уже не было новостью.
Вокруг беседки ярко мерцали звёзды – под Москвой наступило настоящее лето. До звона в ушах оглушительно стрекотали цикады; на пруду, освещенным бледным светом луны и фонарей расходились круги, иногда рядом с нами раздавался отчаянный плеск и освещённые серебристым светом над гладью воды появлялся то бок, то хвост, то голова, казавшиеся какими – то сказочными видениями. Вокруг старинной лампы, установленной посередине стола (чем-то напомнившую мне старые «керосинки») тучками вились бабочки и мотыльки, впрочем, почти не мешая нашему разговору. Уже в пол уха я слышал слова, словно издалека, – неутомимый академик рассказывал и рассказывал. Маша куда – то упорхнула, так что мужчины остались наедине. Мир и покой взяли своё – физик ненадолго отвлёкся от своих рассказов, созерцая рукотворную и не рукотворную красоту подмосковной природы, я же часто прикрывал в зевке рот тыльной стороной ладони, стараясь не показаться не учтивым. Удалось взглянуть на запястье – ого! Уже второй час, но расходиться все равно не хотелось. Птичий гомон давно стих, иногда «стрекотнёт» сорока, или жалобно пропищит, как будто бы во сне её кто-то потревожил, да неизвестная мне птица громко ухнет где-то наверху, в гуще берёзы…
Утром мы попрощались с академиком. А я, на скорую руку перекусив, тоже отправился домой, в Москву. Но… дописать эту повесть мне пришлось уже всё же в Варшаве. Зарядили дожди. Небо плакало, а я вспоминал наш «последний» тёплый вечер в Москве.
Варшава 07 сентября 2017 года.
P. S. На прощание Олег подарил мне два кристалла – упакованные в заводскую «одежку» из блестящего металла с выгравированными замысловатыми «змейками», похожими на юбилейные монеты в прозрачных пластиковых коробках. Одна «монета» побольше диаметром, другая поменьше. Конечно же, я не преминул проверить оба кристалла в деле. Первую опустил в бак своего автомобиля (ту, которая побольше), другую укрепил на второй чакре, известной как «свадхистана», отвечающую за гармоничное взаимодействие с представителями противоположного пола. Сразу скажу, что ощущения, передаваемые этой небольшой «батарейкой», побудили меня поскорее наладить отношения с прежними подругами (до этого времени меня не часто посещало желание «пообщаться» с прекрасным полом, ну об этом вы можете самостоятельно найти сведения в любом источнике).
О первой, более крупной «монете», брошенной в бак автомобиля я почти забыл. Только моя трехлетняя «старушка» с двухлитровым двигателем стала показывать чудеса резвости (если раньше это было просто «огонь», то теперь «ураган»). А через месяц я с удивлением обнаружил, что реальная экономия топлива выросла больше, чем на пятнадцать процентов (компьютер в автомобиле показал расход в цифрах, при том, что я теперь даже на «газ» давил более интенсивно). И что самое странное для меня – дизельный двигатель перестал выбрасывать при перегазовке клубы черного дыма; слышимые ранее некие перебои в работе мотора стали совсем не ощутимыми – словно сытая кошка нежно урчала...
…А на сегодняшний день мой двигатель показал рекорд экономии – чуть меньше шести литров на сто километров при смешанном режиме (город – загород), хотя до этого я не помнил случая, когда компьютер показывал мне меньше восьми - девяти литров, да и то, только по трассе.
Уезжая почти на месяц за границу, я всё же снял «монетку» с тела, поместил её в фильтр для воды. И как же был удивлён по приезду, что вода в закрытой литровой емкости, не допитая мной перед отъездом не потеряла своей свежести и родникового вкуса.
Наверное, я ещё много узнаю и услышу такого, что поразит меня не один раз. А сейчас хочу с вами попрощаться. Благодарю вас всех, кто смог осилить до конца эту повесть. Всего вам доброго…