Город Альмадин считался одним из прекраснейших и богатейших городов Атравана. В нём можно было найти искуснейших мастеров — ювелиров, кузнецов, резчиков, гончаров и блистающих знаниями мудрецов — философов и богословов, алхимиков, астрологов и звездочётов. Верующие могли восславить Всевышнего в более чем сотне бетелей, была даже одна исарианская церковь, правда без креста и колокола. Так же имелось два больших базара, где покупалось и продавалось всё.
Между торговыми лавками, глухо стуча копытцами, брёл чёрный осёл, гружёный мешками и плетёными корзинками. За ним, придерживая корзины рукой, плёлся человек в драном, видавшем виды халате. Живые глаза, спрятанные под низко надвинутой налобной повязкой, внимательно смотрели по сторонам, словно разыскивая кого-то.
У лавки, где на коврах под навесом, сидели несколько абсолютно обнажённых невольниц с Запада, он остановился.
— Проходи дальше! — накинулся на него охранник.— Это не для тебя!
Мужчина не шелохнулся.
— Ответь мне, не это ли лавка почтенного купца Мургу Мулфака?— спросил он даже не взглянув на женщин.
— Он самый.
— Его давний друг послал ему весть. Позови же его, чтобы я мог скорее её передать!
— Не надо никого звать,— на пороге лавки появился почтенный купец Мулфак — низкорослый, с вечно отёкшим лицом, в добавок сердитый.
Он широко зевнул, взглянул сонным слегка мутноватым глазом. Некоторое время шумно сопел, широко раздувая ноздри.
— Я не знаю тебя,— наконец сказал он.— Кто ты таков?
— Да будет ясен твой ум, благословенная еда и сладок напиток!— мужчина низко поклонился.— Я, последивший из несчастных, долго скитался по безводной пустыне от одного города до другого, собирал книги и знания, читал священные тексты, тщетно стремясь познать сокрытую в них мудрость. В одном из своих путешествий я встретил одного пирра, известного в тех местах как святой. Три ночи кряду мы провели за учёной беседой. В конце он указал мне на Альмадин и назвал твоё имя. Иди к почтенному Мургу Мулфаку, велел он, скажи, что тебя прислал Арадруман и покажи ему это…
В руках нищего сверкнула монета. Очень старая — это было заметно по истёртым буквам и неровным краям. Однако профиль царя вычеканенный на монете до сих пор сохранил чёткость и выразительность. Мургу смотрел на бородатого мужчину с волосами до плеч и в высокой трёхзубой короне.
Глаза купца стали широкими, как у совы.
— Довольно! Я рад вести от Арадрумана. Пройди со мной, расскажешь, как чувствует себя мой добрый друг.
— Благодарю тебя, почтенный Мулфак! И хоть я вечный брат нищеты и не имею ночлега, совесть не позволяла мне явиться к тебе без подарка. Прикажи снять с моего осла корзину и занести её внутрь.
Следуя за купцом, мужчина прошёл в глубину лавки. Стены и пол там покрывали толстые ковры. Здесь же находилась разостланная постель. Слуги внесли корзину, поставили на пол и быстро ушли. Мургу задёрнул за ними заменявший дверь полог.
— Ну…— протянул он.
Стремительно выбросил руку, схватил незнакомца и с лёгкостью приподнял над полом. Тот не успел даже пикнуть, а через миг, понял, что кричать не может вообще. Толстые пальцы Мургу крепко стиснули горло, позволяя только еле слышно сипеть.
Не существовало никакого пирра Арадрумана. Под этим именем скрывалась целая ячейка агентов с восточного побережья. Монеты являлись их условными знаками. Серебряный дихрем означал, что группа под угрозой и перед Мургу стоит провокатор. Но монета была золотой. Причём такой, какой он не встречал уже лет пятьсот. Только поэтому незнакомец ещё был жив и дрыгал ногами, извиваясь в хватке хафаша.
Мургу пристально взглянул в его мутнеющие глаза, попытался проникнуть в разум, но натолкнулся на прочный барьер. Без сомнения барьер был поставлен опытным в деле магом.
— Яд змеи! — прошипел хафаш и лицо его начало «плыть», глаза сделались красными, уши заострились, а рот растянулся до ушей и наполнился острыми, как иглы, зубами.— Говори, кто тебя подослал?! Откуда узнал обо мне?!
Он бросил неизвестного на пол. Позволил ему прокашляться, отдышаться.
— Помилуйте! — выдохнул тот, хватаясь за горло и крутя головой.— Я всего лишь посыльный. Я скажу всё! Мой хозяин отправил вам дар. Он в корзине.
Мургу вытряхнул содержимое корзины на ковёр. Развернул. И в очередной раз изумился.
Перед ним лежал шар, размером с голову взрослого человека. Под его гладкой матовой поверхностью как будто клубилось чернильная чернота. Он поглощал свет и притягивал взгляд.
— Во имя Алала и Бездны!
— Хозяин назвал это «зрительный камень,— поспешно заговорил посыльный.— Он… он сказал, вы знаете, как с ним обращаться...
***
Сидевший у огня старый чернокожий пустынник вдруг выпрямился, прислушиваясь к доносящемуся с улицы собачьему лаю. Из-под халата на впалой груди выскочил, раскачиваясь на шнурке из верблюжьего волоса, маленький медный крестик.
— Кто-то приехал.
Дарик посмотрел на него и подтянул ближе саблю. Теперь и он отчётливо слышал множественный конский топот. На слух никак не менее двух всадников, но могло быть и больше. Кто-то подскакал почти к самому порогу и осадил скакуна. Зазвенело железо. Сильный голос окликнул.
— Эй! Амар-Старик, отзовись если ты там!
Старик поднялся и вышел. Дарик остался сидеть у огня, скрестив ноги, прислушиваясь к доносившемуся разговору.
— На этом коне акхмарская сбруя. В твоём доме укрылся неверный?! Скажи ему, пусть выходит, ибо настал его смертный час!
Пёс захлёбывался от лая.
— Он мой гость,— степенно ответил старик.— Вы не можете его тронуть.
— Тогда зачем ты звал нас? — шёпотом спросил другой голос, высокий и хриплый.
Ответ старика заглушил собачий взвизг. Скрипнула дверь. Вместе с хозяином в дом вошло двое.
Один был крепким здоровяком, чьи широкие усы срослись с бакенбардами. Смуглое широкое лицо, с решительным подбородком и массивным, загнутым как баранка носом, выдавали в нём горца. На боку, в окованных медью ножнах висел непопулярный в этих краях гросс-мессир. Панцирь и наплечники — не атраванской работы — хранили на себе следы позолоты. При виде Дарика левый глаз его недобро сощурился, а губы скривила улыбка.
Второй незнакомец был чернокожий, худой, не высокий. Узкие плечи обливал чешуйчатый панцирь, очень тонкую талию перетягивал воинский пояс с длинной кривой саблей. Сильные жилистые руки покрывали белые отметины шрамов. Впалые щёки, с причудливыми татуировками, придавали лицу усталый болезненный вид.
Они проигнорировали приглашение хозяина сесть возле огня, продолжали стоять у входа, внимательно разглядывая полукровку.
— Ты кто? — спросил тот, который невысокий и чернокожий.
— Дарик,— полукровка вскинул глаза. Он был совершено точно уверен, что перед ним женщина.
— Лошадь у входа твоя? — снова спросила она.
— Моя. Всевышний оказался так щедр, что послал мне её вместе с седлом, уздечкой и акхмаром на ней. Но акхмар показался мне лишним.
Верзила в панцире едва заметно усмехнулся. Женщина, позвякивая чешуёй, подошла. Придерживая саблю, уселась перед Дариком на вытертый войлок. Немного помолчала. Подумала.
— Амар-Старик сказал, что ты ищешь Чёрного Ястреба...