ГЛАВА V. ИГРЫ ВОЖДЕЙ И МОНАРХОВ
МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ «МАРФИНО». 15 (28) мая 1917 года.
- Итак, Ленин в Париже.
- Точно так, Ваше Величество. Владимир Ульянов, партийный псевдоним «Ленин», прибыл вчера вечером на Лионский вокзал Парижа. Вместе с ним прибыла группа социалистов из Швейцарии. Большая часть из них русские политические эмигранты.
- Дальше.
Министр иностранных дел раскрыл папку и сообщил подробности:
- Группа прибыла в особом вагоне. Состав группы уточняем. Согласно донесениям из Парижа, господин Ульянов прямо на вокзале выступил перед толпой с речью.
- С броневика?
Свербеев удивленно на меня поднял взгляд.
- Простите, Государь?
- Ленин с броневика выступал?
Министр слегка растеряно взглянул в свои бумаги.
- Прошу простить, Ваше Величество, но у меня на сей счет нет информации. У вас есть дополнительные сведения от военной разведки?
- О чем говорил господин Ульянов перед собравшимися?
Я счел лучшим проигнорировать вопрос, благо имею такую возможность. Свербеев приняв за должное мой встречный вопрос, ответил:
- Подробностей речи мы не имеем. Можем лишь опираться на сообщения парижских газет по этому поводу, которые описывают встречу лишь в самых общих фразах.
- Толпа большая была? Специально пришли встречать прибывших?
- Точных сведений у меня нет, Ваше Величество. Смею предположить, что большую часть толпы составляли праздные зеваки, коих так много сейчас в Париже слоняется без дела. Во всяком случае, об организованной встрече не сообщалось.
- Вот это и плохо, Сергей Николаевич. Очень плохо. Что МИД, что военная разведка, просто проспали и сам этот вагон пломбированный, и его движение, и прибытие группы революционеров в Париж, и само выступление, и, равно как, и дальнейшие действия этих, прости Господи, товарищей. Это никуда не годится!
Свербеев только и переспросил, уже окончательно сбитый с толку:
- Пломбированный вагон?
- Я не удивлюсь ни пломбированному вагону, ни броневику, - отрезал я. – Равно как не удивляюсь тому, что МИД и разведка проморгали все это дело.
Впрочем, я и сам хорош, чего тут на него наезжать. Расслабился, что Ленин сотоварищи в Швейцарии, и что революционная братва Бургундии и Прованса закрыла швейцарскую границу. Но тут, как говорится, ворон ворону глаз не выклюет – пропустили своих единомышленников в Париж. Может потому и пропустили, чтобы те подальше были и у них самих не остались бузить, уж слишком амбициозные и активные товарищи рвались из Женевы в столицу французской революции.
Тем временем глава МИДа что-то мне пытался объяснить по поводу того, что официальная русская миссия во главе с Мостовским уже несколько дней как покинула Париж, и что российское внешнеполитическое ведомство может получить информацию лишь через вторые-третьи руки, такие как посольства нейтральных государств, представители международных газет, работающие во французской столице, а также от некоторых агентов графа Игнатьева, которые остались в Париже и работают на нелегальном положении.
- В общем так, - прервал я Министра, - с этого момента уделять особое внимание прибывшей группе революционеров, а в особенности господину Ульянову. Я не удивлюсь, что он быстро окажется на самой вершине их мятежного Олимпа. Посему, все, что он говорит, кому говорит, что пишет, все статьи за его подписью, в общем, все это должно пристально анализироваться и изучаться. Раз уж проморгали целый вагон, проехавший всю бурлящую Францию, давайте хоть держать руку на пульсе происходящего!
Свербеев поклонился, но счел возможным вставить свои пять копеек:
- Да, Государь, но позволю себе заметить, что господин Ульянов прибыл, что называется, к шапочному разбору, поскольку все ключевые посты уже заняты французскими революционерами и прочими ренегатами прежнего режима. Так что очень сомнительно, что прибывшим из Швейцарии достанутся какие-то влиятельные посты в так называемом «правительстве народной обороны».
Качаю головой.
- Вы плохо знаете господина Ульянова. Такой человек найдет себе и пост, и броневик, уж поверьте. Точно так, как он нашел вагон, доставивший их в Париж, а равно обеспечил пропуск этого вагона по всей бурлящей территории с юга на север и организовал, чтобы этот вагон цепляли к очередному попутному составу. И чтобы никто их не остановил, не опросил, и даже не заметил.
Откуда я так хорошо знаю господина Ульянова, распространяться ваш покорный слуга, разумеется, не стал. А Свербеев счел за благо больше не нарываться.
* * *
ПОСЛАНИЕ ИМПЕРАТОРУ ВСЕРОССИЙСКОМУ. 16 (29 мая) 1917 года.
Дорогой Майкл!
События последнего времени заставляют меня еще раз обратить твое внимание на необходимость сохранения единства среди союзников по Антанте. В то время, как Германия готовится нанести серьезнейший удар на нашем Западном фронте, мы оказались в ситуации, когда с каждым днем растет вероятность потери нашего главного военного и промышленного союзника в Европе.
С каждым днем увеличивается шанс на то, что Франция, при тех или иных обстоятельствах выйдет из войны. Чем это обернется для наших стран не мне тебе напоминать. Думаю, ты ясно осознаешь, что после высвобождения немецких войск на Западном фронте вследствие возможного выхода Франции из войны, основные силы германской армии будут переброшены на Восток. Не стану тебе указывать на все последствия для русской армии, в случае полномасштабного наступления немцев. Совершенно очевидно, что последствия эти станут в целом катастрофическими для России.
Только сохранение Франции в составе Антанты, только восстановление порядка во французской армии и во всем государстве, могут дать нам возможность продолжать боевые действия, рассчитывая на скорейшее вступление в войну США и на всемерную военную, финансовую и промышленную помощь из-за океана. Такое положение дел мне представлялось совершенно очевидным и мне казалось, что ты сам прекрасно отдаешь себе в этом отчет. Однако же, последние известия о признании твоим правительством самозваного «Верховного Военного Комитета», в качестве официального французского правительства, породили у меня чувство глубочайшей тревоги.
Майкл! Ты не можешь не осознавать, что данное решение вредит нашему общему делу и подрывает и без того слабое единство во Франции. Мне известна позиция России в отношении отказа от восстановления дипломатических отношений с правительством Бриана. Однако считаю необходимым напомнить тебе, что именно Национальное Собрание, в условиях ареста социалистическими мятежниками в Париже президента Пуанкаре и премьер-министра Рибо, является единственным законным органом власти во Франции, полномочия которого подтверждены в результате выборов. Претензии же генерала Петена и его окружения на власть не только ничем не обоснованы, но и являются фактическим военным мятежом против законной власти, не говоря уж о том, что такие действия ведут к фактическому распаду французского государства и открывают Центральным Державам путь к окончательной победе в Великой войне.
Уверен, что ты согласишься со мной в том, что мы должны приложить совместные усилия для преодоления кризиса во Франции, для чего, как мне представляется, необходимо убедить генерала Петена признать верховенство Национального Собрания и подчинить свои войска единому командному центру. Причем, в сложившихся условиях хаоса и взаимного недоверия среди французских элит, эффективным представляется создание единого союзного командования, в которое, помимо представителей Парламента и «Верховного Военного Командования» Франции, вошли бы на полноправной основе военные из Великобритании и России.
Стороны должны оставить расхождения до лучших послевоенных времен и приложить все усилия на восстановление силы Франции и на нашу общую победу в этой войне.
Прими и проч.
Твой кузен, Джорджи.
Сандрингем-хаус, 29 мая 1917 года.
* * *
ПОСЛАНИЕ КОРОЛЮ СОЕДИНЕННОГО КОРОЛЕВСТВА ВЕЛИКОБРИТАНИИ И ИРЛАНДИИ. 16 (29 мая) 1917 года.
Дорогой Джорджи!
Благодарю тебя за твое письмо. Действительно, события во Франции и вокруг нее не могут не беспокоить ни одного здравомыслящего человека.
Что касается позиции России, то она тебе известна – ни при каком условии мы не можем согласиться на официальное признание правительства во главе с военным преступником, отдавшим приказ об атаке на части Русского Экспедиционного корпуса, находившегося во Франции по приглашению официального Парижа и много месяцев воевавшего плечом к плечу вместе с доблестными британскими и французскими войсками. Тем более мы никогда не забудем, кто отдал приказ на подрывную деятельность против моей страны, на заговор и свержение законной власти в России и на свержение законного Императора Всероссийского. И когда ты упрекаешь меня в том, что мы признали самозваное правительство генерала Петена, не забывай будь добр и о том, что именно твои министры, твои дипломаты, твои агенты и твои подданные, наряду со своими французскими коллегами, сделали все, чтобы обратить мою Империю в хаос и беззаконие. Если твое правительство, в том числе и благодаря твоему благотворному влиянию, воздерживается от дальнейших активных действий против моей страны после того случая с арестом генерального консула Великобритании в Москве за организацию и участие в Кирилловском мятеже 19 марта в Петрограде, то этого нельзя сказать об официальном Париже, который не только продолжил курс на конфронтацию и объявление невыполнимых ультиматумов России, но и предательски нанес удар в спину, применив военную силу в отношении моих верных подданных. Такое не забывается и не прощается.
Исходя из этого невозможно представить признание Москвой правительства под руководством господина Бриана. Более того, поскольку Национальное Собрание Франции на своем специальном заседании поддержало действия против России и русской армии, мы считаем себя свободными от признания этого представительского органа. Дипломатические отношения между Россией и Францией Национального Собрания разорваны. Таким образом, не может быть и речи о том, чтобы мы согласились рассматривать правительство, избранное этим Парламентом, в качестве единственного законного и официального правительства Франции.
Что же касается тезиса о том, что Москва признала правительство фактических мятежников, то после факта признания Парижем мятежников законной властью в России во время Февральских событий и во время Кирилловского мятежа, мы можем смело сказать – не мы начали эту игру и не мы открыли этот Ящик Пандоры вмешательства во внутренние дела союзника, оправдывая этот прискорбный факт благими целями.
Что до единства и восстановления силы Франции, то генерал Петен популярен в войсках, пользуется заслуженны авторитетом в стране и готов провести требуемое обновление государственного и политического устройства Франции, что позволит не только восстановить порядок, но и, вернув боеспособность французской армии, обеспечить державам Антанты возможность полной и безоговорочной победы. И в этом деле Россия и Русский Экспедиционный корпус готовы ему оказать всяческую поддержку во имя нашей общей виктории.
Уверен, что решительное признание официальным Лондоном генерала Петена, переломит ситуацию и заставит Парламент Франции сесть за стол переговоров с Верховным Военным Командованием.
Прими и проч.
Твой кузен, Майкл.
Марфино. 16 (29 мая) 1917 года.
* * *
ПОСЛАНИЕ ИМПЕРАТОРУ ВСЕРОССИЙСКОМУ. 17 (30 мая) 1917 года.
Дорогой Майкл!
Благодарю тебя за быстрый ответ на мое предыдущее письмо. Недопонимания и конфликты случаются и между лучшими друзьями, однако это не всегда следует оборачивать в смертельную вражду и отрицание любой возможности для восстановления взаимопонимания.
То, что между Россией и Францией катастрофически испорчены отношения, не означает принципиальной невозможности достичь компромисса. Тем более перед лицом реальной угрозы военного поражения, которое, в случае продолжения этого конфликта, ожидает всех нас со всей неизбежностью.
По этой причине я призываю тебя к более взвешенному подходу к данной проблеме. Я понимаю и во многом разделяю твои чувства, но государственный муж не может себе позволить действовать, руководствуясь категориями детских обид. Полагаю, что всем сторонам необходимо умерить свои эмоции и подчинить свои решения холодному и взвешенному расчету.
Итак, что позволит нам всем достичь компромисса? На мой взгляд, в качестве компромисса можно рассматривать позицию, при которой господин Бриан будет заменен на более нейтральную, не вызывающую возражений у России фигуру. Россия же признает это новое правительство и восстанавливает дипломатические и военные отношения с Францией. При таком положении генерал Петен со своим комитетом, будут вынуждены согласиться на компромисс с новым правительством Франции и войти в подчинение Объединенному Союзному Командованию Антанты, куда также войдут представители Великобритании и России.
Признать же генерала Петена законной властью мое правительство не может, ввиду того, что такое признание не только не восстановит мир и порядок во Франции, но и чревато распадом французского государства, что прискорбно само по себе, и тем более недопустимо в условиях мировой войны и сложившемуся положению на фронтах. Кроме того, в условиях серьезных волнений в Ирландии и Индии, мое правительство значительно ограничено в маневре, не ставя под угрозу стабильность в самой Британской Империи и ее доминионах.
Прими и проч.
Твой кузен, Джорджи.
Сандрингем-хаус, 30 мая 1917 года.
* * *
ДЕПЕША ЛИЧНОМУ ПОСЛАННИКУ ИМПЕРАТОРА ВСЕРОССИЙСКОГО ПРИ ДВОРЕ КОРОЛЯ ИТАЛИИ КНЯЗЮ В.М. ВОЛКОНСКОМУ. 17 (30 мая) 1917 года.
Князь!
Вам следует передать моему царственному собрату Королю Виктору Эммануилу III мое личное послание. Информируйте Его Величество о положении во Франции. Жду скорейшего сообщения на сей счет.
Михаил
* * *
ДЕПЕША ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ ГОСУДАРЮ ИМПЕРАТОРУ ВСЕРОССИЙСКОМУ МИХАИЛУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ. 17 (30 мая) 1917 года.
Ваше Императорское Величество!
Все указанные Вашим Величеством действия выполнены точно, в срок и полностью.
Его Величество Король Итальянского Королевства Виктор Эммануил III повелел передать Вашему Величеству ответное личное послание.
Ваш верный подданный,
Князь Волконский.
* * *
ПОСЛАНИЕ КОРОЛЮ СОЕДИНЕННОГО КОРОЛЕВСТВА ВЕЛИКОБРИТАНИИ И ИРЛАНДИИ. 17 (30 мая) 1917 года.
Дорогой Джорджи!
Благодарю тебя за твое письмо. Рассмотрев всесторонне предложенные тобой возможности для компромисса, направленного на восстановления порядка во Франции, хотел бы сообщить тебе мои встречные предложения.
1. Правительство господина Бриана уходит в отставку в полном составе.
2. Национальное Собрание Франции принимает декларацию, в которой выражает сожаление и осуждение всем действиям официального Парижа и его военного командования, направленных против интересов России и против российских подданных, включая солдат Русского Экспедиционного корпуса во Франции.
3. Создается Совместная следственная комиссия с участием российских представителей, призванная расследовать события, приведшие к Реймсскому инциденту и прочим действиям официального Парижа, направленные против России, как ближайшего союзника в условиях войны.
4. Все положения и ограничения, указанные в выдвинутом России правительством Рибо ультиматуме, отменяются, равно как и все связанные с этим решения и документы.
5. Национальное Собрание Франции поручает формировать общенациональное правительство народного доверия генералу Петену.
6. Правительство генерала Петена принимает, а Национальное Собрание Франции ратифицирует пакет договоров между Россией и Францией, текст которого согласован между Москвой и Верховным Военным Комитетом Франции, включая вопросы и условия компенсаций потерь, ущерба и прочих убытков, понесенных Российской Империей и моими добрыми подданными в результате враждебных действий президента Пуанкаре, правительства Рибо, правительства Бриана, а также вопросы гарантий по кредитам и прочим.
7. До восстановления порядка в государстве и дисциплины в войсках, французская армия подчиняется Объединенному Союзному Командованию, куда помимо военных из России и Великобритании будут входить и генералы из Италии, как ближайшего соседа и союзника Антанты на юге Европы. Тем более что без участия итальянских сил восстановление законности и порядка в Окситании и Бургундии представляется трудновыполнимым.
8. Вопросы дальнейшего политического устройства Франции откладываются на более позднее время, дабы не сеять раздор между Парламентом и генералом Петеном.
Мне представляется подобный компромисс не только реальным, но и максимально взвешенным.
Прими и проч.
Твой кузен, Майкл.
Марфино. 17 (30 мая) 1917 года.
* * *
МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ «МАРФИНО». 17 (30) мая 1917 года.
- Раз, два, три, четыре…
Камень, булькнув в последний раз, скрылся в глубине пруда.
- Папа, а теперь ты. Ну, пожалуйста! Я тебя научу!
Усмехнувшись, я поднял подвернувшийся камень с земли и нарочито неудачно отправил камешек в пруд.
Бульк!
- Эх…
Деланно кряхчу, а Георгий радостно прыгает вокруг меня.
- Давай научу! Давай научу! Меня в лагере мальчишки научили! Давай покажу, как надо!
- Ну, давай, учи.
Последующие четверть часа мы занимаемся «обучением», сын бегает по берегу и собирает для меня «снаряды», рассказывает, как их нужно запускать, по каким критериям отбирать и прочую науку, связанную с таким сложным вопросом, как добиться наибольшего числа скользящих всплесков одним камнем за один раз.
Я старательно «учусь», задаю вопросы, пробую, радуюсь, когда получается, огорчаюсь, когда выходит плохо, а у самого в голове то и дело крутятся строчки депеш, писем, официальной переписки и секретных докладов. Эти дни были очень горячими на дипломатическом фронте, и мы пытались выторговать себе наилучшие условия в игре вокруг Франции с тем, чтобы и не обрушить Западный фронт, вынуждая немцев держать там побольше дивизий, но, вместе с тем и не допустить полного восстановления Франции и ее влияния. Не стоило забывать о том, что с нами говорят и готовы нам в чем-то идти на уступки только до того момента, пока не перестанут в нас остро нуждаться. А это, так или иначе, рано или поздно произойдет.
Поэтому и приходилось «ковать железо» пока было горячо, интригуя, торгуясь, завышая требования, создавая задел для будущих уступок. Британцам мы были сейчас очень нужны, поскольку генерал Петен с каждым днем обретал все большую силу и влияние, а анонсированный «парадный марш на Париж» в исполнении войск и союзников Верховного Военного Комитета, если он состоится без участия английских войск, может породить неприятные последствия, включая такие, как официальная реставрация монархии без их участия.
Нет, насколько мне известно, в Лондоне принципиально не против Второй Реставрации, по примеру той, Первой, когда британские и русские войска при поддержке союзников, разбили Наполеона Бонапарта и на трон был возведен Людовик XVIII. Но парадокс в том, что, во-первых, в войне на стороне Антанты участвовал именно «официальный Париж» Парламента, находящийся теперь в Руане, во-вторых, возможный фактический распад государства на несколько враждующих частей однозначно выводил Францию из войны и обрушивал Западный фронт, в-третьих, все лояльные Республике силы сейчас формировались именно вокруг Парламента и фактически находились в зоне ответственности британских войск, в-четвертых, влияние и вес Петена усиливались с каждым днем и поддержка прибывающего в Орлеан контингента Русского Экспедиционного корпуса значительно усиливала его позиции. В общем, признать Петена и кинуть при этом Парламент они не могли, мириться с распадом Франции не хотели, участвовать в войне в Европе без французской армии было невозможно, ну, и так далее. А тут еще Коммуна в Париже с ее выходками.
К тому же, сами войска, находящиеся на непосредственно в окопах, стремительно теряли боеспособность и снимались с фронта целыми батальонами. И, как представлялось, удержать фронт от окончательного падения, могло только восстановление единого авторитетного командования всей французской армией. Поэтому так активничала британская дипломатия, потому к этому делу подключилась «артиллерия главного калибра» в лице моего царственного собрата Георга V, потому сейчас в Орлеане офицеры британской разведки пытаются убедить Петена и возможного нового монарха Жана Орлеанского герцога де Гиза в том, что эти коварные русские хотят воспользоваться ситуацией и возвести на престол своего генерала принца Луи Наполеона Бонапарта, отодвинув Бурбонов от французского трона и, фактически, узурпировав власть.
Не желал оставаться в стороне и еще один мой царственны собрат король Италии Виктор Эммануил III, неровно дышащий в возможной перспективе воспользоваться ситуацией и каким-то образом вернуть во владения Савойского Дома собственно сам Савой с Ниццей, а там, глядишь, и Корсика может стать объектом притязаний Италии к какой-нибудь Окситанской Социалистической Республике, с ними-то у Рима нет военного союза, верно? Вот и разрывался Витек между страхом, что Германия раздавит Францию и совместно с австрияками возьмется за Италию, и между страстным желанием получить свои «исконно итальянские земли обратно». Опять же, Албания, которую в Риме считали законной территорией Итальянского Королевства. Да и прочие хотелки…
Да еще все более явным становился конфликт между Берлином и Веной, поскольку Германия крайне нервно реагировала на любые попытки сепаратного мира со стороны главного союзника, а активизация австро-венгерских эмиссаров в этом направлении не была видна только слепому. Было совершенно очевидно, что Австро-Венгрия в нынешнем виде держится из последних сил и потому в Вене решительно возражали против начала наступления германских войск на Париж, логично полагая, что сразу же после этого в войну вступят США, и положение, без того нерадостное, станет для Вены совершенно отчаянным.
В общем, все хотели все, но фактически никто ничего не мог. Все замерло в шатком равновесии.
- Молодец! Девять раз! Молодец, папа!
- Спасибо, сынок. Ты способный учитель!
Мальчик счастливо заулыбался, отчаянно гордясь собой. Ах, малыш, если бы в жизни все проблемы можно было решать, просто бросив камешек в воду…
* * *
МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ «МАРФИНО». 18 (31) мая 1917 года.
- Итак, Революционный комиссар по иностранным делам? И как вам ваш новоявленный коллега, а, Сергей Николаевич?
Свербеев склонил голову.
- Признаться, Государь, во время прошлой Высочайшей аудиенции я не поверил в напор и хватку господина Ульянова. Но, как видно, я ошибался. После аудиенции я затребовал в своем ведомстве, в разведке и в Отдельном Корпусе жандармов справки об этом господине. Просто удивительно, как человек с таким острым словом и такой решительностью, мог столько лет сидеть без явного движения в Швейцарии.
- Да, Сергей Николаевич, этот человек умеет ждать, но самое главное то, что он умеет не терять времени на пустые разговоры, когда момент наступил.
То, что мои министры со мной соглашаются, совершенно не означает, что они со мной согласны. Да, покивают, да, произнесут высокопарные верноподданнические слова, но в глубине души… В сущности, кто им Ленин? Один из десятков и сотен политических эмигрантов, которые зарабатывают себе на чашку кофе с круасаном пописывая всякие статейки и пасквили на Россию? Мало ли было таких клоунов-грантоедов в мою эпоху? Но тут-то я точно знал, чего ожидать от данного человека. Потому и накачивал главу МИДа первостатейно.
- Господин Ульянов давно готовился к подобному развитию событий, прогнозируя европейскую, а за ней и мировую революцию по итогам или в самом конце Великой войны. Да, он немного ошибся со сроками, но Февральские события в России были тем звонком, который наверняка указал ему, что время вот-вот наступит. То, что у нас это все закончилось лишь сменой монарха на Престоле, не могло его слишком смутить, ведь на Россию в этом вопросе он и не рассчитывал, изначально полагая, что революция случится в более развитых странах - в Германии, Франции или в Швейцарии. И то, что при этом сама Швейцария не участвовала в Великой войне особой роли не играло, поскольку общественные настроения там достаточно радикализированы, а сама Конфедерация очень серьезно зависит от импорта продовольствия, что немедля дало толчок для начала забастовок и прочих выступлений после перекрытия швейцарской границы. Так что, господин Ульянов был готов и вопрос стоял лишь в том, где именно он начнет свою игру. И ему удалось меня удивить, поскольку, признаюсь, я ставил на Швейцарию с возможной последующей конфедерацией с какой-нибудь социалистической Бургундией. Впрочем, мы заболтались. Так что там наш подопечный?
Министр иностранных дел по своему обыкновению раскрыл папку и сообщил:
- По имеющейся у нас информации, господин Ульянов, заняв пост Революционного комиссара иностранных дел в так называемом «правительстве народной обороны», развернул кипучую деятельность, формируя вокруг себя группу радикально настроенных элементов. Главные тезисы его выступлений можно свести к двум посылам: «никакого соглашательства» и «нет места колебаниям». Настаивает на немедленных и решительных действиях.
- И каковыми могут быть эти действия на ваш взгляд?
Свербеев аккуратно закрыл папку и убрал ее в левую руку.
- В случае с господином Ульяновым, Государь, я бы готовился к чему угодно и ничему бы не удивлялся.
Усмехаюсь.
- Что ж, мне нравится ваш сегодняшний настрой в этом деле. И все же, Сергей Николаевич, я хотел бы услышать ваши соображения на сей счет.
Глава МИДа помолчал с полминуты. Я терпеливо ждал. Наконец Министр сухо сообщил:
- Вся беда таких вот революционных движений в том, что у них там множество групп и еще больше вождей, и каждая готова буквально загрызть своих коллег-конкурентов, обвиняя их в чем угодно. Такова ситуация в Париже, Бургундии и по всей Окситании. Ситуация тем временем выходит из-под контроля – их соратники слабеют и дезорганизуются, а их противники крепнут с каждым днем. Исходя из этого могу предположить, что господин Ульянов, со свойственной ему решительностью, вполне может попробовать перехватить лидерство в Париже, а впоследствии, и во всей Франции. Конечно, тот факт, что он русский, а не француз, значительно усложняет ему задачу, поскольку, хоть они тем и провозглашают всяческий интернационал, но этот фактор все так же важен. В той же России господину Ульянову было бы куда легче творить революцию.
- И я первый, кто не даст ему такой возможности.
Свербеев склонил голову:
- Как и все мы – верноподданные Вашего Императорского Величества. Однако, против господина Ульянова еще и тот фактор, что времени у него практически не осталось. У него на все про все от силы неделя. Посему захватить лидерство в условиях бурлящего Парижа он вряд ли успеет...
В дверь постучали и появился мой адъютант полковник Качалов.
- Ваше Императорское Величество! Срочное донесение от Имперского Комиссара зауряд-полковника Мостовского.
Та-а-ак. Снова события ускоряются, печенкой чувствую!
- Давайте, полковник!
Разрываю конверт, игнорируя нож на столе.
«Ваше Императорское Величество!
Сим доношу, что сегодня в два часа пополудни по парижскому времени, в районе Осера была взорвана железнодорожная насыпь и был атакован бронепоезд из числа войск генерала Петена, следовавший в голове воинских эшелонов с войсками 1-й Особой пехотной бригады генерала Лохвицкого.
В следствие завязавшегося боя были обстреляны вагоны с русскими войсками. Потери уточняются.
Мостовский»
- Что скажете, Сергей Николаевич?
- Что тут скажешь, Ваше Величество? Нас затягивают в гражданскую войну во Франции.
- Это может быть какая-то самодеятельность на местах или это решение вождей Бургундии? Или это англичане?
- Все что угодно. Тут вопрос лишь в том, как мы сами готовы и хотим это интерпретировать, Государь.
* * *
(с) Владимир Марков-Бабкин. Авторская страница - https://author.today/u/babkin.
Бумажные книги - Издательство АСТ. Все права на оригинал-макет и дизайн обложки принадлежат издательству АСТ.
Электронные и аудиокниги автора на сайте ЛитРес - https://www.litres.ru/author/vladimir-markov-babkin/