Итак, Виктор остался на каникулах в Москве: нужно было срочно пересдавать хвосты. Мать сама приехала к нему.
Она ничуть не изменилась: всё такая же смешливая, такая же шумная, занимающая собой всё пространство - и комнатное, и душевное.
Сначала они поговорили об учёбе, о жизни в Москве. Василиса предложила несколько вариантов своей помощи, но Виктор категорически отказался от них.
Потом пошли материнские советы.
-Ты зря, сынок, пошёл в МГУ! - сказала Василиса. - Нужно было идти по линии торговли. Торговля всегда кусок хлеба даст! Мы с тобой в войну только потому выжили, что я торговала... Как только меня не называли: торговкой, базарной бабой... А я живу. И ты — живёшь... Кто может сказать, что ты сын торговки? Вон, как разодет: почище любого инженера!... Ты только не отказывайся от меня, сынок. Всё для тебя сделаю, ведь я ещё не старая. Я многое могу...
-О чём ты мать? Что слёзы даром лить - у нас с тобой всё хорошо. Мы живы-здоровы - вдвоём горы можем свернуть. А в торговый перевестись никогда не поздно: из МГУ туда возьмут с руками и ногами... И хвосты, мать, я сдам. Ты же меня знаешь!
Неожиданно в памяти Виктора всплыло военные годы. Как ему, трёхлетнему малышу, было холодно и страшно, когда мать уходила на работу и, как становилось спокойно и тепло, когда она возвращалась. У Виктора даже слёзы на глазах выступили, хотя многие считали его бессердечным циником.
Мать осталась ночевать у него. Сосед Олег, сдав зимнюю сессию, со спокойной совестью уехал на каникулы домой, и его кровать временно заняла Василиса.
Они проговорили почти всю ночь — впервые за 18 лет жизни Виктора.
Мать рассказала о том, как издевался над ней его отец, как она убежала в чём стояла, успев прихватить свои документы и немного денег на дорогу.
-Рыжий он был. Наглый, - вспоминала Василиса. - Я ведь не была тогда такой, как сейчас, сынок. Лицо у меня и сейчас привлекательное - многие о том говорят. Фигура только расплылась...
И мать замолкла, словно собираясь с мыслями, Виктор не произнёс ни слова в ответ.
-Так о чём это я? - продолжила, наконец, Василиса. - Да... Я уже тогда тяжёлая была. Подруга советовала избавиться от тебя. Говорила: -«Каков отец - таков и сын будет». Но я не стала её слушать. Когда ты родился, у меня чуть сердце не остановилось... Рыжий. Крикливый. Ревела полдня. Акушерка отругала на чём свет: -«Молоко пропадёт - чем ребетёночка кормить будешь? Ну и что рыжий? Личиком он на тебя похож. А уж характер? Что в него вложишь — то и в ответ получишь». А, когда вкладывать-то было? Война вокруг грохотала. Нужно было просто выжить...
-Ты больше его не встречала? - наконец подал голос Виктор.
-Кого? Твоего отца? - отозвалась Василиса. - Нет, не встречала. Слыхала, что его свои же дружки-бандиты убили... Может оно и к лучшему: никому больше жизнь не испортит.
Заснули мать с сыном почти под утро - так много было сказано, столько поднято со дна души, что сон никак не шёл.
На другой день Виктор потащил мать в ГУМ и почти на все деньги, что она привезла для него, заставил накупить одежды. Василиса смущалась, всячески отнекивалась, не желая тратить деньги на себя, но Виктор стоял на своём.
-Мне не нужно столько денег, - уверял он, - я решил перейти в общежитие. И к коллективу ближе, и разговоры ненужные затихнут. Всё, мать, ты мне вчера так глаза открыла, что я никогда этого не забуду!
Василиса в новой одежде, казалось помолодела лет на десять. Куда девалась её лишняя полнота, куда девалась скованность. Появилась осанка и даже некоторая горделивость, словно это не она заработала деньги и потратила их на себя, а сын одарил её дорогим подарком. Так счастливой она и уехала домой, а Виктор принялся «грызть» предметы по которым получил неуды. Его словно подменили с этого дня: он сменил свой цивильный костюмчик на обычный, стал пропадать не на танца да в киношках, а на лекциях и в библиотеках.
К концу второго семестра Виктор из разряда вечно куда-то неуспевающих перешёл в тех, кто всегда в первом ряду. Варя, наблюдавшая за ним издалека, как-то спросила с удивлением:
-Что с тобой стало Бахнин? Ты изменился - до неузнаваемости. Что произошло?
-Детство закончилось, Варвара, - ответил он. - Я не хочу, чтобы Василиса Игнатьевна, глядя на меня вздрагивала от страха - хочу, чтобы она мной гордилась. И не только она.
У Вареньки Фёдоровой во время зимних каникул тоже было много разговоров: сначала с матерью, потом с бабушкой. Ей тоже пришлось много переосмыслить и многое понять. С её почти детским максимализмом было трудно понять брата, променявшего родную мать на чужую женщину, которая, по её мнению, не блистала ни особой красотой, ни умом, ни даже ангельским характером.
В первый же день своего приезда девушка чуть не разругалась и со снохой, и с братом на всю оставшуюся жизнь. Хорошо её остановила Катерина Михайловна.
-Нельзя быть такой категоричной, дочь, - внушала она. - Наша жизнь состоит не только из двух цветов: чёрного и белого, в ней множество оттенков, и нужно учиться видеть их.
-Какие оттенки я должна видеть здесь?! - никак не могла успокоиться Варя.
-Ну, во-первых: Александр любит свою жену, - ответила мать. - Во вторых: у них есть сын, которому нужна не только мать, но и отец.
-А в-третьих? - попыталась съязвить Варя.
-В третьих: мы не имеем права разрушать семью, Варя... Александр должен сам понять кто есть кто и сделать самостоятельный вывод.
-Эта Лиля ведь и тебе не нравится, ма! - вспыхнула догадка у Вари. - Признайся: она тебе не нравиться?!
-Какое это имеет значение, дочь? - улыбнулась в ответ Катерина. - Мне с ней не жить.
И тут же перевела разговор на другую тему:
-Почему ты так и не написала Сергею? Он в каждом письме спрашивает как ты. Как учишься? Как тебе Москва?... Я уже не могу его обманывать. Понимаешь, Варя, с Сергеем так нельзя — он не заслужил наплевательского отношения.
Варя так же ушла от ответа:
-Почему ты отправила Таечку к бабушке? Она мешала тебе?
-Нет, не мешала, - строго посмотрела на дочь Катерина. - Отправила потому что из небытия возник её отец, и мы с Сергеем испугались, что он заберёт девочку.
-Вот как? - осела Варя. - Я этого не знала.
-Ты ещё многого не знала, Варварушка, - вспомнила мать имя, которым дочь называла её бабушка. - Например, ты спрашивала, почему я оставила отца в такое тяжёлое для него время, прикрывшись работой?
Варя с удивлением посмотрела на мать, потому как сама об этом уже забыла, а мать, оказывается до сих пор держит её болтовню в своём сердце.
-Ты права: я, действительно, прикрылась работой, но не потому, что испугалась трудностей. Я поняла, что отцу со мной невыносимо трудно... Словно рядом не жена, а что-то такое ужасное, чего он не может ни видеть, ни слышать, и едва сдерживается, чтобы не сбежать куда глаза глядят.
-Мама, ты ошибаешься! - запротестовала Варя. - Просто папа, за столько лет лагерей, отвык от всех нас... Но ведь это не его вина — это его беда..
-Ну, что ты, девочка? - горькая усмешка тронула губы Катерины. - разве я обвиняю? Просто называю вещи своими именами... Я почти такая же, как и ты, максималистка. Жизнь меня не исправила - лишь слегка подкорректировала.
-Я смогу поехать к бабушке с папой? - поинтересовалась Варя.
-Конечно, - ответила мать. - Разве я запрещаю? Погости пару дней хотя бы дома... С бывшими одноклассниками встреться. Очень многие из ваших остались в городе. Твоя подружка Надя Волкова тоже приехала на зимние из Ленинграда... Интересовалась, когда ты будешь дома.
Через двое суток Варя была уже в Ряжске.
Прасковья Дмитриевна встретила внучку с распростёртыми объятиями, отец тоже приезду дочери обрадовался, только Таечка встретила девушку насторожено: она ещё помнила, как из-за неё переживал братик, и поэтому посматривала на Варю с опаской.
Девушка пробыла у отца неделю, успев за это время изменить мнение о себе у девочки, а так же узнать такое, что в корне изменило её радужное восприятие жизни.
Продолжение:
http://proza.ru/2019/07/22/912