Мои почти ежедневные записи, эссе, регулярно читаются, даже о Жанне Болотовой, которую все успешно забыли, как и я, редкий отваживается на рецензии — я их понимаю, лето, в отпусках, зачем напрягаться, тужиться, выдавливать какие-то слова, и, вдвойне приятны ответы старых, прежних, читающих меня авторов.
О Болотовой хотелось больше написать, о своём отношении к ней в те юные года: пресса писала об актрисе с пиететом, — думалось, что у неё большое будущее, хотя, в самом деле, в те года на одной актрисе особо не зацикливались, их было великое множество, нравилась Наталья Белохвостикова, покоряла своей чистотой, наивностью. Жанна Прохоренко — перечислять можно бесконечно…
Девушки брали с них пример, перенимали повадки, манеры поведения, кто умел, перекраивал наряды по мере своего достатка, не у всех оно было. Но, голь на выдумки хитра. Не стану приводить примеры. Каждый из нас может вспомнить свои, всё так и было.
Днём попытался прослушать интервью Константина Сёмина с Николаем Губенко, мужем Жанны Болотовой до конца своих лет, и это, кажется, единственное его достоинство, как актёр, справлялся со всеми предложенными ролями, но звёзд с неба не хватал, в скандалах не участвовал, не был высокомерен, как это чувствовалось в молодом Михаиле Казакове из «Убийства на улице Данте».
Короче, был глубоко порядочным человеком. Никого не предавал, даже родную коммунистическую партию, верен ей и сейчас.
Я с ним не знаком, обыкновенный кинозритель, могу лишь догадываться, строить предположения. Подобных ему, к власти не подпускают, там нужны подпевалы, подлизы, назначили министром культуры СССР, когда эта должность ничего не значила, и Губенко не смог ничего изменить. Перед телекамерами не витийствовал краснобаем, говорил по-существу, в русле духа компартии, а народ требовал перемен, и Губенко на этом фоне выглядел весьма тускло. По сути, жизни он не знал, рано ударился в искусство, которое и отдалило его от народа.
Но преданность ценилась, назначили директором театра на Таганке, где Губенко чётко выдерживал свою роль, спасителя СССР. Ему бы, быть на месте Горбачёва, и СССР уцелел.
То есть мы уже далеко ушли от этой бифуркационной точки, и не узнать, сколько крови бы пролилось в усилиях сохранить СССР, который всем уже осточертел, навяз в умах.
И в наши годы Николай Николаевич не нисколько изменился, лишь постарел, погрузнел, но по-прежнему в своём коммунистическом русле, то есть невыразимо скучен, неинтересен, и я не выдержал, переключился на свои дела.
Вернулся к чтению новостей, рецензий и ответов. Вот, и некто Жирноухов, весьма красноречивый НИК, затесавшись среди ответов, решил меня потроллить, напрочь, отказал мне в литературном даре.
Реагировать на подобное, — ставить себя с ним на одну доску, молчание сильнее задевает, если не оскорбляет.
Эту простую истину мало кто понимает, отвечает, ввязывается в склоку, начинает истерить, психовать, и даже, закрывать свою страницу, дабы быть подальше от злых людей, которые, словно энергетические вампиры питаются скандалами, гневом обиженных ими людей.
Подобных людей я заношу в Чёрный список. Их там немного, всего шесть. Занёс их туда, чтобы не портили нервы, без них спокойнее.
И, можете представить моё удивление, когда этих персон вижу в избранных моих читаемых авторов. Это даже не королевство кривых зеркал, не параллельный мир, просто, эти люди, авторы, могут быть вполне вменяемыми и читаемыми, но у них крышу сносит, напрочь, когда читают мою прозу.
Вот уж, действительно, слово материально. Можно гордиться, что умеешь обращаться со словом, у некоторых это получается весьма коряво. И я им не пишу рецензий, чтобы не обижать правдой, которая им не нужна, они обижаются, и становишься первым врагом.
В первые года, пребывания на этом сайте, я, наивно, не понимал сути, и часто писал свою правду в рецензиях.
Вспомните, как мы себя ведём в Лито на обсуждении авторов. Своей задачей, считаем, критику. Потому что никто не знает, как же нужно писать, чтобы было хорошо, читаемо, вот, и ругаем — это легче.
Ставрополь-на-Волге