(Репортаж № 53)
Ранняя биография Никиты Сергеевича Хрущёва (1894–1971), советского государственного и партийного деятеля, Первого секретарю ЦК КПСС (с 1953 г.) и Председателя Совета Министров СССР (с 1958 г.), пока он не достиг высоких постов, малоинтересна и достаточно банальна. Историческую правду о детстве и юности Хрущёва мы вряд ли узнаем, потому что у вождей большинства стран её всегда идеализировали или утаивали. В любом случае свидетельств психических отклонений от нормы в этот период у Н.С. Хрущёва мы не обнаружили.
Образование и карьерная лестница будущего руководителя самого большого по площади государства в мире были вполне обычными для его времени: школа, работа пастухом, учеником слесаря и шахтёром. В 1918 г. Хрущёв вступает в партию большевиков и участвует в Гражданской войне. В дальнейшем карьера пошла успешнее: закончил Рабочий факультет Донецкого техникума, в 1929 г. поступил в Промышленную академию в Москве. Считают, что карьере Хрущёва протежировала жена И.В. Сталина Надежда Аллилуева. Подъём по карьерной партийной лестнице продолжался безостановочно до самого “верха”. Подобной стеничностью и целеустремлённостью может похвастаться далеко не каждый. И, кроме того, для подобного продвижения необходимо умение идти на многочисленные компромиссы. Так что конформизма Никите Сергеевичу в те годы было не занимать.
Отметим важную веху его карьеры, свидетельствующую о способности Хрущёва к рискованным политическим интригам. После смерти Сталина Никита Сергеевич выступил ведущим организатором совершённого в июне 1953 г. ареста и расстрела такой влиятельной фигуры, как Л.П. Берия. Убрать со своего пути деятеля такого масштаба вряд ли кому ещё было бы по плечу. Первым делом Хрущёв распорядился изъять из кабинета Берии все компрометирующие членов Политбюро материалы и наложил резолюцию: «Уничтожить, не читая». Вероятно, все руководители коммунистической партии СССР понимали преступный характер своей деятельности и, естественно, постарались избавиться как от документов, так и от нежелательных свидетелей. Этому они отлично научились у своего «хозяина»: не оставлять следов.
Но все последующие плюсы и минусы правления Н. С. Хрущёва тесно связаны с развившимся у него к этому времени психопатологическим расстройством в аффективной сфере.
Перейдём к цитатам и ссылкам.
«С одной стороны Никита Сергеевич отличался искренностью, наивностью и добротой, с другой – агрессивностью, невежеством, бескультурьем и экстравагантностью, доходящей до гротеска. Весь этот комплекс противоречивых качеств породил то количество заслуг и ошибок, благодаря которым Хрущёв занял в истории видное место» [Гугнин В., 2004].
“Его отличала эйфория и дионисийская весёлость. Его экспансивные порывы проявлялись во вдохновенных речах, жутких каламбурах и братаниях, резкости и моментальной потере самоконтроля <…> Кажется, уже тогда врачи в Кремле диагностировали у него начало МДП. До этого лишь его жена Нина Петровна знала, что часто за повышенной весёлостью её жизнерадостного мужа следовали периоды меланхолии. В таких случаях она говорила, что он утомился. Хрущёв делал усилия, чтобы этого не было видно” [Аккос П., Рентчник П., 1997].
“У Хрущёва либо развилось биполярное расстройство, либо окончательно окрепла гипомания” [Оуэн Д., 2011]. Это мнение британского врача и политика, в прошлом министра иностранных дел Дэвида Оуэна (род. в 1938 г.).
В 1964 г. в результате заговора внутрипартийной верхушки Н.С. Хрущёв “был снят и заменён тройкой Брежнев–Подгорный–Косыгин. Для него остались лишь ссылка на подмосковную дачу, выраженная депрессия, тоска, меланхолия, клиническая картина церебральных и сердечных приступов, потеря иллюзий и, наконец, возвращение в землю” [Аккос П., Рентчник П., 1997].
Особенности правления Никиты Сергеевича Хрущёва, когда он поднялся на вершину партийной власти, в большой мере определялись его психическим заболеванием.
“Хрущёв был на редкость многоречив. Одни только его речи по вопросам сельского хозяйства занимали восемь томов; к тому же почти каждую неделю он давал пространные интервью <…> За десятилетия сталинского правления люди привыкли к тому, что власть говорит мало, веско и по делу; Хрущёв же говорил столько, что «уследить за его мыслью было невозможно при всём желании»” [Таубман У., 2008]. Это строки из обширной биографии Хрущёва, написанной Уильямом Таубманом, которая была удостоена в США Пулитцеровской премии и на которую мы ещё неоднократно будем ссылаться.
“Вся политическая борьба пятидесятых (1950-х гг.) велась только вокруг темпов и моделей десталинизации. Единственное, что можно было, спасая себя, противопоставить перестройке по Берии, была десталинизация по Хрущёву – выпуск людей из ГУЛАГа <…> Первый шаг Хрущёва поистине революционный – он открыл ворота лагерей уничтожения <…> Всё остальное, сделанное Хрущёвым или при Хрущёве, – это поиски второго шага, равного по масштабу. Поиски не увенчались ничем <…> И в завершение – Новочеркасская бойня и Карибский кризис, надлом и падение Хрущёва: второй шаг не удался” [Гефтер М.Я., 2015]. В хрущёвскую эпоху идёт запутанный и сбивчивый процесс “оттаивания”, т.е. запоздалой модернизации, двух советских обществ: носителей ортодоксальной коммунистической идеологии и “альтернативного общества”. Их конфликт разворачивается на фоне народного протеста, то более, то менее явного. Постепенно складывается традиция неповиновения власти [Кулевиг Э., 2009].
Надо помнить, что на съезде компартии (1961 г.) Н.С. Хрущёв предложил воздвигнуть национальный мемориал жертвам советских политических преступлений (показательно, что осуществление проекта затянулось до наших дней). “В семье самого Хрущёва репрессирована была, как он подчёркивал, «только» его невестка”, жена его сына Леонида, павшего на войне. Невестка “отсидела в ГУЛАГе с 1943 по 1954 год, и хотя вытащить её при жизни Сталина Хрущёв был не в силах, тайком он помогал ей” [Коэн Ст., 2009].
Эра Хрущёва «делится почти пополам на два периода, до и после 1958 года». После 1958 года Хрущёв перестал слушать чужие советы и окружил себя «подпевалами». Рада Аджубей вспоминает, как суждения её отца о литературе и искусстве становились всё более «безапелляционными. Он не сомневался, что вещает истину, даже когда попросту не понимал, о чём идёт речь. <…> Более не сдерживаемый и не направляемый серьёзными критиками, вроде Молотова, теперь он был свободен судить о вещах, в которых ничего не смыслил, прислушиваться или не прислушиваться к чужим советам, вести импульсивную внешнюю политику, поддаваться на провокации – и, в конечном счёте, готовить свою отставку» [Таубман У., 2008].
«Когда он пришёл к власти, способность к критике была уже утрачена. Маниакальный юмор его не всегда был весёлым. Он внезапно переходил от язвительной иронии к ярости и злобе, но и то и другое не продолжалось. То, что оставалось в промежутках, это, прежде всего, нервозность и экстравагантность… В коротких бредовых вспышках он задыхался от многословности, наигранной или действительной ярости. Он уже не был хозяином самого себя. У него появились бредовые представления. Затем его окружение с удивлением наблюдало, как он погружается в депрессию <…> К началу 1960 года Хрущёв оказался … в приподнятом настроении, когда в него проникала непонятная потребность разрушать и ничего не создавать. Он спровоцировал Китай и вызвал этим глубокую ненависть Пекина <…> Второй серьёзный провал, который указывал на ухудшение его психических расстройств, произошёл в сентябре 1960 года в ООН <…> В 1963–64 годах он совершает много ошибок. Его мысли путаются, он повсюду видит врагов, сам становится со своей стороны преследователем. Активно и без критики вмешивается в мир литературы и искусства. Болезнь стало невозможно дальше утаивать. Врачи и психиатры сошлись на этот раз в единодушии относительно диагноза и предупредили о возможных последствиях в случаях, когда человек, страдавший МДП, позволяет себе занимать высокий пост» [Аккос П., Рентчник П., 1997].
“Кремлёвские коллеги Хрущёва также сомневались если не в его душевном здоровье, то по крайней мере в правильности его тактики” [Лапценок Е.Е., 1998].
Н.С. Хрущёв стал “кукурузофилом” ещё до поездки в США в 1959 г. “А вскоре его увлечение превратилось в навязчивую идею. <…> Переговоры с китайцами обернулись полным провалом, но это Хрущёва не смутило – напротив, упрочило желание доказать, что его «личная дипломатия» приносит достойные плоды. Самым драматическим следствием этой эйфории стало заявление Хрущёва в январе 1960 года о сокращении Советской Армии ещё на один миллион человек” [Таубман У., 2008].
В 1960 г. – вспоминал советский дипломат О.А. Трояновский (1919–2003), – “происходила смена настроений, довольно типичная для Никиты Сергеевича, когда эйфория постепенно уступала место более трезвому взгляду на вещи. <…> Посол Гаевский был настолько поражён, что в беседе с репортёром «Нью-Йорк таймс» … не удержался от замечания, что Хрущёв «несколько неуравновешен». Западногерманский канцлер Аденауэрв интервью … выразился резче и прямее: «Хрущёв с ума сошёл»”. “«Хрущёв обладал богатым воображением, – писал в 1994 году Трояновский, – и, когда им овладевала какая-либо идея, он начинал видеть в ней не только лёгкое решение какой-то определённой проблемы, но и панацею от многих проблем сразу. «В таких случаях он даже вполне разумные идеи доводил до абсурда»” [Таубман У., 2008].
“Непродуманные действия были для Хрущёва типичны, особенно в последние годы его правления. <...> Чем дальше, тем больше Хрущёв настраивал против себя своё окружение – тех, кому был обязан победой в 1957-м. Он всё сильнее замыкался, ограничиваясь общением лишь со своими помощниками и советниками, избегал коллег, действовал, не советуясь с ними, насмехался над ними в узком кругу и бранил на публике, взваливая на них ответственность за свои ошибки”. А в 1963 г. даже в присутствии Фиделя Кастро Н.С. Хрущёву “не удавалось скрывать резкие «скачки» настроения, свидетельствовавшие о глубоком душевном неблагополучии” [Таубман У., 2008].
Тезис о том, что миром правит психопатология, на самом деле не такой уж “безумный”. Достаточно лишь внимательно присмотреться к особенностям мышления, поведения и эмоциональной сферы тех лидеров, которые оставили значительный вклад в мировой истории. Несмотря на некоторые передовые идеи в начале своего правления, которые были обусловлены в первую очередь инстинктом самосохранения, а не заботой о населении страны, общее направление коммунистического строительства в СССР всё больше заходило в тупик. В сентябре 1953 г. на пленуме ЦК Хрущёв был избран первым секретарём ЦК КПСС, а уже в 1954 г. было принято решение Президиума Верховного совета СССР о передаче в состав Украинской ССР Крымской области, так трагически аукнувшееся нам через 60 лет. К тупику невольно он вёл и мировое коммунистическое движение (например, в Индонезии, которой с барского плеча подарил целый флот; в стране нарушилось политическое равновесие и многомиллионная компартия страны была буквально вырезана). “Чёрно-белые” характеристики редко бывают корректными, но в отношении человека, страдающего маниакально-депрессивным психозом, они подходят в самый раз.
Вот один из примеров публичной и явно болезненной “шутки” Н.С. Хрущёва в адрес первого федерального канцлера ФРГ Конрада Аденауэра (1876–1967), бывшего, кстати, старше Хрущёва почти на два десятка лет: “Мы никогда не примем Аденауэра как представителя Германии. Если снять с него штаны и посмотреть на его задницу, то можно убедиться, что Германия разделена. А если взглянуть на него спереди, то можно убедиться в том, что Германия никогда не поднимется”. Хрущёв пообещал советскому народу к 1980 году построить коммунизм и… “жить как в Америке”. Ленин, наверное, в гробу перевернулся, если бы услышал такие слова: выходило, что революцию делали не с целью построить мировую республику рабочих и крестьян, а чтобы жить как в Америке!
Возможно, наличие факта психического расстройства у первого лица государства, которое, естественно, тщательно скрывалось, было бы только половиной беды, но в стране нарастали проблемы с сельским хозяйством: в СССР впервые за послевоенные годы появились в магазинах длинные очереди за хлебом. Плохие урожаи народ мог бы и стерпеть, но, когда Хрущёв покусился на святая святых – партийную номенклатуру, в частности, разделив областные комитеты партии на промышленный и сельскохозяйственный, терпение у правящей элиты закончилось. А Хрущёв продолжал фонтанировать различными идеями, которые всё меньше устраивали его окружение.
В психиатрическом аспекте у “генсека” более вероятен диагноз не маниакально-депрессивного психоза, а непсихотического биполярного расстройства в связи с сосудистым заболеванием головного мозга, развившегося у больного с циклотимически преморбидной личностью. Беспрепятственному развёртыванию клинической симптоматики безусловно способствовал авторитарный статус первого секретаря ЦК КПСС.
Фигуру Н.С. Хрущёва можно рассматривать (по предложенной авторами типологии лидеров [Соснин Э.А., Шувалов А.В., Пойзнер Б.Н., 2013]) в разные периоды жизни не только как Революционера, но и как Мастера-Хитреца. Например, когда в конце 1930-х гг. он просил Сталина увеличить “расстрельный план” по Украине, где Хрущёв тогда всевластно правил. И перевыполнил план. Чем не Мастер большевистского времени?
А путь Хрущёва к креслу генерального секретаря, о котором мы уже упоминали, – типичный приём Хитреца. Его курс на запрещение преследований “своих” – виртуозный ход. Именно после этого сталинская система управления, державшаяся на постоянной и фатальной ротации высших функционеров, медленно, но верно пришла к итоговым событиям 1991 года. В этом отношении Н.С. Хрущёв оказался, сам того не желая, разрушителем (Революционером): при нём над коммунистической властью стали смеяться! Появились анекдоты, которые рассказывали уже без особой оглядки. Например:
Умирает Хрущев. На том свете его ведут по коридору. На дверях таблички: Ленин ТК. Хрущев спрашивает: “Что значит ТК?”. “Ленин — теоретик коммунизма”.
Идут дальше, надпись: “Сталин ТК”. Хрущев: “???”. “Сталин — тиран коммунизма”. Идут дальше, надпись: Хрущев ТК”. Хрущев: “Ну а я?”. “А ты… Ты трепло кукурузное”.
Или более благозвучный, но не менее ехидный:
Колхозник говорит: “Вам, писателям, хорошо: в литературе Никита Сергеевич понимает!”
Или совсем грустный:
Хрущев ввёл в Конституцию СССР новую статью: “Граждане СССР имеют право на посмертную реабилитацию”.
Но вряд ли Хрущёва можно полностью отнести к типу Революционеров. Имея мотивы Хитреца, он иногда совершал деяние Революционера: метафорически говоря, он, имея исключительный доступ, вывернул запал у снаряда. То есть Хрущёв разрядил оружие регулярного самоистребления большевистской верхушки (и, естественно, – ликвидации попутно сотен тысяч невинных людей). После чего “оружие” это постепенно стало истлевать. И окончательно рассыпалось во времена Ельцина…
***
Фрагмент из книги: А.В. Шувалов, Б.Н. Пойзнер «Недуг коммунизма», 2017 г.