Рис. 5. Крымский фронт, весна 1942 г. «Сороковые, роковые... А мы такие молодые!»
Игорь АБРОСИМОВ
КАВКАЗСКИЙ УЗЕЛ: НИ ШАГ НАЗАД!
Боевые действия Красной Армии летом и осенью 1942 года на Кавказском направлении
II. Разгром Крымского фронта (ч. 3)
После окончания активной фазы наступления, в начале января 1942 г., Кавказский фронт развернулся в восточном Крыму в следующих боевых порядках (см. карту-схему см. карту-схему Примечания IIа http://www.proza.ru/2019/07/02/917):
- 4 4 - я а р м и я генерал-майора А.Н.Первушина (феодосийское направление) занимала левое крыло фронта. С левого фланга армии к правому располагались - 157-я стрелковая, 236-я стрелковая и 63-я горнострелковая дивизии, сильно потрепанные в предшествующих боях. Дивизиям придавались 79-й, 124-й и 126-й отдельные танковые батальоны (от 12 до 34 легких танков Т-26 и Т-60). Во втором эшелоне 44-й армии разворачивалась только что прибывающая слабо обученная 404-я стрелковая дивизия;
- 5 1 - я а р м и я генерал-лейтенанта В.Н.Львова занимала правое крыло фронта. С левого фланга армии к правому располагались 302-я стрелковая дивизия неполного состава из-за понесенных потерь в ходе десантной операции, 224-я стрелковая дивизия также неполного состава с переданным ей 105-м горнострелковым полком, остатки 83-й морской стрелковой бригады и полтора полка 390-й стрелковой дивизии. Левофланговая 302-я стрелковая дивизия передавалась под управление 44-й армии. Во втором эшелоне 51-й армии оставались подходившие из Камыш-Буруна части 396-й стрелковой дивизии, 12-й стрелковой бригады, подразделения 54-го отдельного мотострелкового полка, 24-го танкового полка (31 огнеметный танк на базе Т-26 - ХТ-133 и ХТ-130). Сосредоточение сил 51-й армии было далеко от завершения.
Прикрытие с воздуха возлагалось на 247-й истребительный авиаполк ВВС фронта, который перелетел на керченский аэродром Багерово силами всего семи боеготовных истребителей Як-1. Остальная истребительная авиация фронта базировалась на кубанских аэродромах и не могла поэтому оказать решительного влияния на воздушную обстановку.
Ободренное недавним успехом, командование Кавказского фронта уже 2 января 1942 г. спланировало широкомасштабное наступление. Войска 51-й армии должны были наступать в направлении Джанкой - Перекоп, 44-й армии - на Симферополь, а также вдоль южного берега Крыма. Ставилась задача совместно с Приморской армией, блокированной в Севастополе, разгромить 11-ю полевую армию и освободить от врага Крымский полуостров. К сожалению, решения принимались без учета собственных сил и возможностей противника.
Войска 11-й армии выстроили фронт в Восточном Крыму - от Коктебеля до Киета, для чего Манштейну пришлось до предела ослабить группировку войск в районе Севастополя, где активные действия были приостановлены. Правое крыло фронта и побережье Черного моря прикрывал 4-й румынский горный корпус. Соседом румын слева стали переброшенные из-под Севастополя 170-я и 132-я пехотные дивизии 30-го армейского корпуса. Оба соединения были ослаблены многомесячными боями - в 170-й пехотной дивизии состояло два пехотных полка общей численностью всего в 1250 чел., в трех пехотных полках 130-й пехотной дивизии осталось в строю около 1800 чел., но артиллерийские полки при этом были укомплектованы до полного штатного состава. Корпус поддерживали два взвода из 190-го и 197-го дивизионов штурмовых орудий, на вооружении которых имелось 6 боеготовных StuGIII. Далее к северу располагались части и соединения 42-го армейского корпуса - 105-й пехотный полк 72-й пехотной дивизии, 213-й пехотный полк с противотанковым дивизионом и саперным батальоном 73-й пехотной дивизии и 46-я пехотная дивизия. Последняя понесла значительные потери в боях на Керченском полуострове. Подходившие части 18-й румынской пехотной дивизии занимали левый фланг до побережья Арабатского залива на Азовском море. На подходе, наряду, с 18-й пехотной дивизией, находились части 10-й румынской пехотной дивизии. Подвижный резерв составляли румынские соединения - моторизованная бригада «Раду Корне» и 8-я кавалерийская бригада.
15 января, прояснив обстановку, немцы перешли в контрнаступление, упредив спланированную операцию Кавказского фронта, который явно терял инициативу из-за медленного сосредоточения войск. Переброска и развертывание полного состава стрелковых соединений, прием пополнений, вывод на позиции дивизионной и армейской артиллерии, сосредоточение танковых частей, налаживание работы тылов, организация полноценного прикрытия с воздуха недопустимо задерживались. Возможности флота и положение на морском театре, состояние дорог на Керченском полуострове и наличие транспортных средств не дали возможности во-время завершить подготовку к операции [II-23].
Силами 30-го армейского корпуса на узком участке фронта был нанесен удар, который пришелся в стык 44-й и 51-й армий. Враг поставил задачу расчленить фронт советских войск и, окружив феодосийскую группировку, отодвинуть линию фронта на восток. В первый же день был оставлен Коктебель. Контрудар, организованный командованием 51-й армии по вклинившемуся противнику силами механизированной группы (54-й мотострелковый полк и 24-й танковый полк) своей цели не достиг. Атакующие понесли большие потери от действий вражеской артиллерии и авиации, только танков было потеряно 14 ед. Однако, контрудар облегчил выход соединений феодосийской группировки - 157-й и 236-й стрелковых дивизий из образовавшегося мешка. Основная боевая нагрузка легла при этом на части 63-й горнострелковой дивизии (подполковник П.Я.Циндзеневский), которая сдерживала противника и позволила осуществить отход ряда частей.
На второй день наступления противник нанес авиационный удар по штабу и командному пункту 44-й армии. Командующий армией генерал-майор А.Н.Первушин был тяжело ранен, погиб член Военного совета А.Г.Комиссаров, контужен начальник штаба полковник С.Е.Рождественский. Оказались пораженными все виды связи, управление войсками нарушилось, армия осталась без управления. Находившийся при штабе армии командир 9-го стрелкового корпуса И.Ф.Дашичев (корпус не был еще сформирован), пытался спасти ситуацию, но безрезультатно. Выход из окружения и отступление армии приобрело неуправляемый характер. Потери 44-й, а также 51-й армий были очень высоки, однако точные данные отсутствуют. [II-24]
17 января противник вновь захватил Феодосию. Отступление 44-й армии, командование которой было возложено на начальника штаба полковника С.Е.Рождественского, открыв левый фланг 51-й, которая поначалу удерживала свои позиции, заставило отойти и ее соединения. Линия фронта переместилась к востоку, на Акмонайский перешеек шириной 17 - 25 км, соединяющий Керченский полуостров с остальной частью Крыма. Как отмечалось выше, неудача под Феодосией предопределила и трагическую судьбы десанта в Судаке.
Состояние 44-й армии на 20 января можно представить по следующим численным показателям личного состава и вооружения соединений, наиболее активно участвовавших в боях и отступивших от Феодосии:
- 157-я стрелковая дивизия (численность на 14 января около 5 тыс. чел.) : 3199 чел., 18 полевых и 4 противотанковых орудия, 34 миномета, 17 станковых и ручных пулеметов;
- 236-я стрелковая дивизия (численность на 14 января около 5 тыс. чел.): 1152 чел., 8 противотанковых орудий, 15 минометов, 10 станковых и ручных пулеметов;
- 63-я горнострелковая дивизия (численность на 14 января около 3 тыс. чел.): 1710 чел., 10 полевых и 3 противотанковых орудия, 13 минометов, 12 станковых пулеметов;
- 251-й горнострелковый полк: 250 чел., все вооружение, кроме личного оружия, потеряно.
Для восстановления боеспособности соединения 44-й армии только до 6 февраля войска получили около 5,6 тыс. чел. пополнения, которые не могли компенсировать понесенных потерь и требовали дальнейшего количественного наращивания личного состава. Беда, однако, в том, что поступающие пополнения были плохо обучены, не имели боевого опыта и не могли достойно заменить опытных бойцов, прошедших через тяжелые бои предыдущих месяцев.
Немецкие потери были существенно ниже, но также немалые. Так во всей 170-й пехотной дивизии осталось в строю 907 чел., в 132-й пехотной дивизии - не более 1300 чел., в стрелковых ротах насчитывалось по 20 -22 чел., т.е. примерно 10% штатного состава. Даже учитывая изначальную слабость этих соединений, прибывших из-под Севастополя, можно утверждать, что успех немцам достался не просто.
Неудача советских войск и крупные потери оказались во многом неожиданными для Москвы. Генерала И.Ф.Дашичева, обвиненного в преступном бездействии, арестовали, новым командующим 44-й армией назначили генерал-лейтенанта С.И.Черняка. 6 февраля, в ходе «разбора полетов», командира 236-й стрелковой дивизии генерал-майора В.К.Мороза «за потерю управления дивизией в Крыму» отстранили от должности, отдали под суд и расстреляли. Был снят с должности командир 63-й горнострелковой дивизии полковник П.Я.Циндзеневский, которому удалось оправдаться, хотя под влиянием неудачи его чуть было тоже не расстреляли.
Неудача под Феодосией связана в первую очередь с крайне сложным положением, в котором оказались войска в Крыму по обстоятельствам вполне объективным, о которых неоднократно упоминалось выше. Мало было высадить войска, их нужно было доставить с тяжелым вооружением и всей необходимой техникой, обеспечить функционирующими тылами. Войска необходимо было полноценно снабжать боеприпасами, горючим, продовольствием, различным имуществом и техническими средствами. Блокада Крыма, которая усиливалась с каждым днем из-за повышения активности авиации, ограниченность и потеря морских транспортных средств препятствовала решению всех этих сложных задач.
Нельзя, конечно, не считаться и с просчетами командования, которое не проработало и не проводило последовательно в жизнь необходимых мероприятий по закреплению войск на достигнутых рубежах. Не была организована серьезная инженерная подготовка оборонительных позиций, не отрабатывалась система огня с использованием всех возможностей все еще немногочисленной артиллерии.
Просчет можно связать и с тем, что Ставка нацеливала войска Кавказского фронта на продолжение наступления. При этом возможности собственных войск на фоне успехов в Крыму явно переоценили. Но фронтовая и армейская разведки должны были во-время вскрыть возросшие возможности противника, особенно его преимущество в артиллерии, и действовать, исходя из этих данных. Необходимо было предпринять самые энергичные усилия по переброске с Тамани всей дивизионной и армейской артиллерии, а также тылов соединений и объединений, построить более надежную систему ПВО. Следовало предусмотреть и добиться создания многоканальной и устойчивой связи на уровне штабов армий и ниже и исключить потерю управления войсками в экстремальной обстановке.
Ко всему прочему войска были лишены полноценного фронтового руководства. Штаб Кавказского фронта размещался в Тбилиси, а для решения оперативных вопросов в Краснодаре находилась немногочисленная группа штабных командиров, не располагавшая возможностями эффективно управлять войсками. Но, с другой стороны, сегодня можно вполне справедливо указывать на то, что необходимо было сделать командованию, но не было почему-то сделано. Гораздо труднее в той непростой обстановке, при отсутствии необходимых ресурсов принимать конкретные решения, не представляя к тому же наверняка намерений противника. Неудивительно, что в сложившихся условиях недостатки, присущие Красной Армии в первый период войны, проявились в полной мере. Неудача под Феодосией прозвучала как бы первым звонком, предупреждением о неустойчивом положении Кавказского фронта.
***
Через день после падения Феодосии, 20 января как свидетельство крайней обеспокоенности Москвы, на Кавказский фронт с чрезвычайными полномочиями прибыл представитель Ставки ВГК армейский комиссар 1-го ранга Л.З.Мехлис. Вместе с ним для помощи фронтовому командованию прибыли заместитель начальника Оперативного управления Генштаба генерал-майор П.П.Вечный и работник аппарата Наркомата обороны дивизионный комиссар П.А.Дегтярев. 28 января директивой Ставки для совершенствования фронтового руководства из состава Кавказского фронта выделился Крымский фронт, который использовал управление и штаб Кавказского фронта, перемещенный в Керчь. Командующим Крымским фронтом назначили генерал-лейтенанта Д.Т.Козлова, членом Военного совета - дивизионного комиссара Ф.А.Шаманина, начальником штаба – генерал-майора Ф.И.Толбухина.
Мехлис, партийный работник, близкий к Сталину и пользующийся безусловным доверием вождя, в 1937-1940 гг. и с 1941 г. занимал должность начальника Главного политуправления РККА, заместителя наркома обороны СССР. В предвоенные годы он «отличился» как один из активных проводников массовых репрессий против командного состава Красной Армии. С первых дней и в ходе начавшейся войны Мехлис продолжал уповать на репрессивные методы руководства, сняв с должности и отдав под суд целый ряд военных руководителей. Развив бурную деятельность в Крыму, он и здесь, разбираясь в причинах неудач фронта, действовал жестко и бескомпоромиссно [II-25]. Наказание, постигшее упоминавшихся выше генералов И.Ф.Дашичева и В.К.Мороза, также было инициировано Мехлисом. Обстановка страха перед представителем Ставки, установившаяся в среде командования, дало повод Сталину позднее заметить, что командующий фронтом Козлов боялся Мехлиса больше, чем немцев.
Свой напор, энергию и редкую работоспособность всесильный, благодаря близости к Сталину, Мехлис направил на организацию масштабного наступления. Получив возможность принимать самостоятельные решения, Мехлис, непрофессиональный военный, взял управление фронтом на себя. Грубо и некомпетентно вмешиваясь в оперативные дела, он посчитал, что может таким образом исправить положение и обеспечить успех. При этом нельзя утверждать, как это делается до сих пор, что причиной всех бед фронта в ходе наступательных операций явилась контрпродуктивная деятельность представителя Ставки. Крутые меры для исправления ситуации, им принятые, были вызваны реальными и крупными недостатками в управлении войсками. Нельзя утверждать также, что задача наступать вглубь Крымского полуострова была авантюрной инициативой представителем Ставки. Известно, что решение на проведение наступления и его планирование осуществлялось под руководством Ставки ВГК и ее рабочего органа - Генерального штаба. При этом наступательные задачи предписывалось не ограничивать промежуточной целью возвращения Феодосии, а ориентироваться на выход в районы, позволяющие осуществить деблокаду осажденного Севастополя.
Однако, одиозная фигура Мехлиса, а также резкая критика Москвы и опала, в которую он попал после Крыма, сделала его подходящим козлом отпущения для объяснения происшедшей трагедии. Хотя непредвзятый анализ событий позволяет усмотреть в них вполне объективные причины, характерные для состояния Красной Армии того времени, которые не были учтены Ставкой.
Наступательной операции предшествовала энергичная подготовка. На полуострове к тому времени было сосредоточено 12 стрелковых и кавалерийская дивизия, 3 стрелковых бригады, 4 танковые бригады, 3 отдельных танковых батальона и отдельный танковый полк, 8 полков артиллерии РВГК. Транспортными судами через Керчь - Камыш-Бурун с использованием ледокольной проводки, а также периодами по окрепшему льду пролива было переправлено большое количество тяжелой техники - танков и артиллерии, а также боеприпасов и других предметов снабжения. Однако, трудности с доставкой войск и их снабжением, особенно накоплением запасов продовольствия, сдерживали начало наступления. В обстановке господства противника в воздухе необходимо было не только доставить всего необходимого по морю. Наступившая распутица затрудняла транспортирное сообщение по территории полуострова. Автотранспорт буквально тонул в полуметровой толще грязи, гужевого транспорта не хватало. Положение несколько выправлялось возможностью использовать железнодорожную дорогу Керчь - Владиславовка, которая находилась в рабочем состоянии. К тому же при поспешном отступлении в конце декабря немцы бросили 4 паровоза марки ОВ и 80 вагонов и платформ, которые удалось быстро привести в порядок, а захваченные в Керчи запасы угля позволили организовать железнодорожные войсковые перевозки.
Пользуясь своим положением и влиянием в Ставке, Генеральном штабе и аппарате НКО, Мехлис требовал и получал пополнения и столь необходимые для довооружения частей фронта ручные пулеметы, автоматы ППШ, минометы, противотанковые ружья, боеприпасы. Достижением артиллерийского снабжения стало накопление до 2,5 и более боекомплектов снарядов к основным видам орудий. Но довести до штатного уровня вооружение частей и соединений все равно не удавалось. Так, к примеру, при положенных на стрелковую дивизию 108 станковых и 251 ручных пулеметов в дивизиях 44-й армии имелось от 23 до 44 станковых и от 101 до 161 ручных пулеметов.
В связи с трудностями, возникшими при подготовке к операции, Мехлис добился разрешения Сталина отложить ее начало с 13 на 27 февраля, что избавило войска от многих неприятностей, связанных с незавершенностью подготовки наступления. Можно привести и другие примеры, показывающие не только отрицательные, но и положительные стороны деятельности представителя Ставки, который чувствовал персональную ответственность перед высшим руководством страны за обстановку в Крыму. Известно, что рядовой и командный состав младшего и среднего уровня, раненые в госпиталях видели и ценили внимание, которое проявлял Мехлис к их нуждам. Непосредственно в войсках, пренебрегая опасностью, Мехлис старался лично прояснить обстановку и на передовой, и в тылу, предъявляя жесткие претензии к нерадивым начальникам, допускавшим к тому же барские замашки, строго спрашивал с руководителей, которые проявляли нераспорядительность, растерянность, а порой и просто трусость. Эти стороны деятельности Льва Захаровича были хорошо известны личному составу и способствовали его популярности. Почему-то об этом упоминается крайне редко, за Мехлисом прочно закрепились вполне справедливые, но только крайне негативные оценки, которые и определили его историческую репутацию.
Наступление в Крыму планировалось осуществить силами 51-й и 44-й армий. Основной удар наносили соединения 51-й армии, развернутые на правом крыле Крымского фронта - 77-я, 302-я, 138-я горнострелковые дивизии, 12-я стрелковая и 83-я морская стрелковая бригады. Во втором эшелоне для обороны Акмонайских позиций на случай прорыва противника оставлялись 390-я и 224-я стрелковые дивизии. Общая численность 51-й армии составляла 60,1 тыс. чел.
Соединения Крымского фронта удалось значительно пополнить личным составом. Однако, в большинстве стрелковых соединений состоял контингент, который не мог сравниться по своим боевым возможностям с пехотными дивизиями 11-й армии. В докладе от 21 февраля Манштейн, основываясь на данных разведки, вполне обоснованно указывал: «Боевая ценность основной массы вражеских дивизий не слишком высока, а у части из них снижена в результате поражения у Феодосии. Они состоят в значительной степени из не особенно желающих воевать кавказцев и солдат с малым сроком подготовки» [II-26]. На этом фоне как наиболее стойкие части 51-й армии выделялись стрелковые бригады. 12-я стрелковая бригада была доукомплектована выздоравливающими после ранений красноармейцами и курсантами, уже получившими немалый боевой опыт. 83-я морская стрелковая бригада наполовину состояла из моряков Черноморского флота и Азовской флотилии, также показавшими себя в боях с лучшей стороны.
Танковые части 51-й армии, которые намечалось использовать на направлении главного удара, - 39-я, 40-я, 55-я танковые бригады и 229-й отдельный танковый батальон, насчитывалось 184 боеготовных танков. Большой удельный вес легких танков Т-26 и химических (огнеметных) ХТ-133 на их основе (около половины от общей численности) объясняется преобладанием их в частях, выведенных из Ирана и сохранивших устаревшую материальную часть. Мотострелковых и артиллерийских формирований танковые части не имели, для их усиления использовались подразделения стрелковых дивизий.
Артиллерийская поддержка возлагалась на 25-й, 456-й и 547-й пушечные артиллерийские полки, 979-й и 989-й артиллерийские полки ПТО, а также 19-й гв. минометный полк (реактивные минометы «катюша») РВГК. Всего наступление армии поддерживала армейская артиллерийская группа в составе 170 орудий.
Примерно в таком же положении находились и соединения 44-й армии на левом крыле фронта. Общая численность 157-й, 404-й стрелковых, 63-й горнострелковой дивизий, подготовленных к наступлению, и 398-й стрелковой дивизии второго эшелона, развернутой на Акмонайских позициях, составляла 42,5 тыс. чел. Поддержка наступающей пехоты возлагалась на 24-й танковый полк, 124-й и 126-й отдельные танковые батальоны, всего 64 боеготовных танка Т-26 и ХТ-133. Артиллерийская поддержка наступления ограничивалась 53-м гаубичным, 457-м пушечным артиллерийскими полками, 2-м дивизионом 265-го пушечного артиллерийского полка и 766-м артиллерийским полком ПТО, а также 1-м дивизионом 7-го гв. минометного полка. Всего наступление армии поддерживало 62 артиллерийских орудия.
Пушечные артиллерийские полки были вооружены 107-мм пушками обр. 1910/30 гг. и 120-мм пушками А-19, 152-мм гаубицами-пушками М-20, гаубичный артиллерийский полк 152-мм гаубицами образца 1909/30 гг. и М-10, артиллерийские полки ПТО 76-мм пушки Ф-22УСВ. Учитывая укомплектованность полковой и дивизионной артиллерии по новым сокращенным штатам, введенным после начала военных действий, а также некомплект даже этого ослабленного состава, поддержка полков РВГК значительно усиливала огневые возможности 51-й и 44-й армий. [II-27] Однако слабость артиллерийской разведки и недостатки в управлении огнем не позволяли использовать их с необходимой эффективностью. В отчете начальника артиллерии Крымского фронта по итогам операций февраля - марта подчеркивалось, что тяжелая артиллерия часто «ведет огонь по целям дивизионной артиллерии вплоть до подавления отдельных минометов или ведет беспредметный огонь по районам, населенным пунктам без всякого контроля за результатами стрельбы, расходуя большое количество боеприпасов».
Во втором фронтовом эшелоне находилась 47-я армия (генерал-майор К.Ф.Баронов, заменен в феврале 1942 г. генерал-майором К.С.Колгановым). Сформированная в августе 1941 г. в Закавказском военном округе, она прикрывала госграницу СССР с Ираном. В конце января управление армией было передано Крымскому фронту. В состав первого эшелона объединения, которое должно было развить успех операции, входили 396-я, 400-я стрелковые дивизии и 143-я стрелковая бригада. Основные задачи развития успеха в глубине Крымского полуострова решала группа подвижных соединений 47-й армии - 72-я кавалерийская дивизия, 54-й мотострелковый и 13-й мотоциклетный полки, 56-я танковая бригада. 236-я стрелковая дивизия, переданная в подчинение армии, крайне ослабленная после разгрома под Феодосией, оставалась в резерве.
На северном крыле фронта, где по мнению Манштейна, ввиду заболоченности местности, советские войска наступления планировать не могли, войскам Крымского фронта противостояла 18-я румынская пехотная дивизия. Невысокие боевые возможности союзника компенсировал поставленный во второй эшелон 213-й полк 73-й пехотной дивизии. В центре боевых порядков располагалась спешно приведенная в порядок после отступления от Керчи 46-я пехотная дивизия. В составе дивизии находился практически полностью укомплектованный артиллерийский полк - 34 легкие 105-мм гаубицы и 11 тяжелых 150-мм гаубиц, усиленный двумя 210-мм мортирами. Южное крыло занимала 132-я пехотная дивизия, во втором эшелоне оставались 170-я пехотная дивизия, причем оба соединения имели хорошо укомплентовнные артиллерийские полки. Устойчивости обороны должен был содействовать 197-й батальон штурмовых орудий в составе двух батарей (11 машин). Общая численность пехотных формирований была доведена к концу февраля до 51 тыс. чел., в т.ч. 38,6 тыс. в частях Вермахта. .
Главный удар 27 февраля по центру боевых порядков 18-й румынской пехотной дивизии нанесла 77-я горнострелковая дивизия (полковник М.В.Волков, со 2 марта полковник П.Я.Циндзеневский), а несколько южнее, пытаясь смять левый фланг 46-й пехотной дивизии, - 12-я стрелковая и 83-я морская стрелковая бригады. Непосредственную поддержку наступления осуществляли 39-я (8 КВ, 10 Т-34, 24 Т-60), 40-я (10 КВ, 10 Т-34, 25 Т-60) и 55-я (58 Т-26, 18 ХТ-133) танковые бригады, танки которых с десантниками на броне следовали впереди атакующих пехотных подразделений. В составе ударной группировки использовались оба армейских артиллерийских полка ПТО - 979-й и 989-й, вооруженные 76-мм пушками Ф-22УСВ, что должно было компенсировать слабость войсковой артиллерии. Разведка, вскрыла расположение румынской дивизии, что в решающей степени повлияло на определение направления главного удара. Вспомогательные удары наносили 138-я и 302-я горнострелковые дивизии, последняя поддерживалась 229-м отдельным танковым батальоном (11 КВ, 1 Т-26, 9 ХТ-133).
Проливной дождь, который начался за час до начала наступления, привел к окончательному раскисанию почвы. Танки вязли в сплошной липкой грязи и могли двигаться со скоростью не более 3 - 5 км в час, причем некоторые тяжелые КВ, а также средние Т-34, ввиду поломок из-за перегрузок коробок передач и фрикционов, вышли из строя. Легкие танки Т-60 в этих условиях двигаться вообще не смогли. Тем не менее под ударом массы танков, за которыми, увязая в грязи, двигались колонны стрелковых подразделений, румынская пехота не выдержала и побежала. Танки, в основном легкие Т-26, ворвались на позиции немецкой артиллерии, развернутой для поддержки румынской дивизии, которая потеряла 17 противотанковых 37-мм и 50-мм пушек, 18 легких 105-мм, тяжелую 150-мм гаубицу и две 210-мм мортиры.
Выдвинутый в соответствии с планом обороны 213-й пехотный полк взять под контроль всю ширину вклинивания не смог и вынужден был также отступить, бросив 5 застрявших в грязи противотанковых пушек и даже штурмовое орудие, которое было предварительно экипажем взорвано. В результате двухдневных боев 77-я горнострелковая дивизия, достигнув определенного тактического успеха, понесла большие потери - 1640 чел., из них более 700 убитыми. Наступавшие южнее, в центральной части Ак-Монайского перешейка, 138-я и 302-я горнострелковые дивизии, успеха, даже ограниченного, добиться не смогли. Оно и понятно - концентрация сил наступавших была здесь гораздо меньшей, чем на направлении главного удара, а в обороне стояли куда более боеспособные части немецкой 46-й пехотной дивизии. По этой же причине безуспешными оказались усилия обеих стрелковых бригад.
Оборона противника в центре Ак-Монайского перешейка оказалась непреодолимой в т.ч. из-за наличия сильного опорного пункта в районе селения Кой-Асан с господствующей высотой. Подразделения 46-й пехотной дивизии занимали здесь систему хорошо оборудованных окопов, блиндажей и глубоких подвалов, где можно было укрыться при самой интенсивной и мощной артподготовке. При отражении атаки солдаты, заняв места на огневых позициях и пользуясь особенностями рельефа местности, простреливали не только подходы к опорному пункту. Фланкирующим огнем немцы били по атакующим на соседних участках, что препятствовало продвижению на широкой полосе, не позволяло удерживать, тем более, расширять прорывы линии обороны и таким образом обойти опорный пункт, принудив его защитников под угрозой окружения к отступлению. Подобные опорные пункты, препятствующие прорыву в глубину Крыма, были оборудованы в Дальних Камышах, Владиславовке и некоторых других ключевых районах.
Наступление буквально утонуло в грязи. Командующий армией В.Н.Львов, лично выехавший в передовые части, докладывал Д.Т.Козлову, что автомашины вовсе не идут, лошади надрываются и падают, пехота завязает в липкой грязи. Продолжать наступление он посчитал бесполезным, предлагая закрепиться и дожидаться улучшения погоды и грунта. С доводами Львова командование фронта вынуждено было согласиться, активные действия были остановлены. Потери личного состава ударной группировки 51-й армии с 27 февраля по 4 марта составили более 12,2 тыс. чел., из них 3,8 тыс. безвозвратные, при общей численности армии перед наступлением - 60,1 тыс. чел. Было потеряно 75 танков, из них 27 не подлежали восстановлению или оказались оставлены на поле боя. Из 29 боеспособных на 27 февраля тяжелых КВ осталось в строю 6 машин, из 20 средних Т-34 – 7.
Неблагоприятно сложилась обстановка и в полосе наступления 44-й армии. Хлынувший дождь затопил окопы и укрытия. Пехота, которая готовилась к наступлению, вынуждена была столпиться на открытых местах, и только ограниченная из-за дождя и тумана предрассветная видимость воспрепятствовала ее уничтожительному обстрелу противником еще на исходных рубежах. Как и в 51-й армии, танки двигались на малых скоростях, пехота увязала в грязи. Некоторый успех сопутствовал подразделениям 404-й стрелковой дивизии, которые на стыке 46-й и 132-й пехотных дивизий прорвали оборону противника. Но и они к утру следующего дня вынуждены были отойти. Два стрелковых батальона 652-го стрелкового полка оказались практически уничтожены, на исходные позиции из их состава вернулось всего 29 чел. Как выяснило последующее расследование, ситуация была вызвана полной утерей управления наступавшими подразделений, в связи с чем командира 404-й дивизии полковника П.П.Мотовилова отстранили от должности, а командира 652-го полка майора М.Н.Матвеева отдали под суд. 28 февраля 44-я армия активные наступательные действия прекратила. Потери личного состава армии с 27 февраля по 4 марта составили более 8,8 тыс. чел., из них 3,7 тыс. безвозвратные, при общей численности армии перед наступлением - 42,5 тыс. чел. Было потеряно 29 танков, из них 13 безвозвратно.
Одной из главных причин высоких потерь стал сильный и хорошо организованный артиллерийский и минометный огонь противника при слабой поддержке собственной артиллерии. Отсутствовало артиллерийское наступление как важнейший тактический прием, способствующий успеху, более того, даже простое взаимодействие артиллерии с пехотой не было организовано. К.Симонов, вспоминая свое пребывание на Крымском фронте, позднее написал: «Ни раньше, ни позже я не видел такого большого количества людей, убитых не в бою, не в атаке, а при систематических артналетах. Все происходило на голом, грязном, абсолютно открытом со всех сторон поле». Много людей, среди них и саперы, недостаточно подготовленные, погибло, подорвавшись на минных полях. Опустошительные удары наносила авиация противника.
***
Командование фронтом не избежало соблазна объяснить неудачу погодой, природными условиями и состоянием грунта. При таких аргументах было меньше риска навлечь на себя гнев руководства, чем признание неготовности войск к преодолению обороны, занятой сильным и хорошо подготовленным противником. Известно, что в тот период советские войска еще не овладели тактикой боевого применения штурмовых групп, без чего практически невозможно совладать с хорошо укрепленными опорными пунктами и тем самым обрушить всю систему вражеской обороны Поэтому наступление было отложено «по погодным условиям» и возобновлено 13 марта.
Несколько изменился состав ударных группировок. В 51-й армии понесших большие потери 83-ю морскую стрелковую бригаду и 138-ю горнострелковую дивизию вывели во второй эшелон, заменив 236-й и 398-й стрелковыми дивизиями. Последние отличались пониженной боеспособностью, ввиду чего и не были использованы в составе ударных группировок ранее. Из 51-й армии передавалась 44-й армии 302-я горнострелковая дивизия и 547-й пушечный артиллерийский полк, перед которыми стояла прежняя цель ликвидировать опорный пункт Кой-Асан. Осознавая всю сложность задачи, которую не удалось до сих пор решить, командующий 44-й армией генерал-лейтенант С.И.Черняк подключил к глубокому охвату Кой-Асана с захватом ключевых высот к востоку и югу от этого узла обороны также 157-ю и 404-ю стрелковые дивизии.
Командование фронтом хорошо понимало первоочередную необходимость ликвидации узлов обороны противника, а также овладения оборудованными для устойчивой обороны господствующими высотами. Продвижение вперед без их блокировки и последующего сокрушения признали малоперспективным для общего успеха наступления. Но организация штурмовых групп на основе, к примеру, стрелковой роты, укомплектованной бойцами, отобранным по своим физическим, возрастным и морально-волевым качествам по-прежнему не предусматривалось. Такие группы, использование которых на советско-германском фронте уже начиналось, предварительно обучались штурмовым действиям, как днем, так и ночью, вооружались автоматами, ручными пулеметами, усиливались саперами, снабженными взрывными зарядами, и химиками с ранцевыми огнеметами.
Ударной силой прорыва обороны противника оставались танки непосредственной поддержки пехоты. Для увеличения общего количества бронетехники до прежнего уровня в бои вводилась 56-я танковая бригада, которая имела на вооружении 93 танка, что не смогло, однако, повысить возможности танковых частей, т.к все танки бригады были легкими - Т-26 и ХТ-133. По состоянию на 13 марта в танковых частях Крымского фронта осталось в боеспособном состоянии всего 9 КВ и 14 Т-34. Успеха при подобном качественном составе танкового парка ожидать не приходилось.
Пополнение тяжелыми танками КВ, а Мехлису удалось добиться выделения для Крымского фронта 30 машин, мало помогло изменить ситуацию и в дальнейшем. Тяжелые 46-ти тонные КВ в конце марта с большим трудом были доставлены на Керченский полуостров партиями по три машины на транспортах и канонерской лодке «Красная Грузия» Но у противника были средства для борьбы как легкими и средними, так и с тяжелыми танками. Штурмовые орудия, оснащенные в марте 1942 г. только короткоствольными 75-мм пушками, имели и широко использовали кумулятивные снаряды. Действиями из засад на расстоянии до 1000 м они успешно пробивали броню КВ в основных проекциях. Кумулятивные снаряды использовали также самое массовое орудие полевой артиллерии - 105-мм легкая гаубица leFH18. В Крыму использовались также 28-мм тяжелые противотанковые ружья PzB.41 с коническим стволом, стрелявшие подкалиберными снарядами. Они пробивали бортовую броню средних танков Т-34, а при удачных попаданиях на малых дистанциях и КВ. [II-28] Много тяжелых танков было обездвижено поражением ходовой части в результате огня 37-мм противотанковых пушек и подрыва на минах. Выведенные таким образом из строя, они уничтожались подрывными зарядами. Подобным же образом противник противодействовал не столь многочисленным Т-34.
В результате наступления, продолженного после 13 марта, войскам пришлось довольствоваться незначительными тактическими успехами. Ключевой для обороны противника Кой-Асанский узел сопротивления разгромить не удалось.
Определенный успех был достигнут при отражении немецкого контрудара 20 марта, осуществленного вновь введенной в бои 22-й танковой дивизией. Противник, который неоднократно атаковал силами двух мотопехотных батальонов при поддержке групп из 70 - 50 танков был остановлен и отошел на исходные позиции. 210-й танковый полк дивизии (PzII и Pz38(t) - 116 ед. и PzIV - 20 ед.) потерял по данным противника только безвозвратно 34 машины, причем известно, что безвозвратные потери за счет эвакуированных и списанных позднее танков были существенно выше. Слаженно действовали расчеты 76-мм пушек Ф-22УСВ артиллерийских полков ПТО, а также экипажи сводного танкового батальона (оставшиеся в строю боевые машины 39-й и 40-й танковых бригад и 229-го отдельного танкового батальона - 8 КВ и 6 Т-60) и 55-й танковой бригады (23 Т-26 и 12 ХТ-133).
Всего с 14 января по 12 апреля 1942 г., в ходе неудачи в январе под Феодосией и последовавших упорных попыток, вернув утраченное преимущество, развить успех, фронт потерял более 110,3 тыс. чел., в т.ч. безвозвратно - более 43,2 тыс.
Черноморский флот оказывал наземным операциям огневую поддержку, для чего привлекались корабли Эскадры и Отряда легких сил. Ввиду воздушной опасности, Военный совет флота просил разрешения проводить обстрелы побережья только в темное время суток, на что получил согласие командования. От стрельбы без корректировки огня, по площадям, а не по конкретным целям, особого эффекта ожидать не приходилось. Но длительный беспокоящий огонь крупнокалиберными снарядами, наряду с определенным реальным ущербом, оказывал психологическое давление на противника. В феврале и марте, содействуя наступательным действиям Крымского фронта, корабли вели обстрелы регулярно и довольно интенсивно.
21 февраля ночью под флагом командира Отряда легких сил контр-адмирала Н.Е.Басистого крейсер «Молотов» [29] в сопровождении эсминцев «Сообразительный» и «Смышленый» вышел к занятому противником побережью и обстрелял районы Коктебеля и Старого Крыма, выпустив 60 снарядов 180-мм калибра. Обстрел шел в условиях сильной качки, что снижало расчетную точность огня. 26 февраля «Молотов» вновь направился к Крыму. На сей раз вместе с эсминцами «Сообразительный» и «Смышленый» его сопровождал лидер «Харьков». В ночь на 27 февраля крейсер подошел к Феодосии и выпустил по городу 60 снарядов, после чего с кораблями сопровождения ушел в район дневного маневрирования. Вечером того же дня и в ночь на 28 февраля «Молотов» дважды повторил обстрел, израсходовав в общей сложности 73 снаряда. Возвратившись на базу днем 28 февраля, крейсер в тот же вечер вышел в море и вновь направился в Феодосийский залив. Ночью на 1 марта, а затем поздно вечером 1 марта «Молотов» дважды подходил к берегу и обстреливал вражеские позиции, выпустив в общей сложности 80 снарядов. 14 марта вечером крейсер «Молотов» в охранении лидера «Ташкент» и эсминца «Бдительный» вышел из Туапсе и ночью следующего дня обстреливал совместно с сопровождающими кораблями укрепленные пункты противника в районе Феодосия - Старый Крым, выпустив 80 снарядов. 17 марта ночью в Феодосийском заливе он стрелял по целям в глубине оборонительных порядков противника на левом фланге Крымского фронта, израсходовав 149 снарядов главного калибра. Прибыв затем в Поти, крейсер встал на ремонт.
Поддержку войск в ночь на 20 марта продолжил крейсер «Ворошилов» [29] в сопровождении эсминца «Свободный». Войдя в Феодосийский залив, корабли обстреляли скопления войск противника перед левым флангом Крымского фронта. Было выпущено 310 снарядов калибра 180 мм и 100 мм («Ворошилов») и 130 мм («Свободный»). Под утро корабли ушли в Туапсе.
В ночь на 21 марта операция была проведена более крупными силами. Линкор «Парижская коммуна» и лидер «Ташкент» [30], маневрируя в Феодосийском заливе под охраной эсминцев «Бойкий», «Безупречный» и «Бдительный», стреляли по целям, расположенным в глубине Керченского полуострова. Линкор выпустил 131 снаряд из 305-мм орудий главного калибра, лидер - 120 снарядов калибром 130 мм, после чего отряд отошел в зону дневного маневрирования. Следующей ночью корабли вернулись к побережью. «Парижская коммуна» сделала 164 выстрела из орудий главного калибра по Владиславовке, важному узлу коммуникаций в ближайшем тылу противника, лидер выпустил 100 снарядов, после чего отряд ушел в Поти. Линкор к тому времени расстрелял ресурс 305-мм орудий и встал на ремонт для замены стволов главного калибра, после чего, удачно проведя в апреле пробные стрельбы, в боевых операциях не участвовал. Командование Черноморского флота не было уверено, что при господстве авиации противника в воздухе удастся надежно прикрыть флагманский корабль от вражеских самолетов.
3 апреля крейсер «Ворошилов» и лидер «Ташкент» обстреляли войска противника на Феодосийском направлении и Владиславовку, выпустив в общей сложности 176 снарядов калибра 180 мм и 100 мм («Ворошилов») и 130 мм («Ташкент»).
Попытки перейти в наступление после 11 апреля прекратились. Однако, Мехлис считал необходимым после некоторой паузы продолжить активные действия с целью освобождения всего Крымского полуострова и деблокирования осажденного Севастополя. «Всякие разговоры о возможности успешного наступления немцев и нашем вынужденном отходе Л.3.Мехлис считал вредными, а меры предосторожности - излишними»,- вспоминал нарком ВМФ адмирал Н.Г.Кузнецов, побывавший в апреле на командном пункте Крымского фронта. 21 апреля, не без влияния бодрых докладов представителя Ставки, Верховный подтвердил задачу на продолжение действий по очистке полуострова от противника. И лишь 6 мая, за двое суток до вражеского наступления, Сталин приказал войскам Крымского фронта «прочно закрепиться на занимаемых рубежах, совершенствуя их оборонительные сооружения в инженерном отношении и улучшая тактическое положение войск на отдельных участках...»
(Продолжение следует)
Примечания II в - http://www.proza.ru/2019/07/22/1344
Использованная литература - http://www.proza.ru/2019/03/25/1524
Продолжение - http://www.proza.ru/2019/07/22/1391
Начало очерка - http://www.proza.ru/2019/03/25/1429