Вот так жизнь складывается лучшим образом; поначалу она была подавленной, облаченная в лахмотья надевала их и на своих героев. А затем, резкая роскошь и блага мира этого.
Так роскошь; не в большей ее степени каснулась и Румейсу. Все те прошлые годы, ее мольбы и мысли заняты лишь были одним богатством. Молилась женщина перед сном, чтобы в их семье хоть кто-нибудь разбогател, хоть кто-нибудь наконец спас их от нищеты. И такой, богатый покровитель появился на их пути. Он безвозмездно дарил ее семье свои идеально-сложенные, шершавые на ощупь и приятные на запах мускусом ассигнации.
Щедрость Ахмада, как мы знаем, не знала границ.
Румейса все думала, что он изменился, стал понятливым, вошел в их нелегкое положение и потому давал им денег. Но на самом деле, его не заботило положение семьи Хариса. Все было как раз обстояло иначе;он заботился только о себе и своей жене.
Таким способом он жаждал получать от семьи своей супруги только похвалу, и от нее самой, тоже непрочь бы услышать слов о его щедрости, что сделала бы его в глазах Сальмы героем.
От обычного “Спасибо” душа его не радовалась, и не было чувства героизма. Обычные благодарственные слова от Сальмы видимо не значали для Ахмада ничего. По своей натуре он имел одно из качеств, и называлось оно “высокомерие”
И только по своему темпераменту хотел слушать какой он молодец, какой щедрый и не жадный.
Сама Румейса не выносила людей ждущих от нее хвалебных слов, и превозносить кого-либо за его помощь жутко претило ей.
А вот брать денег от зятя жещина с безудержаной радостью раскрывала ладони. И она уже с высокомерием стала смотреть на тех, кто не имел столько денег, сколько ее семья.
Дом Хариса оставался в неизменном виде, без нового ремонта комнат и новой мебели, короче говоря, все осталось как прежде. Лишь терасса, что можно было раньше заметить выглядела печально со своими обшарпанными полами и облезлой облицовкой на кирпичах, как внезапно стала красивой; вся она была украшена цветами и растениями в горшочках по разным углам. Полы застелили какими-то маленькими опрятными дорожками, старый стол украсили белой скатертью, а старые стульчики и любимое кресло Хариса также застелили цветными пледиками.
Для лучшего вида Румейса поставила по середине стола новую вазу с пышными цветами;за этими цветами она ходила на рынок вместе с дочерью и покупала их на деньги от зятя. И еще, выбирала из хорошего товара то, что угодно ее душе. Да, Румейса имела денег, и Харис даже не подозревал что его жена прятала от него некую сумму подальше от его глаз. Ей самой так казалось, но все же, на самом же деле Харис был не глуп, и не мог не видеть перемен в доме; позвякивание манет и шуршание бумажек в кармане передника сдавали Румейсу.
Харис все думал, откуда она их тащила, и не могла же жена из ниоткуда доставать все эти новые вещи?
Новая ваза, чайные сервизы и прочая утварь…
Все это означало, что у нее имеются средства для всякой ерунды.
Только подглядеть бы за ее потайным местечкам, и его раздражение со злостью мигом пройдут!
Он все заберет, не оставит ей ни монетки!
А ему нужно выкупить своих скакунов, и вместо помощи от жены получает взамен эгоизм. Так нагло она прячет деньги, и даже не предлагает ему помочь с выплатой долга. Конечно, он мог бы потребовать, чтобы она отдавала ему все, что дает им Ахмад, но его гордость не позволяла дойти ему до такого унижения.
Он лишь про себя злился и при этом ненавидел свою жену.
И как-то, в один из жарких дней, сидя на террасе за приличным столом, на своем кресле с новым пледиком, Абу Али наблюдая за работой Румейсы;она мыла полы на террасе теперь так часто, что раньше этого не делала, он не мог долго молчать и сказал, глядя на все эти изменения:
;Что-то ты стала часто натирать полы.;Взгляд его отображал раздражение.
Румейса с охотой мыла свою теперь любимую террасу. Тряпки, метла и швабра теперь тоже нравились ей. Здесь так стало красиво, как в самом саду, что ей хотелось прибираться на террасе до устали.
Услышав слова мужа она подняла на него свой наглый взгляд.
;Смотри,;заметил Харис,;не доведи дело до дыр.
;А что ты требуешь, чтобы мы жили как неряхи?;наконец сказала Румейса.
;Раньше ты не любила по десять раз мыть полы, даже когда тонна пыли здесь лежала.; Небрежно указав указательным пальцем встрону полов.
;А теперь,;демонстративно вымрямившись со шваброй в руках, сказала она.;Мне нравится наша терраса. Нравятся эти цветы, и пальмы в горшках.
;Где ты берешь на это денег, хотел бы я знать.
Румейса отвела от него взгляд. Она заранее знала, что говорить ему в таких разговорах, и сказала:
;Мне давала эти деньги Сальма!
;Угу, Сальма.;Пробубнил Харис.
После того разговора он больше не спрашивал жену о деньнах. Спорить с этой ведьмой, как он ее называл, ему не хотелось.
Супруги стали помалкивать и не спорить за деньги, до тех пор пока на следующий день к семье Абу Али не явился один гость, что и раньше заявлялся к ним. Но в прошлый визит этого мужчины Харису удавалось утихомирить знакомого и оттянуть срок выплаты долга.
И в этот вечер, до закатной молитвы этот мужчина явился к ним с двумя незнакомцами; один оказался старше Хариса , а третий выглядел значительно моложе своих товарищей.
По внешниму виду все эти трое незванных гостей выглядели куда лучше; их хорошие выглаженные рубашки и брюки сразу бросались в глаза, а сандалии и ботинки по-видимому были новыми или просто нащиненные до блеска.
И их товарища по несчастью нельзя было причислять к молоимущему, он как и они выглядел в своем туалете достаточно добротно.
Но как бы нитак, Харис несмотря ни на что должен вернуть хозяину то, что принадлежит ему. Пусть его друг Амджад имел хороших средств на существование и мог бы не требовать своих денег обратно, но рассчитаться с долгами Харис просто обязан.
И как раз, в этот жаркий летний вечер Харис попивал прохладного напитка сидя у стола на своем любимом кресле. Настроение его как странно оказалось хорошим. Взгляд радовался сыто накрытому столу с разными фруктами, восточными лакомствами и посудой на новой скатерти.
На летней терасе под цветами на крышке из бревен, он спасался днем от солнца и капель редкого дождя. Его вообще со всех сторон окружали цветы и вьющиеся растения по всей терасе от любопытных глаз соседей за невысокими воротами и мимо пеших незнакомцев.
Супруга Хариса принимала участие с ним в вечерней трапезе; она сидела по правую руку от него и облакотившись о спинку стула лениво попивала напиток.
Рядом на коврике играла в тряпичные куклы и в тряпичных верблюдов их младшая дочь.
Вся эта идиллия не успела подойти к концу и отправиться в дом готовясь к молитве, как у калитки послышались посторонние голоса: кто-то говорил на повышенных тонах. И супруги переглянулись меж собой. Румейса встала первая не дожидаясь пока муж со своей храмой ногой встанет на ноги. Пройдя к ступенькам, она, заметив мужчин за калиткой сжала свой платок у горла. Ее бежевое широкого кроя платье, что купила на рынке хорошо скрывало ее очертания фигуры, и платок на голове скрывал волосы и шею от посторонних взглядов. Румейса заволновалась и потому, сжала свой платок туго.
Она повернулась к Харису и своими выпученными глазами глядела на него. Ее взгляд дал Харису понять, что она встревоженна:
;Пришел твой знакомый,; выдавила она из себя,; за своими деньгами!
Харис хотел было сказать хоть слово, но не смог. От неожиданного прихода незванных гостей Харис подавился напитком. Он быстро потянулся к салфетке на столе и небрежно протер ею губы. Не обратив внимание на дискомфорт в своей ноге, он уперся ладонью о край стола, а правой держась за костыль наскоро встал на ноги.
Пройдя к ступенькам Харис выдавил из себя, чтобы люди входили. Мужчины наконец вошли во двор и стали направляться к террасе.
Лицо одного знакомого насторожило Хариса, видно этот нетерпеливый в плохом настроении, и как видно его товарищи тоже.
С таким недовольством тот пялился на Хариса, что все хорошее настроение супругов улетучилось в миг.
;Мир вам!;Поприветствовал их Харис, когда те прошли к нему ближе и встали на месте.
«И тебе мир»;Отозвались те трое на приветствие хозяина дома.
;Харис, я пришел за деньгами. ;Если раньше этот человек заявлялся к ним домой за своими деньгами, то даже имея не радужный вид, то из почтительности спрашивал как поживает эта семья. Но его большие темно -карие глазенки еще стоя у ворот заметили хорошо украшенную террасу и свежею белую краску на периллах, пусть и старого сорта дерева, что мелькнуло в голове у него, но заключил про себя: «Как хорошо устроилась эта семья». Ведь о богатстве Ахмада всем известно!
Подле самой калитке, во дворе, также стояли большие горшки со всякой травой, не имеющей для него понятия, но эти цветы и растения говорили о том, что у семьи Хариса появились деньги, раз они тратились на всякую траву.
Ему как и остальным известно, что сын крупного биснесмена обеспечивает семейство Абу Али не малыми средствами, так почему не потребовать своих же денег у этих людей?
Этот человек забыл, что Харис когда-то помогал ему материально, и при этом не требовал денег обратно. И вот так Абду Карим говорит о своем друге, как просто о знакомом.
Харис больше не сможет оттягивать время имея возможность прямо сейчас же отдать ему законные деньги.
На его слова, Харис согласился:
;Я знаю, знаю.;И слегка закивал головой с густой шевелюрой с заметной проседью. Его правая морщинистая рука крепка сжала головку трости, затем от ноющей боли в левой ноге, переменулся с ноги на ногу. От тяжести собственного веса; хотя Харис сильно исхудал, его левая нога не выдерживала его и начинала противно ныть. И он, почувствовав облегчение в левой ноге после, как переменулся, и тихо вздохнул через ноздри. Если эти людишки уберутся из его дома побыстрее, думал про себя Харис, то он пойдет в свою спальню и приляжет на кровать. Но, если они собрались здесь втроем, то видать разговор затянется надолго, и будет он не хороший, очень не хороший.
Болтовня их, наверняка займет не мало его времени.
И как бы не дошло дело до судьи…Про себя боялся Харис.
;Ты пришел за долгом?;Спросил Абу Али обращаясь к своему знакомому, когда тот со своими товарищами о чем-то стали советоваться. Он отвлек мужчин от разговора, которое показалось ему, был против него.
Мужчины замолчали и переместили взгляд на Хариса.
Это шушукаканье между собой раздражило Хариса, как будто его здесь совсем нет, и эти трое находятся не в его доме и позволили себе шептаться. Что за дела, думал Харис, они не уважают его!
;Дя, я пришел за деньгами,;не собираясь отнимать своего времени, сказал уже бывший для Хариса товарищ. Этот старый, но такой свежий в своем костюме, стал напрягать не только Хариса, но и его жену; Румейса с дочерью стояли подальше от посторонних глаз и слушали кароткие, но напряженные разговоры двух мужчин.
;Хорошо…;Харис сжал свою трость цепкими пальцами, и всем весом оперся на нее, мечтая вместе с этой тростью провалиться сквозь землю. Несколько недолгих минут он смотрел на полы террасы и призадумался о своем позорном положении. Он только этим вечером осознал, как только тревога ступила на порог его дома, что лишается драгоценного в своей жизни.
Что б их! Про себя выругался Харис.
;Я давал тебе много времени Харис, ;начал мужчина,;ты понимаешь, что я тоже со своей семьей нуждаюсь в пропитании.
«Угу, знаю я» говорил про себя Харис, но на его слова лишь кивал головой в знак понимания.
;У меня полно забот и хлопот. Нужно рассчитаться с налогами, вернуть долги тем, у кого и я занял. У меня не легкое положение, ты же понимаешь?
«Угу, долги у него. Лучше меня живет. Только посмотрите на его брюки» Все ворчливо про себя продолжал Харис, и он невольно глянул на выглаженные брюки товарища, а затем переместил взгляд на его кожанные ботинки; они сверкали от свежести и новизны, и их кожа как видно была натерта кремом.
Как любят прибедняться эти торговцы!
;По закону нужно вернуть то, что вы взяли, господин Харис.;Эти слова сказал молодой мужчина моложе троих взрослых мужей. По видимому, этот молодой человек приходился родственником Амджаду их сходство не прошло мимо; глубоко посаженые карие глаза, с еле заметной горбинкой нос, и заметно впалые скулы на загорелой коже. Только дядя этого молодого человека давно покрылся морщинами, и в отличие от него, племянник выглядел со своей молодостью куда приятней. Как сказать, со своим морщинистым наглым, отвратительным лицом Амджад напоминал уже Харису моржа!
Невольно Харис перевел взгляд на третьего мужчину, чьи светло зеленые глаза с отсутствующим взглядом смотрели в его сторону. Как будто этот пожилой мужчина в длиной застираной рубахе черного цвета и брюках не имел отношений с теми двоими
Его в этом доме видели впервые. Но тех двоих знала и сама Румейса.
Она как раз стояла скрывшись в гуще растений со своей дочерью, и внимательно с нарастающим волнением слушала мужчин.
Младшая дочь стояла прижавшись к бедру матери, обняв ее за талию:
;Мама, они заберут у нас все вещи?;Негромко спросила Марьям свою мать.
;Кто знает, зачем они явились.;В тон ей ответила Румейса. Ее любопытство так и жаждало рассмотреть хорошенько этих мужчин, и посмотреть на их наглые лица. Как бесстыдно явились, и даже не придупредили заранее о своем визите. Какие наглые! Прогнал бы их наконец Харис!
Румейса подглядывала за происходящим сквозь мелкие щелки растений. Харис стоял к ней спиной, и его тяжелого взгляда с мрачным лицом, она не видела. Только вот его сутулая спина и поникшие пдечт росались ей в глаза.
Когда аосдышался голос одного из мужчин, Румейса прищурилась, чтобы внимательнее приглядеться на наглое лицо того человека.
;Этот осел пришел за деньгами,;вырвалось у Румейсы, но никто, кроме дочери не услышал ее ругани.
;Но у нас нет денег!;подняв свои грустные глаза на мать, напомнила девочка.
;Помолчи, Мария, я ничего не слышу.
;Я знаю, что я взял.;В ответ ему огрызнулся Харис. Еще не хватало, чтобы этот еще зеленый влезал в разговор двух старших мужчин.
;Даже, если, у тебя нет денег, ;пояснил Амджад,;то решено взять из твоего имущества.
;Чт-то?!; Споткнулся на полуслове Харис. Его глаза от наглого заявления мужчины расширились и потемнели.
;Время истекло, до заката ты должен был вернуть мне деньги... Сегодня истек твой срок, Харис.; Амджад не глядя всторону красного диска солнца готового зайти, указал на него своим указательным пальцем.
А мрачный взгляд Хариса последовал за его пальцем, и он не мог не заметить красного диска солнца на красновато огненном небосклоне.
Вот так дела, уже вечер!
Он совсем забыл о своем договоре вернуть денег до захода солнца!
Как же он мог забыть об этом?!
Но, наверняка, еще можно договориться с ним об отсрочке. Наверняка…
Время приблизилось к вечерней молитве и на мимбаре одной из мечетей завывал на молитву муэдзин. В это вечернее время, последнего дня июня, он обещал вернуть долг. Но, видимо, Абу Али совсем забыл об этом, его память предательски стала подводить его.
Еще Румейса как на зло ничего не напомнила.
Ведьма!
С ней он еще разберется!
;Что это ты собрался брать из моего имущества?;Отойдя от недолгих, но мучительных мыслей, вызывающе поинтересовался у него Харис.Не подумав о своем недуге, Харис дернулся с места, поддавшись вперед и сконфузился от боли в ноге.
;Я ничего просто так не забираю, Харис. У меня нет на это прав. Но, ты обещал вернуть мне денег сегодня вечером, но не возвращаешь! И знаешь, мне пришлось подать на тебя в суд.;Он повернулся к своему племяннику, и тот сразу же полез в свою барсетку, вынул какие-то бумажки и передал их дяде.
За всем этим Харис следил своими потерянными глазами; хотя и делал гордливый вид, но вот его поджатые губы предательски дрожали.
;Вот!;Подняв на всеобщее обозрение белоснежный лист бумаги, ткнул в него пальцем Амджад, и сказал:;Здесь наш с тобой договор, который ты нарушил. И еще, ;он ткунул на какую;то строчку своим толстым пальцем,;ты не оплатил второй свой долг…
;Дай сюда!;Потребовал Харис.
;Вот, держи!
Харис протянул свою морщинистую ладонь вперед и холодными длинным пальцами сжал документ, а затем резко выхватил его из рук теперь уже бывшего друга.
;Мама, что там?;напуганная от происходящего, спросила Марьям свою мать, которая бесшумно стала подкрадываться ближе к мужу.
Голос Марьям мог отвлечь Хариса от чтения, а Румейсе этого совсем не хотелось. Ей срочно нужно было посмотреть в каком размере у ее мужа весит должок.
;Не мешай мне, Марьям!;понизив голос, рявкнула Румейса и легонько ударила девочку своей ладонью по ее рукам, которыми хотела та обнять мать.;Дай я посмотрю, что там! Не мешай мне!..
;Папа очень зол!..
;Конечно он злой,;Подытожила Румейса.;И не надо слезы тут лить!;и со строгостью глянула на дочь.;Или твой отец переключится на нас, и потом побьет.
;Я хочу к Али…;своим детским голоском протянула Марьям.;Хочу к Сальме…
;Замолчи!;Рявкнула Румейса. И в момент, когда Харис зашевелился на месте, то женщина мигом отступила назад, так и не подойдя к нему ближе и не посмотрев в этот документ.
Пройдя своим взглядом по документу, Харис вымолвил:
;Я признаю, что нарушил свой договор, ;он сглотнул.;Признаю, что поступил не хорошо, но прошу дать мне еще время…
;Ля!;Воскликнул Амджад и протестующе замотал головой, взмахивая ладонью все повтряя отрицательное:;Ля! Ля! Ля!;И сделал еще один шаг ближе к ступенькам, говоря:;Я против , и не согласен давать тебе отстрочку! И еще раз говорю “Нет!”;Амджад видимо так долго терпел, что больше не намерен был предоставлять отстрочки Абу Али.
;Судья все решил,;продолжал он, и снова повернулся к племяннику, который без его просьбы снова полез в свою барсетку, что висела на его плече. Вынув белые листы бумаги вручил их дяде, а тот протянул Харису.
И, не собираясь ждать пока Харис ознакомится с решением судьи, Амджад со своими товарищами зашевелились, намереваясь отыскать конюшню.
;Судья решил, что мы забираем лошадей.
;Что?!;Грозно вскрикнул Харис и отбросил бумаги на пол. ;Ты не тронешь моих коней! Я не позволю тебе этого!; И он закашлял так сильно, что его грудь с болью сдавило. Прикрыв рот ладонью, не глядя себе под ноги, он не медля стал спускаться по ступенькам вниз.;Только попробуй прикоснуться к моим жеребцам!;Кричал Харис.;Только попробуй! Я не дам своих жеребцов, не дам! Не прикасайся к ним! Не прикасайся!
Глядя на все это безобразие, Румейса с ужасом подбежала к ступенькам, затем застыла на месте приложив ладони к щекам.
Она никак не ожидала, что их коней заберут у них. Не ожидала и визита этих людей, думала, что супруг уложил все свои проблемы. Но как она ошибалась! Да, и, откуда взять Харису денег на погашение своих долгов? Она же сама виновата, что не отдавала все деньги Ахмада.
Горе! Что же будет дальше?
И простояв в ступоре еще несколько минут, она с нарастающим волнением вспомнила о человеке, который непременно им поможет.
Сальма! Она может им помочь, и она сейчас же ей позвонит.
Развернувшись, Румейса мигом помчалась в дом, а ее младшая дочь, тихо проливая слезки, поспешила вслед за нею.
Подойдя к телефону на столике у дивана, почувствовав дрожь в ногах она присела на старый диван застеланный цветными пледиками. Просунув руку в карман передника, вынула свою маленькую записную книжку, куда записала номер домашнего телефона своей младшей дочери и стала ей звонить. Единственное спасение лежало через кошелек Ахмада, и свекровь решилась на отчаянный звонок.
Она и раньше звонила Сальме, и своими расспросами о ее личной жизни, давила на молодую супругу. Все что слышала в трубку Сальма от матери так это «Ты должна сделать так» или «Ты должна делать, как велит муж…»
И при каждом слове Румейса вставляла непрекращающееся «Ты должна»
И сейчас ее дочь тоже должна, только теперь им.
Итак, спустя неделю, не боясь, что зять дома: а он терпеть не мог семейство Сальмы. Имея на то большую причину, позвонила Румейса. С нетерпением женщина ждала, когда наконец возьмут трубку, ведь долгие гудки тревожили ее не меньше. Как только на том проводе послышалось:
;Дом господина Ахмада ибн Хузейма.
Румейса бросила в трубку:
;Где моя дочь?!
Недолгое молчание, и служанка сказала, видимо обращаясь к Сальме, что ее к телефону. Румейса не могла понять с кем говорила и ее глаза прищурилсь. Она сразу поняла, что в доме дочери появились новые люди, о которых она не знала. Но ее голова была так забита проблемой мужа, что думать о другом никак не могла.
С переменами дочери она потом разберется, решила Румейса.
Служанка, держа трубку в руках, сказала:
;Госпожа Сальма, вас к телефону.
Сидя на диванчике с плетеной карзинкой в руках, украшая ее ленточкой, Сальма отвела взгляд от дела, и подняла его на служанку. Женщина одетая в белую широкую рубаху заправленную в широкую белую юбку с передником, стояла у высокой подставки для телефона, с краю дивана.
;А кто спрашивает?;Поинтересовалась Сальма.
;Это женщина,;ответила служанка.;Она назвала вас дочерью…
На ее последнем слове Сальма встала на ноги и стуча сланцами поспешила к телефону. Вручив девушке телефон, служанка отошла всторону, а затем удалилась из холла.
;Мама?
;Сальма!;Румейса задрожала от волнения и подступающего страха. Так себя почувствовала и ее дочь, только она боялась того, что Ахмад может спуститься вниз и тогда ему не понравится их разговор.
Обе женщины знали, что он не разрешал говорить по телефону никому, лишь в том случае, когда спрашивали именно его.
;Мама, что случилось?;Сальма старалась говорить не привлекая к себе внимания.
;Где твой муж?;не обратив внимание на вопрос дочери, спросила в свою очередь Румейса.
;Он наверху.;Это значило, что Ахмад на втором этаже, так всегда, когда спрашивала мать, отвечала Сальма.
;Что он делает?
Сальма ничего не стала отвечать на излюбленные допросы матери, а только тихо вздохнула. Держа трубку телефона руками, Сальма оборачиваясь через левое плечо поглядывала в сторону лестницы.
Не услышав ответа, Румейса не очень-то расстроилась, сейчас в их семье случилось большое несчастье и об этом она сказала Сальме:
;Нас лишают имущества!
;Что ты такое говоришь, мама?!
;У твоего отца забирают его скакунов! Забирают наш дом! Сад! Мы останемся на улице!;И на последнем слове Румейса зарыдала, исказившись в гримасе горя. Ее глаза правда, оставались сухими. А вот ее младшая дочь от сценического рыдания матери, что так умело играла, заплакала в отличие от нее по-настоящему, затем прижалась к ней своим тельцем.
;Харис задолжал одному из торговцев, и тот явился за лошадьми и еще принес разрешение от судьи!
;Не может быть!;Только и произнесла в трубку Сальма. По голосу дочери мать поняла, что она сильно встревожилась.
;Что мы будем делать, если останемся на улице?!;Рыдая задавалась вопросами Румейса и при этом «охала» прикладывая ладонь к груди.;Где мы будем жи-иить! Мы умрем с голоду! Умре-еем!
Мама!;В отчаянии воскликнула Сальма. Ее так напугали слова матери, что она на миг представила картину, как ее родные блуждают в нищете по улицам. Девушка приложила ладонь ко лбу и на миг закрыла глаза. Она стала быстро думать, как может помочь своей семье. Служанка, проходившая мимо Сальмы, посмотрела в ее сторону и поняла, что что-то стряслось. В этом случае, эта служанка побеспокоилась о своей госпоже, ведь замечая состояние Сальмы, когда она то уставала быстро при ходьбе, то не переносила всякие запахи, заключила с другими служанками, что жена Ахмада в положении. Она могла бы подойти и сказать девушке не нервичать, но делать этого не могла, ведь Сальма не догадывалась о своем положении, а прислуги не пристало вступать в деликатный разговор со своими хозяевами.
Их просто за это вышвырнут на улицу, как то, и говорил Ахмад своим родным и супруге. Если кто из прислуги будет мелить языком, то он мигом уволит всех.
;Сальма!;В неистовстве восклицала мать.;Что нам делать? Наш дом! Наш сад! У нас все отбирают!
Сглотнув от страха, и выдохнув, Сальма хотела присесть, как почувствовала головокружение и подступающую тошноту.
;О, Всевышний, я не знаю, что делать…;в задумчивости пролепетала Сальма. Она так испугалась за семью, что вслух стала произносить свои мысли.;Не знаю…Не знаю...
Услышав от Сальмы этих слов, Румейса разозлилась, и сжав зубы бросила в трубку:
;Как это ты не знаешь, что делать?!;Она стала дышать в трубку прирывисто.;Мы остаемся ни счем, а ты не знаешь что делать?! Сидишь в роскошном доме, не зная бед и хлопот, а мы зато бедствуем!
;Мама…
;Бессовестная! У тебя нет сердца. Ты не можешь помочь своей семье. Бессовестная!
;Мама!;В отчаянии воскликнула Сальма.
Румейсу так взбесили слова дочери, что она уже не могла сдержать свой гнев, и орала в трубку как бешенная, при этом заставляя младшую дочь плакать еще больше.
;Прошу тебя!;на крики матери, пыталась вставить слово Сальма.;Не кричи так, мама.
;Хорошо что ты далеко, а то я бы показала тебе за твое наглое поведение!
;Я…
;Замолчи!;Перебила ее Румейса и прокричала в трубку в бешенстве:;Ты самая последняя эгоистка! Дрянь!
Сальма закрыла глаза, и от головокружения с трудом держалась на ногах. Нащупав мягкий подлокотник софы, она присела на него с краю.
Как могла Румейса сказать ей такое? От ее последних слов, Сальма готова была разрыдаться, но твердо держалась от подобного. Ей не хотелось чтобы Ахмад увидел ее залитую слезами, ведь тогда он станет расспрашивать ее о причине плохого настроения, и, если она не ответит, то он станет допрашивать слуг. Подумает, что это они обидели его жену, и тогда Ахмад без разборок прогонит их прочь.
Расстерянная Сальма сидела на месте не шевелясь. Ее пальчики все еще лежали на лбу, а задумчивые зеленые глаза смотрели на полы. Ей все еще не верилось, что семью лишают всего имущества. Не верилось, что отец задолжал такую большую сумму, что у них даже отнимают дом!
Сальма моргнула ресницами, когда голос матери нарушил ее мысли:
—Если ты нам не поможешь,— под конец бросала Румейса,— то ты нам больше не дочь!
Свои угрозы мать могла и дальше бросать в адрес дочери, но возглас Хариса во дворе, заставил женщину прекращать разговор. Бедный Харис все кричал и ругался на не добросовестный поступок судьи и его друга, Сальма тоже слышала его вопль:
—Вы забираете мое имущество не имея разрешения! Это мои кони! Мое имущество! Я своим потом и силой заработал на них!
Он не находил себе места и все крутился у канюшни, как дикий зверь. С лопатой в руках не пропускал войти в конюшню троих мужчин. Харис рычал на них, и его глаза с яростью метали молнии. Мужчины пытались вразумить Хариса, и молодой человек и старик даже пожалели его, но только не Амджад. Его племянник и его товарищ хотели договориться с Абу Али о взаимопонимание.
—Взаимопонимание?—Взбесился не на шутку Харис.—И вы меня об этом просите в моем же доме?! — И собрав в себе всю злость выплеснул ее со словами:— Проваливайте из моего дома пока не пожалели! Убирайтесь во-оон!
—Отойди, Харис, ты нам мешаешь забрать коней!—Взмахнул рукой в сторону Амджад, и сердитым взглядом сверлил его насквозь. Угрозы Хариса не пугали его ничуть.
—Не командуй в моем доме!;Прорычал Харис, и потемневшими от злобы глазами взаимностью сверлил бывшего товарища.
—Не надо на меня злиться, мы договаривались с тобой мирно, но ты видимо не хочешь отпустить нас с миром!
—Не расчитывай на мир после такой наглости. Проваливайте!— махнул рукой Харис.
—Ты плохо обращаешься с людьми, тебе это не пойдет на пользу.
На его слова Харис что-то невнятно пробормотал.
—Дядя,— обратился молодой мужчина к своему дядя. Амджад повернулся к нему лицом.—Договоритесь с ним спокойно, может тогда господин Харис уступит...
—Ты только посмотри на него, — перебил он племянника, — в него сам злой дух вселился!
—Не пущу!—Приградив им путь в драгоценную конюшню, рычал Харис. Его защитой была лопата, он крепко стиснул ее в руках, чтобы не дать пройти этим людям, и даже если потребуется то побьет их.
—Он не отдаст просто так лошадей, —вставил слово третий мужчина, что предпочитал стоять в стороне.
—А что вы предлагаете?—Поинтересовался племянник Амджада.—Уйти?
—Пригласить судью,—просто ответил тот.
—Отходи, Харис, ты теряешь мое терпение.
—Не за что, Амджад!— В тон ему прокричал Харис.—Это мое имущество! Мое!—Он постучал кулаком по своей груди, продолжая говорить на повышенном тоне:—Я работал на этих коней не для тебя! Когда-то мне пришлось продать за них все свое имущество, и тут появляешься ты, который разинул на них свой рот!
—Бесстыжий! Я давал тебе много денег в долг, чтобы спасти твоих коней!
—Я верну тебе до цента, могу поклясться, но только не мои кони. Бери что-нибудь другое и уходи.
Амджад выругался про себя. Он устал спорить и ругаться с Харисом, все было бес толку. Но, у него был второй вариант, если на первый, Харис не согласился бы; это позвать полицию. И об этом он и заявил Харису прямо, и сказал своему племяннику позвонить в полицейский участок.
Это заявление пусть и задело Хариса, что он уже напрегся не мало, но пропускать мужчин, все же противился.
— Идемте за полицией!—тогда сказал Амджад своим товарищам, и прежде чем удалиться, бросил на Хариса сердитый взгляд.
;Сумасшедший!;Уходя бросал Амджад. Вместе с племянником и своим свидетелем они шли по тропинке всторону калитки.;Вы видели как он себя ведет?
;Да, ;протянул его племянник,;как будто сам шайтан в него вселился.
;А что ты скажешь, Омейр?;Глянув на старика, спросил его Амджад.
Омейр только пожал плечами.
;Не защищай его,;с укором посмотрев на друга, сказал ему Амджад, затем отвел взгляд прямо, продолжив :;Я много раз помогал этой семье, вы этому свидетели, но не могу же я всю жизнь ждать, пока Харис со мной рассчитается?!
;Он всегда платил тебе, когда у него была возможность, и давал сверх долгов,;напомнил Омейр.
;Так я требую свое!
;Не спорьте, дядя,;сказал ему племянник.
;А ты послушай, что говорит Омейр!
;Ему жаль господина Хариса как человека, и нам тоже.
;Кхм,;прочистил горло Амджад, намереваясь сказать, как он нуждается в своих же деньгах. И, проходя террасы, его взор пал на Марию. В белом одеянии девочка сидела на ступеньках и играла тряпичными куклами. Услышав шаги, она подняла свои лучистые глаза прямо на мужчин. Амджад встретился с ней взглядом, и в его груди предательски кольнуло. Ему показалось, что на ступеньках сидит его собственная дочь, и что возможно, с его семьей поступили бы также. Но его злость к Харису, за его оскарбления и высыкомерие, взяло над ним верх.
Этому человеку просто стало все равно на семью Абу Али, который оставался на месте с потерянным видом. Он не мог поверить, что может лишиться своего имущества, что все это происходило с ним на яву.
Когда трое мужчин стали удаляться от конюшни, не отрывая своего взгляда от них, Харис провожал их до тех пор пока они совсем не исчезли из виду.
Как только он остался один, его одолела усталось. Обессилев, он бросил лопату на землю, и заметив перевернутое верх дном старое ведро, тяжело опустился на него, при этом упершись ладонью для равновесия о деревянную стену конюшни.
Голова его как ни кстати заболела, глаза накрыла пелена, а сердце болью сжималось в груди. Совсем немного и он повалился бы прямо на землю.
Жаль Али нет дома, его помощь пришлась бы кстати, думал Харис.
Как не вовремя сын уехал на заработки…
Как же тяжко без Али...
И от тяжести в груди Харис то и дело тяжело вздыхал.
Все, что произошло с ним в тот день, оставило след на его здоровье; у него поднималось давление, немело все тело так, что он не вставал с постели и не мог даже есть.
Врачи лишь выписывали ему лекарств, и строго наказывали не нервничать и отдыхать.
Все это не доходило до Хариса, он лежал не подвижно глядя в одну точку.
Прямо на стене от его взора висела картина «Мекки» куда с потухшим взглядом он смотрел.
Ужасный вид мужа пугал Румейсу до ужаса. Она боялась к нему подходить и просила младшую дочь поить лекарствами отца.
После того дня, как забрали сканунов и семья лишилась средств на существование, Румейса наконец осознала свою ошибку. Она жалела, что прятала некую сумму от мужа, когда могла бы помочь ему расплатиться с долгами. Но, у нее мелькали предательские мысли, где она оправдявала себя тем, что ее денег не хватило бы и рассплатиться даже за седло.
Теперь это не имело никакого значения, ведь имущество мужа забрали, и никакие лекарства горю Хариса не помогут.
Он до последнего бился за своих дорогих коней, не впускал этих; теперь уже для него врагов, в свою конюшню. Но кто смог оделеть неистовый напор с его стороны, так это полиция. Они- то мигом отобрали и вернули господину Амджаду его имущество, а Хариса оставили ни с чем!
Биться с органами порядка, Харис не мог долго, у него попросту не было сил и физического здоровья. И когда крепкие духом и здоровые физически двое молодых полицейских взяли его под руки и легко оттащили назад, как перышко, Хариса покинули отвага.
Мужчины оттащили его и позволили свободный доступ Амджаду и его товарищам в конюшню. А затем полицейские дождались до тех пор, когда выведут скакунов, и только после они отпустили руки Хариса. Его мощных, прекрасных арабских скакунов вывели на улицу и стали уводить у него из под носа. Завидев это безобразие у Абу Али началась истерика, которую никогда прежде он не проявлял. Никто не видел отца Али в таком бешенном и истеричном состоянии, даже, если б это увидели его родные дети, то они бы сказали «Это не наш отец» В нем как-будто возрадилсь новые силы, благодаря которым он смог отбиваться от молодых здоровых парней.
Его единственными душераздирающие криками были «Мои кони! Мои кони!»
Он так кричал, что вскоре потерял голос, а затем и вовсе от давления свалился на землю. Его последними словами было «Мои кони!..» что эхом проносилось в голове.
Мужчины увидели лежачего пластом га пыльной земле Хариса, и бросились к нему на помощь. Молодые полицейские отнесли вялое тело Хариса в дом, а Амджад и его товарищи арспешили за ними в дом, где их встретила Румейса с диким воплем. Ей показалось что ее супруг покинул этот мир, таким бледным он стал!
Она стала кричать на мужчин и бить их полотенцем, бросая на них свои жесткие проклятия:
—Шайтаны! Если он умрет,—в бешенстве кричала Румейса,—то я буду молиться, чтобы вы все умерли! Я буду проклинать ваши могилы!
—Успокойтесь, он жив.—Пытался успокоить женщину один из полицейских.
—Все с ним в порядке,—прощупывая пульс Хариса, успокоил их всех племянник Амджада, который вместе с племянником сидели на корточках у дивана Хариса.
В гостинной слышались ругань Румейсы и рыдания ее младшей дочери, что стояла в дверях, боясь войти.
—Что вы встали, вызывайте врача!—И на бешенный крик Румейсы мужчины зашевелились выполнять ее приказ.—Вы все оплатите лечение моего мужа!—указавая на каждого указательным пальцем, продолжала Румейса.—Я этого так не оставлю. Я покажу вам!
—Пойдем Асхаб,— сказал Амджад племяннику.— Сходим за врачом, а потом пойдем домой. От этого дурдома у меня давление поднялось.
—Пойдемте.
И они встали, затем сказали Румейсе, что найдут хорошего врача и заплатят ему, если того будет требоваться.
—Конечно вы заплатите!— В спину им, крикнула Румейса.
Как только все удалились, Румейса рыдая прошла к дивану и опустилась рядом. Она стала оплакивать их провал, и при этом просила у своего супруга прощение.
Румейса хорошо играла свою роль, надеясь, что Харис простит ее. Ведь она была уверенна, что он притворялся в бессознании.
Эта новость о болезни отца довела не только их, но и Сальму до истерики. Находясь в своей спальне, чтобы слуги не видели ее состояния, девушка мерила комнату шагами, и при этом ломая руки, проливала слезки:
—Что же делать?—Спрашивала она себя в который раз.—Чем помочь моей семье?
Она прошла к окну, чтобы вдохнуть свежего воздуха, которого ей так не хватало. Уличная жара только наполняла легкие горячим воздухом, и в этом девушка не нашла спасение.
Спустя неделю ее мать поборов свою злобу на Сальму, позвонила и сообщила ей о болезни Хариса, при этом она не обмолвилась о деньгах в которых семья остро нуждалась.
Сам Ахмад не объявлялся в семье супруги, и даже своего слугу с подарками уже не отправлял. Румейса не знала, что зять попросту забыл о них и занимался своими делами; гулял по клубам, учавствовал в верблюжьих скачках в которых выигрывал, и, играл в компьютерные игры. А, еще, с неотступающей страстью упивался любовью к своей супруге.
В отличие от него, Сальма не могла думать ни о чем больше. Ее мысли занимал больной отец и то, как она сможет ему помочь.
Она была так потрясена этой новостью, что ее головные боли все не отступали.
Ломая руки, она ходила по ковру меря его шагами. Ее потерянный взгляд падал то на собственные ноги, а затем, когда думала что поможет отцу этим или этим, смотрела прямо в окно.
В спальне с нею находилась старшая из прислуги, к которой Сальма стала испытывать доверие. Конечно, она не могла довериться никому; собственные душевные переживания она проходила сама. Эта женщина ухаживала за девушкой и, по большей части находилась с нею рядом. И вот сейчас она переживала, как бы Сальма не слегла вовсе от своих переживаний.
;Я должна чем-то помочь своим родителям!;наконец, спустя долгое хождение по комнате, заговорила со служанкой Сальма.
;Может быть я смогу вам помочь?; стоя у дивана и наблюдая за девушкой, спросила женщина.
;Нет, Джария,;ответила Сальма, глянув на нее.;Ты ни чем не сможешь помочь. Я сама ничем не могу помочь моим родным…
Одной рукой Сальма уперлась в бок, а вторую приложила ко лбу, и так продолжала ходить то вперед, то назад.
;Присядьте,;предложила Джария девушке указав на мягкую софу,;вам нужно отдохнуть. Я принесу вам ромашковый отвар, или зажгу бахур…
;Нет, только не это,;отрезала Сальма.;Я не люблю эти травяные запахи. Ничего не нужно, спасибо.
;Как скажите, госпожа.
Сальма остановилась по середине ковра, она почувствовала легкое головокружение и решила присесть на край кровати. Пройдя к ней ближе, опустилась на нее и с задумчивым видом стала смотрела на полы, а ее руки при этом упирались о край кровати.
Такой беззаботный, пархающий словно мотылек появился Ахмад. С улобкой на губах он посмотрел на диван, где любила сидеть его жена.
Он захотел увидеть Сальму, посмотреть на нее и услышать рассказ о том, как ее семья лишилась имущества и срочно требуется его помощь. Ведь он их спаситель!
Как он заметил на месте супруги не оказалось, и ему не понравилось, что она не ждала его у порога, не бросаясь к нему со слезами в объятия.
—Сальма?—Требовательно позвал Ахмад, услышав легкие шаги на кухне. Ему показалось, что его супруга находится там.
На его зов из кухни вышла служанка средних лет. Встав на месте, она спросила:
—Да, господин?
—Ты, что, Сальма?
Женщина замялась, и крепко сжала руки на бедрах.
—Извините, господин, Сальма не хорошо себя чувствует...
Не дав ей закончить он приказал ей уйти, и та извинившись покинула холл.
А Ахмад с трудом сдерживая своего раздражения прошел к лестнице и стал подниматься на верх.
Все это время в руках он держал бархатную коробочку, в которой лежал подарок для жены.
Он и сам не ожидал от себя подобного, что делает ей подарок. Ему это вовсе не было чуждо, просто его ветренность не позволяла думать о таких мелочах. Но, до поры, как подумал про себя Ахмад, пока не настало время сторониться Сальмы во время его страстей в библиотеке.
Дойдя до двери, он взялся за дверную ручку и вошел без стука.
От неожиданного визита Ахмада Сальма и служанка устремились на него своими озабоченными взглядами.
Ему сразу стало ясно, чем озабочена его жена, и уже вместо раздражения с высокомерием смотрел в ее сторону.
По ее глазкам он заметил , что она плакала, и захотел чтобы Сальма сейчас же сказала ему, как нуждается в его поддержки.
Но, провал, она лишь робко опустила взгляд на пол. Стыдясь, что Ахмад должно быть знает что ее семья лишилась всего, она встала к нему боком, только лишь бы он не видел ее красных от слез глаз.
—Оставь нас,—приказал Ахмад служанке.
Прежде чем удалиться женщина незаметно от него глянула на Сальму, и затем вышла с комнаты.
Ей стало жаль девушку, ведь она совсем не понимала, что скоро станет матерью. Переживания только могли навредить молодой матери, и служанка помолилась за здоровье Сальмы.
Молодые остались одни в спальне, где никто не мог потревожить их.
—Я искал тебя.—Сказал Ахмад после, как дверь закрылась..
—Прости, я не слышала.
—Мм...— Он прошел, стуча каблуками своей обуви ближе к девушке.
Сальма взглянула на него быстрым взглядом, а затем от неловкости положения стала оправлять свое летнее длинное платье. Внимательный взгляд молодого человека только смущал ее.
—Я слышал не хорошие новости,— отвернувшись от нее, и направляясь к туалетному столику, начал Ахмад.
Сальма уже оставила свое платье в покое и устремилась на него. Ахмад встал к ней спиной.
Его внимание привлекло собственное отражение в зеркале, и он стал лениво поправлять свою прическу.
—И что же за новости?—поинтересовалась Сальма.
—Такие, где семья Соломон возвращается в Египет.
—Вот как...
—Угу. Теперь мои родители будут проподать на их ужинах. Я, наверное, тоже, но мне этого не хочется.
—Разве,— заметила Сальма,—ты любишь званные ужины?
—Нет, мне это не нужно.—Он взглянул на нее в отражении зеркала, и ее бледное лицо, и грустные глаза не оставили его равнодушным. Он решил оставить эти муки по отношению к ней:
—Что с тобой?—Спросил он.—Ты чем-то встревожена?
Сальма хотела сказать, что все с нею хорошо, но не смогла произнести ни слова и чуть было не заплакала.
—Почему ты плачешь?—Настойчивость Ахмада только больше заставляла девушку проливать слезы. Он уже прошел к ней ближе и все спрашивал почему она плачет.
—Все в порядке...—Заставив себя не плакать, выдавила из себя Сальма.
—Я же вижу, что нет. Что-то случилось, да? — И видя, что она тянет с ответом, чуть повысил тон.—Не молчи, Сальма!
—Моя семья лишилась имущества!—Вымолвила Сальма. Прошла к кровати и снова опустилась на нее.
—Вот как! Что же случилось?
—У нас отобрали скакунов.
—Отобрали?—Удивился он, и добавил помолчав недолго—Значит, меньше трат на них.
Сальма подняла на него недоуменный взгляд и произнесла с обидой в голосе:
—Но, мой отец заробатывал на них для нас, Ахмад!
—Он только тратился на них, Сальма.
—Это не честно, Ахмад!—И она выдохнула.
—Я сказал только правду. Ему не нужно было рисковать своим имуществом...
—Отец не смог расплатиться с долгами. После того, как он потерял свою работу, у нас только возросли долги.Наш отец имел денег и при этом помогал другим! Но теперь,— с грустью сказала она:— Ему никто не поможет...
—Это было давно, Сальма. Сейчас у твоего отца ничего не осталось, кроме долгов.
—Но ведь можно им чем-то помочь?!— Скорее себя, спросила она.
—Это долги Сальма, их нужно возвращать.
Тут она с ним согласилась и не стала защищать своего отца. Просто, от его болезни, она стала теперь бооьше переживать, сказав об этом Ахмаду:
—Он очень сильно заболел.
—Кто, Харис?
—Ему совсем плохо,— продолжала Сальма, но уже пройдя к окну и обхватила плечи руками.—И я ничем не могу ему помочь. Ничем...
—Хватит о плохом,—взяв ее за руки, Ахмад повлек ее за собой.—Смотри, что я принес тебе.
Она посмотрела на подарочную коробочку в его правой руке, и грустно улыбнулась.
Ахмад вручил ее ей и сказал скорее надеть цепочку с бубенчиками на ногу.
Надев ее на свою ножку, Сальма, чтобы не расстраивать его, поблагодарила его за чудесный подарок.
Она встала на ноги и ее украшение на изящной ножке загремело как погримушка.
Поглядев на ее ножку с украшением, Ахмад подумал, как теперь будет этот браслетик предупреждать его о том, что идет жена.
—Знаешь что?— Спустя недолгое молчания сказал Ахмад, встая на ноги.—Тебе не нужно расстраиваться, я решу проблему твоей семьи.
—Правда?..
—Я решу свои дела, а потом решу проблемы твоего отца.
Сальма улыбнулась, и ее от грусти не осталось и следа. Она не знала как отблагодарить Ахмада, и только с благодарностью смотрела прямо на него.
—Ахмад,—выдохнула Сальма и поборов свою робость, обняла его за плечи.—Спасибо тебе! Я не знаю что и сказать!..
Ахмад лишь хмыкнул, обнял ее одной рукой за талию, а второй прикоснулся к ее щеке привлекая для поцелуя.
От страха за семью что они останутся на улице, у Сальмы после слов помощи от мужа не осталось сомнений, что родные будут спасены. Она поверила его словам, что с радостью открылась ему для поцелуя.
Они простояли совсем не долго, Ахмад разомкнул свои губы от сладкого поцелуя и не хотя заканчивать этот процесс, все же сказал что уходит по делам; его ждали товарищи в клубе, где он частенько стал проподать.
И, конечно, у него было множество других интересных хобби, о которых его молодая жена вскоре узнает.
А пока, она с благодарностью думала о нем, как о самом хорошем человеке.
—Мне пора.—Прощаясь с нею он чмокнул ее в губы, затем направился к двери.
Проводив его до двери Сальма осталась стоять на месте, решаясь звонить матери или дождаться момента, когда Ахмад сначала поможет им с имуществом.
Отбросив в сторону мысли, девушка, звеня своими украшениями, в хорошем расположении духа вышла на возглас служанок.
Как только Ахмад покидал дом, прислуги могли немного расслабиться и поговорить меж собой.
Заметив девушку, они уставились прямо на нее:
—Госпожа, вы такая веселая!— Заметив лучистую улыбку на губах Сальмы, проговорила одна из прислуги.
—У меня хорошее настроение!— Сальма встала позади нее и положила на ее широкие плечи свои руки.
—Мы рады видеть вас такой,—вставила вторая, глядя на девушку.
Сальма лишь улыбнулась им и оставив женщин, решила выйти на террасу и понаблюдать за собаками во дворе.
—Сальма теперь веселая, ты заметила это, Джария?— Спросила служанка Джарию, которая появилась в холле.
—Это тебя не должно касаться, Рамия. Заканчивайте лучше уборку, если не хотите чтобы вас отчитал господин Ахмад.
—Я этого не хочу!
—И я!— Согласилась с Рамией, вторая, что натирала тряпкой белоснежные перила.—Господин Ахмад такой требовательный.
—А как вы хотели?—Скорее это прозвучал как ритарический вопрос, на который женщины молча переглянулись. Они продолжили свою работу, а Джария отправилась на кухню готовить стол к ужину.
Для начала, она собиралась отнести Сальме холодную воду, а потом уже проверить что там приготовила кухарка.