Медиумический рассказ, записанный при помощи "яснослышания".
«Небольшой экспромт из жизни дворянства прошлой эпохи. Времени не вернуть, а рассказ – вот он».
- Разрази меня гром! – кричал поскользнувшийся барин.
- Как вы смели со мной так разговаривать?! – это отвечал, высунувшись наполовину из окна, другой.
Навеселе были оба, и вот – разругались.
«В который уж раз кляну себя: «Не пойду, и на тебе! Пошёл», - ругал себя опозоренный (на глазах врага растянулся, упал плашмя).
Всё так и было и уж в который раз… На этот раз ссора зашла далеко, до потасовки… Ну, об этом ещё поговорим.
Теперь о главном: Марья Сергеевна выходила замуж. Боже мой, за кого? Крестьянских кровей? Нет. Но уж больно худ, смеялись в кругу Марьи Сергеевны. «Не так уж худ, - Марья Сергеевна отбивалась, как могла, - просто внимания мало, женского внимания».
С того времени пошло, как худеет, то «внимание» требует, «женское внимание» - подчёркивают. Однако внимания недостаточно оказалось, муж умер, жена на сносях. «Вот беремя-то какое», - мужа не жалели, невесту отговаривали, потом смеяться стали, а как муж умер, совсем бедную затравили – приглашать перестали. Муж как муж, что из того, что худ? А вот история, которую так и не рассказали вдове-горемыке.
Произошло это сразу после Крымской компании. Отставной поручик вернулся из армии в своё имение. Не ранен, но что-то с головой: как скажет – ничего разобрать не могут. А принесут что, так платить хочет, платком вытирает губы, а не ест. Странности заметили, врач выписку дал – болен, теперь к службе не годен, ну и домой… Дома жена, всё замечать стала, брата зовёт, тот в сумасшедшие записать хочет. А у того отставного старая контузия проявилась: сидела тихо до поры, а тут проявляться стала – чудит отставник.
На беду тому брату, деверю, по-нашему, у отставника свой брат оказался сноровистей. Услышал, как его кровного брата от дел отставляют, приехал: задал трёпку и тому, и той. «Какая ты жена, коли за мужем смотреть не можешь? С войны вернулся, живой, а ты ему: от дел поди?» Сердит был, так не оставил: к местному генералу от инфантерии наведался, рассказал. Тот своих не сдавал и в этот раз порадовал: «Не спущу! – сказал. – Коли так будем Родину защищать, сидельцами станут – не мужами!»
Брата жены по списку зовут, в армию: дворянин – служи! Вон сколько народу побитого из крепких, и тебя обучим.
Не хочет. Боится, что ли? Сидит, встать не может. Доктор коленки щупает – ничего не находит.
- Встать не могу, болят.
Доктор понял, рецепт написал.
- Поможет, - сказал.
Повертел рецепт в руках бедолага, да выбросил. Подняла немка, служила у сестры: книжки читала, да так, играла на пару в карты – больше ничего не делала. Рецепт у неё, пошла, купила. Аптекарь спросил: «Зачем ей столько?» Не поняла, рукой махнула. Приносит, а в доме духота, а тут мазь без крышки. Уж что там намешено было? А вонь кругом такая… Все ищут: откуда? Немка показала, барыня ахнула: "Не надо ему! Банку вон!" - выбросила. Доктор приходил, увидел, головой покачал: «Зря вы так. Служить не хотите? Напишите, отводную дадут, а тут симулянтство». Скрывать не стал, по округе разговоры пошли. Дамам не велено говорить, а так все знали. Не служил и всё тут – сам не геройствовал. До Марьи Сергеевны дошёл, та не отказала – любезен был. Ребёнок родился: в кого пошёл? Герой, не сиделец, но это уж потом было.