Я – Марат Авазов. Особа, с коей в наших паспортах восемь с половиной лет стояли печати первого брака (московского), здравствует. Нигору Яхьяевну Насырову, любимую жену, единственную и неповторимую, отняла продолжительная болезнь без малого 30 вёсен назад. Детей – 2 + 2.
Ниже – расшифровка этого сгустка сведений. Изложена в самую жару ташкентского лета-2019. Её автор, как и создатель моих произведений, – Марат Аваз-Нурзеф.
Отец Маматкулов Аваз – рядовой человек. Но велик душой, честностью, мудростью, отношением к жизни, работе, людям, семье, своим детям. Участник Войны. Ушёл в мир иной спустя 40 дней после празднования 40-летия Победы. Из-за топорности работников скорой медицинской помощи, как я осознал только через четверть века. Были бы те медики по вызову надлежащими специалистами своего дела, родитель наш ещё прожил бы немало лет.
В ближайшем октябре последует череда неординарных дат: у меня – 6 полных оборотов по восточному календарю; старшей дочери будет 50; у мамы Искандаровой Нурзифы Шайхилисламовны – 10 лет вечного покоя; любимой внучке Аминочке исполнится 2 года.
Кроме нее, младший сын, проходивший в холостяках до 35-ти, надеюсь, родит хотя бы ещё одно сокровище. Если прямого продолжателя нашей фамилии, звонкой и звучной, то повезёт с исполнением желания, логичного и общего для нас. Однако из взрослых детей, живущих, как принято и осуществимо в так называемых цивилизованных средах, раздельно с родителями, к ним ближе и внимательнее чадо женского полу. А ко мне ещё и невестки добрее, Нихола и Алима. У мужей же их – словно шоры на глазах, сердце будто в броне и голова, как в тумане опьянения. И всё это – от обязанностей первого круга: перед своей семьёй, женой и своими отпрысками. Вкупе с ленью, прагматизмом, а то и черствостью ко всему, что, по их далёкому от истины наитию, в этот концентр не входит. Сыновьями место, роль и значение отца осознаются лишь тогда, когда он пересечёт черту между мирами. Если неожиданно, скоротечно, – тем более. Вместе с внезапно свалившимся на голову ощущением сиротства обостряется чувство долга перед родителем. И даже любовь к нему возникает, которая, если и была, то в раннем детстве, с годами же угасала и угасала, а во взрослой жизни вроде бы даже не тлела. Знаю по себе.
Здесь же должен добавить: я не имел возможностей оказывать родителям материальную помощь. Они в ней и не нуждались. Напротив, мне бывала необходимой финансовая поддержка. И отец её оказывал всегда. И я старался быть таким же ко всем четверым моим детям, когда были средства. Их нет уже несколько лет. Зато младшие дети, Наргиза и Акмаль, нередко, весомо и ощутимо помогали и помогают мне, живущему на весьма скромную пенсию.
Но главное для людей, чьи дети давно взрослые, – это капельку их искренней любви и душевного тепла (дефицит чего в морально-психологическом поле и был констатирован выше).
У моей старшей дочери сын, здоровенный ростом и видом мужчина. У младшей – мальчик-подросток и девочка (невеста на выданье).
Старший же мой сын выращивает трех пацанов, а по дочери – уже и дед.
Лет 5, не меньше, как нет болей и страданий, которые в былых периодах моей жизни возникали, уходили и в прежних или новых обличиях вновь возвращались в мои тропинки-пути-дороги, моменты-препятствия-вехи, невзгоды-промашки-ошибки, проделки-грешки-сожаленья, утраты-потери-безволье, отчаянье-стрессы-упрёки.
Десятилетиями я их пропускал через себя. И пережил их все. И отпустил. И удовлетворение испытываю, а порой и удовольствие, оттого что при том сохранил в себе здоровье молодого человека, подвижность, сообразительность и чувственность. Впрочем, всё это, особенно последнее, суть некоторые из виновниц моих мытарств, от которых, как уже сказано, избавился (семь переездов за последние 2,5 года со всей мебелью, библиотекой, бытовой техникой и прочими вещами – это не легко, но не терзания, а всего лишь следствие свадьбы Акмаля, ради которой я заранее и не на такое был готов и согласен). Был бы я от Природы своими характеристикам слабее и хуже (с ранней молодости и до недавних пор), то не метался бы, не разбрасывался бы, не уступал бы встречным и поперечным, но цепко, зубами и когтями держался бы за шансы, выпавшие в юности; руками, локтями и ногами дрался бы за место под Солнцем, приличное по мнению обывателей; завоевав положение, старался бы стать ещё значительнее; пресекал бы любые поползновения со стороны завистников, соперников, противников, молодых претендентов.
Вот они, мои хождения по лабиринтам судьбы, в вопросах и ответах.
Не менее трех десятков лет отданы не своей жизни? Проведены, словно узником концлагеря в каменоломнях? Будучи отличником в школе и в МГУ в числе первых, мог бы стать в фотобиофизике профессором, а может, даже академиком, если бы не выпал из науки? – Ну и пусть. Сокурсники же оправдали годы учебы и диплом вуза № 1 Державы.
Пройдя сквозь годы ходоком по жизни, искал правду, справедливость и человечность, но так и не нашёл? – Ну и ладно. Может, есть где-то отдельные личности, которым удалось. Подавляющее же большинство людей и не озабочивается всем этим. Значит, иного не дано – ни мне, ни массам.
Мечтал и продолжаю, хотел и не перестаю, жаждал и жду счастья в жизни с женщиной, полноводного и неиссякающего, как сибирские реки? Но имел лишь сравнимое с осадками в пустыне Сахара? Да и то давным-давно, в ушедшем безвозвратно веке? В другой стране, бездарно разваленной ограниченными правителями? – Ну, что ж тут поделаешь, попишешь.
Троечники, серость и пронырливость правили бал и при Советах, и после, и ныне, а я в их глазах уже и вовсе ничего не значу? – Ну, не нами сказано: каждому – своё.
Упорно и настырно писал и пишу в стиле реализма? Отрицаю матерщину? Порнографию? Потакание низкопробным вкусам и запросам черни? Отвергаю оболванивание народа? Тогда как ныне, если какие-то книги и пользуются повышенным спросом, так те, которые напичканы джоанороулингами, чарльзобуковскими, дарьёдонцовыми и прочими владимиросорокиными? Это в мире и России? А у нас – амиротемуроуложения, похождения, искажения? – Ну, и пожалуйста. Человечество однажды совершит очередной поворот, и часть нынешних погремушек-побрякушек будет отодвинута в сторону новыми игрушками, другая – может стать непотребной, остальное – вовсе уйти в небытие. А стоящая реалистическая литература, как коньяк в дубовом бочонке, ценность свою со временем лишь наращивает и повышает.
Мог бы привести ещё полтора десятка абзацев подобной структуры и направленности и своего аналогичного отношения к ним. Но ограничусь последним, 20-м.
Пребываю в разношёрстных и разрозненных рядах, если и не графоманов, то внесистемных литераторов? К которым власти пренебрежительны/мнительны/угрожающи? Чиновники и бонзы по цеху пишущих людей равнодушны или саркастичны? Издатели сугубо меркантильны? Читатели безучастны? А людей, сумевших вникнуть, понять и проникнуться их творчеством, можно пересчитать на пальцах одной руки? Да и такие персоны помалкивают, потому как либо своих забот по горло, либо весьма и весьма далеки от всякого рода рычагов и рулей? Ну и что! Всяк сущий в свой час и с совершенно пустыми руками покинет этот мир, полный корысти, пристрастности, обманов, подделок, суррогатов, кумовства, семейственности, криминала, суеты и предательств, прикрываемых ложью, притворством, лицемерием, двуличием, двойными стандартами или бухгалтерией, коррумпированностью правоохранительных и судебных органов, зависимостью и продажностью СМИ, денежными и прочими отмазками, всякой мишурой, видимой, осязаемой или эфемерной. Если непонятый, непризнанный и игнорировавшийся литератор оставит после себя нечто, представляющее интерес для будущих поколений, так его, рано или поздно, кто-либо из старателей обнаружит. Если же в наследии человека с пером не будет кладов слова и смысла, то на "нет" и суда нет.
Но!
Если литератор (ныне реализм не только совершенно бездоходен, но постоянно тянет из скудной казны своего служителя), или человек любого другого дела, произвел на свет и растил детей в семье, воспитывал их в правдолюбии, совестливости и бережном отношении к людям и окружающей среде, дал надлежащее образование, внуков радовал теплом души и сердца, а может, и до правнуков дожил, то он вполне оправдал своё явление в этот мир, единственное и неповторимое. И достоин памяти родичей, близких и знакомых. И благодарности государства. И признательности народа. И одобрения Матушки-Природы.