Бухгалтер Казаков, двадцатитрёхлетний парень, мечтающий о женитьбе и как молодой специалист получивший уже двухкомнатную квартиру в приличном деревянном доме, вернувшись однажды вечером с работы, обнаружил, наконец, в почтовом ящике долгожданное письмо – ответ любимой девушки Верочки на его предложение руки и сердца. С душевным трепетом он осторожно вскрыл конверт и принялся за чтение.
« Дорогой Валерка! Ты – мой, а я – твоя навеки!» - прочитал он и почувствовал, как жар ударил ему в голову, а слова и строчки письма, словно живые, запрыгали перед глазами.
« Боже! Любит и согласна!» - простонал Казаков, опускаясь на стул, и прижал к сердцу драгоценное письмо. Немного успокоившись, он дочитал его.
Влюблённая Верочка, как все влюблённые, пылко, витиевато и пространно писала о своих чувствах. Из её слов Казаков понял, что для неё, Верочки, нет на свете никого дороже, чем он, Валерка. Эти строки страстный бухгалтер перечитывал несколько раз и не один раз прикладывался к ним губами. В заключение Верочка сообщала, что в первых числах июля, как только сдаст последний госэкзамен и получит диплом учительницы начальных классов, она навсегда приедет к нему, а вместе с ней на некоторое время приедет и её мама, Зинаида Александровна.
Как большинство скромных, застенчивых и мягких по натуре людей, Казаков был
ошеломлён нагрянувшим счастьем. Он несколько дней плохо спал, не мог собраться с мыслями и не знал, что же ему теперь предпринять. Окончательно потерявшись, он обратился за советом к своему приятелю, технику связи Верёвкину, зашедшему к нему поиграть в шахматы.
- Что я слышу! – воскликнул Верёвкин, выслушав сбивчивое объяснение товарища. – Ты решил встать на путь продолжения рода человеческого! Приветствую и дай пожму твою героическую руку! Но скажи мне, кто твоя будущая тёща?
- А… а при чём здесь Зинаида Александровна? – спросил Казаков.
- Я не спрашиваю Зинаида ли она Александровна или Александра Зиновьевна, а спрашиваю, кто она есть, - ответил Верёвкин и, видя, что наивный Казаков не понимает его, пояснил:
- Тёща, дружище, - это такая бестия, которая может из – под венца увести невесту к другому. Я в своё время с друзьями – приятелями так угостил свою будущую тёщу, будь она неладна, что она после этого целую неделю животом страдала, обвинив, разумеется, меня в преднамеренности и впоследствии такое устроила, что я теперь, как миленький, плачу алименты и ищу себе жену без подобного приданого. Так кто твоя будущая благодетельница, как бишь её, Зинаида Александровна?
Казаков рассказал.
- Возможно, она будет и хорошей тёщей, однако, чует мой нос, что она едет неспроста, -глубокомысленно заметил Верёвкин, поводя своим носом и как бы принюхиваясь. – Хочет проверить и убедиться, достоин ли ты её Верочки или нет.
- Но Вера меня любит и согласна.
- У меня тоже так было, но для тёщи это не суть важно. Захочет и увезёт твою Верочку обратно, и… поминай, как звали.
- Что же мне делать? - взмолился несчастный влюблённый.
- Ошеломи её заразу, ошарашь, покори! - стукнул кулаком по столу Верёвкин. – Покажи, что ты способен устроить счастье её Верочки.
- Как? - с надеждой вопросил Казаков.
- Уважь благодетельницу – они это любят. Купи ради знакомства с дорогой тещей бутылки две – три шампанского. Впрочем, остановись на одной, а то посчитает за алкоголика. Приподнеси ей подарок – платок какой-нибудь или косынку рублей за пять- десять , не дороже, а то примет тебя за расточителя. Поставь для неё кресло и, слушая по вечерам её наставления о семейной жизни, особо не возражай, ни-ни. А главное – ошарашь кормёжкой! Накупи побольше продуктов и забей ими холодильник: мяса свежего, хороших консервов и прочего. Перед такой атакой ни одна тёща не устоит. Ну, скажет, за таким зятем моя Верочка не пропадёт. И жизнь твоя будет безоблачна и счастлива до конца славных тёщиных дней.
Казаков нашёл эти советы вполне разумными и послушался.
- Ну как? - спрашивал счастливца через несколько дней Верёвкин, снова зайдя к своему приятелю. – Приготовился?
- Платок и кресло купил, - ответил сумрачный Казаков.
- А шампанское и остальное?
- За гречкой стоял в очереди, да мне не досталось, - признался Казаков, - обошёлся рисом. А шампанского и в помине нет, пришлось взять вермут.
- Как нет? Шампанское есть, вчера наш начальник брал две бутылки на именины. Ба! – вдруг хлопнул себя по лбу Верёвкин. - И как я тебя сразу не предупредил! В магазинах продукты имеются, но они больше по блату и по знакомым расходятся. Продавцы сами по телефону заранее предупреждают. Но меня, брат, не проведёшь! Я это дело для тебя как следует обстряпаю, не горюй!
Приятели распили бутылку дешевого вермута и договорились на завтра о том, что Верёвкин будет прослушивать телефонные разговоры и вовремя подавать Казакову сообщения.
На следующий день, сидя в конторе, Казаков то и дело нетерпеливо посматривал на телефон. При каждом звонке он вздрагивал и торопливо хватал трубку. Наконец в ней раздался знакомый голос:
- Живо в Северный. Будут давать гречку. Да бери побольше, эта последняя. Остальная пойдёт в детские сады, больницу и общепит
Казаков вскочил и к удивлению сослуживцев, как сумасшедший, бросился к выходу.
Но пока он добрался до магазина, прилавок оказался уже пуст.
- Как нет? – спросил потрясённый Казаков, не веря своим глазам.
- Была, да продали, - ответила продавец и посоветовала: - А вы сходите в центральный гастроном, может быть, там есть.
- Какая гречка? – удивились в центральном гастрономе. – Всю гречку отдали в северный, а нам привезли только овсянку. Будете брать?
- Чёрт знает что такое! – ворчал ненавидевший с детства овсянку Казаков. - Живёшь в райцентре, а ничего путного купить не можешь…Чёрт знает что такое!
У него разболелась даже голова. Он зашёл в аптеку, купил пирамидону и, проглотив таблетку, вернулся к себе на работу.
- Ты где бродишь, разорви тебя на части? – отчитывал его вскоре Верёвкин. – Уже третий раз звоню тебе! Сейчас в промтоварном выбросят ситец. Это же такой дефицит! Женщины из-за него дерутся. Бери своей Верочке на пару платьев, да и тёще не пожалей на халат.
Отдел тканей в промтоварном магазине был уже полон женщин, когда там появился Казаков. «Однако быстро же они узнают, - подумал он , становясь в очередь и соображая, сколько метров ему необходимо взять. – Возьму побольше. Вот Верочка, должно быть, обрадуется, да и Зинаида Александровна тоже». Но надежды его очень быстро растаяли. Через полчаса пошёл ситец, который все брали только на наволочки, а ещё через полчаса уже не было никакого. Чуть не плача, Казаков покинул магазин. Такая же участь постигла его и со свежей говядиной: мясо, словно по мановению волшебной палочки, бесследно исчезло, не достигнув даже прилавка. А после обеда на Казакова обрушился новый удар. К ним в отдел зашёл сам главный бухгалтер, не терпевший никаких проволочек в работе, и потребовал отчёт, который Казаков должен был сдать ещё вчера.
- Я не… я не успел его сделать, - пролепетал бедняга.
- Как не успели? Он должен быть готов ещё вчера. То-то я замечаю, что вы не работаете, а всё бегаете куда-то. Как прикажете это понимать?
- Я… я плохо себя чувствую, - первый раз в жизни соврал честный Казаков, краснея до самых кончиков ушей. - Голова болит сильно что-то…
- Если вы заболели, обращайтесь к врачу, а отчёт ни при каких обстоятельствах вы не имеете право задерживать.
По уходе главного бедный Казаков выпил сразу две таблетки пирамидона и мрачно задумался, уставившись в окно и обхватив голову руками. Из этого состояния его вывел телефонный звонок:
- Ну, дружище, сегодня тебе просто везёт, и ты у меня не отделаешься даже бутылкой коньяка. Беги скорее в центральный, там выбросили болгарские томаты в пульпе – чудо гастрономии, деликатес. Хватай целый ящик, если дадут, и не забудь про коньяк.
Несколько минут Казаков колебался и, наконец, набравшись решимости, направился к главному.
- Можно я схожу в аптеку, - умоляющим голосом обратился он, - голова что-то совсем. А отчёт я доделаю после работы, честное слово…
Должно быть, жалкий вид бедняги возымел своё действие, потому что непреклонный начальник не стал возражать.
Оказавшись на улице, Казаков облегчённо вздохнул и скорыми шагами направился в сторону аптеки, но, скрывшись за первым домом, круто повернул налево и проулками побежал к гастроному. Однако судьба была решительно против него. Как гречка, ситец и говядина последняя банка чуда гастрономии была продана перед самым его носом. Всё это было бы ещё ничего, но в тот момент, когда бедный Казаков униженно выпрашивал хотя бы несколько баночек, из служебных дверей вышел солидный дядя из райисполкома, неся в большой сетке что-то завёрнутое в бумагу, сквозь разрывы в которой Казаков заметил, что это болгарские томаты.
- Но вот же есть, - с дрожью в голосе произнёс он, бледнея.
- А больше нет, что пристали? – ответили грубо продавцы.
- Торгаши! Барышники! Мерзавцы! Для вас блат превыше всего, а до простого покупателя ничто хорошее не доходит! – не помня себя от ярости, исступлённо закричал Казаков, со злостью стуча кулаками по прилавку , и вместо хотя бы единственной банки вкусных болгарских томатов получил… пятнадцать суток за публичное оскорбление работников торговли.
1993 г.