«Прелесть всякого путешествия в возвращении» Фритьоф Нансен
Статья для моей книги «Ольхон ХХ век. Справочный энциклопедический словарь. (Остров, люди, населяющие его и производство ММРЗ)»
- Летать самолётами, естественно, хорошо - быстро, выгодно, удобно. Но и риск определённый всегда есть. Расстояние маршрута Иркутск-Усть-Орда-Бугульдейка-Еланцы-Хужир-Онгурён по сибирским меркам не большое, около 300 километров. При крейсерской скорости самолёта Ан-2 180 км/час время полёта от Иркутска до Хужира занимал полтора часа. Полчаса на каждый отрезок пути в 90 километров.
Сложность маршрута в рельефе – это лес, горы и близость Байкала с его мощными и неожиданными ветрами. Гигиенические бумажные пакеты для содержимого желудков пассажиров были всегда востребованы. Всё зависит от вестибулярного аппарата каждого человека. Лично мне пользоваться гигиеническими пакетами не приходилось. Летаю самолётами с 5 летнего возраста, когда лететь пришлось на «Дугласе» зимой от Туруханска до Красноярска. На Ан-2 летал с 1964 по 1991 год из Хужира в Иркутск и обратно, не говоря о Ту-104, Ил-18, Ан-24, Ан-12, Як-40, Ту-154, Ил-62, Boeing и Airbus в разные концы страны.
Пилоты Ан-2 на Хужирском маршруте, были люди опытные, обладавшие необходимым метеорологическим минимумом. Летал даже будущий русский советский, российский писатель Валерий Николаевич Хайрюзов.
За все эти годы перелетов только два раза попадал, когда пришлось по метеоусловиям самолёту садиться в промежуточном аэропорту:
- 30 декабря 1975 года. Канун Нового года. Я с годовалой дочерью провёл очередной отпуск на Ольхоне у матери, и настала пора возвращаться к месту службы в Хабаровск. У меня были билеты на первый рейс, а их в тот день было два, но неожиданно экипажи перерешили и пришедший первый борт полетел за рыбой в Онгурён, а второй забрав своих пассажиров, вылетел в Иркутск.
Небо ещё с вечера затянуло тучами, а утром было видно, как над Приморским хребтом, выкатываются чёрно-фиолетовые грозовые облака. Время ожидания тянется медленно, но вот слышно звук мотора самолёта заходящего на посадку. Самолёт зарулил на стояночную площадку, заглушил двигатель. Экипаж вышел из самолёта, обменялся документами с начальником аэропорта Ильёй Илларионовичем Седых и пригласили ожидавших пассажиров в самолёт. Запустили двигатели, вырулили на старт и после короткого разбега взлетели. Самолёт сразу стал набирать высоту, пробивая облачность, но тщетно. Началась болтанка. В 12-ти местном самолёте только шесть взрослых пассажиров. Пять человек из Хужира и один молодой, крепкого телосложения бурят из Онгурёна. Я с дочерью на руках сел на сидение, которое с правой стороны за кабиной пилотов, пристегнул себя ремнём безопасности. Сидеть притянутым к стене неудобно, устаёт быстро спина. Самолёт не пассажирский и оборудован складывающимися жёсткими сидениями. Пристегнулись и другие пассажиры кроме бурята из Онгурёна. Тот сидит, широко расставив ноги, и пытается закурить сигарету. Мужик пьян в хлам, громко разговаривая сам с собой, размахивает руками. Пилоты, уловив запах дыма в открытую дверь кабины, выглянули и приказали ему потушить сигарету. Мужик тупо глядя на них не реагирует. Пилоты, взяв штурвал чуть на себя, сделали «горку». У бурята, видимо, содержимое желудка подступило к горлу и он, плюнув на ладонь, быстро потушил в слюне окурок. Таких попыток у него было две или три, пресекаемые пилотами. Наконец бурят угомонился и, широко расставив ноги задремал. Болтанка. Самолёт облачность не пробил, и пилоты вели машину по приборам. Экипаж спокоен, собран, время от времени обмениваются короткими фразами, управляют в четыре руки. Мне их хорошо видно в открытую дверь. Дочь моя давно угомонилась и спит у меня на руках. Остальные пассажиры, кроме спящего бурята, время от времени прикладывают лицо к бумажному пакету, стоит запах рвоты. В иллюминаторы даже крыльев не видно. Обычно визуально видно пролетаемую территорию, а тут и в самолёте сумрак. На душе кошки скребут, у меня вечером самолёт на Хабаровск, а я болтаюсь в воздухе неизвестно где. Ветер встречный, самолёт время от времени резко приподнимает. Я незаметно уснул.
Вдруг меня резко поднимает с сидения неведомая сила, я ударяюсь головой в шапке о трубу, идущую выше пассажирских мест вдоль борта. Она служит поручнем, к ней десантники пристёгивают карабины парашютов. Сидение подо мной складывается, и я с дочерью оказываюсь на полу. Глаза я открыл, ещё подлетев к верху, поэтому вижу всю картинку в самолёте. Вижу лица пассажиров напротив меня, широко распахнутые в ужасе глаза и открытые рты. Пьяный бурят сидевший напротив, не удержавшись, летит через проход на другой борт. Там его разворачивает, и он кубарем катится в хвостовой отсек, ударяется ногами в дверь. Дверь от удара распахнулась, и он скрылся в темноте отсека, там, где сходятся тросы управления самолётом.
Я не могу подняться с пола, пристёгнут ремнём. Самолёт болтает, и главное не торопиться, неизвестно что будет впереди. Самолёт вроде выровнялся и управляем. Извернувшись, расстегнул ремень безопасности и, удерживая на руках дочь, которая даже не проснулась, взгромоздился на свободное сидение рядом. Поднял и закрепил своё сложившееся сидение и пристегнул ремень безопасности. Из хвостового отсека на карачках вылез перепуганный бурят, глаза у него по блюдечку, он не может сообразить, что произошло. Добрался до своего места, взгромоздился на него и быстро пристегнулся ремнём. По лицам соседей видит, что расспрашивать о случившимся бесполезно.
Смотрю на часы. По времени должны давно быть в Иркутске, а мы всё ещё летим. Наконец самолёт пошёл на снижение и приземлился. Выдох облегчения – в Иркутске. Самолёт зарулил на стоянку. Мать честная, это не Иркутск, а Усть-Орда. Грунтовый аэродром Усть-Орда служил запасным аэродромом, как для гражданской авиации, так и для военной. Дело к вечеру, до Иркутска ещё 70 километров. Все междугородние рейсы автобусов давно уже миновали Усть-Орду. На чём добираться. Вышли из самолёта и экипаж быстро успокоил народ. Встречный ветер, топлива осталось на пределе. Самолёт заправят, и перелетим в Иркутск. На душе полегчало, успею на Хабаровский рейс.
Спросили у пилотов, что произошло в воздухе? Попали в воздушную яму и самолёт «просел» вниз больше чем на 50 метров. В Усть-Орде погода не лучше. Пока самолёт заправляли, мы, от души накурившись, грелись в зале ожидания у голландской печи и обменивались впечатлениями. Дальше летели без эксцессов и приземлились в Иркутске уже в сумерках.
- Другой раз с вынужденной посадкой по маршруту Хужир – Иркутск летел в апреле 1979 года. Зимний отпуск некуда в городе девать, поэтому лучшего времяпровождения, чем пить водку на Байкале, и рыбалки на зимнюю удочку придумать трудно. Времени целый месяц.
Правда, отпуск начался с трагедии. Утром следующего дня после приезда, курю у ворот родительского дома. Проходит мимо бывшая одноклассница Нина Хасанова (Кичигина), поздоровались, и она сразу ввела меня в ступор: - Что не успел с другом увидеться?
Ошарашенно пожимаю плечами, не поняв вопроса. Сопоставил её рассказ по времени, выяснил. Самолёт, в котором я летел, как раз пролетал над проливом Ольхонские ворота, когда внизу на льду разыгралась трагедия. На южной оконечности острова Ольхон находится база паромной переправы МРС – Ташкай. Там зимовали два парома из серии ДК (десантных катеров) и буксирный катер «Победа». Время было весеннее, и суда готовили к навигации. Катер «Победа» должен был обеспечивать проводку паромов в начале навигации сквозь крошево льда и это время не за горами. А пока судовые команды ремонтировали, красили суда. Начальство далеко, а без водки скучно. До ближайшего магазина на острове не накатаешься, а ближайший на материке вот он через пролив в улусе Сахюрта (МРС).
Два моих бывших одноклассника, друзья детства старший помощник капитана катера «Победа» Виктор Орлов, судовой механик Анатолий Владимиров сели на мотоцикл и поехали по льду через пролив. Крепость льда позволяла, но и опасность была – это щели и пропарины. А в воротах этого добра хватает. Примитивно объяснить, что такое пропарина и сложно, и просто. Воздушный пузырь в замёрзшей осенней луже, наступил на него и слышен треск. Так и в Байкальском льду зашёл или заехал на скрытую снегом пропарину и ты уже в воде. Апрельский лёд сверху подтаял, шероховатый, матовый. Друзья мои, влетев в скрытую пропарину тут же оказались в воде, мотоцикл ушёл на дно. Самим выбраться невозможно, одежда, ледяная вода и скользкий лёд.
На их счастье проезжал на мотоцикле мимо мужик из МРС, под рукой у него не оказалось ни досок, ни верёвок, поэтому он проехал домой. Когда взяв необходимое, вернулся, в полынье был только один человек Анатолий Владимиров. Виктора Орлова поглотила Байкальская пучина. Единственный сын у матери, с трёх лет воспитывала его одна. Тело не нашли, а на скалистом мысу напротив места гибели уже сорок лет стоит железный памятник той ужасной трагедии. Вот такая цена водки на Байкале.
Это был третий одноклассник, погибший из-за зелья. В 23 года «сгорел» от водки Гоша Маркисеев. Следом за ним погиб Александр Янченко, правда, из-за чужой пьянки. Тесть с тёщей пьянствовали. Пришедший с работы Александр отказался с ними участвовать в застолье. С криками: - Ах, ты нами брезгуешь! – тесть заломил зятю руки. А ненаглядная тёща горлышком разбитой бутылки нанесла зятю около тридцати рваных ран. В 1979 году нам было всего по 26 лет и уже такие потери.
Горе забывается, а вот пьянство людей не прекращается. Всегда находится повод приложиться к рюмашке.
Отпуск мой быстро пролетел. Уходишь на рыбалку утром в четыре часа утра и до позднего вечера. Земляки, одноклассники, друзья и конечно водка. От солнца и ветра лицо и руки загорели до черноты, только ладони розовые от воды. Расслабуха полнейшая.
Наконец день отлёта настал, мать с облегчением вздохнула, и я уехал на попутной машине в Харанцы на аэродром.
Погода быстро портилась, подул ветер, а на вершинах Приморского хребта устрашающе легли чёрные грозовые облака. Казалось, что вот-вот они ринутся вниз, круша всё на своём пути. Ветер «Сарма», наверное, самый страшный из нескольких на Байкале.
Прилёт самолёта из Иркутска задерживался по метеоусловиям трассы. Накануне выходных пассажиров в Иркутске было мало, а из Хужира загрузка была полная. Но вот зашумела рация и начальник аэропорта начал радиообмен с экипажем самолёта. Борт на подлёте, значит улетим. Вечером у меня самолёт на Хабаровск. Быстро проходим регистрацию и выходим к лётному полю. Толпимся у дерева ожидания. Это огромная старая лиственница, на вершине которой закреплена «колбаса». Полосатый мешок, указывающий направление ветра.
Из прилетевшего самолёта вышли немногочисленные пассажиры и экипаж. В числе прибывших узнаю свою бывшую одноклассницу Татьяну Нейберг (Беликову), подошёл к ней, поздоровался и выразил своё соболезнование. В сентябре 1978 года в авиакатастрофе Ан-2 в районе Харата погиб её муж Геннадий Нейберг с сыном и свекровь. Вот и сейчас она прилетела на родительский день, помянуть своих близких людей. В руках держит три металлических венка на кладбище. Коротко рассказала о трагедии, плачет, вытирая слёзы платочком. Утешил, как мог. Да что ей мои слова, горе есть горе.
Подошёл экипаж, и пассажиры быстро заполнили салон, рассаживаясь на облюбованных местах. Я обычно сажусь у кабины пилотов, там меньше трясёт и обзор лучше. Лётчики сразу потребовали застегнуть ремни безопасности, в полёте «болтанка» и ожидается усиление северо-западного ветра.
Самолёт идёт с набором высоты, держась восточной оконечности острова, Плотная облачность, ничего в иллюминаторы не видать, «болтанка». Земляки мои сидят, уткнувшись ртом в бумажные «гигиенические пакеты». Приступы рвоты у них следуют один за другим, им не до стеснений.
Ветер встречный, летим больше часа. Ещё полчаса и должен быть Иркутск. Но мотор сбавил обороты, и самолёт, пробивая облачность, пошёл на посадку.
Вот тебе раз, сели в Бугульдейке. В окружении гор ветер стал меньше, но продувает насквозь. Экипаж закрыл самолёт на замок и ушёл в маленький домик диспетчерской. Предупредили рядом с самолётом не курить, отойти подальше и ждать. Никуда не уходить. Как только погода позволит, полетим дальше. Ждали больше двух часов, промёрзли насквозь. Байкал рядом, в ложбинах окружающих гор ещё лежит снег. Уже и на разговоры не тянет. Молча стоим, переминаясь с ноги на ногу. Ночевать в Бугульдейке негде. Ни родных, ни знакомых. Автобус утром, до оживлённой трассы нужно добраться в Косую Степь, чтобы уехать на попутной машине. На самолёт до Хабаровска всё равно не успею.
Но всё - таки повезло. Пришёл экипаж. Метеоминимум КВС позволил продолжить полёт дальше до Иркутска. Всё та же облачность, «болтанка», зато нет пронизывающего насквозь ветра и ближе к цели. Из двух зол выбираешь лучшее. Бог даст, успею на самолёт до Хабаровска. Там Ту-154, три часа полёта и ты дома. В прошлое ушли самолёты Ил-18, Ту-104 с промежуточной посадкой в Благовещенске. В салонах самолётов стало просторно, да и время экономится. Поэтому терпишь временные неудобства малой авиации, лишь бы быстрее передвигаться.
Сергей Кретов
18 июля 2019 года