Часть 5
Дмитрий Дмитриевич, как и предполагала Марья Тихоновна, действительно оказался подпольным пьяницей с внешностью непризнанного философа.
Худой, порядком свалявшийся, с реденькими усами и такими же редкими волосами, он являл собой смесь чего-то потерянного с чем-то не найденным. И Лике, как будущей жене, предстояло это ненайденное найти, одеть, причесать, понять, и потом всю жизнь поклоняться.
Куда же смотрел Казимир Казимирыч, приглашая в дом подобного гостя? Да никуда. Ему было все равно. Лишь бы Лидка не приставала. Поэтому и пригласил домой первого попавшегося холостяка, не замеченного в коллективных гулянках.
Когда в отделе отмечали какой-нибудь праздник или день рождения, Дмитрий Дмитриевич под разными предлогами уходил домой или сидел у себя в кабинете до окончания празднества, ссылаясь на срочную работу.
Зато дома, за толстыми стенами, где его никто не видел и не слышал, он отрывался по полной. Закрывшись на все замки и отключив от сети телефон, он с упоением потягивал из хрустального бокала коньяк, закусывал красной икрой и редкими заморскими фруктами. В этом смысле Дмитрий Дмитриевич был настоящим гурманом.
Пировал Дмитрий Дмитриевич обычно по выходным, с пятницы по воскресенье. Это были для него такие же святые дни, как для прихожанина церковные праздники.
В пятницу, после работы, не заходя домой, он ехал в другой район города, в недорогой, но хороший гастроном, покупал немного красной икры, белой и красной рыбки, торт из мороженого, кусок хорошего мяса, виски или коньяк и обязательно фрукты. Придя домой, он с упоением колдовал у плиты, периодически поднося ко рту заветную рюмочку, иь слегка пригублял ее, чтобы не надраться заранее. Часам к десяти он садился за богато сервированный стол, к полуночи, напившись, заваливался на диван, спал пару часов и начинал пировать снова. Так, гуляя всю ночь, он удовлетворял свои гастрономические потребности и… сексуальные заодно. В этом ему способствовали девушки, доставлявшие удовольствие по телефону, или ночные бабочки, обслуживающие его на дому.
В субботу Дмитрий Дмитриевич опохмелялся холодной водкой, в воскресенье пил пиво и приводил в порядок себя и квартиру, а в понедельник был на работе свеженький, как огурец. И лучшей жизни для себя Дмитрий Дмитриевич не желал. И, если бы не Казимир со своим предложением... жил бы он и горя не знал.
Решающим фактором, чтобы поменять свою жизнь, стала фотография девушки, выставленная за месяц до рокового знакомства у Казимира на рабочем столе. Уж больно она была хороша. И шикарные волосы, и прекрасное лицо и взгляд кроткий, не то, что у нынешних девиц. Да еще Казимир со своими рассказами, о том какая она домашняя, хозяйственная, спокойная, а главное – еще девушка, значит, сравнивать будет не с кем. А кто первый, тот и хозяин.
***
- Вот, дурак, так дурак, это же надо так опростоволоситься, - пыхтел Дмитрий Дмитриевич, пытаясь незаметно выбраться из квартиры. - И на кой черт меня сюда занесло? Завтра по всему офису разнесут… - он в сердцах рванул на себя дверь и, сунув ботинки подмышку, выскочил из квартиры.
Лидия Петровна, все это время наблюдавшая за горе женихом из укрытия, закрыла за беженцем дверь и, выпив валерьянки, пошла спать. Но сон как-то не шел к ней. Она охала, кряхтела, стонала. Наконец, не выдержав этой муки, решила разбудить Казимира.
- А ну вставай, паразит! – скомандовала она, сдернула с него одеяло.
Казимир недовольно засопел и перевернулся на другой бок.
- Отстань, липучка, - сквозь сон пробормотал он. - Не видишь, спит человек?
- Спишь, значит?! - взвыла Лидия Петровна. - Ну, я тебе покажу, оглоед! – она дернула его за волосы.
- Ты че, сдурела? – подскочил Казимир. - Черт в юбке! Что ж ты не угомонишься никак!
- Зато ты больно быстро угомонился! Притащил в дом черт знает кого, и угомонился! Молодец! Я тут не спи! Переживай за всех! А ему все нипочем! Дочь родная в девках застряла, а он дрыхнет! – она шлепнула его по лбу. - Ишь, волю взял, кабанище!
Казимир молитвенно сложил руки.
- Лидунь, давай завтра поговорим?
- Нет, уж, давай сегодня! - рыкнула Лидия Петровна. - И прямо сейчас! - она пнула
его коленом под зад.
- Ты, прямо, как Чапай, – икнул Казимир. - Ни минуты покоя!
- А ты, как говно в проруби, - продолжала рычать Лидия Петровна, - за родную дочь постоять не можешь!
- Я, чего? Я, как ты скажешь… - он втянул голову в плечи.
- То-то! – шумно вздохнула Лидия Петровна. – А теперь, сядь и слушай.
- Слушаю, товарищ генерал, - закивал Казимир.
- Я вот, что надумала, - начала Лидия Петровна. - Давай ка мы Лику с Сергеем Петрухиным сведем. Он парень денежный, симпатичный, веселый. Правда, разведенный, но зато детей нет, на алименты разоряться не надо. А вот квартира есть. Правда, в Красногорске, зато двухкомнатная и дачка там же, неподалеку. Домик хоть и небольшой, зато кирпичный, аккуратненький, и садик есть, и банька, не то, что у нас – душ задрипанный! – фыркнула она. - Руки у него видите ли не доходят! Ну, чего молчишь, кабан?! Отвечай! – она направила на него настольную лампу.
- Лампу выключи, - взмолился Казимир. - В глаза светит, прямо, как на допросе.
- А-а-а… Что с тобой разговаривать?! - махнула рукой Лидия Петровна. - Тютя и есть тютя! Сама все решу!
- Давай, давай, решай, - проскрипел Казимир. - Ты у нас всю жизнь, сама все решаешь, вот и дорешалась.
- А ну повтори, что ты сказал, - растерялась Лидия Петровна, не ожидавшая от мужа такой смелости.
- Чего, чего… ничего... - Казимир закутался в одеяло и отвернулся к стене.
- Значит, это я во всем виновата?! - подскочила Лидия Петровна. - Хорошо! Я виновата, я и исправлю! А ты тюлень толстобрюхий, всю жизнь отлеживаешься, - перешла она на визг. - Позиция, заметь, очень удобная – моя хата с краю, ничего не знаю! Так?! Да?!
Казимир, не шевелясь, лежал среди взбитых подушек, и считал розочки на полоске обоев. За дверью, навострив уши, стояла Марья Тихоновна, в соседней комнате истерическим хохотала Лика.
- Да заткнешься, ты, наконец! – устав слушать разбушевавшуюся жену, зашипел Казимир.
- Это ты мне?! - засопела Лидия Петровна. - Хорошо! Я заткнусь! Но ты пожалеешь! - Она выскочила из комнаты и нос к носу столкнулась с Марьей Семеновной. - Мама! Ну что ты все время вынюхиваешь!? Что тебе не живется спокойно?!
- А что я!? – растеряно пробормотала Марья Тихоновна. - Мне ж никто ничего не говорит! – у нее на глазах появились слезы. - Конечно, разве ж я человек… Так, мотаюсь у вас под ногами, сама не знаю зачем…
- А ты не мотайся, - заржал из комнаты Казимир, - сядь вон рядом с дедом и носочки вяжи. Что тебе еще надо?!
- А вот доживешь до моих лет, поймешь, - захлюпала Марья Семеновна.
- Интересно, что же будет, когда я до твоих лет доживу, - выглянул из комнаты Казимир.
- Не поймешь ты, Казя, – сверкнула глазами Марья Семеновна, – и ты, доченька дорогая, вряд ли поймешь. Она скорбно посмотрела на сладкую парочку и, перекрестившись, пошла в свою комнату.
- Нет, ты видала?! - набросился на жену Казимир, - живут, как сыр в масле катаются! И обуты, и одеты, и сыты… И какого рожна им еще надо?!
- И не говори, Казя, - вернувшись в комнату, обижено надула губы Лидия Петровна. Всю жизнь за нами шпионит. А мы делаем вид, что не замечаем. Правильно люди говорят, не делай добра – не будет зла. Да если не мы, сидели бы в деревне, щи лаптем хлебали, да горбатились с утра до ночи. А тут на всем готовеньком, и опять недовольны.
Продолжение следует http://proza.ru/2019/07/23/1430