Метаморфозы жизни
Маленький подмосковный посёлок, маленькая тенистая улица, небольшой двухэтажный деревянный дом. Немолодая женщина с грустными глазами сидит у окна. Июль месяц и в это время должно быть очень солнечно и жарко, и так было вчера, но сегодня идёт дождь. Как зарядил ещё с ночи, так и не перестаёт.
Прошло больше сорока лет, как Ольга Борисовна не была в этой комнате, на этой улице, в этом посёлке. Долго сомневалась нужно ли ехать, сомневалась узнает ли что-нибудь и вообще зачем ей всё это? Но оказалось, что ехать всё же было зачем. Только первые минуты память робко, с трудом пыталась восстановить хоть что-то из давно ушедшего, но это были только первые минуты, а потом всё начало отматываться назад как выцветшая старая кинолента и картинки прошлого проявлялись всё отчётливее, всё ярче. И вот сейчас её охватывает такое странное чувство будто она возвратилась домой, настолько всё оказалось прежним, узнаваемым и, как бы это не казалось странным, даже родным.
Эта квартира её бывшей свекрови Марфы Петровны, матери её первого мужа Николая. Последний раз Ольга приезжала сюда вместе с ним и шестилетним сыном Денисом так же летом в июле. Осенью в тот же год Денис пошёл в первый класс.
В начале холодного, вьюжного февраля следующего года умерла мужнина бабушка и поскольку Ольга в это время ещё не оправилась от воспаления лёгких, то хоронить её поехал один Николай. А когда приехал через три дня, то с порога сообщил, что любит другую и ушёл. Так закончился её первый, почти девятилетний опыт семейной жизни. Жизни счастливой и казалось бесконечной.
Далее общение со свекровью сводилось до получения на почте двадцати пяти рублей, присылаемых ею ко Дню рождения внука. Позиция свекрови, что ребёнок нужен отцу только до той поры, пока ему нужна его мать, хорошо была известна. Так эта позиция потом и претворялась в жизни. Сына Ольга воспитывала одна.
Свекровь её никогда не жаловала, может даже и попросту не любила, да и у неё никак не получалось преодолеть это чувство неприязни к ней. Но Ольга честно старалась. В какие-то моменты мысленно пробовала называть свекровь даже мамой, но так и не решилась. Семьи были слишком разные и по укладу и по эмоциональному настрою. К каждому празднику в её семье обычно дарились друг другу подарки, готовились поздравительные открытки с тёплыми пожеланиями. В семье Николая это не было принято. Зачем тратить деньги на пустяки?! Какие-то поцелуи при встречах и расставаниях? Глупо. Свекровь была женщиной несколько холодной и через чур прямоугольной что ли, не прямолинейной, а именно прямоугольной или корявой, к тому же она никогда не меняла своих решений.
Вспоминается один только случай из многих. Однажды в канун Нового года, когда её сыну Коле было лет пять и он баловался и шалил около новогодней, наряженной ёлки, Марфа Петровна пригрозила сыну наказать его, наказать строго, если тот не перестанет озорничать. Сын не послушался и опрокинул таки новогоднюю ёлку с игрушками. Марфа Петровна выполнила своё обещание наказать тем, что больше ёлок у него никогда не будет. Да, она своё обещание выполнила! Ёлки в Новый год у себя дома Коля больше никогда не видел. Когда же он потом об этом рассказывал Ольге, она едва верила своим ушам. Такую чёрствость от родной матери трудно вообразить. Ну отшлёпала бы, ну сладкого лишила, гулять не пустила бы, да мало ли способов наказать непослушного ребёнка, чтобы до него дошло, что так делать больше не надо? Но его мать выбрала такое, кажется, самое жестокое наказание. Возможно с этого жутко-обидного момента в далёком детстве и началось его отторжение от неё, возможно поэтому он свою мать не любил. Считал её неумной. Это было дико слушать, тем более понимать.
В то время Ольге, тогда совершенно неопытной девочке, только -только исполнилось девятнадцать. Жизнь рисовалась исключительно чёрным и белым цветом и она, конечно, не представляла, как можно было так жестоко обойтись с маленьким ребёнком и как можно было уже взрослому мужчине потом так и не простить собственную мать. Это с годами у жизни появляются всё новые и новые краски и оказывается, что любовь тоже имеет их огромное количество. Теперь- то она узнала, что в ней, в этой жизни, случается всякое и человеческие чувства имеют бесконечное множество проявлений и разнообразных не то что цветов, но и оттенков. И материнская любовь не является в этом смысле исключением, она тоже бывает разной. В ответ мы получаем столько любви, сколько сами можем вложить. Это свойство бумеранга особенно присуще именно материнской любви. И сейчас Ольге её, тогдашнюю свекровь, обделённую обыкновенной женской мягкостью, нежностью, теплотой и способностью беззаветно любить, необыкновенно жаль. Она уверена, ответная любовь сына, детей это самое главное и самое важное, прекрасное и возвышенное чувство. Это то чувство, получая которое, и есть самое настоящее, главное счастье для каждой матери. А Марфа Петровна этим чувством сама себя обделила, нежности и сыновней заботы так и не испытала. Нет, Николай помогал, не бросал её никогда, но отношения были при этом сухие и скорее обязательные нежели искренние, душевные. И ссорились они постоянно, как он рассказывал, до самого её девяностолетнего конца. И ещё думается, что присущая ей чёрствость была прародительницей того, как он безжалостно поступил оставляя собственного ребёнка, когда так резко разорвал свой первый брак что называется по-живому.
Свёкор, Иван Никитич, напротив был мягкий, слегка романтичный и необыкновенно талантливый человек. Он постоянно что-то изобретал, у него было множество патентов, грамот и наград с ВДНХ. Последним долгопроектом была его мечта построить катер собственными руками и поплыть на нём из Москва-реки к Волге и оттуда через Волго-Донской канал к Чёрному морю. И он почти построил этот катер! И поплыл бы, нет сомнений! Но коварная онкология оборвала его жизнь ровно в шестьдесят лет. Хоронил его с почестями весь небольшой посёлок. Это была первая трагедия, первая смерть близкого человека в её, Ольгиной, двадцатилетней жизни...
Её всегда искренне удивлял их союз. Свёкор со свекровью настолько не подходили друг другу, настолько были разные во всём, что в голове никак не укладывалось как, почему когда-то Иван Никитич обратил на Марфу Петровну внимание и как они умудрились прожить вместе довольно долго, почти сорок лет?! И даже внешне это различие поражало своей не гармоничностью: он высокий, стройный, с шевелюрой тёмных, кудрявых волос и она, маленькая, угловатая, с удивительно некрасивыми, какими-то рубленными чертами лица. При этом невозможно было вспомнить ни то что её смеха, но даже и улыбки. Запомнился только недовольный, скрежещущий голос при этом заметно шепелявый. Вот такая метаморфоза.
Ольга Борисовна прошла вчера по теперь уже заасфальтированной Школьной улице. По обе стороны всё те же двухэтажные куцые дома сплошь деревянные: то окрашенные в грязно -зелёный цвет или в синий прямо по облицовке досок, то оштукатуренные, светлые с тёмными пятнами, кое- где облупившиеся. Перед некоторыми цветастые палисадники с оранжевыми лилейниками, ярко -розовыми мальвами. Ничего не изменилось, всё знакомо. Правда, есть и современные новостройки, вот на одном ещё незаселённом кирпичном доме висит огромный плакат « Продаются квартиры, звонить по такому-то телефону». Жизнь продолжается, да она и не останавливалась. Это точно. Щемящее чувство ностальгии окутывает лёгким облаком, тихо и нежно.
Улица упирается в белое здание с претензионными колоннами по фасаду. Это и есть та самая школа, в честь которой она, эта улица, получила своё название, школа, в которой учился Николай. А совсем близко, не доходя метров пятьдесят до конца улицы, тускло белеет, вернее сереет сквозь листву деревьев, как и много лет назад, деревянный оштукатуренный дом в два подъезда. Вот в этот самый дом, в первый подъезд, в квартиру на втором этаже, где жили его родители и где когда-то родился он сам, первый раз он и привёл её, высокую, худенькую,темноволосую девочку, свою однокурсницу, знакомиться с ними. Помнится, когда он объявил о решении пожениться, те немного оторопели: второй курс института, ей девятнадцать, а ему двадцать три. Он успел уже окончить техникум и отслужить в ВДВ. И всё равно ещё дети, неустроенные студенты! В глазах обоих родителей смятение и растерянность. Но стол с обязательным салатом «Оливье», в котором почему-то присутствовали помидоры, и солёными грибочками под водочку Марфа Петровна всё же накрыла в большой комнате. Молодых усадили на чёрный, кожаный диван, рядом с которым стояла кадка с огромной, до потолка, развесистой пальмой. Это была помолвка, потом они оба приезжали знакомиться с её родителями, а потом в октябре сыграли свадьбу. Переполненная эйфорией начавшейся семейной жизни, сессию она благополучно завалила и пришлось пересдавать два экзамена в каникулы. Лишь в конце февраля, как раз на День рождения свекрови, они всё же приехали дня на три. В лютый мороз вдвоём гуляли по глади заледенелого озера, хохотали кидаясь снежками и Николай вытаптывал ногами на покрывавшем зеркальную поверхность кипельно-белом , рыхлом снегу такие вечные слова « Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ». А через девять месяцев после проведения этих «каникул под пальмой» у них родился сын Денис. Свёкра не стало, когда внуку и года не исполнилось. Поэтому этого деда он, естественно, не помнит. Свекровь же переехала в другую квартиру поменьше на этой же Школьной улице, однокомнатную, чтобы не платить за лишнюю жилплощадь. Ох, как это бурно обсуждалось, но Николай приведя несчётное количество железобетонных доводов так и не смог её разубедить. Как всегда Марфа Петровна была непреклонна и переехала вот в эту маленькую квартирку.
И вот теперь сидит у окна в этой квартире Ольга Борисовна, уже немолодая, женщина с заметной проседью в ещё густых волосах, с глазами полными печали и молча смотрит на дождь, летний июльский дождь. Чудно и непонятно как через столько лет это могло случиться...
Воспоминания, воспоминания... Ничего в жизни не проходит бесследно, про это и в песне Градский когда-то поведал.
Так оно и есть. Чтобы с тобой в жизни не происходило, хорошее ли, радостное, скучное и унылое и уж тем более драматично-трагедийное, всё оно остаётся до конца твоих дней, остаётся с тобой, остаётся в тебе. Поначалу это остро ощущаешь, а с годами приходит какое-то философское осмысление. И события, и поступки людей, встретившихся на твоём жизненном пути переоцениваешь совершенно по-другому, и иногда приходит ощущение, что всё случившееся уже было давным давно, ещё до твоего рождения, кем-то предопределено свыше. И банальное выражение « что не делается всё к лучшему» осознаётся, как необыкновенно мудрый и единственно правильный постулат.
Да , память удивительное качество человеческого разума. Она то поглощая события и картины прошлого начисто исчезает кажется навсегда и ничто не подвластно её воскресить. То, стоит получить какой-то пусть маленький знак, толчок из вне или в виде запаха, или в виде очертания, или ещё в каком-то неуловимом проявлении, и вот тогда разом память возвращается и ты погружаешься с отчётливой ясностью опять в то далёкое прошлое. Вот и Ольга даже и не представляла, что это произойдёт с ней на этот раз.
Ей столько боли и обиды пришлось пережить в то время, когда Николай внезапно ушёл, что сейчас её просто поражает, как приятно вспоминать то далёкое время до мелочей. И свекровь свою, Марфу Петровну, вспоминать с теплотой и все любые моменты связанные с пребыванием здесь тоже приятно вспоминать, хотя они эту теплоту не излучали. Ну да, была свекровь такая неуклюжая в проявлении своих чувств к сыну, к невестке, внука ни разу не поцеловала. Но может у неё это просто так кривовато проявлялось? Ну не умела по-другому? Но она же всё равно бабушка её сына и прабабушка её внуков. И хочется этого или нет в них течёт и капля её крови, проявляются и её гены.
Улица закончилась и повернув налево дорога ведёт к озеру. То самое озеро «СвЯтое» большое. Противоположный берег зелёным очертанием виднеется далеко на горизонте. Волны почти морские, они накатывают на песчаные, береговые извилины у самого края, едва касаясь ног женщины. И опять лёгкая, навязчивая, волнующая грусть так же накатывает тревогой на душу, как и эта прозрачная, серо-голубая вода и такие же следы оставляет она на берегу, как и истекший песок времени оставил следы на её судьбе. Течёт песок времени поглощая юность, взросление, нависшую старость, всякие разные перипетии её совсем не безоблачной жизни. Ольга Борисовна сама уже много лет свекровь и много лет пытается опровергнуть версию, будто бы свекрови не любят невесток и ревнуют их к своим ненаглядным чадам. И кажется, что это у неё получается.
Почти сразу после развода Николай женился вторично и как сам ей же позже рассказывал, остался вполне доволен своей жизнью. Видимо так было на роду написано. У неё с ним не сложилось- половинки не совпали, не дополнили друг друга, а вот с той другой женщиной, по-видимому, полностью совпали. Может с новой невесткой и у Марфы Петровны сложились прекрасные отношения, возможно сумела она найти ключик к её очерствелому сердцу. Вот только детей бог им в новом браке не послал. Когда прожив со второй женой больше тридцати лет, овдовел, тогда и о родном своём, единственном сыне вспомнил и с внуками начал общаться. Такая метаморфоза.
И она, Ольга, позже также нашла свою ту самую единственную половинку, когда не успеешь подумать о чём-то, а твои мысли уже эхом отдаются в душе другого.
Каждый из них прожил свою уготованную Господом богом жизнь. Но сын всё равно один на двоих и с этим ничего не поделать. Да и не надо. Три года назад Николая не стало. И матери его, Марфы Петровны, тоже уже много лет нет на этом свете. Царствие им небесное.
Денис унаследовал их нехитрую недвижимость. Теперь сюда любит ездить со своей семьёй старшая внучка. Красивое озеро, чистый воздух и сад в пяти минутах от дома с кряжистыми яблонями и кустами красной смородины, которая буйно плодоносит каждый год. Говорят, садом занималась вторая жена Николая, пришедшаяся ко двору её бывшей свекрови.
Внучка ждёт ребёнка, который уж точно не будет задумываться о том, кто был хозяин этого сада. Ну а сама, Ольга Борисовна, приехала помочь собрать урожай смородины... Это она так думала, а оказалось, что она приехала окунуться в своё туманное прошлое, пролистать заново несколько казалось совершенно забытых страниц своей долгой жизненной книги. Такая метаморфоза.