Я посмотрела на Дашу, словно ожидая помощи от неё.
- А скажите, тётушка... Ваш кишлак спокойный? Никаких интересных историй не было? Просто я журналистка, у меня задание, написать статью о жителях сёл и кишлаков. Может у вас интересные случаи произошли? - Даша спрашивала на узбекском языке, что поразило хозяйку.
- У тебя такие синие глаза, словно небо чистое и волосы светлые, а на нашем языке говоришь, как узбечка, - восхищённо сказала женщина.
- А я родилась и выросла в Узбекистане, очень люблю свой край и уважаю людей, живущих здесь. Простой и добрый народ. Вот Вы, уважаемая, нас совсем не знаете, ни имён наших не спросили, ни откуда мы, ни кто мы. А дастархан накрыли, угощаете нас, спасибо Вам, - сказала Даша.
Я понимала, что она таким образом хотела войти в доверие хозяйки и разговорить её, я слушала их и поражалась.
- Хм, Даша, молодец. Я бы так не смогла, - подумала я.
А хозяйка уже улыбалась ей, готовая поведать всё, что знала.
- И про нас напишете? - спросила женщина.
- Конечно, иначе, зачем бы мы приехали сюда? Итак, что Вы можете нам рассказать, уважаемая? - снова спросила Даша.
- Ну... кишлак у нас тихий, живём мы скромно, сами видите. Только... - вдруг женщина задумалась и замолчала.
- Что только? Расскажите, пожалуйста, безумно интересно, - воскликнула Даша.
- Это было много лет назад, ещё до войны. У нас в кишлаке золото нашли, много золота. Такой переполох тогда стоял, - начала говорить хозяйка, а у меня чуть сердце из груди не выскочило.
Нет, не золота мне жалко стало, просто слова женщины стали для меня шоком.
- Правда? И кто же его так припрятал, что люди смогли найти? - спросила Даша.
Я заметила, что она побледнела.
- Кто? Кто же может быть, кроме Турсун бая? Когда его дом перестраивали для школы и стали ломать смежные стены, чтобы классы были больше. Так вот, в одной стене и нашли два хума золота. Сколько там всего было! Больше драгоценности, ну, украшения женские и монеты царские. Из города комиссия приехала, всё описали и увезли, - рассказала хозяйка.
У меня словно камень с души упал.
- Значит, мои драгоценности ещё в земле лежат, - подумала я.
- А Вам... в смысле, вашему кишлаку, ничего не дали? Ну, хотя бы проценты от того богатства. Должны были построить что-нибудь или поощрение какое-то, - сказала Даша.
- Какой там! Только Вы не говорите, что я Вам это рассказала. Хотя, об этом весь кишлак до сих пор говорит, - сказала хозяйка.
- Об этом не беспокойтесь. Жаль, конечно, но то, что хранится в земле, принадлежит государству, таков закон, - ответила Даша.
- Если желаете, можете сходить к дому Турсун бая. Это недалеко. Да, в своё время, Турсун бай был самым богатым человеком в этих местах. А сейчас, ни детей от него, ни родственников не осталось. А Вы случайно не Халида? - вдруг спросила женщина, посмотрев на меня.
- Да... но как Вы... - растерялась я.
- Вы сказали, что это Ваш дом, тут жила семья, Абдулла акя. Не думала, что кто-то из этой семьи выжил. Ведь... Вы были младшей женой Турсун бая, верно? - спросила женщина.
Я опешила, такого вопроса я не ожидала.
- Глупости это. Я прислуживала в его доме, это правда. Но Турсун бая видела очень редко. Мы жили в женской половине доме, - ответила я.
- А люди такое рассказывали, вот ведь правду говорят, толпе подолом рот не закроешь. Слышала я, что... Вы уж простите меня, что Вы родили ему сына, а дочь старшей жены бая, утопила его в хаузе. Жутко, правда? Вот ведь злыдня. Дитя топить, грех-то какой, - сказала женщина.
- Сказки всё это. Не было такого. Да и не помню я ничего, маленькая была, - ответила я, не имея желания говорить о себе и о своём прошлом.
- Если вам ночевать негде, можете у нас остаться, - предложила хозяйка.
Мы с Дашей переглянулись.
- Право, нам неудобно... стеснять Вас не хочется. Но нам и правда, некуда идти. На одну ночь нам нужно остаться, а утром мы должны вернуться в Ташкент, - сказала Даша.
- Вы нам во дворе постелите, на глиняном топчане. Прохладно там, устали мы, - осторожно сказала я.
Хозяйка посмотрела на нас с удивлением.
- Как же это... Вы же гости. Негоже гостей на ночь во дворе оставлять, - растерялась женщина.
- В доме душно и жарко, а во дворе хорошо, - настаивала Даша.
- Что ж, желание гостя, для хозяина закон, - сказала женщина.
Вечером, пришёл с поля её сын.
- Валижон, сынок? У нас гости из Ташкента. Журналистка она, о нашем кишлаке хочет писать, - представила нас хозяйка сыну.
- Ассалом аляйкум, уважаемые. Мой дом всегда открыт для гостей, - положив руку на сердце, сказал молодой человек, лет тридцати пяти, с чёрными, большими глазами, под такими же чёрными бровями. Круглое лицо, чисто побритое, как и голова, на которой была старенькая тюбетейка. Белая рубаха, подвязанная кийикчой (мужской разноцветный платок, сложенный втрое) и белые штаны, какие носили в те годы мужчины в кишлаке.
- Спасибо, Валижон. Одну ночь, надеюсь, мы вас не стесним, - сказала я, легонько похлопав парня по плечу.
- Не говорите так, холажон, не обижайте нас. Мама, где Кумрихон? Пусть накрывает дастархан для дорогих гостей, - сказал молодой человек, спрашивая о своей жене.
Из смежной комнаты, услышав голос мужа, вышла молодая женщина в цветном широком платье и с платком на голове.
- Ассалому аляйкум, я сейчас, проходите к столу, - тихим голосом сказала Кумрихон.
Мы опять сели на постеленные вокруг хантахты курпачи.
- И что теперь делать будем? Так и уедем ни с чем? - шёпотом спросила Даша на русском языке.
- Не знаю, - так же шёпотом, ответила я.
- Кумрихон, дочка, неси ужин, - громко сказала хозяйка.
Из комнаты вышли двое детей, мальчик и девочка. Они быстро сели за дастархан. Я с улыбкой смотрела на них.
- Третий спит в бешике, ему всего два месяца, - с любовью посмотрев на внуков, сказала хозяйка.
- Красивые у Вас и сын, и невестка, и внуки. Храни вас всех Аллах, - сказала я.
- Спасибо, сестра, и Вас храни Аллах, - ответила женщина.
Кумрихон принесла в лягане ужин, жареную картошку с маленькими кусочками мяса. Валижон поломал лепёшки, которые принёс с собой. Мы сидели и ужинали, когда дверь открылась и в комнату вошёл мальчик, лет четырнадцати.
- Ассалому аляйкум. Меня мама прислала, она просит, чтобы Вы быстро пришли, опоки (обращение к пожилым женщинам) и Вас, Вали акя, - сказал мальчик.
- А что случилось, Кадыржон? Так поздно и мама зовёт? - спросила хозяйка.
- У нас бабушка умерла, мама сказала, быстро позови Саломат опоки и Вали акя, - сказал мальчик.
- О, Аллах! Как же это? Значит умерла Инобатхон, как жаль... болезнь её забрала, бедную мою подругу. Ты иди, Кадыржон, мы сейчас придём. Кумрихон, поешьте и постели гостям во дворе, они хотят спать на воздухе. А мы, кажется, до утра уже не придём. Вы уж извините, но перед смертью мы не властны, - сказала Саломат виноватым тоном.
- Мы тоже соболезнуем, не беспокойтесь ни о чём, идите, конечно, - сказала я.
И мать с сыном ушли.
- Инобатхон опа и мама были близкими подругами. Хорошая была женщина... прости Аллах её грехи, - сказала Кумрихон, обведя ладонями лицо.
Я сделала то же самое. Через час, везде прибравшись, постелив нам во дворе постель, молодая женщина увела детей спать, пожелав нам спокойной ночи.
- Ну что, думаю, сам Бог нам помогает. И луна полная светит, ночь такая спокойная. Пошли, самое время, - сказала Даша.
- Как же мне страшно, Даша, - взволнованно сказала я.
- Мне самой страшно, но иначе, зачем мы приехали в такую даль. Нужно балиши (круглые, ватные подушки) положить, чтобы подумали, что мы спим, если вдруг вернуться мать и сын, - сказала Даша и принялась за дело. Накрыв балиши покрывалом, она пошла за угол дома.
Валижон, придя с поля, прислонил лопату и кетмень к стене. Вооружившись ими, мы подошли к месту, куда нам указала хозяйка, сказав, что именно здесь росла яблоня. Я закрыла глаза и стала вспоминать, где именно мы с Бахрихон опа закапали хум, завернув его в старый платок.
- С Богом. Только бы нас никто не увидел, иначе подумают Бог весть что, - начиная копать, сказала Даша.
В общем, мы копали часа два, вспотев, мы очень устали.
- Может мы не там копаем? - спросила Даша, с силой ударив кетменём по яме, которая была уже больше полуметра глубиной.
Но ответить ей я не успела, кетмень с глухим звуком ударился о что-то твёрдое.
- Есть! Там что-то есть, - громко сказала Даша.
- Тише! Прошу тебя, говори тише. Услышать могут, - испуганно произнесла я.
Дальше, мы стали разгребать землю руками. Почему-то мне стало смешно. Две взрослые женщины, глубокой ночью, словно воры, копают землю. Я тихо засмеялась.
- И что смешного? Сейчас время смеяться? - спросила Даша, вытаскивая хум, со сгнившими кусочками платка.
- Прости, мы, наверное, две дуры, смешно стало, - ответила я.
- Открывай хум, посмотрим, что там. Может камни, - улыбнувшись, сказала Даша.
Я с трудом развязала верёвку, которой был перевязан хум, накрытый кожей.
- О, Господи... какое богатство... - восхищённо произнесла Даша.
- Надо яму засыпать, затоптать ногами, чтобы не видно было, - сказала я, положив хум на землю.
Засыпав яму землёй, мы утоптали её ногами. Потом, взяв хум, пошли к топчану.
- Даже не верится, с первого раза нашли. Надо же... Словно Аллах помогает нам, - произнесла я.
Волнение меня не покидало, уснуть, конечно, мы уже не могли. У Даши была сумка, как же она своевременно взяла её с собой, тогда как я приехала с пустыми руками. Даша вытащила льняную салфетку и завернув в неё хум, положила в сумку.
- Можно возвращаться домой, - удовлетворённо сказала Даша.
- Дождёмся утра, нужно поблагодарить хозяйку и попрощаться, - сказала я.
- Надеюсь, ты не собираешься ей дарить золото, нет? - спросила Даша.
- Я бы с удовольствием. Но это вызовет подозрение и ненужные вопросы, - ответила.
- Правильно. Мы просто попрощаемся и уедем. А теперь, нужно поспать. Ой, мы же лопату и кетмень на место не поставили. Лежи, я сама, - быстро спустившись с топчана, сказала Даша.
Через пять минут она вернулась.
- Теперь проблема побольше. Что с ними делать? - произнесла Даша, поднимаясь на топчан.
- Может Мирза придумает что-нибудь? А лучше, сдать их государству и всё, нет проблемы, - сказала я.
- Конечно. И что ты скажешь государству, дорогая? Я вот, нашла столько золота и хочу его сдать? - спросила Даша, ухмыляясь.
- Ну да, так и скажу, - ответила я.
- Аха, иди. Только ведь тебе и передачу не дадут послать, без права переписки, забыла? - сказала Даша.
- Прошу тебя, давай мы это дома обговорим, у меня голова разболелась от волнения и страха, - попросила я её.
- Кажется, хозяева вернулись, тихо, - прошептала Даша.
- Так неудобно, гости спят во дворе. Надо было им в комнате постелить, - услышали мы голос Валижона.
- Я предлагала, сынок, они не захотели. В доме и правда жарко. Отдохни пару часов, нужно до восхода солнца вернуться обратно. Инобатхон похоронят после утреннего намаза. Аллах, да поможет ей пройти через мост, что тоньше волоса. Да простит Он ей грехи её, - тихо говорила Саломат.
Кажется, мы с Дашей уснули, сумку она положила под свою подушку. Я ещё подумала, как же она спать будет, хум же глиняный, твёрдый.
Когда мы с ней проснулись, светило солнце, Кумрихон в тандыре пекла лепёшки, рядом кипел самовар. Да, люди тут просыпаются очень рано, а невестки, ещё раньше.
- Доброе утро, дорогие гости. Мама ушла на похороны, просила меня поухаживать за вами, - сказала Кумрихон.
- Доброе утро, Кумрихон. Нам пора возвращаться, спасибо Вам за всё, - сказала я.
- Я накрыла дастархан, проходите в дом, чаю попейте, потом и поедете. Умыться можно в арыке, там вода холодная и чистая, мы даже пьём воду из этого арыка, - сказала девушка.
Просто уйти, мы не могли, это было бы проявлением неблагодарности и неуважения. Мы умылись, Кумрихон тут же поднесла нам полотенце. С утра стояла жара, мы прошли в дом и сели за дастархан.
- У вас своя корова? - спросила я, увидев на хантахте каймак и горячее молоко.
- Да, слава Аллаху, мы смогли пригнать корову из соседнего села. Без коровы никак, у нас трое детей, их нужно кормить, - ответила Кумрихон.
Быстро позавтракав, мы встали.
- Ну, мы уже поедем. Простите, если стеснили вас. И спасибо за хлеб, за соль. Пусть Аллах будет вами доволен, - сказала я.
- Аминь. Спасибо. И вами пусть будет доволен Аллах. Я вам лепёшки на дорогу заверну. В кожаный мешочек, холодного кислого молока налью. Так мама велела, - сказала Кумрихон.
- А Тахир акя где живёт? Может он отвезёт нас до станции? - спросила Даша.
Перспектива идти пешком семь километров по такой жаре, не прельщала.
- Мамур, сынок? Выйди, - крикнула Кумрихон.
Из дома выбежал ребёнок, лет семи и подбежал к матери.
- Беги к Тахир акя, если он дома, попроси его приехать на арбе. Нужно гостей на станцию отвезти. Беги, Мамуржон, - сказала молодая женщина.
Мальчик убежал по пыльной дорожке к близлежащим домам. Минут через двадцать, он приехал вместе со стариком, на его арбе.
- Ассалому аляйкум, отахон, - поздоровалась я.
- Ва аляйкум ассалом. Что так быстро уезжаете? Погостили бы ещё, в любом доме для вас двери открыты. Гостей у нас уважают, - сказал Тахир акя.
- Спасибо. Мы в этом убедились, отахон, но нам ехать пора, - на узбексом языке, сказала Даша.
- А ты, вроде, не наша, а хорошо говоришь на нашем языке, - сказал старик.
- Да, выучила. Мне нравится ваш язык. Ну что, поехали? - сказала Даша.
Кумрихон положила нам в сумку лепёшки и кожаный мешочек с кислым молоком.
- Этот мешочек сохранит молоко холодным. В добрый путь, приезжайте ещё, - сказала она.
- Маме спасибо скажите, до свидания, - сказала я.
Мы сели на дно арбы и Тахир акя, понукая лошадку кнутом, поехал по пыльной дороге к станции. Доехал до станции, мы дали старику монеты, он позвал из домика мужчин, чтобы они помогли вытащить из арбы бидон с водой и свой обед. Потом, попрощавшись с нами, он тут же уехал.
Поезд пришлось ждать до самого вечера. Мужчины угостили нас фруктами и жареной картошкой, с салатом из огурцов с помидорами и луком. Наконец, раздался гудок и мы вышли на маленькую платформу.
- Это проходящий состав, стоит всего пять минут. Так что нужно быстрее зайти в вагон, - сказал один из мужчин.
Мы так и сделали. Как только поезд остановился, мы взобрались по ступенькам в вагон. Билеты нам продал тот же мужчина, видимо, исполняющий обязанности и кассира. В эту ночь, под стук колёс, мы крепко уснули. Даша положила сумку под подушку, взобравшись на верхнюю полку. В Ташкент мы прибыли ранним утром, но трамваи уже ходили.
- Поехали к тебе, у тебя дома никого нет, нужно припрятать хум. Вечером я приду с Мирзой и мы обговорим, что будем делать дальше. А сейчас, я поеду к себе, муж и дочь, наверное, волнуются, - сказала Даша.
- Вместе выйдем, я тоже по дочери соскучилась, будто не день её не видела, а целую вечность, - сказала я.
Мы приехали ко мне домой, Даша перепрятывала хум несколько раз. Ей всё казалось, что место, куда она его прятала, недостаточно надёжное. Наконец, она сунула хум в духовку и кажется, успокоилась.
- Лучше бы ты до вечера дома была, мне так спокойнее будет, - сказала Даша.
- Тогда забери хум с собой, домой, а я вечером к вам приду. Не могу я дома сидеть. Сейчас искупаюсь и к Мухаббат поеду, - улыбнувшись её стараниям, сказала я.
- Ты права, лучше я и правда, заберу хум домой. Ладно, я пойду, вечером жду тебя, - сказала Даша.
Проводив её, я прошла в ванную. Едва тёплая вода, расслабляла тело приятной негой. Я вспомнила, как мы с Махсудом вместе купались. Вдруг захотелось плакать. Не сдерживая себя, я разревелась.