Бани у Прохорова были обязательным ритуалом. В пятницкие дни, еще не отработав день, он раздавал работу подчиненным и, созвонившись со старым другом, (тоже руководителем завалящейся конторки), отправлялся в баню.
Колеса стукатили по брусчатой мостовой, мягко пружинили рессоры. Сонная одурь висела меж домов. Прогретое все вокруг солнцем дышало жаром, духота заплывала под натянутый тент пролетки. Круп лошади лоснился, будто вымытый.
- Фу черт! Словно в бане, - растирая под рубахой пот, проговорил Галанин.
- У вас еще хорошо, деревянное здание не так пропекает. А у нас кирпич,- поддержал, затравленно озираясь Углов.
- Один черт, - отдувался Потапов.
Проехали мимо, стоящего на углу со станком точильщика. Видно было ему не в тягость крутить ногой точильный круг.
- За Иваном заезжаем? – спросил Пантелей.
- А как же,
Парфен толкнул кучера, - Почтенный, сверни-ка на Садовую. Возле мясной лавки остановишься.
Забрав из Сельхозскотконторы Брусенцова, направились прямиком в бани.
Знакомый служитель приветливо кланялся:
- Проходите, дорогие гости. Не извольте беспокоится, - все в лучшем-с виде… Женского полу как всегда или свеженького пожелаете?
- Успеется, - бросил на ходу Парфен.
Раздевшись, вошли в отливавшуюся голубым, покрытую кафелем, комнату. Высоко вверху блестело окно – на стене золотистый квадрат солнечного света. На расположенном у стены столике стояли бутылки, закуска; розоватым перламутром отливалась осетровая икра. Рядом, на стульях лежали белые простыни.
В парилке колыхающийся жар. Горячий воздух обжигает легкие. Одев шапки рукавицы полезли на полки.
- Зовут меня в трест. На повышение. А я отказываюсь. – орудуя веником кряхтел Сидор, - Здесь я хозяин. А там буду – мальчишка на побегушках.
- Не забывают, значит? – спросил Игнат
- А то как же. Не один год вместе белых рубали. Повоевали теперь можно и отдохнуть. Я так думаю.
- Сущая правда.
Сидор вылил на себя ушат воды.
- Мне бы кто-нибудь предложил. – слазя с полка, вздохнул Иван.
- Я заберу. Поедешь?
- А то нет?!...Побегу!!
Сидор зашлепал к выходу.
Через полчаса гульба пошла своим чередом.
Закусив, мужики падали в бассейн; вылазили, пили, ели и снова падали в воду.
Парфен, просунувшись в дверной проем кричал:
- Девок дава-ай!..
Вскоре "девки", сверкая белизной голого тела, уже носились вокруг бассейна; а за ними, гогоча и размахивая руками, бегал Сидор; оскальзываясь падал, подымая кучу брызг в бассейне, вылазил с округлившимися мокрыми глазами, прыгал на одной ноге, выливая из ушей попавшую воду, и бросался снова вдогонки.
Смородиновой чернотой мазал окна поздний вечер. Облезлые, крашенные белилом оконные рамы, держали капли влаги; эхо коротко и скупо откликалось от стен на пьяные голоса.
Уже разъезжаясь на разных подводах, тупо оглядывали пустынные улицы, желтые огни домов.
Седой, туманный млечный путь дымился будто в омытом черном небе. И часто падали, чертя линии безбрежного поля, звезды.