СЦЕНА ПЕРВАЯ
Иван и Мама.
Дома.
Мама. Кто звонил, сынок?
Иван. Да Василий…
Мама. Физрук ваш?
Иван. Он самый. Мам, мне надо идти, некогда
Мама. Что же, и не поешь ничего? И куда же ты пойдешь?
Иван. В школу вызывают. Васька говорит, там помочь надо. Сила мужская требуется. Ну, я пошел, мам…
Мама. Ну, что ж, иди, раз надо. Все у тебя дела, дела, а мне, видать, на роду написано, одной все время быть. Ну, дай я тебя поцелую. Не буду больше ворчать. Плохо со стариками жить. Все у них болит, все не так, плохо… Когда жизни остается всего ничего, все кажется не очень-то нужным!. Когда вернешься?
Иван. Не знаю, я позвоню тебе, мам… Ну, пока!
Мама. До свидания, Ванечка.
(Иван быстро уходит. Мать подходит к окну, провожает сына глазами. Стоит задумавшись. Звонит телефон. Мама берет трубку:)
Алло, да я. Простите, не узнала, а это ты, Валя! А почему у тебя такой голос, встревоженный?
Что? Школу захватили. Господи, да Ванюша только что туда пошел. Ах, я глупая! Он же все знал и скрыл от меня! Валя, я тоже должна следом за ним… Да не смогу я дома высидеть, сердце так и выпрыгивает из груди. И ты придешь? Ну, тогда встречаемся у школы. Все.
(Кладет трубку. Уходит со сцены.)
СЦЕНА ВТОРАЯ
Иван и Василий возле школы.
Рядом с ними группа людей. Директриса, начальник ОВД, участковый, журналист.
Участковый. Ведь я же просил вас запирать двери школы и никого не впускать!
Директор. Они и были заперты. Он выбил окно, неужели не видите вон стекло разбитое.
Начальник ОВД. Что же мне у каждого окна по милиционеру ставить? Да и кто идет в милицию работать? Все те же кавказцы за квартиру да регистрацию!
Журналист. Лично у меня самая большая потеря за эти послесоветские годы вот какая: я потерял дружбу народов. Нет во мне больше этого чувства, следа не могу найти, хоть убей! За что мне любить тех же чеченцев? Сколько крови нашей выпили? И я должен верить в благородные идеалы, увещевать озверевших бандитов, а они будут убивать наших детей? Чепуха! Нет, увольте!
Начальник ОВД. Воевать, так воевать. Всякого, пойманного с оружием — на распыл. Чтобы другим неповадно было! Но что мне с этим конкретным подонком делать? Какие он выдвигает условия? Вывести войска из страны, разоружиться в одностороннем порядке, дать ему десять триллионов? Черт бы их всех драл…
Журналист. Спецназ вызвали?
Начальник ОВД. Вызвали, конечно… Вот-вот будут.
Журналист. Так, я не понял,: кто-нибудь вступал с ним в переговоры?
Начальник ОВД. Да, через рупор. Он готов выпустить двоих детей, в обмен на любого мужчину.
Участковый. Он, по-моему, просто издевается. Дескать, трусы вы все, а не мужики, и я вам это докажу, и женам вашим, и детям раскрою на вас глаза…
Ваня. Василий, слышал? Бандит предлагает обмен. Пойдем?
Василий. Нет, Ваня, я в эти игры не играю. Почем ты знаешь, что он не обманет? Этот гад, и детей не выпустит, и меня шлепнет! Это же такие типы, что верить им никак нельзя. Пусть освобождением детей занимаются профессионалы. Им за это деньги платят. Нет-нет! В заложники не пойду! Человек себе не враг, верно? Не хочется бесполезно погибать во цвете лет. Если бы заранее знать, рассчитать вероятности…
Э, да что там, легко на смерть идти, когда великая цель есть, и все просчитано, и известно наверняка, что осечки не будет…
Иван. Эх, Вася, а дети… Не великая это цель? Где же ты видел такую войну, на которой заранее все просчитано? Не было такой и не будет.
(Иван подходит к Директрисе:))
Иван. Елена Игоревна! Я пойду в школу.
Директриса. Ну что же, эти слова делают вам честь. Только я бы не советовала. Какую пользу вы можете там оказать? Вы не врач, не милиционер, не «черный пояс»…
Иван. Мое место там. С детьми.
Директриса. Хотите стать вторым Янушем Корчаком? Похвально, молодой человек. Что же, я не могу ничего запрещать в такой ситуации. Смотрите сами.
(Иван милиционеру.)
Скажите ему в рупор, чтобы не стрелял. Я иду.
Участковый (кричит.) Ширган, не стреляйте. К вам идет от нас человек! Не стреляйте.
(Сует в руки Ивана белый носовой платок.)
Вот, Вот возьмите, помашите ему для верности. Может, он меня не расслышал. И понимает ли он вообще русский язык? Одни вопросы, а ответов нет. А черт, ничего нельзя предугадать заранее!
(Иван идет к школе, подняв руку с тряпкой и медленной ей помахивая. Перед ним, словно бы сама собой, распахивается дверь,. Заходит. Дверь с шумом захлопывается.)
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Классное помещение. Парты, стулья шкафы, доска. Иван сидит, понурившись за учительским столом. Ширган расхаживает по комнате.
Иван. Ты же обещал отпустить за меня двоих детей? Где же твое слово, джигит?
Ширган. Аллах простит меня за обман неверных псов. С небом я всегда сумею договориться.
Иван (тихо) Значит, Васька был прав!
Ширган (с любопытством смотрит на Ивана) Я даже удивляюсь, откуда берутся такие чудаки, вроде тебя. Вот я бы не пошел ни в какие заложники. Ты не коммуняка, случайно? К какой партии принадлежишь? Присоединяйся к воинам Аллаха! Сейчас у вас в России все раскололись, шайтан знает, сколько партий, мнений. Эх, Гитлера на вас нет! Помял бы вас, гнилые общечеловеки, с вашими мнениями, как медведь болонку…
Иван. Ты где так по-русски шпарить научился, Ширган?.
Ширган. Где, где, в Москве: три курса кончал. У меня незаконное высшее.
Иван. Незаконченное, ты хочешь сказать?
Ширган. Ну, да… И незаконное тоже, чуть-чуть за деньги!
Иван. На кого же ты учился?
Ширган. Самому мирному делу учился: на агронома!
Иван. Ну, и чего дальше?
Ширган. А дальше мы воевать начали, и я избрал другую специальность: пошел по дороге Аллаха.
Иван. Как же ты мог пойти против русских? Ведь русский язык для тебя родной! Я этого никогда не пойму… Учился на русском, учебники читал на русском, жил среди нас… Куда же ты? Кто ты без России? Кто ты без русского языка?
(Помолчав, продолжает.)
Скажи, как дошел до жизни такой, что вот, в школу врываешься, детей захватываешь? Не могу я этого понять разумом. Как же надо весь Мир ненавидеть, Хорошее ненавидеть,, чтобы такой грех на душу взять?! Скажи, обижали тебя, били, скажи, что с тобой делали, почему такую адскую злобу затаил к ни в чем перед тобой лично не виноватым людям?
(Ширган молчит. (Пауза длится не меньше 10 секунд) Думает. Видно, что ему хочется дать серьезный, обоснованный ответ.)
Нет, не обежали меня. Русские — самый мягкий народ по отношению к другим анродам, большим и малым. Самый глупый народ на земле. Именно поэтому вы обречены. Мы переклюем вас, как коршуны воробьев… А в моем случае было так: наши воевать начали. И тут у меня уже не осталось выбора: «За кого ты?» Конечно за своих. Конечно, против неверных. Наша сила в этом единстве! К тому же, мы поняли (не все, но самые умные из нас), что сейчас настало наше время. Время власти денег. Чтобы получить какое-то значение, надо идти к деньгам. Не в обкомы и райкомы, как раньше, а в банки, синдикаты и тресты. Вот какое нынче время. И мы стали делать деньги, неважно на чем. На работорговле, фальшивых авизо, паленой водке, расстрелах. Мы все равно завоюем вас, так или иначе, оружием или деньгами, все равно. Мы будем повелевать, как сицилийцы в Америке. Потому что мы с гор, потому что волки — мы, а вы овцы! А Аллах наказал волкам резать овец! Ты понимаешь, какой петрушка заварился?
(Он нарочно коверкает слова и смеется.)
Иван (задумчиво) Понимаю, Понимаю, если все так, как ты говоришь, то у нас есть только один выход, поступить с вами так, как вы поступаете с нами, не жалеть ни ваших жен, ни ваших стариков, ни ваших детей. Война до последнего живого бандита или чеченца: если все так, как ты говоришь, конечно! Ширган (хохочет) Кто же вам даст воевать? Вы же теперь демократы. Сразу Европа и Штаты щелкнут по носу! Нет, ребята, ваша карта бита. Мы обложили вас со всех сторон с нашей демократией. Демократия —власть народа. Так, народ — это мы, значит, наша власть и будет, а вы —быдло, сброд, скоты, без Аллаха, без идей, без будущего! Ничего у вас не осталось, кроме скотскх желаний: одним наживаться, другим выживать…
Иван (угрюмо цедит) Ты зачем заманил меня сюда? Чтобы оскорблять?
(Глаза Ивана суживаются, руки непроизвольно напрягаются.)
Ширган. Что, не нравится? Ничего, привыкнешь, нам с тобой тут еще долго сидеть. А заманил я тебя, чтобы иметь надежного парламентера для связи с общественностью. И как первого кандидата на тот свет
(Добродушно смеется.)
Ладно, до вечера я тебя убивать, пожалуй, не буду. Слушай, гяур, пойдем водку пить! Водка единственное, чего вы хорошего для жизни придумали!
Иван (мрачно шутит) А как же Аллах? Не заругает?
Ширган. Об этом не беспокойся. Аллах остался на Кавказе! С Аллахом я как-нибудь найду способ договориться. Подумай лучше о себе и о своих учениках. От тебя многое зависит: сумеешь повлиять на почетный караул, вон на тех баранов, что толпятся возле школы, может, и отпущу живым. Если нет, то пеняй на себя.
Иван. Я хочу встретиться с детьми. Где они?
Ширган. Я загнал их в подвал, чтобы не пищали. Там же, в подвале, десять тонн тротила. При попытке штурма, взрывчатка будет взорвана.
(Кричит.)
Видишь провод? Везде, где бы я ни был, он со мной. Скажи этим козлам, что я и мертвый успею нажать на кнопку, понял? Понял? Вот это ты и скажешь своим воякам, там, за забором… Потом ты вернешься, и я разрешу тебе повидаться с детьми.
*Иван молча кивает головой.
Оба выходят.)
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
Там же: Иван, Ширган, дети
Ширган. Ну, что, все передал?
Иван. Да, слово в слово.
Ширган. А они что?
Иван. Они гарантируют тебе жизнь, если никого не убьешь…
Ширган. Жизнь? Нужна мне их собачья жизнь. Пусть подавятся своей жизнью! Мне жизнь нужна, чтобы пить их кровь, неужели они даже этого до сих пор не поняли?
Иван. Опять ты за свое. У меня возник гуманитарный вопрос… Скажи, а ты в дружбу народов верил? Ну, когда учился, хотя бы?
Ширган. Нет, в дружбу народов я никогда не верил. Да и что это такое?
Иван. Ну, это, когда войны нет, а есть понимание, взаимопомощь, совместно налаженная жизнь, уважение к другим людям, наконец!
Ширган. То есть, как при социализме? Вот это ты правильно заметил. Дружба народов — это песня советского времени, социализма по сути, а не по вывеске. Посмотри, когда все рухнуло, как быстро сбились люди в национальные банды? На рынках, на улицах, везде? Как быстро человек порос шерстью, как отчетливо проявилось его звериное нутро? Некогда нам стало думать о дружбе народов. Время сейчас подумать о самом себе и своих детях. А о дружбе народов должно заботиться справедливо устроенное государство, согласен?
Иван. Не совсем! И государство должно думать, и люди, каждый отдельный человек. Ведь дружить может не государство, а человек с человеком. Без дружбы Ивана, Петра, Махмуда, останется одна голая политика, вывеска только останется...
Ширган. Ну, ты, меня прямо распропагандировал, если б мог, сейчас побежал бы в КПРФ записываться…. Ты водку пить будешь?
Иван. Нет, я не пью, я же сказал тебе…
Ширган. Это ты зря. Выпей, легче станет! Хороший ты парень, Ванек, жалко, если придется тебя укокошить.
Иван. А ты кончи это дело миром, Ширган? Что у тебя общего с фанатиками? Ты образованный человек, рассуждаешь вполне здраво. Подумай, к чему приведут бессмысленные жертвы? Удастся ли тебе договориться с Аллахом, если спросит, ради чего ты убивал невинных?
Ширган. Не переживай, Ванька. Я не верю ни в какого Аллаха. Деньги надо зарабатывать. Безработица, ты же знаешь! Беру любые заказы, захватываю роддома и школы, совсем совесть потерял, чтобы…
(Ширган говорит все медленнее, заплетающимся языком. Глаза его пустые, слипаются.)
Ширган. Слушай, Иван, я две ночи не спал. Дай честное слово, что не впустишь милицию! Тогда посплю! Добрее стану!
Иван. Нет, не могу дать честного слова.
Ширган. Ну, тогда я свяжу тебя. Вытяни руки вперед. Вот так. А теперь я привяжу тебя к себе. Порядок. Не вздумай бежать. Помни, что кнопка всегда со мной.
(Засыпает. Иван пристально смотрит на Ширгана. Сжимает кулаки. Шагнул вперед. Замер, наклонившись. Поднял соединенные замком руки. Весь большой и тяжелый в праведном гневе. Замер. Выпрямился. Разжал кулаки. Сел на пол, бессильно уронил на пол связанные руки, понурил голову, закрыл глаза.)
Иван. Не могу!
(Ширган, не шевелясь, медленно приоткрывает один глаз. С любопытством украдкой смотрит на Ивана. Потом рывком садится):
Ширган. А я бы ударил! Да еще как бы ударил! Баба ты, а не мужик, Ванька. Да тебя даже жены бить будут, если я раньше не убью, ха-ха-ха.
(Молчит. Выдерживает паузу для важности, потом говорит очень серьезно:)
Ширган. Ты, наверно, самый лучший из русских, Иван. Я понимаю: благородство в человеке от его силы, от осознания силы, от щедрости. А выигрывает обычно тот, кто наносит первый удар, неожиданно и в неожиданное место. Вот так!
(Кидается, как кошка, прыжком с места на Ивана и прижимает его к полу сцены.)
Понял, как надо? И зачем только нас с тобой судьба свела. Вот что, ты хотел видеть детей? Я тебе разрешаю! Только не всех и не сразу. Сейчас я приведу парочку: убедишься, что живы.
(Отпускает Ивана. Оба встают.
(Ширган отряхивает пыль. Ивану не до пыли сейчас.. Ширган выходит. Возвращается с мальчиком и девочкой. Дети бросаются к Ивану, хватают за руки, виснут на руках!)
Девочка. Дядя Ваня, забери нас отсюда. В подвале скучно. Мы хотим домой. Хотим есть, хотим к тебе на урок.
Иван (Ширгану) Детей накормить надо! Отпусти меня с мальчиком и девочкой: я их отведу родителям, а обратно принесу еды и попить!
Ширган. Ладно. Я разрешаю. Ты не ударил меня спящего. Ты мог бы стать настоящим горцем, если бы тебя правильно родили: у нас в горах, а не на вашей скучной равнине! Отпускаю: верни их родителям.
(Уходят со сцены.)
СЦЕНА ПЯТАЯ
Иван, мама, начальник ОВД
Иван (бросается к маме) Мамочка, ты, конечно, здесь! Я все время чувствую, что ты где-то здесь, рядом. Не беспокойся, мама. Мне кажется, что с ним можно договориться!
Мама. Ах, Ванечка, там не опасно, правда? Он же не посмеет убить тебя. Ведь ты у меня один на целом свете, мыслимо ли отнять тебя у меня, мальчик мой!
Иван. Никто меня не отнимет, мама. Мы с этим бедолагой отлично понимаем друг друга. Нет, что-то я не то, не так, не о том ог говорит… Странный очень! Он, скорее всего, всех отпустит. Запутался в трех соснах: Аллах не Аллах, верю не верю, русский язык совсем родной, а должен ненавидеть русских по обязанности. А ненависти в нем как раз и нет. Хороший, в общем, парень.
Мама. Ох, Ванечка, все-то у тебя хорошие, потому что сам ты хороший, дите мое неразумное.
Иван (Начальнику ОВД) Надо собрать еду. Время обеденное. Дети проголодались.
Начальник ОВД. А еда уже готова. Военные подогнали походную кухню. Сейчас наложат вам каши в две кастрюли, ложек дадим, соли и кормите детей на здоровье. Кстати, как зовут террориста? Кто он, по-вашему, опытный террорист или псих одиночка?
Иван. Не знаю. Могу сказать наверняка, что он чеченец, учился в Москве на агронома. А сейчас у него якобы джихад, но в Аллаха верит не очень.
Начальник ОВД. Фоторобот составить можете?
Иван. Да не нужно это все! Куда важнее детей вовремя накормить. Подождите немного, ничего не предпринимайте. С ним можно договориться. Можно денег пообещать… Спецназ здесь?
Начальник ОВД. Да, только что прибыл.
Иван. Держите этих ребят подальше от школы, чтобы он их не видел.
(Начальник ОВД кивает головой, пожимает Ивану руку.)
СЦЕНА ШЕСТАЯ
(Иван и Ширган входят в класс. Иван несет две пустые кастрюли.)
Иван. Ну вот, и покормили ребятишек. А у тебя дети есть?
Ширган. Есть. Двое
Иван. Ты их любишь?
(Ширган молчит, потупившись…)
Иван. Они любят кашу?
(Ширган вспыхивает, как порох. Кажется, будто он взорвется или взлетит на воздух от возмущения.)
Ширган. Да не мучь ты меня, проклятый! Любят они кашу, тоже любят. Все кашу любят, только давай! Ты хочешь сказать, что я зверь, садист, не человек? Это ты хочешь сказать?
Иван. Как же ты мог детей…
Ширган. А как вы могли бомбить наши аулы?
Иван. Кто бомбил? Эти ребятишки бомбили?
Ширган. Нет. Не они!
Иван. За что же ты мстишь именно им? Посмотри на меня. Я сделан из того же мяса и костей, что и ты. И люблю моих детей, не меньше тебя. Как и ты хочу их защитить от болезней, опасностей, наркотиков и маньяков….
Так почему мы должны убивать друг друга? Почему наши дети должны гибнуть из-за нескольких осатаневших подонков, гадящих нам из пещер или дворцов, не все ли равно? Почему мы должны расплачиваться за их преступления? Почему наши дети должны быть заложниками их продажности, их денег, пропахших кровью? Вся страна, вся земля стала их заложницей! По какому праву? Объясни, если можешь!
(Ширган молчит. Он смотрит в пол. Спина напряжена, на лбу вздулись синие жилы… Он похож на каменный валун, замерший на краю пропасти.
Нехотя цедит сквозь зубы:)
Ширган. Ненависть слепа. Она, как молния, разит всех подряд.
Иван. Ненависть слепа, но мы, люди, — не рабы злобы, не слуги смерти! Мужчина обязан защищать жизнь. Мы, ты и я, должны быть вместе! Чтобы справиться со своими бандитами! Отомстить за все несчастья, причиненные нашим народам! Мир наступит, когда чеченец отомстит убийце-чеченцу за смерть русского парня, а русский осудит русского, пролившего невинную кровь..,
Неужели ты этого не понимаешь?
Ширган. Все я понимаю, Иван. Правда в твоих словах. Забирай детей и уходи. Уходи скорее, пока не передумал. Уходи совсем. Слышишь!
Иван. А ты?
Ширган. Я остаюсь.
(Иван молчит.
Лоб нахмурен. В глазах тоска.)
Иван. Пойдем с нами, Ширган, пойдем. У меня странное чувство к тебе… Ты, словно мой крестник… Или все слова, что я говорил здесь перед тобой, все пронеслись мимо твоего сердца? Не оставайся здесь один, как брата прошу…
(Ширган берет Ивана за руку. Выводит его со сцены, «из класса». За занавесом слышны детские голоса.)
СЦЕНА СЕДЬМАЯ
Иван, Начальник ОВД,
Директриса Елена Игоревна
Начальник ОВД. Ну, спасибо вам огромное за помощь в спасении заложников. Вы храбрый человек. Идите к нам в милицию работать. Нам нужны такие как вы!
Иван (грустно) Да, на этот раз обошлось. Если б знать наверняка, что больше нигде не рванет!
Начальник ОВД. Ну, это вы слишком много хотите. Никто и нигде теперь не может чувствовать себя в безопасности. Это одно из самых очевидных завоеваний нашей реальной демократии. Ну, что ж, сами того хотели. Вы-то, небось, за Ельцина голосовали?
Иван. Ни за кого я не голосовал.
Начальник ОВД. А я за Ельцина. Здорово он всех нас обул. Хороший политик!
Иван. А что стало с Ширганом?
Когда мы вышли с детьми, я потерял его из вида. Куда он девался? Вы арестовали его?
Начальник ОВД. Нет, не успели. Он вывел вас с детьми из дверей и снова заскочил в школу, да так быстро, что мы ничего не успели сделать. Теперь ничего не остается, как штурмовать.
Иван. Не надо. Подождите! Я хочу поговорить с ним еще раз!
Начальник ОВД. Бесполезно. Решение уже принято на уровне администрации. Пусть ребята потренируются. Зря их, что ли, сюда возили. О, да вот, слышите, уже началось.
(За сценой топот ног, потом несколько выстрелов. Иван бросается за кулисы на звук выстрелов. Директриса, и Начальник молча смотрят друг на друга…)
Конец