Мы жить хотим во время мира
Любовью насладясь сполна
Не сотворим себе кумира
Минует пусть нас всех война(©)
Воды Ориноко безмятежно устремлялись вдаль. Вивея, обняв колени руками сидела неподвижно, глаза её были закрыты. Но ничего из происходящего вокруг не ускользало от её чуткого слуха. Когда Конауро приблизился к ней она лишь приподняла голову и еле заметно кивнула ему. Он сел рядом и тоже замер. Солнце окрасило воду багровыми красками.
- Волшебство! – прошептал Канауро, - Если ты обеспокоен, пойди и сядь у реки. И текущая вода унесет твоё беспокойство прочь.
Вивея продолжала молчать. Её мысли были устремлены далеко на Запад. Туда, где сейчас должен был находиться её возлюбленный – молодой вождь племени Аковоев, Фуюди. Несколько недель назад Фуюди возглавил небольшую группу воинов отправившихся к поселениям белых людей на поиски союзников. Трубка мира больше не дымила на берегах реки Померун. Племена Аковоев и Араваков находились на грани войны. Вожди соседних племён сохраняли нейтралитет, за исключением – Уаки, вождя рода Черепахи. Уаки будучи опытным воином за свою долгую жизнь прошёл через много столкновений и к старости приобрёл славу миротворца. Он всячески пытался примирить горячие головы молодых вождей и делал всё возможное для сохранения мира. Это он не раз на Большом совете племён говорил: «Человек не ткёт паутину жизни, он просто вплетён в неё. Что бы он ни делал этой паутине — он делает себе». Но его не хотели слушать.
Однажды Арнак, вождь Араваков, ответил ему: «Не иди позади меня — возможно, я не поведу тебя. Не иди впереди меня — возможно, я не последую за тобой. Иди рядом, и мы будем одним целым». Идти рядом в данном случае означало то, что род Черепахи должен был поддержать Арнака в его стремлении начать войну. Уаки больше не хотел проливать кровь своих братьев. Когда – то в юности он со своим отцом – Конесо, пошёл в поход против родного дяди – Мубукули, главы рода Араара. Война длилась много лун и закончилась истреблением всего рода – Араара. Вина за смерть дяди и его близких до сих пор терзала, состарившегося воина.
- Фуюди, ты славный сын своего народа, - говорил Уаки, - Твой отец – Дабаро, мог бы гордиться тобой, ты ещё очень молод, но уже приобрёл славу мудрого предводителя, твоё племя процветает. Ваши дети смеются, а женщины вечерами поют песни. Это ли не признак счастливой жизни? Тебе не следует идти против Араваков, ваше дело обрабатывать землю и вести торговлю.
- Мне ли нужна эта война, мой добрый друг Уаки? - отвечал Фуюди, - Я никогда не считал Арнака своим врагом и не желал зла его роду. Это не мой выбор. Но я не позволю покрыть своё доброе имя позором и никогда не стану трусливо просить о пощаде.
- Ты молод, но не глуп, мой добрый Фуюди. Твоё горячее сердце ещё опережает твой славный ум. Я прошёл сто войн и отнял тысячу жизней. Все они висят камнем на моей душе. По ночам я вижу кровь на своих руках. Вся вода мира не смоет её. Не совершай моих ошибок, мой добрый друг и ты станешь по истине мудрым вождём. Потомки будут гордиться тобой и помнить, что ты сохранил мир и позволил им увидеть этот свет. Дышать запахом цветов, купаться в прозрачных водах, охотиться на апий*. Они станут продолжать твой род. Позволь колесу жизни продолжить свой путь, —говоря это Уаки по-отечески держал молодого Фуюди за плечо и смотрел ему прямо в глаза.
- Мы — дети Матери — Земли и Отца — Космоса, ведь это правда, Канауро? – спросила Вивея, продолжая смотреть на багровые волны.
Канауро ещё не был стариком. Однако его волосы были седы, руки и лоб покрыты глубокими морщинами. Всю свою жизнь, он, как и его отец и отец его отца, ловил рыбу в этих водах. Его пирога была знакома всем в этих краях. Каждое утро на рассвете он уходил на промысел, а вечером его жена и дочери продавали в деревушке свежую рыбу.
- Если ты обеспокоен, пойди и сядь у реки. И текущая вода унесёт твоё беспокойство прочь, - покачав головой, отвечал ей, Канауро, - Так говорил мой отец и его отец и отец отца моего отца. Мы передаём эту заповедь из поколения в поколение. Когда моя младшая дочь Дилая заболела, и шаман Мубукли ничем не мог ей помочь. Я приходил сюда, на этот обрыв и часами просил духов реки исцелить её. Мне становилось так спокойно и легко внутри, что только здесь я мог немного поспать в те дни.
- Я помню, как мы радовались её выздоровлению, - вдруг отпустив колени, быстро произнесла Вивея, поворачиваясь всем телом к своему собеседнику, - Моя мама испекла для неё праздничный пирог. Мы всей деревней водили хоровод у большого костра благодарили духов леса. А маленькая Дилая нам пела песню и всё время улыбалась.
Канауро придвинулся ближе, аккуратно обнял Вивею за плечи и прошептал:
- Прислушивайся к шёпоту, и тогда тебе не придётся слушать криков.
Вивея умиротворённо опустила голову ему на грудь, её лицо озарила улыбка и она сказала:
- Самая большая сила – это нежность. Так всегда говорит моя мама.
Уже стемнело, а они всё сидели и смотрели куда-то вдаль. Арнак всё это время наблюдавший за ними с другого берега, наконец то повернулся к небольшому вооружённому отряду воинов и произнёс:
- Солнце может светить вам, а может и не светить. Всё зависит от того, повернетесь ли вы к нему лицом. Мы больше не станем ждать. Этой ночью жена врага станет нашей пленницей. И пусть он приводит бледнокожих с их огненными палками, пусть терзается, что не смог уберечь её. Мы будем готовы дать им отпор. Не по своей воле мы начали эту войну, но мы обязательно победим.
Воины одобрительно закивали и едва слышно застучали копьями. Арнак первым скрылся в зарослях, направляясь к своему каноэ. Его терзали противоречивые мысли, совсем не злой по своей натуре он вынужден был вести людей на верную гибель. Ведь победить тех, кого уже совсем скоро приведёт сюда Фуюди им будет не под силу. Бледнокожие с огненными палками никого не пощадят. Взамен своей помощи они снова уведут молодых мужчин и женщин на плантации, забрав весь урожай. Оставив после себя выжженные деревни. Разве об этом он мечтал, когда гулял с отцом среди прерий и слушал его наставления. Возвращаясь, отец всегда спрашивал у него:
- Я хочу знать, можешь ли ты быть наедине с собой, нравишься ли ты себе в отражении пустоты?
Тогда в детстве, Арнак не знал, что ответить на это. Теперь же встав во главе рода он понимал, что у вожака не может быть близких друзей иначе он будет зависеть от них, они будут делать его слишком мягким. Не способным принимать волевые решения. Вождь обречён на внутреннюю пустоту, на душевное одиночество. Он никого не сможет подпустить к себе слишком близко. Его удел слушать пустые хвалебные речи и ждать удара в спину – такова плата за власть.
Колесо жизни продолжало вращение. Пламя войны вновь вспыхнуло на берегах Ориноко.
__________________________
* А п и я (на языке араваков) - ламантины (manatidae)