Родился я по времени довольно удачно, хотя и не идеально: 21. 11. 1971 года, -- ничего не замечаете? Я тоже первые лет тридцать своей жизни не замечал, пока одна моя знакомая, занимавшаяся нумерологией, не сказала мне: «Ого, сколько единиц в дате рождения! Я с таким раньше не сталкивалась!» Впрочем, ничего определенно-конкретного я от нее больше не услышал, и чтобы узнать уже поконкретней, да поподробней -- с чем, какими событиями в моей дальнейшей жизни это может быть связано, пришлось узнавать, доживая ее, эту самою жизнь, уже самому.
Обидно, конечно, что переродили (вместо того чтобы недородить немного меня к 11му числу месяца), но, зато, хорошо, что недолет не упал ровнехонько на 1911 год, иначе я бы свои лет 70, 80 к этому времени давным-давно уже прожил -- сам все узнал, и, самое главное, вы бы все, всё обо мне бы тоже уже знали, так что было бы не интересно, а теперь – интрига сохраняется.
«...Лучше всего, что я видел в этом мире, это все-таки Москва...» ( С. А. Есенин).
Если уж заговорил об обидно- (слегка)-некорректной дате рождения, то нельзя упомянуть и об неудачном месте: ошибся, вроде бы, не настоль и много: был рожден всего лишь в двухстах километрах от той идеальной для меня среды обитания (где, впрочем, не могу оставаться столько сколько хотел бы, живя так как хотел бы -- и по сей день), -- среды, называемой официально город Москва.
Моя любовь, Москва моя!/ Любил ли кто тебя как я!/: Так получается в этом мире, что наиболее желанно нам то, что мы не можем вкусить в полной мере до насыщения, (Но вкус знаем или предполагаем.) чем наслаждаемся лишь по малюсенькому кусочку – так, только губы помазать!»
Так получилось и у меня: с того самого момента, когда я нашел, уместился как в "Тетрисе", тютелька в тютельку, в свою социально-культурную (духовную, -- на тот момент) нишу, -- с того самого момента (плюс-минус несколько месяцев!) я должен был этой моей духовной гаванью пожертвовать: броситься быстроходным красавцем клипером, в адский, нескончаемый ни на миг, длящийся долгие десятилетия, смертельный для всех красавцев клиперов шторм. И посей день я должен разрываться между больной матерью в городе Алексине и моей жизнью-Москвой.
Нет, я ни о чем не жалею! Мне по настоящему страшно, что я бы мог вдруг стать -- да не тем (да хоть в чем-то!), кем я стал! И пусть «во многих знаниях много печали», но я боюсь, что к Божьей истине, никаким путем, кроме как через тернии «умножения скорби» не прийти: ну не верю я в такой чисто теоретический метод познания этого мира, здесь нужен эмпирический опыт, причем, именно через себя – на себе!
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ: