Глава 1
20 января 2035 года
… «Блин, да чего ж опять такой кипяток?!» - я сцепил зубы и невольно отпустил педаль душа. Кипяток тут же прекратился, и я, ругнувшись, нажал снова. «Да бл…., горячо-то как!».
Шахтовая мойка это вам не шутки. Здоровенная комната, где из пола торчат гнутые ржавые трубы с насадками-лейками на концах. В полу – такие же ржавые педали. Наступил – вода льется, убрал ногу – нет воды. Регулировка горячая/холодная? Ага, щас. Нет такой роскоши в нашей мойке, такое только для белых касок, то есть для начальников. А мы и так не обломимся.
Намылил голову и принялся ожесточенно драть тело грубой мочалкой, отмывая и отскребая угольную пыль. За восемь часов смены она проникает в кожу так глубоко, что отдирать приходится с мясом. А уж у взрывника с пылью особые отношения… Ну ничего, мы привычные. Таак, намыленными пальцами в глаза, пыли и там целый склад, отчего у шахтеров глаза будто подведенные. Помнится, бывали эксцессы, когда в нашем городишке появились заезжие и первым делом спросили у одного из мужиков, чего это он накрашенный ходит. Били их долго и со вкусом…
А кипяток из лейки такой крутой, что шкура скоро пластами слезать начнет. Рядом так же ругался сквозь зубы Михалыч, старый ГРОЗ* (*горнорабочий очистного забоя) – кряжистый, с коротким ежиком седых волос и татуировкой в виде плавающей в бочке русалки, жарко обнимавшей сидящего на краю этой самой бочки лихого моряка – Михалыч 15 календарей во флоте отслужил. Густой пар клубами поднимался в мойке, и свет из больших окон едва пробивался сквозь него. Отпустив педаль, я постоял немного, остывая и давая телу отдохнуть. Ну… Наступил на педаль и…ничего. Ни капли воды. Мужики в мойке загомонили, Михалыч повернулся ко мне и спросил, отплевываясь:
- Че это они воду нам отрубили, а? Совсем краев не видят? Сань, че молчишь-то?
Голос у него был низкий и хриплый, прокуренный.
Я хмыкнул:
- Мне-то откуда знать? Щас вон Петруха сгоняет до прачки, спросит, да, Петрух?
Петруха, молодой помощник ГРОЗа, сорвался с места. Так и должно быть, кто молодой, тот и бегает. Михалыч нажал на педаль в надежде, что вода все же пойдет…
Через пару минут вернулся Петруха, сказал, вытаращив на нас свои и так навыкате глаза:
- Щас дадут, чего-то там у них… - и махнул рукой, отчаявшись объяснить.
В мойке было ощутимо холодно. Кафельные пол и стены, здоровенные окна, совсем не пластиковые, из которых сквозняком тянуло. А на улице меж тем Крещение, так что с погодой сами понимаете. Я начал замерзать, хотелось уже кипяточку, того самого, на который только что безбожно ругался. Не зря говорят: хочешь сделать человеку хорошо, сделай ему плохо, а потом еще хуже. М-мать, чего они там тянут кота за разные подробности? Хотелось курить, но еще больше хотелось помыться и одеться. Ну и спать хотелось, куда без этого. Смена-то была ночная, самая долгая. Наконец из лейки ливанула вода…блин, ледяная! Да е-мае! Я подождал чуть, в наивной надежде, что вода сольется и следом хлынет долгожданный кипяток. Ну или хотя бы чуть потеплее… Не дождался. Мыло засохло на коже, и пришлось мылиться еще раз…
…В раздевалке висел густой портяночный дух, но было тепло. Я присел на отполированную тысячами сидевших тут шахтеров деревянную лавку, прислонившись спиной к холодной стене, окрашенной до половины синей краской, прикрыл глаза…
- Сань! Кончай ночевать, домой пора – кто-то толкнул меня в плечо. Я открыл глаза – мда, задремал, устал сегодня. Набегался по ходкам со сверлом да взрывчаткой. А то сверло худо-бедно 30 кило, да взрывчатка, да машинка, да топор, да тормозок…да мало ли на себе шахтер таскает? Я поднялся, открыл свой шкафчик и принялся одеваться…
…На улице мороз такой, что дыхание перехватывает и птицы сидят, нахохлившись, и стараются не шевелиться лишний раз. Мужики торопливо раскуривают сигареты, прикрываясь ладонями от ветра, перед комбинатом стоит вахтовка – некоторым до дома далеко добираться. Мне в этом смысле проще – до дома метров пятьсот всего. Наш городок на юге Кузбасса состоит из шахт и разрезов, разбросанных на небольшом клочке земли. Между районами – разрезы, в каждом районе по несколько шахт. Вот и в центре, где я живу, тоже парочка имеется. Добыча угля кормила Кузбасс всегда. Вторая главная сфера – металлургия, ЗапСиб именно у нас расположен. Поэтому шахтеры и металлурги всегда были уважаемыми людьми. Вот именно что были. Раньше. После распада Союза все изменилось. Если в первом классе на вопрос о том, кем его отец работает, батя гордо отвечал: «Проходчик!», то уже в пятом ничего не отвечал. Шахтеры превратились в заложников. Сидели на рельсах, обвязанные взрывчаткой – не выпускали составы с добытым ими углем. Уголь уходил, а зарплату не платили. Были бунты, были настоящие бои на улицах. Батя с друзьями, малолетние пацаны, ловили рыбу и меняли ее на кондитерской фабрике на муку да сахар, собирали цветмет… Да чем только не занимались. А потом все шли в шахту. И я с самого детства знал, что буду шахтером. Так и получилось. Уже в 15 я устроился на работу в мехцех, учился работать на токарном станке, на фрезе и сверловочном, на гильотине и кузнечном молоте, варить тоже учился. Шахтер он ведь на все руки мастер, все умеет и все может. И не важно, что на дворе тогда был уже 2020 и искусственный интеллект много чем управлял - в шахте по-прежнему почти все делалось и делается руками.
Потом была армия, служба в войсковой разведке, небольшая войнушка с сошедшей с ума Украиной, возвращение домой и шахта. Пришел на тот же участок, где работал батя. Это, скажу я вам, отдельная песня. Мужики моего батю уважают крепко, хоть он и не работает давно после травмы. Но это совсем не значит, что они автоматом и меня уважать начали. Неет, наоборот. Заслужить их уважение мне было очень сложно. Гоняли меня как салажонка, да я им и был. Но ничего, через полгода зауважали…
…Я с наслаждением затянулся сигаретой, выдохнул дым в морозный воздух – как же хорошо покурить-то! В шахте курить дураков нет. Хотя есть конечно, но мы их быстро лечим. Сигарета как-то быстро докурилась, и я потянул из пачки следующую. Эти сигареты производит табачная фабрика в соседнем городе. Было время, когда мы вывозили их с этой фабрики большими рулонами, по 35 метров. Отстригаешь сколько тебе надо, и кури хоть до позеленения. Хорошей валютой были эти сигареты. Я как-то мешок муки и полный оковалок масла выменял на один рулон, то-то радости было. Прикурил вторую, затянулся глубоко, так, что даже голова закружилась немного. Хорошо. Сейчас вот покурю и домой пойду. Терпеть не могу на ходу курить. А зябко однако! Ноги в теплых ботах на толстой подошве начали подмерзать, да и уши под вязаной шапочкой тоже. Я в три затяжки вытянул остаток сигареты, щелчком отправил окурок в урну и скорым шагом направился домой, подняв воротник и засунув руки поглубже в карманы.
Живу я в старом трехэтажном доме сталинской постройки. Иной раз как подумаешь… Дом построили в прошлом веке, 80 лет уже стоит. Это ж как надо было строить?! Но стоит ведь. Стены метровой толщины и потолки за три метра, высокие светлые окна и простенки из плах, обшитых дранкой и наспех замазанных штукатуркой. В подвале – угольные стайки, под окнами – капитальные гаражи и погреба. Гаражи устроены очень бестолково. Стоят они в ряд, стена к стене, что, в общем-то, стандартно для гаражных кооперативов. Но вот задние стенки гаражей упираются в небольшой холм, и весной по ним всегда стекает вода. Поэтому мне пришлось озаботиться нормальной гидроизоляцией. За гаражами тоже расположены погреба, в которых хранят свои припасы жильцы из соседних домов. Мой погреб прямо под моими окнами. В нем лишь картошка да морковь, разносолов никаких нет, некому крутить. Живности дома тоже никакой не держу. Был котейка, да помер от старости. А нового заводить не стал – все время на работе, а ему тут одному сидеть… Квартира у меня – стандартная двушка со смежными комнатами, расположена на втором этаже. За окнами – рябина, черемуха да сирень. И каждую весну мой дом заполняли их чудные запахи, а летом они спасали меня от жаркого солнца. Очень я любил летом проснуться рано-рано и следить за тем, как тени от ветвей гуляют по стенам…
В кухне раньше была большая угольная печь, но я ее сломал и сложил камин. Тоже угольный, благо тяга позволяла спокойно топить и углем. Вместо каминной полки я устроил толстую чугунную плиту, на которой замечательно готовил себе еду, не расходуя понапрасну электричество. Тепла камин давал столько же, но какое удовольствие было сидеть вечером перед камином и курить, попивая кофе и читая любимую книгу. За стеной кухни, как раз у камина, стояла моя кровать. Так что даже когда зимой отключали отопление, я особо не переживал. Пара ведер угля всегда стояла дома, да и в стайке у меня было тонн пять, не меньше.
Скрипнул ключ в замочной скважине, дверь открылась, и я вошел в темную пустую квартиру. И сразу ощутил, что в доме холодно. Разулся и прошел в комнату, потрогал радиатор – еле теплый. Да и форточка приоткрыта. Она у меня круглый год приоткрыта, не могу дышать спертым воздухом. Хотя воздух в нашем городе свежим не назвать – от висящей в небе сажи и угольной пыли снег падал на землю уже серым, и через короткое время чернел окончательно. Но все равно я открывал форточку, о чем сейчас немного пожалел. Ну ничего, сейчас камин раскочегарю, и станет мне хорошо…
Через десять минут камин ровно гудел, нагоняя тепло в дом. Я же взялся за готовку. Можно было бы, конечно, вчера приготовить на сегодня, но я с детства не могу есть разогретую еду. И если есть возможность, лучше немного подожду, но поем свежего. Поставил на плиту сковороду, настрогал в нее сала и взялся за картошку. Пока чистил да резал картошку, сало растопилось. Забросил лук, а через небольшое время и тонко нарезанную бульбу. Достал из холодильника баночку ядреной самодельной горчицы на огуречном рассоле и хренодер, из морозилки – соленое сало, выставил все на стол. Сальце было как я люблю - с прожилками, рассольное. Я невольно сглотнул слюну и, чтобы не терзать себя излишне, пошел в комнату проверить, потеплело ли там…
За ужином я раздумывал над тем, чем же заниматься завтра. Точнее, не так. Чем заниматься в первую очередь? Завтра выходной, но он всего один, а дел вагон и еще тележка. Для начала нужно пополнить запас патронов – недавно я купил себе «Тигр СВД» калибра 7.62, да и к гладкому МЦ 2112 тоже нужно прикупить. Я вообще люблю оружие, и запас патронов пополняю регулярно. На охоту езжу нерегулярно, а вот запас… НУ запасливый я, что поделаешь. Дальше обещал помочь с ремонтом снегохода Ваньке, моему другу. Мы со школы вместе и даже похожи чем-то. Потом надо до Вовки доехать, бригадира нашего, он мясо для меня приготовил. Подворье у него большое, и мясо и прочие вкусности я теперь у него беру, вроде сметаны да творога. А недавно он еще и сыр варить наловчился, так теперь и сыр у него беру, козий. Потом погреб надо откопать, снегом его основательно завалило, а картошка закончилась, вот как раз сейчас последнюю доедаю. В стайку за углем сходить тоже бы нужно, и кормушку птичью поправить. Я ее вообще-то для синичек с воробьями ладил, но отчего-то ее полюбили голуби, и регулярно сворачивали. Соседка, баба Маша, просила зайти, кран потек у нее, а живет она одна, сын далеко, не помогает. Вот и думай, как все успеть…
Ужинал с большим аппетитом. Сало с горчичкой, горячая, до хруста зажаренная картошка, домашний хлеб (все от того же Вовки) и крепкий сладкий чай. Поел и уселся перед камином с сигаретой в зубах. Хорошо… Усталость накатила волной, размягчая кости. Я смотрел на рдеющие в камине угли и ни о чем не думал. Завтра утром и стану решать, куда в первую очередь…
…Др-р-и-иииинь! Д-р-р-рииииинь!
Телефонный звонок разорвал утро на части, заставив меня ошалело подскочить в кровати. Глянул на часы – 7 утра. Кому не спится-то? Протянул руку к трубке (она стоит на тумбочке у изголовья), тиснул кнопку:
- Алло… - голос спросонья хриплый.
- Саня, это я – произнес в ухо смутно знакомый мужской голос.
- Кто - я? – я не проснулся окончательно и соображал туго.
Голос в трубке жизнерадостно заржал:
- Ну ты даешь, брат! Я же это, блин!
Я заорал в трубку:
- Леха! Братан! Ты вернулся!
Сон как рукой сняло, я включил телефон на громкую, вскочил и принялся одеваться, параллельно разговаривая с братом:
- Ты когда прилетел? Где сейчас? Чего не предупредил?
Леха снова заржал:
- Ну ты не меняешься, брат. Как был балаболкой, так и остался. Не части!
Я хмыкнул:
- Ну не части так не части, сам до города добираться будешь.
Леха сказал согласно:
- А как же, буду конечно. Вот счас из машины выйду и доберусь до тебя. Чайник ставь, тетеря – и отключился.
Я бегом рванул на кухню, подкинул угля, бросил на плиту чайник и пошел умываться. У Лехи слово с делом обычно не расходится. Сказал, что уже рядом, значит сейчас в дверь постучит. И точно, только я почистил зубы, как в дверь уверенно забарабанили. Я отпер дверь. На пороге стоял мой брат.
Здоровенный медведь, шириной плеч ровно в двери. Ростом, правда, он не шибко меня выше, но здоровый, как бульдозер. Так его в городе и звали – Леха Бульдозер. Прикатать он мог любого, быстро и без затей, но был добрым и на конфликты шел неохотно, в отличие от меня. Зато уж если его разозлить, душно становилось всем – и правым, и виноватым. Мы обнялись. Он легко приподнял меня над землей и так сдавил, что ребра хрустнули громче обычного. Поставил меня на место, отстранил, разглядывая:
- А ты ничего, мужаешь.
- Пойдем, чайник вон уже крышкой брякает.
И точно, с кухни доносилось звонкое блямканье крышки чайника. Я по старинке любил железный чайник на печке греть, ну теперь-то на камине, понятное дело.
Брат бросил на пол объемистую сумку, разулся, скинул куртку и пошел следом за мной на кухню.
Уселся у камина в мое кресло, откинулся, закурил.
- Ты все бобылем, братик? Хоть бы бабу себе какую завел что ли… - завел он свою шарманку.
- Да отстань ты с бабами своими! Далась тебе моя половая неприкосновенность…
Брат жалобно протянул:
- Ну может хоть кошку какую?
- Блин… - я протянул ему кружку с чаем.
- Ну или крысу. Или хомяка…. Слушай! – глаза его загорелись какой-то идеей – а давай я тебе ферму муравьиную подарю? А чего? Ухаживать за ними не надо, а все живая душа в доме. Точнее, пара сотен душ – он заржал, едва не выплеснув чай себе на колени.
- Все бы ржать тебе – проворчал я, наливая чай и себе.
Брат посерьезнел вдруг:
- Слушай, Сань. И не говори, что не слышал. На нас надвигается большая задница.
Я вскинулся удивленно:
- На кого это на нас?
- На всех нас – он неопределенно махнул рукой – на всех.
Я промолчал, глядя на него исподлобья. Его место службы предполагает доступ к разной информации, и к преувеличениям он никогда склонен не был, очень трезво всегда все оценивает.
Брат помолчал и продолжил:
- Ты же знаешь, откуда я вернулся? Так вот там у них идет бешеная мобилизация всех и вся. И у нас тоже. Ты телек смотришь вообще?
Я отмахнулся:
- Иди глянь на него, он пылью зарос. Некогда мне его смотреть, брат. Да и чего там увидеть-то можно? Что все у нас хорошо, а вокруг враги?
Брат чрезвычайно серьезно ответил:
- Вот именно, Саня. Кругом враги. И главный из них готовится долбануть по нам ядреными ракетами. И это не шутка нихрена, скажу я тебе. Там – он ткнул указательным пальцем в потолок – такая суета идет, ты себе не представляешь. Они архивы жгут. Часть вывозят, но часть – жгут. И семьи свои вывозят куда-то на Урал и к нам сюда, в горный Алтай. И это страшно. Все войска по секретке подняли в полную боевую, ракетчики усиление получили из наших.
Я слушал брата и не мог поверить в то, что он правду говорит. Но он явно не шутил.
- И чего делать?
- Готовиться, брат. Я ведь сюда тоже не просто так приехал.
- Лех, ты ведь понимаешь, что если это не шутка, то смысла готовиться никакого нет. Если к нам сюда бомба ядерная упадет, всему хана придет. И всем. Да блин, даже и не ядерная – хорошего не будет.
Леха хитро посмотрел на меня:
- Э нет, брат, шалишь. Ракете сюда долететь не так и просто – мы ж в самой серединке считай! Вокруг ПВО столько, что мама не горюй. Но вот если все же долетит, то много чего уцелеет…
- А радиация?! Это ж…это ж…да хрен тут кто выживет!
- А шахты? В Москве вон народ в метро ховаться будет, а у нас за неимением метро остаются шахты… - он задумчиво покрутил в воздухе сигаретой и отхлебнул чаю. Посмотрел на меня долгим взглядом и сказал, показывая взглядом на кружку:
- Например, чай.
Я посмотрел на него недоуменно:
- Что – например, чай?
- Например, чай будет в диком дефиците. Как и сигареты, и еще куча всего того, что в обычной жизни можно купить в магазине. Ничего этого не будет, понимаешь?
Я медленно кивнул:
- Понимаю. И патроны, и оружие, и еда, и топливо… е-мае…
Брат назидательно поднял палец вверх:
- Вот именно. Так что готовиться – это, во-первых, создать запас для себя, а во-вторых, наметить, где его пополнять для себя и других в случае чего. Ну и обеспечить себе возможность этого пополнения.
Я поднялся:
- Все это надо обдумать. Как-то не верится, понимаешь? Как-то это все слишком…- я замолчал, подбирая слово.
- Невероятно?
- Нет, страшно и… и реально.
Брат кивнул согласно, повел могучими плечами:
- Давай позавтракаем что ли? А там и думать будем. Кстати, у тебя денег много?
- Да не то чтобы очень. Я ж тут себе подарок сделал, нарезной…
- Как же, как же, знаем. ТИГР СВД, 7.62*39 и 500 патронов к нему.
Ну да, ему ли не знать..
- Ну ничего, у меня есть.
- А ты к чему про деньги? –перебил я Леху.
Он посмотрел на меня как на умалишенного:
- Ты реально думаешь, что деньги будут после? – он выделил слово «после» голосом - Нет, правда?
Я нахмурился:
- Можно, конечно, над этим посмеяться, потратить все деньги, закупиться разным, а потом? Если вдруг ничего не случится? С протянутой рукой ходить?
- Ой, да брось ты, с протянутой рукой. Во-первых, у тебя все будет. Во-вторых, через месяц снова зарплату получишь, если вдруг все же ничего не случится. В-третьих, у тебя оружие есть, отожмешь у кого-нибудь – и он снова заржал…
…Позавтракали быстро и направились в банк, обналичивать карточки. Брат приехал на боевом «сто пятом», на мощных кусачих колесах. По внешнему виду было понятно, что машина заточена под дикий экстрим.
- Ого, неслабый агрегат! Где урвал? – я пнул машину по гулко загудевшему колесу.
- Из нашего гаража. Там такие специально готовят на случай всякого разного, да. А мне по штату положено – он горделиво выпятил грудь и подбоченился.
- Поехали уже, мастер пантомимы – я ткнул его кулаком в бок…
До конца дня носились по городу как угорелые, забивая багажник и салон всем, чем только можно. Сигареты, чай, крупы, сахар, лапша, тушенка, консервы, леденцы, фильтры для воды, мука, мыльно-рыльные… Заехали и в оружейный, немало удивив знакомого продавца объемом закупки. Но показанные братом «корочки» сгладили шероховатости, и боеприпаса мы накупили более чем. Брали дробь, картечь и пули, порох и гильзы. Когда я вознамерился было прикупить пару ножей, брат покачал головой и шепнул на ухо:
- Этого добра навалом.
Помимо оружия прикупили несколько пар прочных зимних и летних ботинок на армированной подошве, несколько комплектов натовского камуфляжа (очень уж он удобный), рации (болталки, как их брат назвал) с автомобильной станцией, фонарики, батарейки, теплые охотничьи костюмы, несколько «горок»…
Гора имущества и продуктов в комнате все росла, и когда мы ввалились в квартиру с последними покупками, брат сказал:
- Уф! Ну вроде все на сегодня. Теперь надо думать, куда мы все это убирать будем. Подальше убрать, чтобы поближе достать – он подмигнул мне.
- Думай. А я завтра на работу во вторую иду. Хотя чего тут думать – погреб под окном. Всю еду туда, благо он сухой, сам ведь кирпичом выкладывал…
- А стволы с патронами?
- А их в подвал, брат.
- Если бомба ухнет, дом сдует, точно говорю. И мы тогда хрен докопаемся до припаса.
- Ну ты даешь. Ты разве не помнишь, что у нас под домом бомбоубежище? А это значит что?
- Что такая возможность предусмотрена при строительстве – ответил Леха и разулыбался. - Слушай, так нам тогда и шахта нафиг не нужна. Давай все в убежище приберем да там и обоснуемся в случае кирдыка?
- Ну а я о чем? Вот пока я буду на работе, ты сходи к бабе Маше и кран ей почини. Заодно ключ от убежища возьми, она все же старшая по дому…
…Когда я пришел с работы, по квартире витал невероятный запах – Леха готовил свой фирменный плов. Рот мой наполнился слюной, ноги сами понесли на кухню. Леха вышел навстречу, вытирая на ходу руки полотенцем:
- Вовремя, как раз все готово. Давай умывайся, есть будем.
Я сунулся к камину, открыл крышку здоровенного чугунного котла, но брат треснул меня по руке:
- Ну куда ты с немытым рылом в плов? Это ж произведение искусства! – он воздел палец и патетически закатил глаза.
- Ага – я не стал спорить и галопом ускакал мыть руки…
Плов, как и всегда, был прекрасен. Плотно поужинав, мы курили перед камином, попивая чай.
- Ну колись, что там? – меня снедало любопытство.
Леха хитро улыбался и молчал, глядя на то, как я начинаю закипать.
- Ну не томи уже!
- Все там хорошо. Кран баб Маше починил, ключ взял. Она мне его без разговоров выдала, многозначительно так посмотрев. Знаю, мол, где служишь, государев человек. Сходил. Замок поменял, кстати – там совсем плохонький висел – он затянулся, выпустил дым через ноздри. – Так вот, убежище вполне себе большое, человек на триста, никак не меньше. И тянется оно далеко за пределы дома, как я прикинул. Помещения подсобные есть как раз для хабара всякого, и даже кухня имеется. Вентиляция в норме, там все сухое, грибка никакого нет. Видать, обслуживали его. Чего замок только не поменяли, непонятно…
Он отпил глоток из кружки и замолчал ненадолго, словно обдумывая что-то. Потом, видимо придя к какому-то решению, заговорил:
- Надо нам туда всякого кухонного и прочего натащить. Источник питания там есть. Откуда не знаю, но кабель заходит в мою руку толщиной. Думаю, где-то на шахтах под землей подстанция мощная стоит. Ну и вот, машинку стиральную там, конфорок маленьких несколько, то, се…
- Ага. А воду ты под это то и се где будешь брать? И вообще вода – первое дело. Если не будет воды – ничего ж не будет.
- Спокойно. Все учтено могучим ураганом. Там, прямо в убежище, скважина с погружным насосом оборудована. Вода там отличная, я проверил. Ну насос, конечно, лучше запасной иметь, а в остальном – он развел руками…
- Ты смотри, все предусмотрели устроители – поразился я.
- А то! Наше ведь ведомство всегда убежищами ведало, так что сам понимаешь. Да и дом наш строили в свое время для партийных работников, а это не шутки.
- Слушай, а с канализацией там как? Не хотелось бы…ну, понимаешь.
- Вот чего не посмотрел, того не посмотрел. Завтра гляну…
Утром после завтрака я спросил у брата:
- Леш, а когда может…ну это, хана всему настанет когда?
- Да вот хрен его знает, брат. Но мобилизация идет. Может, мне думается, в любой момент.
- А ты как здесь? Служба же…
- Это теперь моя служба.
- Ты уволился что ли? – я уставился на брата неверяще. Служба была всем делом его жизни.
- Ага, разбежался, кто б меня отпустил. В бессрочной командировке в связи со всяким и в свете разного.
- То есть ты теперь дома?
- Дома, брат. Если он у нас еще есть…
Глава 2
27 января 2035 года
Вчера стаскали последний хабар в убежище. Обустроили там за неделю места для нормального проживания – лежаки с матрацами, спальники и все такое прочее. Ну точнее, Леха обустраивал, а я ему помогал в перерывах между сменами. Сейчас убежище имело вполне жилой вид. Внутри было тепло и сухо, но мы привезли туда еще и четыре буржуйки, поставили одну в углу с лежаками, одну в центре и две по углам. Уголь был в стайках за стеной, ну а с дровами проблем тоже не будет.
Вчера был выходной, и мы с Лехой откопали гараж и загнали в него машину. Туда же перевезли Ванькин снегоход со всем запчастями – в тепле ремонтировать как-то все же приятнее. Гаражей у нас было два, точнее один, сдвоенный. Стену между двумя соседними в одном месте проломили и оборудовали нормальный ход. В одном гараже яма нормальная, а во втором верстак во всю стену с разным инструментом и станками. Сверло, токарный маленький, наждак да тиски могучие.
Здесь же у нас стояло 8 штук 200-литровых бочек с солярой и бензином. Опасно, конечно, но мы аккуратно… Брат посмотрел на бочки задумчиво, когда загоняли снежик, и изрек:
- Надо бы еще бензина завезти. Солярой тут везде разжиться можно, а вот бензин…
- Лех, ну куда? На первое время и этого хоть залейся, а там решим. Навсегда все равно не запасешь.
- Ну да, ну да… Ладно, пошли…
Сидим на кухне, гоняем чаи. В камине дрова потрескивают. Есть у Лехи такая блажь – дровами камин топить. Как приезжает, так обязательно пару вязанок с собой везет. Но не поспоришь, приятней у дровяного посидеть. Я смотрел в огонь и думал о том, что вот мы сидим тут, а может уже и летит к нам чего. И мы знаем об этом и даже уже готовимся, почти приготовились. А все вокруг не знают. И чего? То есть себя мы спасем, а на остальных плевать? Баба Маша та же, или Танька из соседнего подъезда со смешным сыном Мишкой – ушастым и неугомонным? Как с ними быть? Я поделился мыслями с братом. Он помолчал, глядя в потолок и медленно выпуская дым. Затем посмотрел на меня серьезно:
- Я тоже об этом думаю, брат. Всех мы не спасем – это раз. Но кого можем – давай попробуем. Но вообще ты прав. Сложно это – знать заранее. Но так мы сохраним себя и пару сотен человек точно.
Я закурил очередную сигарету:
- Слушай, а как мы сортировать-то будем?! Этот, мол, годен, а этот на заклание? Дела личные смотреть?!
Леха скривился:
- Не заводись, брат. Какие варианты? Кого ты хочешь спасать? Мотыгу может? Или Шныря?
Оба озвученных персонажа были закоренелыми урками, иногда выходящими на волю только для того, чтобы найти повод вернуться обратно.
Я молча смотрел на брата, ожидая продолжения. И он сказал:
- Всех из нашего дома завтра пригласим на экскурсию и там все объясним. Нам всем просто повезло. Как в лотерею. Бомбоубежище в нашем доме – он говорил короткими рублеными фразами. – Кто из друзей у нас тут есть? Семейных надо с детьми. И девчат, молодых.
Я удивленно на него уставился, и брат зло ощерился:
- Да, цинично! Но! Кто-то должен род продолжить, если хана всему придет? Кто?
- А ведь вот там – я показал рукой за окно – есть дом малютки. Там сотня ребятишек до 3 лет, нянечки да воспитатели. Как с ними быть?
- Я не знаю, брат. Я просто не знаю. Все, что я могу сделать – я сделаю.
Я поднялся, достал из холодильника бутылку водки, молча налил по стопке. Замахнули. Закурили снова. Брат заговорил:
- Вот представь: сидим мы с тобой, мирно пьем водку, закусываем вкусно. И тут стук в дверь. Колька, сосед наш, пришел. Сел вот здесь, рядом, замахнул рюмочку и говорит: «Мужики, завтра на нас бомбы посыпятся. Спасаться надо. Пошли жить в подвал?». Что ты ему ответишь? А Танька из 5 квартиры что ему скажет? Ведь в телевизоре никто ничего не говорит. И поверь мне, не скажет. Вот прямо сейчас там – он указал пальцем на потолок – идет эвакуация, я точно тебе говорю. Но ты хоть где-нибудь что-нибудь об этом слышал? И не услышишь. Потому что секретность. Потому что иначе всеобщая паника и анархия. Потому что народ заранее друг друга убивать начнет. За место в убежище, за лишний ствол, за коробок спичек, в конце концов. Поэтому нам остается только постараться спасти тех, кого мы сможем спасти. Завтра. А сейчас – наливай…
Утро не задалось. Громкий настойчивый стук в дверь вырвал меня из тяжелого хмельного сна – что-то мы вчера с братом расслабились, давно так не злоупотреблял. Сел на кровати, опустил ноги на холодный пол. Голова гудит, стук в дверь отдается набатом, из спальни доносится богатырский храп брата. Он всегда умел спать где угодно, и никакие шумы ему не мешали.
С тяжким вздохом я натянул штаны и пошаркал к двери. По пути кинул взгляд на часы. 5 утра! Кому там неймется-то?! Вот открою сейчас и такого наговорю…
Кинул взгляд в панорамный глазок – за дверью стояла та самая Танюха из 5 квартиры. Бледная, напуганная, нервно кусает губы. Она занесла руку для нового стука, и я поспешил открыть дверь – еще одной порции шума моя голова точно не выдержит. Замок сочно лязгнул, впуская девушку внутрь. Миниатюрная, хрупкая, с огромными, в пол-лица, синими глазищами, Танюха ворвалась в квартиру маленьким ураганом и сразу взяла быка за рога:
- Санечка, помогай! Мишка… - она вдруг осела на пол, залилась горючими слезами.
- Танюш, Танюш, ты чего это? – я подхватил ее, усадил на стоящую в углу тумбочку. – Чего случилось-то?
- Мишка…Мишка… - она завыла в голос.
- Леха, подъем! – я гаркнул во всю глотку, впрыгнул в ботинки и рванул из квартиры. 5 квартира была в соседнем подъезде, и я порядком замерз, пока добежал. В Танюхину квартиру я вломился, снеся по пути трильяж. Планировка стандартная – влево от входа кухня, прямо гостиная и из нее дверь в спальню. Туда.
Мишка сидел на полу спальни. На мое появление он не отреагировал. Совсем. Раскачивался взад-вперед, смотрел прямо перед собой и тихонько выл на одной ноте. Именно выл, жутко так, как обреченная собака воет. Блин, чего делать-то?
- Миш – я присел рядом с мальчишкой на корточки и заглянул ему в лицо. Ноль реакции. Абсолютно бесстрастное лицо, губы сердито сжаты, а глаза… глаза будто оловом залиты – холодные и…мертвые.
- Миш, ну ты чего, дружок? – я тронул мальца за плечо. Он качнулся чуть сильнее, неуклюже завалился на спину, перевернулся на бок и снова уселся, глядя в одну точку. Он даже не моргнул. И не перестал выть. На одной ноте, тоскливо и жутко. Меня пробрало до самых печенок, волосы на загривке встали дыбом…страшно.
С носорожьим топотом в комнату ввалился Леха, следом за ним спешила зареванная Танюха.
- Что тут? – Леха опустился на колени рядом со мной и уставился на мальчишку.
- Сидит, воет. На спину попробовал уложить – он опять так же уселся и воет. И горячий как печка, потрогай.
- Нечего трогать, ясно все. Поехали. – Леха подхватил Мишку на руки и устремился к выходу.
- Куда поехали-то? Дай хоть оденусь!
- Некогда ждать, я сам увезу – Леха ответил уже стоя на пороге. – Танюш, вещички ему собери, после обеда отвезем.
- Леш, куда повез? А я?! Леш, стой! – Танюха рванулась следом. Я остался один. У ног моих скопилась лужица талой воды – подтереть надо бы…
Дома умылся, оделся, подкинул дров в камин и поставил чайник. Леха вернется, надо завтракать и продолжать запасы пополнять…
Леха вернулся один, когда время близилось к полудню. Я уже успел рассортировать и увязать все закупленное вчера, и вовсю жарил картошку на сале.
- Это ты добре затеял – брат потер руки и уселся к столу в ожидании своей порции.
- Руки помой сначала – я снял сковороду с огня и поставил в центре стола. Пока он умывался, я нарезал сала, выставил на стол горчицу и хлеб. Обедали молча. Брат о чем-то напряженно думал, и я не стал его дергать. В такие моменты это не имеет смысла – все равно не ответит. И только когда мы уселись перед камином с чаем, я не утерпел:
- Что там с Мишкой?
Леха глубоко затянулся, глядя в огонь, потом поднял на меня злые глаза:
- Не знаю. Никто не знает. Но он далеко не первый.
- О как – я ошарашено уставился на брата.
Тот отпил чаю, затянулся в очередной раз и заговорил:
- От так, брат. Эта ерунда началась месяца полтора как. У нас здесь. И нигде больше. Что показательно, только дети. Все примерно одного возраста – от 5 до 9 лет. Уже почти сотня случаев. Симптомы у всех одинаковые: ребенок смотрит в одну точку и воет, температура тела повышена. Все. Никаких больше изменений. Все анализы в норме, все реакции…почти…тоже. Просто ребенок вдруг выключается и становится вот таким.
- Сотня?! – я не верил ушам. – А как об этом еще не знает никто? Ведь это не скроешь. Ребятня ведь гуляет. Играет, в садики и школы ходит. Как их пропажу объяснили?
- Объясняли мы, так что вопросов не возникло.
Ну да, ну да… К этому ведомству с вопросами подходить шибко боязно.
- И чего эти дети? Просто вот так сидят целыми днями и воют? И все?
- И все. Ничего больше.
- А едят как. Пьют? Прочие надобности как?
- Никак, брат. Не едят и не пьют. Вообще. Чего только не пробовали, даже силком кормить и через капельницу. Зафиксировали и глюкозу капать начали – сахар резко в гору пошел, еле откачали. Но они как будто и не нуждаются в еде, понимаешь? Не спят, не пьют, не едят – воют и все.
- А что это вообще? Психика?
- Да откуда мне знать? Спецов нагнали со всей страны, но толку пока немного. Наблюдают лобастые, умы свои морщат.
- Но хоть что-то узнали? – рассказанное братом никак не хотело укладываться у меня в голове. Что это? Вирус? Какое-то оружие на нас испытали? Излучения какие-то? Что? И как с этим бороться?
- Ничего я не знаю, брат. Только в пределах инструкций и слухов.
- И куда ты Мишку увез?
- Нашим отдал, а они его дальше сами куда-то. Не знаю куда. Но где-то всех этих детишек держат, изучают, наблюдают. Рядом где-то.
- А Танюха?
- Ее они с собой забрали. Позвали, она согласилась.
- Даааа….ну ладно, подумать об этом всем еще успеем. А вот снарядиться можем и не успеть – я многозначительно глянул на часы.
Леха щелчком отправил окурок в камин, брякнул кружку на стол и отправился в комнату – надо стаскать весь хабар в убежище…
Провозились до поздней ночи. Докупали разный припас, Леха у МЧС-ников разжился парой десятков зимних и летних комплектов, обувкой специальной, парой комплектов химической, бактериологической и радиационной защиты. В ее эффективность я не то чтобы верил, но точно лучше, чем ничего. С ведомственного склада своей конторы Леха приволок гору военной справы: броники, комплекты защиты, берцы, комки, рюкзаки, целый ворох бухт особо прочного нейлонового шнура, сухое горючее и еще целую тьму всякого.
Но самым козырным нашим приобретением стали два диких квадроцикла. 1600 кубиков, 2 места, грузоподъемность 400, масса рундуков. Могучие зубастые колеса, две лебедки Мечта мародера, как охарактеризовал их брат. Самым главным их преимуществом было то, что они были мультитопливными. Хоть скипидар лей, поедет. Лучше, конечно, соляру, но тут уж по возможности. Соляра у нас была. Мало, как сказал брат. Чуть больше 1,5 тонн, чего должно хватить только на первое время. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления.
Уже перед сном, докуривая которую по счету сигарету, Леха сказал хрипло:
- Завтра поедем на Завод, с вояками говорить.
Заводом в городе называли закрытое предприятие по производству взрывчатки. Здесь производили шахтную взрывчатку (аммонит, угленит), но поговаривали, что большую часть производственных мощностей нагружали изготовлением боевых взрывчатых веществ.
- О чем с ними-то говорить?
Брат посмотрел на меня изучающе:
- Не догоняешь?
- Неа. Кто нас пустит, там же секретка? Хотя с твоими корками… Ну ладно, пустили нас до какого-нибудь старшего, и что? Что нам от них надо и чего мы им можем предложить?
- А нам не надо от них ничего. Ну разве что стволами разжиться, но это не главное. Главное – договориться о дружбе. Если все же шарахнет, то что начнется, как думаешь?
- Да понятно что. Мародерка и драка за ресурсы.
- Вооот. А вояки самые ресурсные. У них там взрывчатка и вагон оружия с боеприпасом. И шутить они не умеют. Вообще. Будут стрелять без раздумий, если кто полезет. А лезть придется, потому что с твоим карабином много не навоюешь.
Я вскинулся было протестующее, но брат поднял ладонь, давай знак помолчать:
- Не спорь. Он охотничий. Патрон в нем охотничий, механизм износостойкостью не отличается. Ресурс у него маленький, магазин на 10 патронов всего. Пугать только. Реальное боестолкновение сразу все по местам расставит. Поэтому нам нужны серьезные стволы и патронов к ним чем больше тем лучше. Ну и кроме припасов желательно всякой мелочевки типа запасных магазинов, оптики, прикладов нормальных, ремней удобных и прочего разного. Часть мы, конечно, в моей конторе попробуем взять, но там мало и шансов что дадут мало. Поэтому надо искать варианты…
- И чего, вот так придем и скажем: «Дядьки, дайте-ка нам стволов и припасу к ним, да побольше»? Как думаешь, нас сразу пошлют или все же выслушают? Тут и корки твои не помогут.
Леха сморщился досадливо, кивнул согласно:
- Твоя правда, брат. Пошлют сразу. Но мы не просто так пойдем. Меня к ним отправляют, смекаешь?
- То есть какая-то бумажка у нас есть? И чего в ней? Ждем всемирный амбец, помогайте чем можете? Настоящим письмом прошу выдать бойцам стволов поболее? Или чего?
- Ты не ерничай, брат. Текст там серьезный вполне, да еще и оттуда – он ткнул пальцем в потолок – звоночек прозвонит завтра. С просьбой выслушать внимательно и отзывчивость проявить. Да и не забывай, Завод тоже по нашему ведомству проходит. Другое дело, что охраняют его боевые подразделения. Короче, договариваться надо.
Я с сомнением пожал плечами и отправился спать. Чего спорить? Завтрашний день все покажет. Завалился в кровать, нашел запылившийся уже пульт от телевизора, тиснул кнопку. Тревожно мне от всего этого, может хоть там что скажут? В новостях может проскользнет чего…
Мне брат сто раз говорил, что я наивный деревенский мальчуган. В телевизоре бойко раздавали новости о величии родной страны и происках враждебного Запада, какое-то шоу с орущими друг на друга людьми в дорогих костюмах. Я хотел пролистать канал дальше, как вдруг услышал «ядерная война». Я бы переключил все же, если бы не тон, каким она была произнесена – насквозь деловой и спокойный, что на фоне всеобщей истерики в студии бросалось в глаза. Фразу эту произнес сухопарый мужик с лицом убийцы, точно вояка. Грубое, будто высеченное топором из камня лицо с резкими чертами и тяжелым подбородком, колючие глаза и кривая усмешка.
- Ядерная война? Вы шутите или абсолютно не понимаете того, о чем говорите. Ядерная война – это скоротечный обмен ядерными ударами, займет это все не больше часа. И мир перестанет быть, вы это понимаете? – говорил он спокойно, веско, будто ронял булыжники в воду.
- Понимаю! Прекрасно понимаю! – взвился стоящий напротив него невысокий толстячок с галстуком, лежащим на его объемистом животе почти параллельно земле. Щеки его тряслись, очки в тонкой золотой оправе гневно сверкали, пухлый кулачок стучал по стойке. Где-то я его видел. – Я лучше вас это понимаю! Но другого выхода нет! Они там совсем уже обнаглели! Они запрещают нам выезжать за рубеж! Нам! Да кто они такие?!
Мужик нехорошо усмехнулся, слушая вопли толстяка:
- Переживете без прогулок по Монмартру, я полагаю. Вам и здесь есть чем заняться. Прогуляйтесь по Воронежу, например. Или в Кемерово слетайте.
Толстяк задохнулся от возмущения, и в разговор включилась стоящая рядом с ним дородная женщина, дорого и даже изысканно одетая:
- Да ведь дело не в выездах за границу, дело в принципе!
- И из-за невнятного принципа вы готовы пустить весь мир под откос? Да вы жизнь-то видели вообще? – не выдержал стоящий рядом с воякой дядька лет шестидесяти, по виду профессор.
- Как вы не понимаете, ведь это попрание наших свобод! – наконец отдышался толстяк.
- Так как насчет Кемерово? – вояка с презрением смотрел на оппонента. – Там есть на что посмотреть.
- На что? – почти взвизгнул тот. – На что там смотреть?! Что я там не видел?
- Не напомните мне, от какого региона вы сенатор? Не от Кемерово случаем?
Толстяк смешался, а вояка аккуратно снял петличку микрофона и четко, по-строевому, развернувшись, вышел из студии, сказав напоследок:
- Бессмысленно теряем время.
Студия замерла, а потом взорвалась шквалом выкриков и свиста. Я выключил телевизор и задумался, закинув руки за голову и уставясь в потолок. Понятно только одно – ничего не меняется. Зажравшиеся чиновники, радеющие только о своих кошельках и свободах. Вояки. Отчаявшиеся что-то объяснять. Да и не умеющие этого по определению. И народ, который не в курсе ничего. Ровно до того момента, когда станет поздно что-то предпринимать.
- Ббам! Ббам! – гулкие уверенные удары в дверь заставили меня подпрыгнуть на постели. Второе утро подряд такая побудка. Если это традиция, то мне она не нравится. Выругался сквозь зубы, пытаясь нашарить тапки. Не нашел, естественно, и пошлепал босыми ногами по ледяному полу ко входной двери. Глянул в глазок – мужик какой-то в форме лейтенанта полиции.
- Кто там? – как можно более недружелюбно спросил я.
- Полиция, открывайте.
- Что значит «открывайте»? Я вас не приглашал. Что вы хотите?
- Проверка условий хранения оружия.
- Хм. В семь утра? Приходите попозже.
Из-за спины донесся Лехин шепот:
- Не борзей.
- А че не борзей? Нафига они мне в семь утра со своими проверками? Ты это…корки свои приготовь на всякий.
- Уже – Леха злорадно ухмылялся.
Лейтенант за дверью начал злиться:
- Вы откроете дверь или мне наряд вызвать?
- Ну вызывайте. Я тогда тоже вызову. Скажу, неизвестные ломятся в двери – я пошел на принцип. Терпеть не могу, когда мне условия ставят.
- Откроете дверь – представлюсь по всей форме.
Я вздохнул и открыл дверь. Лейтенант тут же шагнул в дверь, плечом вперед, грамотно так. Хмыкнув, я отступил на шаг, давая ему место.
- Доброе утро, центральный отдел, лейтенант Поперечный – он развернул корочки, дав мне возможность ознакомиться..
- Доброе. Чай будете? -я обескуражил его радушием и улыбкой во все тридцать два.
- Лучше кофе. Но сначала давайте сейф посмотрим.
- А что за спешка, что аж в семь утра приходите?
- Вы знаете, сколько у нас в городе охотников? А сколько из них с нарезным? А сколько нормально хранят? – лейтеха зыркнул на меня.
- Не, не знаю. А что, много?
- Не то слово – лейтеха уже стоял у оружейного - сейфа откроете?
Я вытащил из кармана куртки связку ключей, выбрал нужный. Замок сочно лязгнул могучими ригелями, дверца плавно открылась.
- Оружие извлеките, пожалуйста, и разрешения приготовьте.
Я сделал что сказано. Поперечный быстро сверил номера на стволах с разрешениями и чем-то в своем планшете, внимательно осмотрел стволы, понюхал дульные срезы. Ну да я за оружием ухаживаю, не стрелял давненько, так что кроме оружейной смазки ничем не пахнет. С кухни потянуло запахом свежесваренного кофе, и лейтенант невольно сглотнул слюну.
- Кофе?
Он протянул мне оружие, проследил за тем, как я убираю его в сейф, и кивнул:
- Да, кофе сейчас не помешает.
На кухне устроились у камина. Леха протянул Поперечному чашку с крепким кофе:
- Сахар нужен?
Лейтенант отрицательно качнул головой, сделал небольшой глоток и расплылся в блаженной улыбке – кофе Леха варить умел.
- Так сколько официальных стволов в городе?
Лейтенант вытащил из кармана мятую пачку сигарет, взглядом спросил разрешения и получив оное, с наслаждением закурил.
- А вы с какой целью интересуетесь?
Леха достал-таки удостоверение, развернул перед лейтехой и примирительно сказал:
- Да ты не журись, тащ лейтенант. Интересуюсь знать исключительно любопытства ради.
Лейтенант, прочтя содержимое братовых корочек, подтянулся – все ж таки майор конторы это вам не просто так:
- Больше пятнадцати тысяч учтенных. Из них треть без малого – нарезные. Из всех охотников у половины по два и более стволов. Неучтенку даже подсчитывать не возьмусь. Ее у нас традиционно много. И самопала, и вполне себе боевого.
Брат кивал, покуривая и глядя на лейтенанта с прищуром поверх кружки. С нехорошим таким прищуром, специфическим.
- А чего же это вы мышей не ловите, коллеги? А если что начнись, что делать станете?
Лейтенант ощерился:
- А что делать? Изымать.
- У кого? У него вон? – брат кивнул на меня.
- И у него тоже – лейтенант явно злился.
- А смысл? Чтобы пацанам с неучтенными боевыми стволами было его проще потрошить? Ну-ну – брат затянулся глубоко. Помолчали. Поперечный допил кофе и теперь просто курил.
- Так-то оно понятно, действуете как попроще. У кого изымать? У тех, про кого знаем, а как же. А к тем не пойдем, ибо опасно, могут отстреливаться начать, да?
Поперечный поднялся, одернул китель, подхватил фуражку:
- До свидания.
Закрыв за ним дверь, я вернулся на кухню:
- Ту чего на него сорвался?
- Да достало все. Ведь так и будет, попомни мое слово. Первое, что начнут делать. Если кто-то останется, это изымать оружие у населения. Идиотизм.
- Ну а лейтеха-то при каких делах? Будет приказ – будет исполнять, сам же такой.
- Такой, да не такой. Вертел я этих упырей с неучтенкой. Надо будет – буду их валить – глаза у брата стали злыми, колючими.
- Ладно, давай завтракать и в путь…
«Круизер» ровно гудел движком и шумел по асфальту широкими «лаптями», заставляя редких попутчиков прижиматься к обочинам, пропуская нас вперед. Я попробовал представить, что видят мужики, кинув взгляд в зеркало заднего вида. Танк, не меньше. И так не маленький, сто пятый на широченных колесах занимал полосу целиком, во всю ширину. Могучий бампер из швеллера с лебедкой, расширенные колесные арки, металлический багажник с «люстрой» на крыше – производим впечатление,ничего не скажешь.
- Брат, если чего случится все же, где мы твоему крокодилу запчасти искать будем и ТО делать? Может, лучше «буханку» или «лунохода» где присмотрим? Те-то на коленке при помощи кувалды на раз ремонтируются.
- Этому сто лет ничего не будет. Он подготовлен для полной автономки. Единственное, кушает много, но это не проблема, по крайней мере, пока. Будем решать проблемы по мере их поступления.
Мы катили по улицам города, и все внутри сжималось от предчувствия скорой беды. Каким-то нутряным чутьем я знал – все правда. И совсем скоро жизнь всех этих людей изменится навсегда. А у кого-то ее не станет, этой самой жизни. Тяжело. Хотелось выскочить из машины и заорать во все горло:
- Спасайтесь! Скоро здесь разверзнется ад. Уезжайте, улетайте…бегите!
Но для начала никто не поверит. Попробуют связать и сдать на лечение. Да и куда бежать?
- Лех, а куда бежать всем?
Брат сразу понял, о чем я. Сморщился, словно от зубной боли, потянул из кармана сигарету. Я тоже закурил, приоткрыв окно, и уставился на брата.
- В горы. Далеко, к Монголии. Или в тайгу, на Васюганские болота. Север Томской области, глушь глухая. И жить натуральным хозяйством. Но никто не поедет. Сейчас. А потом будет поздно.
Помолчали. Выщелкнув окурок в окно, брат сказал:
- К оптовикам надо заехать, сигареты скупить. Сколько получится.
- Может лучше курить бросить? Лечить нас некому будет, да и вообще, здоровья много понадобится.
- Может, и бросить. Но валюта это будет покруче бензина, уж ты поверь.
Я кивнул молча – не поспоришь…
Проходная Завода, а точнее, КПП, показалась впереди, и брат удивленно присвистнул. На подъезде к воротам в шахматном порядке были выложены бетонные блоки. Металлические ворота высотой в 4 метра были густо оплетены «Егозой», по сторонам от ворот поднялись вышки, где маялись за пулеметами часовые. В воротах, сейчас открытых, виднелись три воина во главе с подтянутым лейтенантом. Воины были увешаны оружием с ног до головы, то есть буквально бдели в полной боевой.
- То есть ребятки уже в курсе – Леха хлопнул ладонью по рулю – ну тем лучше.
Он выскочил из-за руля и направился к воротам. Внушает брат, ничего не скажешь. Хоть и здоровенный, а движется так, словно перетекает, легко и быстро. Вот он остановился перед воинами, о чем-то коротко переговорил, продемонстрировал документы и направился назад.
- Командира нет, у них тут целый полковник правит, так вот оно будет только к вечеру. Так что поехали пока кредит брать.
- Кредииит? Нафига нам кредит?
- Завтра в Кузню на оптовку поедем. Наймем десятитонник и поедем. Купим алкоголь, сигареты, мыльно-рыльные, в оружейку заедем, патронов по максимуму возьмем. Чую, мало совсем времени у нас.
- Слушай, ну нафиг. Если все же жахнут, все равно оптовки останутся, будем мародерить.
- Ты один такой сильно умный? Воевать придется за ресурсы, воевать. То есть стрелять в других людей. За пачку сигарет. Я не хочу, это дикость потому что. И да, на табачку еще заедем. Лучше там наберем за почти бесплатно рулонов, запас карман не тянет. Надо будет только на рынок потом заехать, запаять в мешки на всякий случай.
Оформление кредита затянулось хорошо за полдень. Брат взял максимальную для себя сумму, я тоже в стороне не остался. Отдавать, похоже, не придется. Да даже если и придется, все накупленное продадим и вернем, но что-то я в это все уже не верю…
Я всерьез проголодался и был настроен решительно:
- Поехали домой, поедим.
- Да ну, пока приготовишь... Поехали в столовую лучше. Но сначала заедем к Мишке с Танюхой.
...Гараж Горздрава располагался на территории бывшего ОРСа, сразу за Горным техникумом. Вот только я никак ума не мог дать – зачем мы сюда, о чем и спросил Леху.
- Сам увидишь – брат трижды коротко просигналил перед закрытыми воротами, и те тут же совершенно беззвучно поползли в сторону. Я даже окно приоткрыл, пытаясь услышать хоть какой-то звук, но тщетно.
- Хитрая смазка, да и механизм какой-то…
- Угу, смазка. Вазелин называется, для механика – мы въехали на территорию, и я удивленно присвистнул – очень уж непривычно выглядел двор. Ожидаемых завалов из старых автобусов, кабин от «ЗиЛков» и «ГАЗиков» и прочей атрибутики гаражной территории не было. Были чистота и порядок. Стоявший на карауле боец в полной боевой кивнул брату приветливо, меня смерил равнодушным взглядом и отвернулся. Я такое крайний раз видел на территории своей ВЧ перед приездом какого-то штабного чина. Мы тогда славно потрудились, разгребая многолетние завалы, к концу второго дня уборки почти оглохнув от рева прапора Михеева. Штабной, правда, так и не приехал…
- А чего у них здесь так все…порядочно?
- Щас все увидишь – скрипнув могучими покрышками на мелких камешках, джип остановился у неприметной железной двери, покрашенной в цвет стены. Вышли из машины, и брат пнул в дверь тяжелым армейским ботинком – мы таких хороший запас сделали. Подошва с металлической пластиной и окованным металлом носком, высокие шнурованные берцы… можно хоть в кислоту прыгать.
Камера над дверью шевельнулась, негромко вжикнув сервоприводом, и дверь бесшумно отошла от стены на пару миллиметров. Я бы не заметил, если бы не потянувший из двери воздух с резким запахом какой-то медицины. Я озадаченно хмыкнул, гадая про себя, как ее открыть? Ручки на двери не было. Брат, глядя в камеру, спросил:
- И долго дурковать будем?
Камера демонстративно отвернулась, но дверь открылась. Сразу за ней начиналась узкая лестница, круто уходящая вниз. Серые стены с висящими через равные промежутки светильниками, белоснежные ступени без единой пылинки, серый потолок с тянущимися по нему толстыми жгутами кабелей. И лезущий в ноздри едкий медицинский запах, тот самый, который живет в больницах и который ни с чем не спутаешь. Брат шагнул вниз первым, я следом.
Спустились до небольшой квадратной площадки, с которой начинался широкий коридор с низким потолком. Таким низким, что брат шел, втянув голову в плечи, да и мне было неуютно. Ни одной двери, ни одного ответвления. Коридор постепенно поворачивал вправо и ощутимо шел вниз. В лицо тянуло прохладным сухим воздухом, низко гудел где-то трансформатор. Еще одна лестница вниз, на этот раз с гулкими металлическими ступенями, ребристыми и зачем-то выкрашенными в защитный цвет. От кого здесь маскироваться? Лестница вывела нас в ….ну, наверное, это можно назвать холлом, хотя меня упорно преследовала песенка из мультфильма про Алладина. Потому что глазам нашим открылась большая пещера с высоким сводчатым потолком. У правой стены ровными штабелями составлены какие-то большие деревянные продолговатые ящики. В левой стене зиял высокий арочный проход. Забранный мощной частой решеткой. Прямо перед нами такой же арочный проход был перекрыт стеной из бетонных блоков. В самом центре стены – стальная дверь с небольшим окошком, справа от нее – пост охраны из двух бойцов и старлея.
- Старший лейтенант Марков. Здравия желаю, товарищ майор!
- Вольно, Марков – брат первым протянул руку – как тут у вас?
- Да как тут может быть… – Марков махнул рукой, но, опомнившись, глянул на Леху опасливо – не прилетит ли за вольность?
- Ладно, открывай давай, времени мало – Леха решил не замечать его промаха.
Один из бойцов, все это время стоявших по стойке «смирно», снял с пояса связку ключей, погромыхал ими, выбрал нужный и залязгал замками.
- Экая у вас тут архаика. Наверху электронные замки давно, а вы тут по старинке…
- Дурень ты – Леха беззлобно рассмеялся - когда электричество в проводах закончится, а такое может случиться, как те замки будут работать? А тут все просто и надежно. Там еще и щеколда изнутри имеется.
Дверь открылась, я шагнул внутрь… и обомлел. Мы попали в самый настоящий детский развлекательный центр. Скалодром, батуты, десяток столов с разными играми, все вокруг уставлено разнообразной зеленью, стены расписаны изображениями популярных киногероев, в дальнем углу видна дверь с надписью «бассейн». Вот только никого здесь не было, и безжизненные яркие краски ощутимо давили на психику. Я поежился неуютно, и брат заторопился, бубня что-то себе под нос. Мы остановились перед красочной дверью, рядом с которой висела табличка «Медблок». Брат нажал кнопку звонка, и с той стороны послышались легкие шаги, лязгнул замок и дверь открылась.
На пороге стояла миловидная медсестра в приятно облегающем аппетитную фигурку костюме. Узнав брата, она улыбнулась и поздоровалась сразу с обоими:
- Здравствуйте. К Мишке?
- Здравствуйте, Марина – брат улыбнулся в ответ - к Мишке. Как они? – Леха имел ввиду и Мишку, и Танюху.
- Мальчик в той же поре, а вот Таня…Таня впала в депрессию. Я ее понимаю, тяжело видеть своего ребенка таким – Марина вздохнула. – Ой, что я вас держу… Наденьте бахилы и халаты, они вот здесь…
Небольшая уютная комната, на стене – телевизор, две кровати, какие-то приборы между ними. На одной из кроватей сидел Мишка. Сидел, раскачивался и тихонько подвывал. Танюха лежала на соседней и молча смотрела на сына. Увидев нас, она села и вдруг расплакалась горько, навзрыд. Мишка перестал выть и раскачиваться, застыл, все так же глядя в точку перед собой.
- Танюх, а чего это он? Так уже было? Он реагирует? – я осторожно подошел к Мишкиной кровати и присел на корточки, заглядывая мальчишке в лицо.
- Было – Танька всхлипнула – он на мой плач всегда реагирует…
- А на смех?
- Я не знаю…я здесь не могу смеяться, совсем…. Сань, если бы ты их видел… - она вновь разрыдалась. Мишка снова начал раскачиваться, на глазах его вдруг появились слезы. Запищал какой-то датчик, и через полминуты в комнату влетел врач, худой нервный мужик лет тридцати с небольшим, а за ним следом та самая Марина.
Доктор подскочил к Мишке, впился взглядом в его лицо, затем посмотрел на Танюху:
- Таня, что… нет, как?
Нас он словно бы и не заметил. Марина колдовала что-то над приборами, Мишка снова завыл…
- Мы говорили, и я расплакалась…. Мне вдруг стало так горько, такая боль накатила, и я не сдержалась… А Мишка вдруг перестал качаться и… и тоже заплакал. Он ведь выздоровеет, да? – в ее голосе звучала такая надежда, что доктор смутился. Но Танюха не отступала:
- Раньше ведь такого не было, правда? А теперь вот – она показала на сына – он плачет. Он реагирует! – ее глаза светились счастьем – Это ведь значит, что ему лучше, да?
Доктор, наконец, увидел нас:
- Здравствуйте, Алексей Валерьевич. Здравствуйте… - он вопросительно посмотрел на меня.
- Денис – поспешил я отрекомендоваться – тоже Валерьевич.
- Смирнов. Александр Сергеевич. Марина, что с показателями?
Марина, отойдя от приборов, неуверенно протянула доктору распечатку:
- Что-то странное… мощный выброс адреналина, словно мальчик испугался чего-то. Резкое увеличение сердечного ритма, участилось дыхание, но все это очень кратковременно. Сейчас все как обычно.
Доктор в задумчивости почесал кончик носа:
- Странно…эта его реакция на появление посторонних или на эмоциональный всплеск матери…
Доктор двинулся на выход, погруженный в свои размышления.
- Саш – брат окликнул его, когда он был уже на пороге.
- А? – доктор обернулся.
- Что думаешь, какие перспективы? – кивок в сторону Мишки.
Доктор молча пожал плечами и вышел. Марина направилась следом за ним, но остановилась возле брата:
- Знаете… странности начинают происходить. Вот вроде этой. У всех детей. Они словно бы связаны между собой. Я не удивлюсь, если сейчас еще кто-то проявит эмоцию…
Прерывая ее слова, в кармане ее костюма зазвенел зуммер.
- Вот об этом я и говорила – она рванулась из комнаты. Леха следом, я за ним.
Через две комнаты от Мишкиной уже стоял Александр Сергеевич. На кровати в позе лотоса сидела девчушка лет семи, с резкими восточными чертами лица. Перед ней на коленях стояла молодая восточная женщина, с черными как смоль волосами до пояса и симпатичным скуластым лицом. По щекам девочки протянулись две блестящие дорожки от слез.
Женщина шептала негромко, но истово:
- Великий Тенгри, прошу тебя, помоги, верни мне мою Лейлу, не забирай ее себе. Забери меня, а ее верни, прошу…
- Мда – Леха поскреб в затылке – не ко времени мы с тобой зашли. Марина – он тронул сестричку за локоть – если что-то нужно, вы скажите…оборудование там какое или лекарства…
- Знаете… - ее глаза вдруг осветились какой-то идеей – а можете привезти ноутбук и побольше мелодрам и комедий? Попробуем эмоции раскачать у мам…
- Гениально! – доктор отвлекся от приборов – гениально, Марина! Попробуем раскачать эмоции и посмотреть, вызовет ли это реакцию. Отлично!
- Когда нужно? – Леха глянул на часы.
- Чем скорее, тем лучше! – доктор азартно расхаживал по комнате.
- Через полтора часа у вас будут все мелодрамы мира – Леха развернулся и устремился к выходу.
- И комедии тоже! – донеслось нам вслед…
Усевшись в машину, брат взялся за телефон.
- Алло, Санчо, здоров. Как живешь?... Силен, бродяга… Слушай, я по делу. Кто у нас интернет-кафе держит? Сиплый? А он вообще кто, чем дышит? Аааа, понял. Кинь мне его номер. Да так, дельце одно есть, ага… Привет от тебе передать? С занесением в грудную клетку? – брат заржал - Ладно, бывай.
Дождавшись, когда телефон пиликнет сигналом сообщения, брат набрал следующий номер.
- Алло, Сиплый?
- Ты кто? – донесся из трубки какой-то странный шуршащий голос.
- Конь в пальто. Слушай сюда, чучело. Через час мне нужна пара самых емких жестких дисков, под завязку забитых хорошими добрыми фильмами.
- Какими, мля, фильмами? Ты кто? – в голосе не промелькнуло даже тени эмоции, будто говорил автомат.
- Через 55 минут, Сиплый. И если их не будет, я тебя урою. И всю твою гребаную богадельню разнесу нахрен, уловил?
- Да кто ты, мля? – Сиплый наконец возмутился – И номер мой где взял?
- Бурый дал.
На том конце трубки возникла короткая пауза, затем Сиплый буркнул:
- Какие фильмы-то?
- Добрые! – вызверился брат и нажал отбой.
- Что за Сиплый? Впервые слышу – я прикурил.
- Да хрен какой-то с бугра – брат махнул рукой – мелкий криминальный элемент. Поехали лучше поедим, пока время есть.
Джип рванулся с места, взревев мотором. Ворота открылись, и мы вырвались на дорогу, пугнув тонированный вкруг «Мерседес». Тот помчался за нами, отчаянно сигналя и мигая фарами. Брат чуть сбавил скорость, и «Мерседес» тут же нас обогнал и пристроился слева, полностью перекрыв встречную полосу. Стекло справа опустилось, открыв нашему взору яростно жестикулировавшего переселенца откуда-то с самых южных окраин нашей большой и очень многонациональной страны.
- Глянь, разоряется – брат заржал – обиделся что ли?
- Так ты ж его чуть с дороги не снес – я хмыкнул.
- Так а чего он такой вальяжный? Я ж еду, понимать должен – брат усмехнулся нехорошо.
«Мерседес» рванулся вперед и подрезал нас, встав поперек дороги. Наш «Круизер» оттормозился. Я с интересом наблюдал за происходящим. Из «Мерса» выскочил невысокий коренастый мужичок в яркой цветастой рубашке, открыл багажник, достал из него бейсбольную биту и решительно направился к нам. Поскольку наш джип тоже был тонирован вкруговую, видеть наших осклабившихся рож переселенец не мог. Он подошел к водительской двери, держа биту на сгибе руки, остановился. Решительность на его лице сменилось недоумением, затем раздражением. Наконец он подошел к машине вплотную, приложил ладонь козырьком к боковому стеклу и принялся вглядываться в зеркальную поверхность, пытаясь разглядеть хоть что-то внутри. Безуспешно. Дотянуться до лобового стекла он не мог – не хватало роста. Поняв, что мы над ним просто издеваемся, он выругался и размахнулся битой.
- Э, алле! –я вознамерился выскочить из машины, но брат меня удержал.
Возмущенный до глубины души владелец «Мерседеса» со всей силы шарахнул по стеклу! Я сморщился, ожидая услышать хруст проламываемого стекла, но услышал сначала звонкий, а потом глухой стук. Бита отлетела от стекла и угодила точно в лоб своему владельцу. Тот уронил биту и схватился за лоб, зло взвыв от боли. Брат опустил стекло и невозмутимо спросил:
- Ты зачем мою машину бьешь?
- Ты! Ты!..... – пострадавший уставил на брата толстый волосатый палец – ты зачем так ездишь? подумал и добавил – как ищщак!
Говорил он почти без акцента.
- Извини – брат обезоруживающе улыбнулся – не хотел тебя напугать.
- Напугать?!! Меня напугать?!! Ты! – на его лбу наливалась большая лиловая шишка, и мы помимо воли заржали.
- Вы надо мной смеетесь?! – он сделал ударение на слове «мной, и непонятно было, чего в его словах больше – изумления или возмущения. – Да вы кто вообще, э?! – от волнения акцент его приобрел анекдотический колорит.
- Не ругайся, пожалуйста – брат снова сделал серьезное лицо – я ведь извинился.
- Да мине плевать на твои «извинился»! Выходи и говори как мужчина, ты!
- Я извинился? – брат посмотрел на меня.
- Извинился – подтвердил я.
- А он ругается?
- Еще как – я вздохнул.
- Эй, ты выйдешь или нет?
- Подожди, мы разговариваем, что ты такой невежливый? – брат нахмурился.
- Как подожди?! Кого подожди?! Ты выйдешь или ты трус?!
- Тебя ведь Арам зовут?
- Откуда знаешь?
- Ну кто в этом городе не знает Арама – брат широко улыбнулся – все знают.
Арам озадаченно смотрел на нас, а брат продолжал заливаться соловьем:
- У кого самый вкусный в городе шашлык? У Арама. А чача у кого настоящая виноградная? Опять у Арама. А кто самый гостеприимный? Тоже Арам!
По мере того, как брат говорил, брови Арама расходились, и, наконец, на его лице засияла широкая улыбка.
- Арам, не обижайся, я ведь к тебе спешил на шашлык – брат вышел из машины, и Арам рядом с ним показался совсем маленьким – Не обижаешься?
Брат протянул Араму руку, и тот, оценив диспозицию, решил принять мир. Со всем пылом открытой кавказской души он стиснул братову ладонь и торжественно провозгласил:
- Тогда зачем мы здесь стоим? Поехали кушать шашлык!
- Я угощаю!
Арам возмущенно поднял ладони:
- Как это «я угощаю», когда я угощаю? – еще пару минут назад готовый нас растерзать Арам проявлял чудеса дружелюбия.
- Ну я ж виноват…
- Как мужчина может быть виноват, если он торопится покушать самый вкусный шашлык? Когда мужчина спешит к женщине и за стол, он не может быть виноват! Поехали, я угощаю!
- Но в следующий раз стол с меня…
- Эээээ, поехали! Когда он будет, этот следующий раз? А сейчас будет самый лучший шашлык с самым настоящим вином!
«Мерседес» сорвался с места, мы следом за ним.
- Брат, ты его откуда знаешь?
- Был у нас в разработке, подозревали в торговле золотишком. Оказался чист как слеза. Я как его гордый профиль увидел, так и вспомнил сразу. Нормальный, кстати, мужик, без дураков.
- И ты, его вспомнив, решил шашлыком разжиться? Ну ты жууук – я рассмеялся.
- У него и правда шашлык – пальцы проглотишь.
Шашлык оказался замечательным. Арам составил нам компанию, и все время пока мы ели. Рассказывал нам о красотах самой лучшей в мире страны – Армении. Брат, который и там успел побывать, поддакивал с набитым ртом, чем вызвал целую бурю восторгов:
- Леша, ты видел Севан? Нет, ты его видел? Скажи мне, он прекрасен?
- Прекрасен. А еще там на берегу ресторан есть…
- Это моего брата ресторан! Ах как там делают ишхан… ты ел ишхан?
- Это форель? Ел конечно. Очень, очень вкусно!
Арам расплылся в довольной улыбке, но потом погрустнел:
- Здесь не то, Леша. Здесь нет ишхан, здесь нет нормальных баранов, нет хорошей свинины, не сделаешь хороший хоровац…
- Хоровац? – я оторвался от шашлыка.
- Шашлык – Арам махнул рукой…потом просиял:
- Но если вы приедете ко мне в Ереван, я вам приготовлю все самое вкусное, что есть в Армении…
Деньги Арам с нас брать отказался категорически, но на выходе брат тайком сунул несколько купюр в ладонь мальчонке, который помогал старшим братьям и разносил заказы.
От Арама мы прямиком направились к Сиплому – время поджимало, обозначенные братом полтора часа были на исходе. Единственное интернет-кафе в городе находилось в подвале старого спортивного магазина. Зачем сейчас нужно интернет-кафе хоть убей – не пойму. Однако ж работает, не закрывается. Я спроси у брата:
- А для какой такой надобности сейчас интернет-кафе?
- Ну ты даешь! Они ж на ставках зарабатывают и онлайн-играх. Это как казино, только в сети.
- А разве законно?
- Ясное дело, нет. Но кого это останавливало?
- А Бурый?...
- А Бурый – мой напарник под прикрытием, внедрен в криминал уже лет 15 как и курирует торговлю углем. Поэтому авторитет имеет весомый, и Сиплый его боится до тонкого голоса. Бурый как-то раз его жить оставил, и Сиплый об этом помнит.
Сиплый оказался огроменным мужичиной, поболее брата раза в полтора, обо мне и вовсе речи нет. Одет мужик был странно – дорогущие даже с виду спортивные штаны и не менее дорогой клубный пиджак. Когда мы вошли в помещение его интернет-кафе с емким наименованием на вывеске Интернет-кафе «Интернет», он поднялся из-за стола в углу помещения и протопал к нам, держа руки в карманах.
- Тебе фильмы надо? – прошелестел он, глядя на брата.
- Готово? – брат осматривал помещение. Напротив входа вдоль стены стояли столы с мониторами, за столами сидела парочка сумрачных личностей.
- Нет пока. Сначала хотел посмотреть на того, кто так невежливо с людьми разговаривает.
- Посмотрел?
Сиплый хмыкнул. Брат коротко без замаха всадил кулак Сиплому под ребро, от чего тот вдруг позеленел и рухнул на колени, пытаясь сделать хотя бы один маленький вдох. Сидящие перед мониторами персонажи принялись усиленно делать вид, что их здесь вовсе и нет. Брат присел перед Сиплым на корточки, взял его за горло и прорычал, глядя в полные боли и страха глаза:
- У тебя осталось пять минут.
Сиплый смог наконец вдохнуть. Правда, делал он это с громкими болезненными всхлипами, но хотя бы дышал. Отдышавшись, он сунул руку за пазуху, и брат тут же сжал его могучее запястье своей медвежьей лапищей.
- Диски – сдавленно прошипел Сиплый.
- Я сам.
Сиплый убрал руку, и брат быстро его обшарил, выложив на пол два жестких диска и металлическую телескопическую дубинку, которая тут же перекочевала в его карман. Сиплый с явным сожалением проводил дубинку взглядом.
- А чего ж ты передо мной бисер метал, придурок?
Сиплый промолчал, не спеша подниматься с пола.
- Тут все? – брат сунул диски в нос Сиплому.
Молчаливый кивок.
- Язык отнялся что ли? – брат легонько щелкнул громилу по носу.
- Все что нашел – просипел тот.
- Добрые фильмы? Мелодрамы всякие, комедии, да?
- Я не знаю, эти вон – кивок в сторону столов – качали.
- А ты проверь – брат прихлопнул диски к груди Сиплого – пара минут у тебя еще есть.
Сиплый со стоном поднялся и пошел к своему столу. Брат демонстративно засек время. Через три минуты Сиплый протянул брату один диск:
- На втором пурга всякая – и видя, как нехорошо сузились глаза у брата, зачастил – да я исправлю, ты скажи куда привезти. Через час все будет.
- На проходной ОРС-овского гаража оставишь. Скажешь, детям. Ты понял?
- Я понял. Понял – с облегчением выдохнул Сиплый.
- Что еще ты туда привезешь?
Сиплый изобразил бурную мыслительную деятельность. То есть засопел и отвел взгляд.
- Ну?!
- Порнухи?
- Какой порнухи, придурок?! – рявкнул брат, и Сиплый снова начал бледнеть – Там дети. Дети, понял нет?
- П-п-понял – Сиплый от полноты чувств начал заикаться.
- Так что ты им привезешь?
- М-мультики?
- Вооот, уже соображаешь. А что, тут – стук пальцем по диску – разве нет мультиков?
- Ну ты же про кино говорил…
- Тяжело тебе, наверное, живется, а?
- Нормально – прошелестел Сиплый.
- Так что еще ты привезешь детям?
- Игрушки?
- А еще?
Сиплый, понимая, что с каждым неверным ответом его будущие затраты возрастают, спросил:
- Я ведь по-любому не угадаю, да?
- Да – брат злорадно улыбнулся – поэтому еще ты привезешь туда цинк 7.62.
- Детям?! – ужаснулся Сиплый.
- И 5.45.
- У меня нету патронов-то, откуда? Да и зачем? Я ж вот ту вот…интернетом…
- Ты кого лечишь, Сиплый? Я за тебя все знаю. И даже больше, чем ты сам про себя знаешь. По 2 цинка. Вкурил, нет?
Сиплый молча кивнул.
- Вот и ладушки. Патроны ко мне в гараж завезешь. Знаешь где?
Сиплый снова кивнул.
- Откуда? – брат вынул из кармана дубинку и взмахнул рукой, заставляя ее с металлическим щелчком разложиться. Сиплый затравленно оглянулся, но его дружки окончательно слились с интерьером.
- Так это… Бурый…
- Свободен – брат собрал дубинку и пошел к выходу. Уже на пороге он обернулся и сказал:
- Час времени у тебя.
До гаража ОРСа мы долетели минут за пять, благо езды всего ничего. Спустились по уже знакомой лестнице, надели халаты и бахилы и снова прошли в Мишкину комнату. Танюха ела. Увидев нас, она радостно улыбнулась, отложила ложку и выдала:
- А Мишка поплакал! Представляете? Я плачу и он плачет – она разрыдалась, и Мишка тут же перестал выть и в глазах его блеснули слезы.
Мы стояли и не знали, что делать. То ли утешать, то ли наоборот – огорчить посильнее?
- Танюш, мы тут это… кино привезли вам… - Леха протянул ей жесткий диск.
- Спасибо – Танюха утерла слезы и благодарно улыбнулась.
За спиной раздались легкие шаги, и в комнату мимо брата протиснулась Марина.
- Таня, вы уже покушали?
- Да, Мариночка, спасибо большое.
- Хотите прогуляться, может быть телевизор посмотреть?
- Нет, я лучше тут, с Мишкой…
Марина вздохнула, забрала разнос и вышла, попутно задев Леху тугим бедром. Танюха хихикнула, и брат слегка порозовел и тут же заторопился:
- Ладно, Танюх, мы пойдем, нам в Новокузнецк еще ехать…
- А чего вы там забыли?
- На оптовку, закупаться.
- Ближний свет – Танюха пожала плечами – у нас же своя оптовка есть.
- Так на нашей-то и нет ничего, лапша одна.
- А тебе чего, омаров с лобстерами поди? – Танюха снова хихикнула. Мишка снова перестал раскачиваться и вдруг оскалил зубы в жутковатой улыбке.
- Тань?... А чего это он, а?
- А что там, что? – всполошилась она, вскакивая. Ей Мишкино лицо видно не было. Заглянула через мое плечо и тихо ойкнула, зажав рот ладонью. Потом решительно отодвинула меня в сторону и опустилась перед кроватью сына на колени, принялась гладить его по голове и что-то тихо приговаривать.
- Поехали, брат – я говорил шепотом.
Он молча кивнул, и мы бесшумно выскользнули за дверь. Навстречу нам со всех ног торопился доктор.
- Что там? – выпалил он.
- Не знаю… но, по-моему, он улыбается…
Доктор махнул на нас рукой и вихрем влетел в комнату, попутно говоря в рацию, висевшую на груди:
- Нетипичная реакция, повторяю – нетипичная реакция. Доктор Трубникова, я жду вас в палате номер 14. Аня, поспеши, пожалуйста…
Могучие покрышки с низким гулом наматывали километры, за окнами мелькали скучные Кузбасские пейзажи – разрезы с огромными шагающими экскаваторами, терриконы и лесопосадки, перемежающиеся заснеженными полями. После обеда солнце скрылось за плотной пеленой тяжелых снеговых туч, и поднялся ветер, разгоняя поземку и ощутимо раскачивая наш джип.
- Да, погодка та еще – брат поморщился, когда очередной порыв ветра мощно боднул машину в борт.
- Да нормальная погода. Нам-то чего? В твоем танке ядерную зиму пережить можно – не очень удачно пошутил я и прибавил звук. Сегодня на Апекс-радио крутили на редкость хорошую музыку: Deep Purple, Queen, Nickel Back, Whitesnake… Прямо сейчас вбивал гвозди в эфир бессмертный Цой: “Солнце мое, взгляни на меня. Моя ладонь превратилась в кулак…»
- Это мы еще посмотрим, брат, можно или не можно. Но пробовать будем. Кстати, что думаешь про Мишку? – брат заговорил, только дослушав одну из любимых песен.
- Не знаю, что думать. Странно это все. С чего вдруг ребятня начала облик человеческий терять? И почему взрослых это не коснулось? Почему Мишка начал на Танькины эмоции реагировать?
- Это ты, брат, еще самого интересного не знаешь – Лёха вздохнул и потянул из кармана сигарету. Закурил, приоткрыв окно и задумчиво глядя на дорогу. Видимость ухудшалась с каждой минутой, ощутимо потемнело, и с неба посыпалась снежная крупа.
- Чего я не знаю?
- Мне доктор шепнул…. В общем, они на днях решили провести небольшой эксперимент. Собрали всех детей в одной комнате: хотели посмотреть, как они станут друг на друга реагировать. Сначала детишки все вдруг замолчали, а потом завыл сначала один, потом другой, третий… Через пять минут они вошли в резонанс, звуковой рисунок поменялся, появилось какое-то подобие мелодии, представляешь? Доктора не дураки, включили видеозапись и принялись наблюдать. И очень быстро заметили, что дети поделились на две примерно равные группы. Одни выли на высоких тонах, другие на низких. Одна девчушка почти достигла инфразвука, и в этот момент один из охранников потерял сознание. Упал, из ушей пошла кровь… В общем, реанимационные мероприятия эффекта не дали. И как только он упал, звук снова разделился на отдельные голоса. Так вот доктор сказал, что у погибшего диагностировали инсульт, хотя до этого человек был абсолютно здоров. Сам понимаешь, проверки у них раз в полгода, и никто не халтурит. По словам доктора, в тот момент, когда охранник потерял сознание, они все испытали чувство необъяснимого ужаса.
- Мда-а-а, удивил. Но в принципе, инфразвук может вызывать такие реакции. Были же какие-то наработки по звуковому оружию, нет?
- Были. Но ты не дослушал. Через какое-то время все повторилось, только на этот раз девчушка выдала ультразвук. Результат… странный. На всех присутствовавших в комнате видеонаблюдения накатила эйфория, счастье. При этом доктор, контролировавший ситуацию в комнате с детьми, просто слышал невероятный визг, но никаких странных ощущений не испытал.
- Погоди, получается, что этот инфразвук или ультразвук не действует на тех, кто рядом, а на видео действует? Так получается?
- Я не знаю, как получается. Но точно знаю, что это – необъяснимо, и с этим придется разбираться.
- Брат, а зачем мы до Завода в объезд города добираемся?
- А ты давно тут последний раз был?
- Ну…года два. А чего?
- А я и того больше. Окрестности-то тоже надо знать на случай чего.
И только он это сказал, как дорога сделала очередной поворот, и за небольшим пригорком показался здоровенный ангар, выкрашенный в защитный цвет. На стене, обращенной к трассе, был натянут баннер, гласивший: «Гараж Особенного Назначения. Специальные автомобили и техника. Рассрочка и кредит». Дальше шли номер телефона и адрес сайта. Территория вокруг ангара была до асфальта вычищена от снега, вдоль стены стояли несколько камуфлированных «Тигров» и один «Комбат». Брат, хмыкнув, крутанул руль, и «Крузак» свернул на отсыпанную мелким гравием дорогу. Рядом с «Комбатом» наш совсем не маленький автомобиль смотрелся подростком рядом с бодибилдером, и брат восхищенно причмокнул:
- Мечта!
- Эта мечта соляру кушает как не в себя.
- Зато пулю из АКМ держит, носится по трассе как угорелый, движок турбо-дизель, 320 лошадей, из любой засады вылезет…
Брат ходил вокруг огромного внедорожника и истекал слюной. Врезанная в торцевую стену ангара пластиковая дверь открылась, и оттуда вышел высокий подтянутый мужик в «комке» без знаков различия и с висящей на груди «болталкой. Но по походке и тому, как он держался, было ясно сразу – бывалый вояка. Подошел к нам, бегло осмотрел обоих, оценил Лехину комплекцию и такую же как и у него физиономию, улыбнулся и спросил:
- Нравится?
- Еще как. Откуда такое благолепие?
- Оттуда – мужик улыбнулся еще шире и протянул широченную ладонь сначала брату, потом мне. – Игорь меня зовут.
Брат ладонь стиснул и спросил:
- Алексей. А кто это вам такое название красивое придумал?
Игорь понимающе усмехнулся:
- Есть у нас самый главный, вот он и распорядился.
- Фантазия, однако – протянул брат с намеком.
- Опыт – веско уронил Игорь. – Сплошь богатый жизненный опыт.
Я слушал эти полунамеки и ничего не понимал. Брат, заметив мое недоумение, переключился на другую тему:
- А вот эти разные машины, они здесь для продажи или в чисто эстетических целях? Так сказать, потрясать мощью и внушать?
- Внушать обязательно, но если в закромах имеется, то и купить можно.
- А заводится?
- Еще как. Пень, ключи от бегемота принеси. – это уже в рацию.
- Есть – невнятно прошипело в ответ.
Через пару минут из той же двери показался молодой парень в таком же, как у Игоря, камуфляже и неспешно направился в их сторону.
- Пень, совсем страх потерял? – зловеще вопросил парня Игорь, и тот ускорился почти до сверхзвука. Подбежал, вытянулся, щелкнув каблуками.
- Виноват, тащ капитан!
- Запаса, тетеря. Товарищ капитан запаса. – И, повернувшись к нам с Лехой, пояснил:
- Родина у нас, знаете ли, запасливая, капитанов держит прозапас.
Леха хмыкнул и ничего не ответил, принял от Игоря ключи и полез в кабину. Движок «Комбата» басовито заурчал, выдавая немалую свою мощь. Брат высунулся из кабины:
- Прокачусь?
- Валяй. Тут за ангаром такой рельеф, что… самое то, короче.
- Поедешь? – это уже ко мне вопрос.
Я отрицательно покачал головой. К чему душу зря травить? Брат пожал плечами, захлопнул тяжелую дверцу, и внедорожник, взревев мотором, сорвался с места. Игорь покачал головой и повернулся ко мне:
- Чай будешь?
- Давай.
- Пень! – окликнул он бойца, с любопытством оглядывавшему нашего «Крузера». – Чаю организуй.
- Есть, тащ капитан! – боец сорвался с места и скрылся в ангаре.
- Дисциплина, однако – я уважительно глянул на Игоря.
- А то! – он довольно осклабился и потянул из нагрудного кармана пачку сигарет.
Через пару минут Пень выглянул из двери:
- Чай готов, тащ капитан!
- Не верит он, что я в запасных – Игорь делано вздохнул – ну и фиг с ним. Пойдем, а то ухи мерзнут уже.
Я нажал кнопку на брелоке, сигнализация коротко мякнула, и пошел следом за гостеприимным капитаном.
Внутри оказалась обычная бытовка со стоящим в углу продавленным диваном, столом и несколькими стульями. В другом углу пристроился невысокий холодильник «Бирюса», наверняка заставший еще времена НЭПа, рядом с ним – забитый какими-то папками шкаф, и уже за ним стояла тумбочка, на которой ютился старинный плоский телевизор. На диване смотрел телевизор еще один боец. Увидев нас, он уселся, кивнул мне и выключил телевизор.
Уселись за стол, на котором уже исходили паром железные кружки.
- И какова цена пепелаца? – спросил я, сделав глоток крепкого чая.
- Конкретно вот этот, которого твой Леха сейчас напрягает, десяточку без малого стоит.
Я присвистнул.
- А чего ты хотел? Техника почти неубиваемая, с БТР-овской ходовкой и почти семилитровым турбодизелем. Пассажиров десяток на борт берет, опять же. При этом нафарширован покруче вашего танка. Ну там всякие подушки безопасности, климат-контроль, седушки с подогревом и прочее такое. Класс защиты – пятый, а это не шутки. Отсюда и ценник.
Когда Леха, наконец, накатался и вошел в бытовку, я успел наслушаться разных историй из печального быта бойцов и выкурить полпачки сигарет. Сказать, что Леха был доволен – не сказать ничего. Он светился от удовольствия, и я понял – будем брать. Аот только где столько денег взять?
Он поманил меня за собой, и я с радостью вышел из прокуренной бытовки на свежий воздух.
- Брат, ну это…это…! Короче, давай его купим, а?
- Он стоит десятку, брат. Где столько взять?
Леха почесал в затылке, просиял и выдал:
- А давай квартиры продадим и «Крузака»? С учетом кредита как раз хватит.
- Я так понял, ходовка у него не очень, да?
- Почему это? – изумился брат.
- Ну если ты так сильно головой ударился. Квартиру продать! Брат, ты чего?
Леха взял меня за локоть и потащил в сторону машины. Усевшись за руль и закрыв дверь, он повернулся ко мнеи спросил:
- А нафига тебе теперь квартира? Еще пара дней, и не будет твоей квартиры!
- А если не случится ничего, я куда пойду? В гараж?
Спорили мы долго, но переубедить меня у брата так и не вышло. Он сдался, когда я сказал:
- Если прилетит бомба твоя, отсидимся, а потом приедем и заберем. Аргумент?
- Аргумент. Но такой… - он покрутил в воздухе ладонью. – А если до нас кто заберет? Да и противорадиационной защиты у него нет.
- Зато у ваших есть, обработаем, а?
Леха махнул рукой, и мы пошли прощаться. Уже на выходе брат спросил у Игоря:
- Слушай, тащ капитан запаса, а такие агрегаты еще где-то поблизости есть?
- Вот не знаю – пожал тот плечами. – А чем тебе этот не хорош?
- Всем хорош, да уж очень цена кусачая.
- Дешевле вряд ли найдешь. Если надумаете, приезжайте…
Метель усилилась, и видимость сократилась до края капота. Мы неспешно катили в сторону Завода, молча слушая музыку. Я прервал молчание:
- Слушай, а чего в вашем гараже нет таких машин? Эти – я похлопал по панели – есть, а «Комбатов» нет?
- Да вот я тоже думаю. А вдруг есть?
- Так ты узнай. Может, и покупать не придется.
Брат промолчал и прибавил газу…
Полковника на месте не оказалось. Брат бодро выскочил из машины и направился к знакомому уже лейтенанту, а я остался в машине. Никакого желания выходить в метель не было, и я курил, открыв окно.
- Срочно в Кемерово вызвали - донесся до меня ответ лейтенанта.
- А когда он будет теперь?
- Не могу знать – лейтенант пожал плечами.
Леха раздосадовано сморщился, махнул рукой и пошел обратно к машине.
- Блин, вот всегда так! – он хлопнул ладонями по рулю. – Когда его теперь ждать?
- Не судьба – философски изрек я и закрыл, наконец, окно, в которое уже целыми охапками влетали снежинки. Лёха промолчал, завел двигатель и выжал газ, бросая тяжелый джип в снежную круговерть…
Поужинали прикупленными по пути в магазине пельменями. Гадость, конечно, в сравнении с самолепными, но не до того сейчас. После еды меня откровенно тянуло в сон, но Леха остановил меня на пороге кухни:
- Погоди, брат. Что-то мне тревожно. Шерсть на загривке дыбом – проговорил он серьезно. – Что-то будет.
Я вернулся, сел в кресло:
- Что будет?
- Не знаю! – вызверился он на меня. – Я тебе Нострадамус что ли?
Таааак, когда брат начинает психовать, это серьезно. Последний раз таким дерганым я его видел на одной..кгхм…встрече с ребятами с соседнего двора. Так вот перед той встречей брат тоже вдруг начал психовать. В итоге оказалось, что против нашей компании в семь рыл собралась команда из трех десятков недружелюбно настроенных и неплохо снаряженных бычков. Еле-еле мы тогда смылись, оставив поле брани за нашими оппонентами.
- Брат, что делаем? – сон как рукой сняло.
Леха открыл рот, чтобы ответить, и тут ночную тишину разорвал такой знакомый тоскливый вой сирены системы оповещения. Только в этот раз сигнал был каким-то рваным. После недолгого воя раздался треск динамиков и встревоженный, чуть металлический мужской голос заговорил речитативом:
- Внимание! Воздушная угроза! Повторяю: воздушная угроза!
Телефоны пискнули сообщениями. Взяв свой, я увидел тот же текст.
- И чего, мля, что воздушная угроза?! Делать-то людям что? – рявкнул я в темноту просто чтобы скинуть напряжение и скрыть накативший вдруг страх. Брат, глянув свое сообщение, зло стиснул зубы.
- Началось! – выдохнул он.
Ни слова не говоря, мы бросились одеваться. Через минуту мы уже долбили в двери соседям и громко орали:
- Подъем! Выходите и спускайтесь в убежище! Быстрей!
Заспанные соседи, ничего не понимая, смотрели на двух полоумных, слушали вой сирены и ничего не делали.
- Да собирайтесь, мля! – рявкнул брат. – Бомба летит! Быстрей! Только одежду берите, больше ничего! Быстрей, быстрей!
Я в этот момент уже стучал в дверь баб Маши. Она открыла сразу: полностью одетая, в руках туго набитый армейский вещмешок и переноска с сидящим в ней ошалевшим котом.
- Началось? – строгим голосом спросила она.
- Похоже.
Баб Маша кивнула, вышла за порог, тщательно закрыла дверь и требовательно протянула руку:
- Давай ключи.
Я, ни секунды не сомневаясь, отдал ей ключи от убежища и выскочил на улицу.
- Соседи, одевайтесь и спускайтесь в убежище! – заорал я не своим голосом. – Быстрее!
Свет горел во всех окнах, народ спешно собирался, хлопали двери подъездов. Баб Маша уже спустилась в подвал, открыла дверь и теперь громко зазывала всех к себе. Я метнулся к машине, быстро перегнал ее под самые ворота гаражей. Если взрывная волна пойдет, то под гаражами она машину не зацепит. Метнулся к подъезду:
- Брат, давай быстрей!
Сирена выла безостановочно, нагоняя жути. Разрываемая светом редких фонарей ночная метель, заполошные женские крики, грубоватый напуганный рык мужиков, детский плач, собачий лай – какофония стояла такая, что хоть уши зажимай. Больше всего напрягало ощущение, что вот прямо сейчас кааааак шарахнет, и все, мы не успели.
Брат выскочил из подъезда, неся на руках вдруг обезножевшего деда Колю, заслуженного проходчика, полного кавалера орденов «Шахтерской славы». Следом толпой ломились полуодетые испуганные соседи. Благо, этажей всего три и в одном подъезде на так и много народу обретается.
- Санька, бегом! – проорал брат, передал кому-то из мужиков деда и рванулся ко мне. Глянув напоследок в небо, я шагнул к двери в подвал. Почти все уже спустились, перед нами суетно пробирались в темноту с десяток человек. Откуда-то из-за угла вдруг выскочил какой-то мужик с полоумными глазами. Подбежал, схватил меня за грудки и заорал мне в лицо, брызгая слюной:
- Что за херня?! Что за херня, я тебя спрашиваю?!
Я молча убрал его руки в сторону и влепил ему могучую затрещину, от которой мужик сел в сугроб. Орать он перестал. Сидел в снегу, держась за скулу и глядя на меня пустыми глазами. Леха схватил его за шиворот и одним рывком забросил в дверь.
- Уходим, брат!
В последний раз глянув в небо, я шагнул в подвал. Брат задраил могучую дверь и нашарил в темноте выключатель. Вспыхнул мутноватый свет. Соседи стояли, сбившись в кучу посреди просторного помещения. В убежище было тепло, но многих колотила дрожь. Мужики с заметным напряжением осматривали помещение, подмечая и его чистоту, и горы всякого разного хабара, и буржуйки, и топчаны вдоль стен.
- Леш, что случилось-то? – подал голос Серега Колчев, здоровый бугай, забойщик бог знает в каком поколении.
- Так, народ! – заговорил Леха, подняв руку. – Располагайтесь на топчанах, быстро. Если шарахнет, то тряхнет нас неслабо.
- Ой-о-ой! – заголосила какая-то незнакомая тетка лет пятидесяти с коротким светлым ежиком волос на голове и длинными красными ногтями. – А как же мои? А как же?! Пустите меня! – она метнулась к выходу и вцепилась в вентиль, пытаясь открыть дверь.
- Сядь! – рявкнул на нее брат, и тетка вдруг замолчала, опустила голову и села прямо на пол, у двери.
Ванька, понятливо кивнув, погнал свою семью к топчанам. Народ, ничего не понимая, двинулся туда же. Расселись. В убежище повисла давящая тишина, слышны только чьи-то всхлипы и дикий мяв кошака, которого баба Маша так и не выпустила из переноски. Дед Колина такса жмется к его ногам, испуганно поскуливая. Жуть.
Мы с братом переглянулись и уселись на свободный топчан в дальнем углу, возле буржуйки. Все молчали, и это давило на мозг похлеще сирены. Здесь, в убежище, сирены слышно не было, да и вообще никакие звуки с улицы не доносились. Кошак вдруг завыл не своим голосом, прижав уши и вжимаясь в пол своей клетки.
- Мля… – мрачно обронил брат, и в этот момент тугая волна шибанула в барабанные перепонки, в голове загудело, забило набатом, а потом убежище заколотило крупной дрожью, амплитуда скачков все усиливалась, воздуха вдруг стало не хватать, голова готова была лопнуть… Откуда-то раздался невероятно низкий гул, он все нарастал и нарастал, словно кто-то в небесах дернул басовую струну гигантской бас-гитары. От этого звука ломило зубы, нутро стянуло в тугой узел, в череп словно воткнулись с десяток работающих дрелей. Свет бешено мигал какое-то время, а потом погас. Сверху раздался невероятный грохот. Похоже, дом посыпался. Я зажал уши и заорал вместе со всеми в слепом ужасе, пытаясь криком прогнать эту жуть… Не орала одна баба Маша. Она закрыла глаза и шептала что-то, молитву, наверное. Железная бабуля. Дед Коля вполголоса матерился, поминая всех проклятых пиндосов и наших идиотов - правителей, допустивших все это…
Два последующих взрыва мы пережили чуть легче, хотя этот инфернальный рев чуть не свел меня с ума. Где-то в темноте загудел трансформатор, и с громким щелчком загорелись тусклые лампы дежурного освещения.Все прекратилось внезапно, в убежище снова повисла тишина. И в этой тишине Лехин сиплый голос прозвучал неожиданно громко, заставив женщин испуганно вздрогнуть.
- Три всего. Остальные, выходит, сбили?
- Да кто сбил-то? – дед Коля хмыкнул. – Отродясь ведь у нас тут никаких ПВО не было.
- Зато по Новосибирском есть, они и сбили.
- Эк ты махнул, до Новосибирска триста с лишним верст.
- Да для ракеты с боеголовкой эти три сотни верст на один зубок…
- О чем вы говорите вообще?! – истерично взвизгнула та самая тетка, что пыталась открыть дверь. – Что это было? Что случилось?
- Бомбу на нас бросили, ядреную – крякнул дед Коля.
- Не бомбу, а ракету с ядерным зарядом – наставительно сказал брат.
- Да какая разница, а?! Это ж всему конец! Ой, сыночки мои! – завыла тетка, и ее вой тут же подхватили остальные женщины.
- А ну цыц! Чего разорались, кликуши? – баба Маша выпустила кота и вышла на середину комнаты. – Хватит блажить! Слезами делу не поможешь.
- А что делать-то? – это Ленка Кузьмина, рослая красивая деваха, спортсменка.
- Обживаться – веско уронила баба Маша и попросила:
- Санечка, сынок, а где тут вода?...
Когда все немного успокоились и уселись кто где, держа в руках кружки с чаем, я подсел к бабе Маше:
- Баб Маш, а как это вы так не испугались, как другие?
Она посмотрела на меня долгим прямым взглядом синих, не по-старчески ясных глаз, и ответила:
- Я, сынок, войну прошла, ту, великую.
Я прикинул в уме и присвистнул: та война почти сто лет тому закончилась. Я никогда до этого не задавался вопросом, сколько бабе Маше лет.
- Это сколько же вам годов?
- У женщин о возрасте не спрашивают, балбес. Но вообще сто пятнадцать скоро. Когда война началась, мне только-только девятнадцать исполнилось. Я сразу добровольцем пошла. Меня пытались в медсестры записать, да я не согласилась. У меня первый разряд по пулевой стрельбе был, я была отличницей военной подготовки… В общем, на три месяца в спецшколу, а потом всю войну снайпером. Сто двенадцать зарубок на прикладе.
Все, кто слышал этот рассказ, изумленно замолчали, а Леха протянул восхищенно:
- Баб Маш, а звание какое?
- Майор.
- Боевая бабушка какая! – дед Коля покачал головой. – А чего ж ты, Марья, ни слова, ни полслова никому? Мы бы тебя еще больше уважать стали. А уж я бы на тебе женился бы. А чего? Бабки у меня нету давно уже, а мужик я справный…
- Сиди уж, женильщик.
- Товарищ майор, разрешите обратиться? – Леха дурашливо вытянулся во фрунт и стукнул каблуками.
- Разрешаю – подыграла баба маша.
- Разрешите заступить на боевое дежурство по охране вверенного нам объекта!
- А ты в каком звании, соколик?
- Майор, товарищ майор!
- Эх ты, тетеря – протянула баба Маша с улыбкой. – Равные по званию друг у друга разрешения не спрашивают.
- Так то по званию, а я – по уважению.
- Ну раз так, то заступайте.
Брат вышел на середину комнаты:
- Соседи, как вы уже поняли, мы тут немного подготовились. Короче, подходите получать спальные мешки. Припасено достаточно. Если вдруг кому не хватит, укладывайтесь по двое-трое. Утром будем разбираться со всем остальным. Гальюн – в том углу. Так, назначаем бортовое время – брат глянул на часы и нахмурился. – Сань, у тебя часы крутятся?
Я кинул взгляд на свои – стрелки застыли на часе ночи.
- Что за ерунда? – пробормотал брат, тряхнул рукой, приложил часы к уху – бесполезно. Я потянул из кармана телефон, нажал кнопку. Как и следовало ожидать, связи не было, но время телефон показывал исправно. Три часа ночи. Люди потянулись к нам с братом, получать спальники. Быстро расправившись с этой задачей, мы уселись в дальнем углу, у буржуйки. Брат поджог сигарету и приставил ее к открытой дверце печки. Тяга была, и это не могло не радовать. Быстро покурили, стараясь выдыхать в печку – с нами все же и женщины, и детей с десяток.
- Слушай, а радиация сюда не проникнет по трубе?
Леха озадаченно уставился на меня, подумал пару секунд, потом пожал плечами:
- А вот фиг его знает. Но варианты-то у нас какие?
- Ну дозиметр есть у тебя?
- Точно – брат сходил к куче барахла, покопался там и вернулся, неся в руках коробочку размером со спичечный коробок с небольшим экраном.
- Это чего такое?
- Дозиметр индивидуальный. Ну-ка… - брат нажал что-то, и раздался негромкий, но такой мерзкий треск, и на экране забегали цифры.
- Тааак, ноль четыре микрозиверта в час. Это нормально вообще?
- Я не знаю, брат. Будем замерять регулярно, да? Если будет расти, то чего делать?
- Спросил, блин. Не знаю я, чего делать.
- Да, нормально так мы спрятались…
- Ладно, не гунди. Пошли спать. Подъем у нас в 10.00.
- А зачем?
- Если дисциплину не ввести, через три дня начнется анархия.
И не поспоришь…
Продолжение следует
Фото взято в сети