Всё вокруг колхозное, всё вокруг моё

 
              «Любимая, знакомая, широкая, зелёная,
               Земля родная, Родина, привольное житьё!
               Эх, сколько мною видано, эх, сколько мною езжено,
               Эх, сколько мною пройдено - и всё вокруг моё!»

       Из песни «Дорожная»  написанной композитором Исааком Дунаевским на слова поэта Сергея Александровича Васильева .



          —  Вот раньше говорили: всё вокруг колхозное, всё вокруг моё.
А кто-то может мне   сказать, как такое  может быть, всё и всё моё?
То есть вокруг меня страна, и она моя? Так, что ли?

А почему тогда мне, принадлежала только комната в коммунальной  квартире,  и то не совсем мне, потому что продать  я её не мог, а только втихаря   обменять,  а кому тогда принадлежала  вся   коммунальная квартира, если всё вокруг должно было быть  моим в соответствии с теми   словами, о том,  что  все вокруг колхозное   и  всё  вокруг моё?

      Или это что, частная собственность,  но на гос.  уровне?  Я частник и мне принадлежит всё, и  вся моя страна?

      А чем тогда я   лучше или хуже  того капиталиста,  у которого только каких- то две фабрики или  два завода,  чуть утрируя,  или одна нефтяная труба,  по   которой он гоняет нефть туда  и обратно,    а у меня ведь, вон,   куча месторождений  этой нефти  и  не только.


      У меня  вообще всё, всё то, что  вокруг  меня расположено, и леса, и озёра, до которых  только  я хрен бы    добрался  со своей зарплатой советского инженера, ежели бы профсоюз не выделил   бы мне путёвочку на раз в году.   А   озер-то  много,  а скататься могу только на одно,   потому что путёвка одна и на одно озеро.   А я,  как хозяин всего, хотел бы всё охватить и   съездить и проверить  все свои угодья, называемые  всё вокруг колхозное, а значит и моё.

   Не страна, а сплошной колхоз имени меня самого, только председателем в этой колхозной стране почему-то не меня назначили, а того, кто назывался секретарем ЦК ком. партии  той страны. Получается, что если он председатель того колхоза, который принадлежит мне, то всё же кто такой  он   и кем являюсь  я? Я —   хозяин, а он всего  лишь  председатель. А почему тогда этот председатель отдавал  мне,  хозяину,  приказы,  на счёт того, как жить, что выращивать на  моих собственных  колхозных полях,    и ещё  зачем-то потом, всё выращенное отдавать кому?   Тому председателю, а потом этот председатель  всё   делил  между  мною    и всеми остальными  хозяевами? Потому что хозяев- то на самом деле было много, не я один, а страна одна, и все мы были хозяевами одной страны.   То   есть один чулок принадлежал  десяткам  тысячам   ног, и эти ноги вынуждены были ходить  в  одном надетом на эти ноги  чулке.  Вот это  точно соответствовало  истинному положению дел!


      Как и вся,  так называемая бесплатная медицина и учёба.  А  как она могла  быть, а не только называться,    бесплатной, если   врачи не работали  на общественных  началах, а получали, как и  я, денежное вознаграждение за свой   труд?  То есть всё же не бесплатно работали и им платил зарплату кто? Государство.  А государство это кто?  Это я.  Значит, я  и платил  им зарплату.

  А как  же тогда со всем бесплатным? Я ведь и за продукты, произведенные не мною, а моими согражданами, тоже платил, пусть и копейки в чьём-то понимании. Но они не лежали на прилавках магазинов  просто так, и я не приходил и не выбирал себе колбасу сервелат, потому что её ещё  не было в свободной продаже,  и не шёл потом к себе домой, в   ту комнату в коммуналке, которая тоже, как выясняется,  мне не принадлежала,    и не ел там  её столько,  сколько хотел, ежели удалось таки купить колбаску из -под полы или в столе заказов и исключительно  на  праздник.


 А если и ел, то отрезал  по маленькому кусочку, потому что знал, что завтра мне её не купить,  если даже ею и  завалят все прилавки магазинов, мне зарплаты   советского  инженера не хватит на покупку дорогостоящих продуктов, которые имели,  почти  за просто так, потому что их зарплата   была не чета  моей,  те председатели  этого колхоза всеобщего  равенства  и братства, в котором   я  даже не имел  возможности пойти потрудиться туда,   куда хотел, а ехал  только туда,  куда  хотели и направляли  председатели этого колхоза, постоянно говоря мне о том,  просто все уши прожужжали,  что я,  и только я, вместе с остальными  своими согражданами,  победившими в   борьбе за построение коммунизма, что означает в борьбе за   полную дармовщину и халяву    в том колхозе,   явлюсь его   хозяином.


         —  Так  как же так, товарищи дорогие  и братья по оружию в этой  борьбе, скажите мне,  пожалуйста, как же так случилось, что живя в том колхозе, где всё  было моим, как в песне пелось,  моим таки   не было ничего,  и даже та  комната  в коммунальной квартире тоже  не была моей, потому что в ней сейчас живёт какой-то незнакомый мне дядька, а  сам я  коротаю  свои последние дни в доме  для   престарелых?  Значит, всё  это про то, как всё вокруг колхозное  и всё   вокруг  моё,   было  только  словами?  Но зачем же так кидаться-то   словами, кидать их на ветер, когда собака  лает,   а ветер носит?  Получается,  что собаки лаяли, что  это  только за собаки были такие,   ветер носил,  а  я вместе  со всеми верил тому, что унёс далеко- далеко этот   ветер, практически  куда-то в никуда, и потому поймать я всего  этого  не сумел, вот потому-то,    ничего и не имел, ни   колхоза,  ни страны, а вы сказали: что всё вокруг  колхозное,  всё   вокруг  моё.


19.07.2019 г.

Марина Леванте