5
Светлана сидела на кровати в спаленке, с отодвинутыми занавесками в дверном проёме, и листала фотоальбом, когда к ней подсел новый знакомый.
— Когда-то и у меня была молодость, весна, Италия… — вдруг сказала она, наигранно вздохнув.
— Ну почему же было? Вы и сейчас ещё молоды, свежи… и с талией, да и не только… — он откровенно рассматривал Светлану в упор, — фигура у вас прекрасная.
— Спасибо! Вас, кажется, Алик зовут? Я раньше о вас не знала…
— Я случайно здесь оказался… Мы с Егором неделю назад познакомились.
Вчера к нему погостить приехал, а тут вот у его друзей — юбилей приключился…
Много Светлане не понадобилось, чтобы понять, что ей уже наскучило быть одной, что ей сейчас приятно общество этого молодого человека. Пусть он значительно моложе её, она будет стремиться соответствовать во всём. Может, и жизнь наконец-то наладится. Он остроумен, весел, и кажется, у них возникла взаимная симпатия.
— А сейчас все идём на праздничный салют! — кума, стойко приняв кучу тостов, вовсю старалась превносить в вечеринку задор.
Несколько гостей вышли из дома, кто-то прильнул к окнам изнутри. Полная луна, лениво поднявшаяся над горизонтом, в мутную охру размыла вокруг себя ночной ультрамарин. Витя подошёл к сестре. Заметив, как явно начинают завязываться отношения у Светланы с этим Аликом, он решил поделиться с ней своими опасениями:
— Свет, не внушает он мне доверия. Ты вот молодец, что с прошлым завязала. Машинёнку взяла — это хорошо, только в кредитах теперь по уши, а молодчик этот тебе на шею сядет, я это вижу. Поверь мне. Не потянуть тебе такой воз навьюченный.
Салют прозвучал, как понос, но это не помешало ему чуть ярче озарить несколько соседских домов и сорвать шлепки аплодисментов.
— Если у нас получится, и мы будем вместе, я на всё пойду ради него, хоть в тюрьму… — Светлана была мягка и светла. Она действительно изменилась за последнее время, а может, за сегодняшний вечер…
Наконец-то дело дошло до чая. Хозяйка, предлагая тортик, спросила:
— Галина, твоему мужу кусочек с ро;зочкой положить?
— Нет, — говорит, — без розочки. Он кроме меня, никакие другие не признаёт.
Кума пошла дальше по гостям, а Галина тихонько спросила у мужа:
— Вить, ну что, ты со Светкой поговорил?
— Ды поговорил. А толку-то что?! В другую душу ведь не влезешь! В своих часто не можем порядок навести.
Витя разрезал свой кусочек тортика.
Раздался баян.
Половинку Витя подложил супруге и, не то заслышав баян, не то про тортик (и то, и другое было уместно), сказал:
— Зай, дерзай!
6
Сидя дома — далеко не уедешь.
Сакурность в новых отношениях побуждала писать стишки и колдовать над салатиками из каких-нибудь морских моллюсков или заморских изысков. С одной стороны. Её. С другой — жужжание молодого шмеля, до времени постигшего, что цветы должны раскрывать ему свои бутоны и привлекать нектаром, породило в нём царско-потребительское поведение. И вот уже не он, а цветы сами летели к его ногам, только период их быстротечен.
Будни удавом накидывали свои кольца и, спокойно выжидая каждого очередного выдоха, стягивались всё плотнее и плотнее.
Всё гуще становились и сумерки.
Пока Алик слизывал грим с её лица и добрался до плоти, ему стало подташнивать от этого косметического крема на приторном тортике.
— Если бы ты знал, как я могу делать людей счастливыми! Просто мне всегда не везло… — Светлана пребывала в состоянии благоухания от Алика, от осознания, что он молод, а она — без пяти минут его молодая жена, пусть уже и не молода.
— Свет, а давай медовый месяц проведём на Гавайях?!
— Алик, солнышко. На Гавайи обязательно слетаем, немного погодя. Потерпи. С деньгами пока туго. Ты же знаешь, что на мне кредит большой висит, коллекторы уже названивали, а помимо — квартира, коммунальные, продукты каждый день. Сегодня ещё «письма счастья» от гибэдэдэшников принесли, будь они не ладны! Но я постараюсь как-нибудь подработать, чтобы ты ни в чём не испытывал нужды, мой котик.
— Света… как-нибудь не надо! Узнаю, изменяешь — терпеть не буду!
— Что ты, Отелло мой! Как ты мог об этом подумать!?
Алик немного помолчал, будто даже всхрапнул слегка, но тут же бодро заговорил:
— Светка, кажется у меня созревает мысль, как можно разбогатеть. Но мне надо чуток обдумать…
— Когда в тебе просыпается теоретик, — а судя по твоим рассказам, это происходит, когда сам ты засыпаешь — то твоим идеям может позавидовать любой гений. Так что спи уже, мой Билл Гейтс!
Подложив руку под голову, получилось, что Алик лёг ухом на ладонь. И через минуту, когда звуки телевизора у соседей, топот гарцующих котят и тиканье часов заметно ушли на второй план, он услышал отчётливо не шум прибоя или гул электрических проводов, а мощный непрерывный перегон нефти по нефтепроводу. Он приподнял голову, и всё разом прекратилось. Но всё легко вернулось, лишь голова снова опустилась на ладонь.
Несколько минут (мысленно) с собственным нефтепроводом наедине — и в конструкции по закачке денег только что был заварен последний шов.
Большие деньги — колыбельная для совести и генератор желаний.
Алик повернулся к Светлане:
— Свет, ты знаешь, я вот о чём подумал. Это хорошо, что твой старый паспорт нашёлся…
— Так ты правда его не прятал, чтобы в ЗАГС не идти?!
— Правда, правда…
— А я думала, это ты. Но я быстренько дубликат сделала, чтоб ты не отвертелся.
— Да как ты могла такое подумать?! Ладно, слушай. Беспроигрышный вариант…
И тут Алик выдал то, от чего они долго ещё не могли уснуть.