В голодном 1918 году
С поэмой «Иорданская голубица» связана история, о которой рассказала в воспоминаниях Катя Есенина.
«Был голод. Бабы и мужики группами уезжали за хлебом. Через две-четыре недели они возвращались, вшивые, оболевшие и счастливые. Привозили два-три пуда хлеба. Но были и такие, которые приезжали без ног или оставляли свои головы под вагонами. Народ наш стал ворчать: «Это что же, у нас хлеб отбирают, а мы смотрим, как мимо нас барки с хлебом плывут. Неплохо хоть одну поймать на наше село, – говорили мужики, – вздохнули бы малость. Недолго думая, на общественном собрании постановили: первый пароход, который пойдет с баржами на Москву, остановить и ограбить».
Как постановили мужики, так и сделали. Пароход остановили и барки ограбили, но в барках хлеба не было. В барках урюк и вобла. Ни то, ни другое голодных крестьян не устраивало, но хлеба не было. А за грабеж придется платить. Село объявили на военном положении. Нескольких мужиков забрали в заложники. Сначала держали на барже, потом отправили в Рязань. Прошло недели три, а заложников все держат. В это время приехал Сергей. Бабы бросились к нему: «Посоветуй хоть, как быть?»
Сергей собрался в Рязань. Вернулся дня через два-три. «На днях вернутся»,– сказал он бабам. Через неделю мужики вернулись».
Катя пишет, что Сергей долго смеялся, слушая эту историю. Но обстановка в селе вовсе не располагала к смеху и веселию. Чем могло закончиться такое самоуправство?
«Село объявили на военном положении, из домов выходить запретили, по всему подгорью расставлены пулеметы. За водой разрешили ходить только от двух до четырех часов дня. В селе настало сплошное уныние».
Да и мужиков не выпускали из тюрьмы еще две недели. А благополучный конец этой истории заключался в том, что начальником в Чека оказался приятель Есенина по Спас-Клепикам, а поэма «Иорданская голубица» явилась выкупом.
Есенин опубликовал в местной газете «Известия Рязанского губернского Совета рабочих и крестьянских депутатов» от 18 авг.1918г.».
Юрий Либединский пишет: «В этой поэме прозвучали строки, которые вошли в душу и стали как лозунг и народная поговорка: Небо – как колокол, / Месяц – язык, / Мать моя – родина, / Я – большевик».
В дальнейшем все исследователи будут цитировать эти строки, как пример того, что Есенин с радостным молодым задором приветствует новую жизнь. Тем более, что эту цитату Георгий Устинов «подкрепил» будто бы желанием поэта вступить в партию большевиков, «чтобы нужнее работать», а для достоверности и убедительности в цитате расставили свои знаки препинания. А самое главное – исправили автограф: «Мать моя Родина / Я большАвик». Одно слово перечеркнуло все попытки доказать лояльность поэта. Издатели исправили «неграмотное» слово, а потом подкрепили строфу радостным восклицательным знаком».
Продолжение следует