Часть третья
ВАЖНЫЕ МЕЛОЧИ
Послание евангелисту Демьяну
(Статья, опубликованная в газете "Литературная Россия" – № 40 за 1 октября 2010 г.)
К стихам Есенина относились, как к письму,
полученному по почте от Есенина.
Юрий Тынянов
Именно как письмо, полученное по почте, восприняли читатели "Послание..." Есенина с того света.
О Есенине написано много: стихи и проза, статьи и монографии, трактаты и сценарии. Ученые есениноведы изучили все до мельчайших подробностей: жизненный путь и творчество, духовные искания и религиозные убеждения – и потому вызывает недоумение: неужели не сумели понять, кому принадлежит стихотворное "Послание евангелисту Демьяну"? Не ученые люди, простые читатели, все, как один, сказали: Есенин, больше некому. Ученые люди возразили: не Есенин – Горбачев, вот чекистское досье.
Возразить-то возразили, до сих пор возражают, а доказать, что стихи принадлежат Николаю Николаевичу Горбачеву, никто не пытается.
Уникальный факт, ничего подобного не было в истории литературы: человек, никогда не написавший ни одного мало-мальски удачного стихотворения, вдруг разродился целой поэмой, да такой, что все тотчас уверовали – большой талант, есенинского масштаба. А литературоведы твердят свое: нехудожественное, слабое, от которого "до ушей покраснел бы Есенин".
Вот что интересно: то, что полюбилось в народе, – живет. Живет одна сказка, живет одна песенка про "елочку", которая в лесу родилась (а сочинительница даже в Литературную энциклопедию попала), уверяют, что "остаться можно в памяти людской / не циклами стихов и не томами прозы, / а лишь одной-единственной строкой – / "как хороши, как свежи были розы!". А тут – целая поэма, которая побила все мыслимые рекорды по популярности, и никто, решительно никто, даже чекисты не заинтересовались автором. Стихотворение знали все, а автора – Горбачева не знал никто. Не знают до сих пор и не пытаются узнать. Возможно ли такое? Неизвестна даже дата смерти.
Пушкина не стало, а новый, никому не известный поэт Лермонтов тотчас стал известен всей России, и каждому было интересно узнать о нем как можно больше. А тут, на безлюдном поэтическом Олимпе Советской России появился поэт, который по своему дарованию соответствовал ушедшему (более того, такой популярности не имело ни одно есенинское стихотворение), а к новоявленному поэту исследователи не проявили ни малейшего интереса. Как это надо понимать? Возможно ли такое?
Глубоко изучая творчество Есенина, ученые могут спорить по поводу одного есенинского слова (например, "голова машет ушами… на шее ноги или на шее ночи") и писать ученые трактаты – а тут целое стихотворение выпало напрочь из поля зрения. Не Есенин – и точка.
Но если не Есенин, то кто? И через 30-40-50 лет стихотворение это знали под авторством Есенина, никто даже не слышал фамилии Горбачева.
"Ясность" внесли ученые из есенинской комиссии, куда мы послали неизвестное стихотворение. В Полном собрании сочинений С. Есенина читаем: "Подлинный автор "Послания..." был установлен. Им оказался мелкий рифмоплет… Речь шла о журналисте Николае Николаевиче Горбачеве".
Какие же доказательства приводят ученые, уверяя в подлинности авторства "Послания..." Николая Горбачева? Мемуариста-чекиста Матвея Ройзмана, а в зарубежной печати – сексота Родиона Березова (Акульшина), секретного сотрудника того же органа.
Причем "доказательства" Матвея Ройзмана как раз опровергают эту версию, поскольку пишет он о другом Горбачеве, Георгии Ефимовиче, которого сослали на Соловки. Разве ученые не знают этого?
Ну, а секретный сотрудник Березов-Акульшин вообще не привел никаких доказательств, он "случайно" услышал разговор Д. Бедного с Л. Войтоловским, где прозвучала фамилия "мелкого рифмоплета" Н. Горбачева. Вот те низкопробные, с позволения сказать, "документы", которыми пользуется ученая комиссия и которые навязаны читателям. Других доказательств нет.
Зачем потребовался чекистам сценарий с лжеавторством?
Демьян Бедный в те годы еще не утратил своего руководящего поста. Выполняя задание партии, он написал "Новый Завет без изъяна…" Есенин ему ответил "Посланием...", отхлестал кремлевского поэта, сделал посмешищем и, конечно, у всех сложилось мнение, что это Ефим Алексеевич не простил Есенину такой дерзости. Он и стал в общем мнении главным виновником гибели Есенина. Мириться с такой несправедливостью Бедный не хотел, потому и принес есенинское "Послание…" чекисту Матвею Ройзману. Мол, вы убили, вы и выкручивайтесь.
Первые действия чекистов весьма просты: в начале апреля в центральных газетах появляется Катино отречение. Отречение в газетах прочитали, а есенинское авторство еще более укрепилось в обществе. Подпольное стихотворение перешагнуло пределы родины, было опубликовано в Риге, Берлине, Варшаве, Париже и др. И везде – под именем Есенина.
Ведущий есениновед наивно вопрошает: "Откуда известно, что Екатерина Есенина написала отречение от авторства своего брата на "Послание..." по настоянию Бедного? Это утверждение ничем не подтверждается".
Верно, не подтверждается (и подтверждать не надо), как ничем не подтверждается горбачевское авторство, кроме чекистского дела. Да можно ли представить, что Катя Есенина, скромная, застенчивая Катя – сама, по своей инициативе пошла в ту бухаринскую газету, которая не напечатала при жизни Есенина ни одного его стихотворения? Зачем ей понадобилось писать это отречение? Откуда было знать Кате, писал Есенин это стихотворение или не писал? И почему Екатерина Александровна незадолго до смерти назвала другого автора? Она назвала Алексея Ганина. Что же из этого следует? Знала она настоящего автора или нет?
Скажите, уважаемые тов. ученые, с какой стати даже в 1927 году Демьян Бедный отвечает через газету комсомолке Поле Рыбаковой: "Я знал Есенина. Я за него страдал"? Письмо, конечно, не опубликовано, как не опубликовано стихотворение Есенина. Но все же, какой вопрос могла комсомолка задать кремлевскому поэту, чтобы получить такой ответ? Да и Демьяна Бедного понять можно: его-то замучили подозрениями. А брань и хула летели отовсюду. Переводчику Варавве он признавался (хорошая была выучка – отвечать через газету на вопросы читателей): "Мне надо ответить более чем на пятьсот писем, полученных от возмущенных христиан, (…) а я вообще не в рабочей полосе, раскис как-то".
Скажите, тов. ученые, почему это стихотворение не включено в Полное собрание, даже в качестве приписываемых Есенину? Почему не хотите познакомить читателей, они ведь сами могут оценить, художественное или нет стихотворение, написал его христианин или провокатор?
Один с юности говорил: "Гений для меня – человек слова и дела, как Христос. Одаренный светлым умом и благородной душой, образец в последовании любви к ближнему". И в стихах так же написал: "Он к горю каждого был милосерд и чуток. / И всех благословлял, мучительно любя, / И маленьких детей, и грязных проституток".
А ученые люди хотят убедить читателя, что эти слова написал партийный товарищ, который вчера еще был в карателях – да не рядовым, а "на командных должностях", "заведующим карательным отделом Саратовского губисполкома" (из письма жены), боролся с бунтовщиками-крестьянами, а на допросе заявил: "Оскорбленное религиозное чувство вынудило меня ответить Демьяну Бедному своим стихотворением". Это что же получается, сердобольный партийный товарищ восстал против решений партии, и ему все сходит с рук? Положа руку на сердце, скажите: вы сами верите этому?
Выполняя заветы Ильича, партия активно боролась против религиозного дурмана, а партийный товарищ – атеист – вдруг заявляет: "Я часто размышлял, за что Его казнили?" Хотелось бы только знать, когда размышлял? Когда "расстреливал несчастных по темницам"? Или когда, "жалея патроны, топил бунтовщиков в реке"?
Ну, а дальше еще сказочней история.
Высокое начальство – зампред ОГПУ Генрих Ягода, начальник 5-го отд. ОГПУ Дерибас, т. Шанин и прокурор – не забыли в сибирской глуши христианского заступника, прониклись сочувствием и тотчас распорядились: "Досрочно от наказания освободить", – и тотчас выпустили страдальца. Свой 9-й Октябрь партийный товарищ встречал на свободе. Должно быть, даже партийного билета не лишили, поскольку вернулся Николай Николаевич Горбачев вновь на редакторскую работу.
Вот только странно читать: "Дальнейшая судьба Николая Николаевича мне неизвестна". И, как оказалось, в настоящее время никому не известна. И копается в этой истории только один неравнодушный человек и дотошный исследователь – Виктор Иванович Кузнецов. Спасибо ему за это!
Что же получается? Выпустили на свободу партийного товарища – христианского заступника – и потеряли к нему всякий интерес? Нет, у чекистов так не бывает. Ученая комиссия вообще две биографии Горбачевых смешала в одну и теперь сама не поймет, кто есть кто: где Николай Николаевич, а где Георгий Ефимович.
Еще интересный факт: вся страна знала в списках это стихотворение, и, конечно, не могли не знать вчерашние есенинские друзья и подруги – и никто, решительно никто не написал об этом в мемуарах. Почему? Исследователей не заинтересовал этот факт? Не находили этот факт достойным памяти потомков? Или находили стихотворение слабым, нехудожественным?
Ученые разве не знают, что даже хранение этого стихотворения каралось чекистами. Стихотворное "Послание..." всегда было под запретом. Но изъять его не было никакой возможности, потому легче было сочинить шекспировский сценарий. Все понимали, тут и репрессии не помогут, поможет время и умолчание. Умалчивают до сих пор. Не включают в сборники, не печатают – вот и нет такого стихотворения, которое стоило Есенину жизни.
Не печатали и "Новый завет евангелиста Демьяна" как скомпрометировавшего себя. Так и забылась за давностью лет эта трагическая история. А по поводу художественности стихотворения – отзывы, конечно, разные, и не только Захарова-Мэнского. Писатель Андре Жид, приезжавший в СССР в 1936 году, вспоминал "замечательное стихотворение С. Есенина, запрещенное в то время, которое украдкой ему прочитали друзья".
Георгий Иванов в 1951 г. во вступлении к есенинскому сборнику написал: "Помещаю знаменитый "Ответ Демьяну Бедному" здесь, после предисловия. Жаль это замечательное во многих отношениях стихотворение печатать в конце книги. Не сомневаюсь, что оно принадлежит Есенину". Разве это не авторитеты?
Вдовин: "В письмах, написанных после окончания школы, Есенин напишет: "Христос – это тот идеал человека, которым может обладать всякий нравственный человек, поставивший перед собой высокую и светлую цель".
Слышите, господа ученые: нравственный человек, а не каратель!
Надо вернуть Есенину то, что принадлежит ему по праву.
(Моя статья осталась без ответа. Ее "не заметили" ученые есениноведы.)
Продолжение следует