иллюстрация из интернета
Сказки из цикла "Сказки лесных тропинок"
***
Замшелый еловый пень высунул из-под челки-осоки свой острый нос-сучок, открыл сонные глазки, посмотрел ввысь, и в серо-лиловом омуте его печальных глаз отразился клочок синего неба, смотревший на землю сквозь кроны деревьев. Вдруг на мшистую макушку пню, сорвавшись с листа лещины, упала дождевая капля и, застыв на нём росинкой, сказала нежным голоском:
- С добрым утром, дружище! Как спалось?
И пень, улыбнувшись родному лесному пространству, начинал рассказывать капле свои сны.
А в снах этого елового пня было его детство, ведь как и все живые существа, живущие на Земле, он когда-то родился. Только тогда он был вовсе не пнём, а молоденькой тоненькой ёлочкой. Рядом с ней росли её сородичи – высокие могучие ели. Они бережно укрывали свою молодую поросль раскидистыми ветвями, словно зелеными крыльями. Мама пня, вернее, мама ёлочки – высоченная старая ель, подпирая небесный купол острой макушкой, часто сказывала своим деткам сказки. Это были сказки о дальних далях, которые виднелись с её высоты, о птичках, весело поющих в ветвях деревьев, о восходе и закате Солнышка и, конечно же, о звёздах, которые по ночам янтарными бусинами украшали еловые платья. А ёлочка мечтала вырасти и увидеть этот чудесный мир. Шли годы. И она подросла так же, как и все её подружки и друзья - молодой ельник. Вот тогда-то и случилась беда.
Однажды зимой в лес пришли люди с острыми пилами и спилили ёлочку и еще несколько её ровесников-елей. Люди уложили их в сани и увезли в город…Старая ель с растущими по соседству такими же великанами-деревьями удрученно смотрела на пни, что остались у её подножья, на разбросанные ветки и хвою…
Ёлочки привезли на городской базар. Люди готовились отмечать новый год. Многие покупали себе живые ёлки, чтобы принести их в дом и украсить расписными стеклянными шарами, мишурой и серпантином... И наша ёлочка стояла в тёплой комнате в углу, наряженная бусами и игрушками, и радовала домочадцев.
А в лесу… А что было в это время в лесу? Там пурга заметала оставшиеся от вырубки пни, и там плакала старая ель по своим детишкам, а вместе с ней плакали все деревья.
Когда новогодние праздничные дни закончились, с ёлочки сняли все украшения и отнесли её на свалку… И только пень от неё остался жить в лесу.
Прошли годы.
Старая ель будто ссутулилась и, накренив макушку набок, теперь смотрела вниз на своё дитя – еловый пенёк, желая и вовсе согнуться до самой земли, чтобы обнять своего сынишку колкой малахитовой шалью и приласкать. Осенью она щедро засыпала пенёк хвоей для того, чтобы ему было теплее зимовать. А пень радовался каждой букашке, ползающей по нему, каждой травинке, выросшей на его теле. Он даже был рад муравейнику, который соорудили муравьи в земле у его основания, целыми днями с интересом наблюдая за их суетной жизнедеятельностью. Старая ель все еще рассказывала ему о том, что она видит в дальних далях, а пень рассказывал ей о жизни насекомых, что кишила у его ног.
Но по ночам еловому пню снилось, как он, будучи ёлочкой, обнимает колючими ветвями свою старенькую маму-ель, вырастая до её незримой высоты. И во сне он улыбался, ибо, став большой могучей елью, пень мог видеть своими собственными глазами и дальние дали, и птичек, весело поющих в ветвях, и восход и закат Солнышка и, конечно же, звёзды, которые по ночам янтарными бусинами украшали еловые платья…
***