Соленая вода часть 4

      
      «Да вот думаю может свалить атсюда на полуострав», — прочитала Рут в очередном сообщении.
      «Да, да, да! Сваливай и побыстрее», — довольно забилось сердце девочки.
      «Тут ни работы ни хрена вапще. Папаша заибал уже што денег не зарабатываю», — продолжил тему Альфи.
      «Ты прав. Я и сама об этом думаю», — напечатала Рут.
      «Че правда? Может тагда свалим вместе?»
      «Посмотрим :)»
      «А ты кудабы хатела периехать?»
      «В смысле?»
      «Ну на полуостраве? В какой горад?»
      «В Мадрид, наверное. У меня там родственники», — написала Рут, вспомнив про бабушку и дедушку.
      «Розумно. Перекантуешся у них пару месяцев без платно пака работу не найдешь».
      «Ну да. А ты? Куда бы хотел переехать?»
      «Дабезразницы. Росвеничкав та нет ватличие ат тебя :)»
      Фантастическая грамматика Альфи временами все еще удивляла Рут, так что она не сразу понимала смысл предложений.
      «Главное — не вляпайся там опять в какое-нибудь дерьмо».
      «Ага :) Так кагда встретимся? Типа чиста па дружески :) абищаю ;) Харош уже меня денамить а?»
      «Завтра, в десять», — Рут выдохнула и допечатала: — «В парке».
      «В 10 я не магу. В 12».
      Уроки заканчиваются в час, надо будет еще успеть вернуться обратно в школу. Времени для разговора совсем мало… Но это лучше, чем ничего.
      «Ладно».
      «Увидемся цыпа ;) Сматри не адманывай буду ждать».

      
      — Что это за новшества, Мартин?
      «Мог бы и предупредить», — подтекстом стояло за вопросом, который Фран адресовал начальнику полицейского управления Сеуты, зажав того в укромном уголке после совещания.
      — Фран, пойми, все очень серьезно. Эти парни из Общеевропейского центра по борьбе с терроризмом. Малейшая утечка с моей стороны — и они спустили бы всех собак на меня.
      Ясно. Своя рубашка ближе к телу, а семнадцать лет совместной работы — это всего лишь семнадцать лет собачей работы на износ в забытом богом анклаве, откуда все рано или поздно стремятся сбежать в поисках лучшей жизни.
      Фран знал, что рассчитывать придется только на себя. Это было просто еще одно подтверждение. Можно, конечно, напомнить о старых делишках, когда он пару раз прикрывал задницы Мартину и еще кое-кому из начальников управления, но это в самом крайнем случае.
      Морей ждал у служебной машины. «Наверняка, взял на карандаш, с кем я говорил», — подумалось Франу.
      Совещание начальников участков устроили по поводу повышения уровня терротистической угрозы в связи с попыткой проникновения на водоочистительную станцию. Как будто и без этого люди не в курсе, что делать.
      Фран обогнал потрепанный грузовичок и просигналил водителю, чтоб сворачивал к обочине. Тот сделал вид, что не понимает. Пришлось повторить, продемонстрировав в окошко удостоверение.
      — Я ничего не нарушил, — завел шофер привычную песню, соскочив на землю.
      — Открывай багажник, — Фран не любил тратить время на бессмысленные препирательства.
      — Нету у меня там ничего. Нету, вот смотрите, — распахнутые створки грузового отделения демонстрировали грязный настил, пару тряпок и запасное колесо.
      Фран обошел грузовик, наклонился и постучал по днищу за бензобаком. Ага.
      — Что вы делаете? — всполошился водитель, увидев, что Фран полез под кузов.
      — Открывай сам, или я вскрою ломом, — предложил Фран альтернативу, вылезая обратно.
      — Не ломайте мне машину, там ничего нет, — причитал шофер, пока не убедился в серьезности намерений полицейского, увидев в руках Франа ломик.
      — Ладно, я сам, я сам…
      Первым из тайника вылез ребенок постарше, темнокожий и ужасающе похожий на скелет. За ним еще один, такой же худой. Фран вызвал патрульную машину отконвоировать грузовик на полицейскую стоянку и попросил сообщить в управление по делам несовершеннолетних мигрантов.
      — Как вы догадались, Фран? — поинтересовался молчавший всю дорогу Морей, когда с нелегалами и закованным в наручники водилой на заднем сиденье, они тронулись с места.
      — Опыт и ничего больше, шеф, — ответил тот. Морей ему не нравился, когда играл дурачка, но и теперь, когда Фран знал, что за внешним лоском исправно крутятся стальные шестеренки, симпатии к начальнику-засланцу это не добавило.

      
      В парке в такое время прогуливались только немногочисленные мамочки с детьми и колясками. Еще час — наступит сиеста, и все здесь вымрет до вечерней прохлады.
      Рут, ссутулившись, стояла, где договорились, у фонтана. Ладони взмокли, а в горле пересохло. Приближающегося Альфи она заметила издалека, не только потому, что в отличие от него знала, как выглядит тот, кого ждет, но и потому, что мужчин в парке больше не было.
      В реальной жизни он оказался выше и еще худее, чем на фотографиях, слегка сутулым, с какой-то неровной, разболтанной походкой. Альфи прошел мимо Рут, не обратив на девочку ни малейшего внимания, вразвалочку обошел фонтан и уселся на лавочку, приглядываясь к молодым мамашам.
      Рут вздохнула, подошла и села чуть поодаль. Альфи по-прежнему ее не замечал, поэтому, пересев поближе, она сказала:
      — Привет!
      — Привет, — отмахнулся он, продолжая выглядывать на аллее свою девушку.
      — Я Андреа. Или ты ждешь кого-то еще?
      — Ты?! — Альфи посмотрел на нее и возмущенно присвистнул. — А писала «восемнадцать мне уже», — передразнил он. — Вот коза!
      — Иначе ты не стал бы со мной встречаться, — сказала Рут в свое оправдание.
      — Конечно, не стал бы! — фыркнул Альфи. — Очень надо — связываться с малолеткой.
      — Мне нужно поговорить с тобой. Это важно, — взмолилась Рут, боясь, что он просто встанет и уйдет, не выслушав.
      — Говори, — согласился Альфи и, пока она собиралась с духом, чтобы начать, спросил: — Так сколько тебе лет-то, на самом деле?
      — Двенадцать.
      — Пипец, мелкая, — подняв брови, покачал он головой, впрочем, беззлобно, скорее добродушно удивляясь нахальству Рут и даже, в чем-то им восхищаясь.
      — И я сестра Альберто Пейона.
      — Бляяядь, — улыбка слетела с его губ, расслабленность позы перетекла в напряженность сомкнувшихся в замок между коленей пальцев. — И че те надо? — спросил он, наконец, после нескольких бесконечно долгих для обоих мгновений тишины.
      — Поговорить, — беспомощно повторила Рут.
      — Так мы ведь уже разговариваем, не? — Альфи поднял на нее глаза. Рут только теперь поняла, что он имел в виду, когда писал, что они прозрачные: опушенные густыми черными ресницами на Рут смотрели два фиалковых озера кристальной чистоты. Они искупали многое, если не все: нервную, задиристую худобу, черные волоски на руках и не прикрытых шортами ниже колен ногах, острый кадык, нелепую стрижку давно не мытых волос, смешные потертые сандалии, и даже дешевую рэперскую цепь, болтавшуюся на шее.
      — Ты, конечно, придурок, но не убийца. Ты не убивал моего брата, — сказала Рут и, только услышав собственные слова, осознала, насколько они правдивы.
      Широкие черные брови над фиалковыми глазами поднялись, фиолетовый взгляд скрестился с серым.
      — Откуда узнала? — спросил Альфи.
      — Додумалась, — фыркнула Рут, отводя взгляд.
      — Ты, может, и мелкая, но башковитая, — ответил Альфи, разглядывая ее теперь с внимательным любопытством.
      Смущенная Рут пожала плечами.
      — За кого сел, ты, я так понимаю, не скажешь.
      — Точняк, — теперь взгляд отвел Альфи.
      — Отцу я ничего не говорила и не скажу, — упредила Рут не заданный вопрос. — Но ты должен уехать отсюда. Тебе нужно уехать.
      — Я и сам собирался…
      — Знаю, — быстро оборвала его Рут. — Но тебе нужно уехать быстрее. Как можно раньше.
      — Понял, — криво усмехнулся Альфи. — Насчет «куда» пожелания будут?
      — Ничего ты не понял, — рассердилась Рут. — Это не из-за меня, я не злюсь на тебя… уже, — добавила девочка, чувствуя необходимость быть честной. — Просто мама… понимаешь, она не в себе… — Рут вздохнула. — И у нее насчет тебя идея-фикс. Она не успокоится, так что тебе лучше уехать.
      — Так ты, че, предупредить меня пришла, что ли? — изумился Альфи.
      Господи, вот же придурок!
      — Нет, полюбоваться на красоту твою неописанную, — съязвила Рут.
      — Эй, малая… — Альфи хотел было осадить зарвавшуюся малолетку щелбаном, но увидев, как девочка покраснела, только улыбнулся.
      — Что это? — спросила Рут.
      — Что «что»? — не понял Альфи.
      — Это в тюрьме? — девочка смотрела на длинный поперечный шрам на внутренней стороне руки, у запястья.
      — А… херня, — отмахнулся парень. — Ты ж ведь тоже собиралась на полуостров, разве нет? Или это так, чисто треп был?
      — Я? Потом, когда… — с языка чуть не сорвалось «вырасту», — … поступлю в университет.
      — В универ в Мадриде, значит. И на кого учиться будем?
      — На астронома.
      Альфи присвистнул.
      — Это не значит, гороскопы составлять, — по-своему истолковав его реакцию, пояснила Рут. — Астрономы изучают звезды, космос, вселенную.
      — Да знаю я. Не настолько тупой, — оборвал ее парень.
      — Ты не тупой, ты — невежда.
      — Че?!
      — Невежда — человек, который очень многого не знает, — пояснила Рут и торопливо добавила, чтобы он не успел обидеться. — Тебе тоже надо учиться. Вот чем бы ты хотел заниматься?
      — Не знаю, — пожал плечами Кортихо. — Рэп читать… Хотя… какой на хер рэп. Тачки чинить. Да. С таким ремеслом без бабла не останешься, даже если работать «в серую». Только, чтоб заплатить за эту ****скую учебу, сначала надо пару лет пропахать на Аннибаля.
      — Не надо! — перспектива увидеть Альфи в рядах наркоторговцев изрядно испугала Рут. — Есть разные стипендии, гранты, я…
      — Особенно для уголовников, — усмехнулся Альфи.
      — … я могу поискать. Что-нибудь обязательно найдется, вот увидишь, — Рут уже загорелась идеей. — И подготовиться тебе к вступительным могу немного помочь… ну там… с испанским, математикой, физикой… Я тебе буду присылать задания, а потом проверять. Или можем сразу вместе делать он-лайн…
      — Вот ведь Чип и Дейл спешат на помощь, — рассмеялся Альфи, потрепав увлекшуюся девочку по голове.
      — Убери руки от моей дочери! — откуда-то сзади раздался страшный крик.
      — Мама! — испуганно вскочила Рут.
      — Отойди от нее, подонок! — закричала Ракель, сжимая в дрожащих руках пистолет, выкраденный из кабинета мужа.
      — Эй, я ниче ей не сде… — выстрел раздался почти одновременно со словами. Вторая пуля попала выше первой, над ключицей. Третий выстрел Ракель могла бы сделать в упор, если бы не Рут, с криком закрывшая собой оседающее тело.
      — Что ты наделала! Нет! Нет! — кричала Рут, пока Ракель оттаскивала ее от лежащего на тротуаре у скамейки тела Альфи. Поняв, что парень остался без защиты, а у Ракель по-прежнему пистолет в руке, теперь уже Рут принялась оттаскивать мать подальше, на ходу один за другим разжимая скрюченные на рукоятке пальцы.
      — Я убила его, — неверяще произнесла Ракель, уставившись на дело рук своих остекленевшими глазами.
      Давясь слезами, одной рукой удерживая мать и пистолет, второй рукой Рут вытащила телефон и набрала отца. В парке почти никого не было, лишь одна мамочка с коляской спешно удалялась прочь.
      — Как ты могла? — сквозь слезы прошептала Рут.
      — Из твоего ноутбука, — ответила Ракель, которой показалось, что дочь спросила «как ты узнала?». — Тебе пришло сообщение, я взглянула, а это от него… Извини, малыш, я знаю, что не должна была читать твою переписку, но я не могла не защитить тебя. Не могла позволить тебе сделать это самой. Уж лучше я. У тебя вся жизнь впереди.
      Рут всхлипнула в ужасе, поняв, что мать решила, что она тоже собиралась убить Альфи. Девочка разрывалась между необходимостью удерживать Ракель под контролем и подальше от парня и желанием подойти, взглянуть, жив ли он, оказать какую-то помощь.

      
      Фран мчался как сумасшедший. Ему плевать было на правила дорожного движения, на начальство, на все, кроме главного — семьи. У самого парка навстречу ему пронеслась машина скорой помощи с включенной сиреной. Значит, Кортихо еще жив.
      «Ракель, что ты натворила», — стучало в голове. — «Только не сейчас. Только не теперь».
      Выбравшись из наскоро припаркованного автомобиля, он быстрым шагом подошел к патрульной машине. С заднего сиденья навстречу ему вскочила бледная, в забрызганной кровью футболке Рут. Он прижал к себе дочь, обегая наметанным взглядом место происшествия. Пятна крови на тротуарной плитке у скамейки. Молодой стажер, при виде шефа отложивший недозаполненный протокол. Ракель в наручниках на переднем сиденье патрульной машины с открытой дверцей.
      — Вас кто-нибудь видел? — спросил Фран у дочери, перед тем как шагнуть вперед, к жене и стажеру.
      — Н... не знаю, — заикаясь ответила Рут.
      — Сними наручники, — приказал Фран на правах старшего по званию. Молодой полицейский без возражений помог Ракель выбраться из машины и начал расстегивать замок. Может ли этот парень, прикомандированный к ним в участок пару недель назад, представлять ту же контору, что и Морей? А если нет, то удастся ли уговорить его изменить протокол и показания? Попытаться в любом случае необходимо — на кону будущее семьи. Если и он сам, и Ракель загремят в тюрьму, Рут останется совсем одна.
      — Дай мне пистолет, — обратился Фран к стажеру, и увидев, как тот потянулся к кобуре, уточнил: — Улику.
      Нужны его отпечатки на орудии преступления и показания свидетелей. Жены, прежде всего. Фран шагнул к ней и взял за плечи, фиксируя внимание на себе и своих словах:
      — Любимая, ты не при чем. Стрелял я, это была самооборона.
      — Нет, милый, не надо, — рука Ракель, неожиданно твердая, легла на руку мужа. — Это сделала я, и я готова ответить. Ты куда более хороший отец для Рут, чем я — мать. Точнее даже, мы все знаем — я не была ей матерью последние четыре года. Так что сейчас ей нужнее ты.
      Фран открыл рот, чтобы возразить, но тут боковым зрением увидел приближающихся Морея с Килесом. Поздно.
      Ракель выпрямилась, подставив лицо солнцу и ветру. Глубоко вдохнула воздух.
      — Я не жалею о том, что сделала, любимый, — она посмотрела в глаза Франу, провела рукой по его щеке. Ее глаза сверкали живым блеском, страдальческая морщина на лбу разгладилась. — Теперь, наконец, я снова могу дышать. Впервые за эти четыре года.