Иллюстрация автора
Сил хватило только на то, чтобы слегка приоткрыть веки. Из бессознательного состояния его вывели удары бубна, эхом бьющие в висок, жар погребального костра и надрывный плач женщин. Мозг лихорадочно заработал: «Что это? Кого-то оплакивают? Меня?»
Мужчина, седой и патлатый, скачет у костра с бубном, кому-то грозит своим жезлом, украшенным головой оленя, искусно вырезанной из кости. Как-то он уж очень он похож на лектора по краеведению, такой же тощий. Шапка на нем смешная, островерхая, съехала на бок. Рядом хрупкая девушка с курносым носиком и глазами цвета мокрой морской гальки, белая рубашка на ней длиной чуть ниже колена подпоясана ремнем из бронзовых пластин с кучей подвесок. Талия тоненькая, кажется вот-вот переломится. Треугольные бронзовые подвески на плечах и поясе девушки издают мелодичный звон при каждом её движении. На шее бусы в несколько рядов и гривна, богато украшенная камнями, а еще подвеска на кожаном шнурке - этакий тяни-толкай из бронзы. На запястьях и выше локтя браслеты и на ногах у ступней спиралевидные браслеты, и, это он увидел, потому что лежал на земле: под рубахой одеты чулки из мягкой кожи и чуть выше колена они тоже скреплены браслетом в виде желтой змейки обвивающей стройную ногу. «Как у наших девиц подвязки,- подумал он, - Господи, неужели об этом сейчас надо думать?» - девушка сосредоточена и печальна, она обходит убитых и мажет их лица охрой. «Надо же дать знак, что я жив», - но сил ему не хватило даже на то, что бы повернуть голову. Тело не слушалось, и как ни странно, он его вообще не ощущал.
- Может я уже умер? Нет, я буду жить, чего бы мне это ни стоило, мне же сегодня зачет сдавать надо. Какие глупые мысли – зачет, главное, чтобы не сожгли на костре заживо.
Девушка все ближе и ближе к нему, вот она уже наклонилась и занесла свою руку с красной охрой над его лицом. Тонкие нежные пальцы коснулись его лба, потом глаз, потом,… а потом он сделал усилие и укусил её за палец. Девчушка резко прыгнула в сторону, опрокинув горшок с жертвенным маслом в костер. Вспыхнул яркий свет….
-Давай, просыпайся, опоздаешь в институт,- это брат, зашел в комнату и включил свет.
-Ага, – ответил он, - и провалился обратно.
Брат запихнул в рюкзак какие-то вещи, пожал плечами и, не выключая свет, вышел.
Девушка громко заголосила и бросилась к ведуну.
Чо пастишь ? - спросил её ведун.
Девушка хныкая, показывала на оборванные бусы и перепачканное красной охрой платье.
-Амман!!! Боюсса прихиряццо лебо вапырь. Туточки перлицы зацез и испотку перепатрала.
Ведун неподходяще для такого траурного момента улыбнулся.
- Болозе, кесть невапырь. Након, загунь зварец, - и с этими словами старик кивнул в сторону Стаса и дал ей ковш с каким то питьем.
Рядом сидели еще какие-то люди, но, похоже, происходящее ввергло их в ступор. Во всяком случае, они молчали некоторое время, а бабы перестали голосить. Потом все разом заговорили, в их было много понятных ему слов. Он вслушивался, и, казалось, начал понимать сначала отдельные слова, потом предложения, отрывистые и короткие. Он словно погружался и выныривал из тяжелого тумана, и, вдруг, почувствовал, как нещадно заболела расцарапанная голова, словно с неё сняли скальп, заболело плечо - похоже на вывих, глаза резал яркий свет. «Пить вчера у Толяна надо было меньше», - подумал Стас, путая сон с явью.
Девушка опасливо подошла, опустилась на колени рядом со Стасом, неподвижно лежащим на траве, и протянула к нему ковш, придерживая его голову, чтобы ему удобнее было пить.
-Фердос гит, нать бусать зварец з омелья.
В нос ударил резкий запах, он открыл глаза. Девушка склонилась над ним, сидя рядом на коленях и одной рукой, придерживая его голову, другой пыталась влить его в рот горький отвар из трав. Русые косы приятно щекотали его шею. На голове девушки был одет ремешок, а по бокам височные кольца. С правой стороны девять серебряных колец, а слева семь бронзовых. Напиток был неприятным и вонючим, его чуть не вывернуло. Стас попытался приподняться.
-Я не могу, мне идти надо, у меня сегодня зачет.
- Никшни и лягот ,- девушка удерживала Стаса и пресекла его попытку подняться. И он подчинился ей.
-А ты красивая? Тебя как зовут?
Как ни странно, она, похоже, поняла его вопрос.
-Ингирь, - она дотронулась до его раны на голове. Он бы все отдал, чтобы её нежная и прохладная рука вечно лежала на его голове.
- Мне уже лучше.
- Щипит? - и недождавшись ответа, продолжила, - Ишо бы те. Матерой ведмедь усеиц уполать в мяндаче за пожней трех парей с бянками сшибанул и порушил. И тя тамочки суполать прижамнул, а мы тя спетили , ковда Фердос ведмедя кышконул.
Она сморщила очаровательный маленький носик. Стас повернул голову. Трое мужчин принесли грубо сколоченные носилки, положили на них мертвецов, на грудь каждого положили сделанные из сырой глины бобровую лапу и кольцо, сверху каждого поставили сооружение похожее на небольшой дом с дверцей, которую закрыли на огромный замок. Ключ просунули в щель внутрь домика. Каждый дом облили маслом, и носилки поставили на костер. Все сели вокруг жертвенного костра, что-то бормоча под нос.
-Что они говорят? - спросил Стас. Но девушка куда-то ушла. Вслушиваясь в обрывки фраз, Стас понял, что сидящие около костра вспоминали все, что доброго сделал им умерший в жизни, а если он был злым, пытались найти слова, оправдывающие умершего и простить его
Костры догорели, но все сидели вокруг, дожидаясь пока дотлеют последние угольки.. Потом ведун собрал, все, что осталось от погребального костра в огромный горшок, положил сверху украшения, который носил каждый из почивших при жизни: браслеты, налобный ремешок с кольцами, только колец на мужских ремешках было меньше, чем у женщин - по два с каждой стороны. К горшкам с прахом стали подходить люди, наверное, родственники. Каждый складывал в горшок любимые вещи умершего: ножи, щипчики, пояса с пряжками. Положили мешочек с монетами, а одному принесли и положили гирьки – он, видимо, был торговцем при жизни. Весь обряд проходил в полной тишине, если не считать сдавленных всхлипываний женщин. Потом ведун опрокинул горшок в приготовленные недалеко ямки, и все принялись мотыгами из кости оленя сгребать над ним землю, пока над каждым не образовался курган высотой в метр. Все это время Стас находился совсем близко, его переложили на шкуру какого-то животного. Когда обряд был закончен, мужчины подняли Стаса на шкуре и понесли в куда-то в гору. На вершине холма стояло несколько строений, походивших на огромные шалаши длинной метров двадцать, не меньше. Приглядевшись, Стас понял, что не шалаши это вовсе, а избы, с невысокими в пять-шесть венцов стенами. Между внешней стороной стен и спускающейся до самой земли крышей, тщательно покрытой берестой, а сверху её еще и серо-зеленым мхом, были прилажены жерди, на которых висела вяленая рыба и устроены укрытые шкурами ямы-ледники для хранения продуктов. У одной из них этих ям сидела женщина, она придирчиво выбирала лучшие куски засоленного мяса и складывала их в деревянную миску. Стаса внесли в широкую дверь одной из таких изб. Внутри избы вырыты землянки, из которых торчали вкопанные в землю бревна, служившие опорами для крыши. Мужчины о чем-то оживленно спорили. Стас слышал только отдельные слова и, казалось, понимал их: « Ритуал, жертвоприношение, мужчинам не положено». Потом, видимо, решив, что полуживой Стас, мужчиной считаться не может, стали бережно спускать Стаса на шкуре по лестнице в одну из землянок, кивая в сторону Стаса и произнося слово – «кумоха». Стас понял, что этим словом называют неподвижного умирающего человека. Нежилец он, в общем. Люк над лестницей служил и входом, и окном, и вентиляционным отверстием для дыма одновременно. Каждая землянка была перекрыта толстыми бревнами, сверху бревен набросаны пахучие лапы ели, а поверх них еще несколько слоев дерна и мха. Вдоль стен почти квадратной землянки на высоте роста человека были сделаны нары-полати, в центре располагался обложенный камнями очаг. По стенам развешаны мешочки с кореньями и снадобьями, черепа животных и какие-то амулеты на шнурочках. Из чего Стас понял, что это была землянка ведуна. На очаге между камней стоял большой горшок с острым дном, там, что-то булькало и варилось. «Надо же, как удобно, - подумал Стас, - горшок, острым дном ввинчиваешь в землю – не упадет, а вокруг пламя». Стаса уложили под лестницей на шкуре, на которой его несли. Женщина, та самая, которая выбирала мясо из ледника сидела у костра спиной к входу, на ее спине на шнурках были привязаны мешочки с зерном. Наподобие таких, в которых школьники носят сменную обувь, только этих мешочков было несколько. Она как раз заполняла еще два мешочка вяленой рыбой и солониной. Потом она завязала их, перекинула их себе за плечи и стала помешивать длинной ложкой варево в горшке. В дальнем углу землянки кружком сидели на земляном полу девушки, сложив руки на коленях и поджав под себя ноги. Видимо, это было все девичье население, а женщина была самой знатной из всех женщин деревушки. Все они застыли, вслушиваясь в звуки приближающего бубна. Вот звуки прервались, и девушки сразу склонили головы до земли и, обхватив их руками, замерли. Ведун медленно, крадущимися движениями, спустился по лестнице, беззвучно подошел к женщине сзади, ножом срезал все мешочки, уколол им женщину в спину, на её рубахе появилось пятно крови. Потом он отер лезвие ножа о склонившиеся спины девушек и так же тихо вышел. Женщина поднялась и каждой девушке стала накладывать в миски дымящееся мясо. Девушки молча кланялись и уходили из землянки , держа миски на бедре, не забыв на прощание одарить Стаса игривым взглядом, не посмотрела на него лишь та, которая так понравилась ему - девушка с глазами цвета мокрой морской гальки. Потом женщина положила самый жирный и большой кусок мяса в свою миску и тоже поднялась по лестнице. Стас остался один, затухающий огонь выхватывал из темноты то одну, то другую стену, рождая на предметах зловещие тени.
Наконец в землянку спустился ведун и сразу наклонился над лежавшим на полу растерзанным телом, потом он умело скрутил и дернул Стаса за руку. От жуткой боли зазвенело в голове, и он потерял сознание.
«Какой яркий свет, откуда он в землянке? – подумал Стас, поднялся на локте затекшей от долгого лежания руки и открыл глаза.
-Ты еще спишь? Ну, ты даешь! – Это брат вернулся из университета. - Представляешь? Твой лектор встретился мне у деканата, я ему сказал, что ты заболел.
-А он?
-А он говорит, тащи за него билет.
-И что вытащил?
-Племя Меря их быт и верования.
-И что?
-А он говорит: «Ну, по этой теме я ему зачет автоматом поставлю». - И почему-то громко, просто взахлеб, засмеялся. Ты не знаешь, чего он так ржал?
Стас откинулся на подушку и подумал: «А она действительно красивая и этот спиралеобразный браслет в виде змейки выше колена…. Вот бы затусить с ней». - И он мечтательно закрыл глаза.
Продолжение http://www.proza.ru/2019/07/18/1681