"НЕИЗВЕСТНЫЙ ЕСЕНИН"
Отзывы есениноведов о книге
В 2005 году, юбилейном для великого русского поэта Сергея Есенина, издательство "Альянс-Медиа" приступило к работе над книгой В. Пашининой "Неизвестный Есенин" — над первым ее изданием.
Безусловно, книга Валентины Семеновны, отдавшей полжизни исследованию малоизвестных фактов, которые и поныне умалчиваются официальным есениноведением, может стать настоящей сенсацией на книжном рынке России и далеко за рубежом.
Книга имеет поразительную историю. Она началась с апокрифического стихотворения, ходившего в списках среди заключенных Ухтпечлага. Земля Коми, таким образом, волей судеб оказалась хранительницей наследия Есенина.
Биография великого поэта, переплетенная с биографией Айседоры Дункан, связанная с поистине мировой политической интригой и описанная популярным языком, достойна выхода к читателю миллионным тиражом.
Паршаков М.П., директор ООО "Альянс Медиа", Терентьева Л.Б., лауреат Госпремии РК, член Союза писателей России
Одним из первых, кто внимательно прочитал книгу, был Э.А. Хлысталов, профессиональный следователь, полковник милиции. Я познакомилась с ним на его лекции, о Есенине. Эдуард Александрович пригласил меня на Лубянку. Это было 4 октября 2000 года. Известный есениновед, много лет посвятивший расследованию тайны смерти поэта, нашел время внимательно прочитать и поддержать "начинающего" автора:
"С большим интересом прочитал ваш труд о Есенине. Я не имею возможности анализировать вашу работу, скажу одно — это одна из самых честных и точных о великом поэте России. Я читал некоторые отзывы о вашей книге. И не советую вам и дальше отдавать ее на разные отзывы и рецензии. Вам можно что-то рекомендовать изменить, что-то прибавить, с чем-то не соглашаться. Вы в главном правы…
Вы пишете страстно, главное, неравнодушно, опираясь на многочисленные источники. Ваше подвижничество нельзя не отметить, тем более, что вы трудитесь в провинции, где проигрываете перед нашими, москвичами, имеющими возможность пользоваться огромными источниками информации. Вы абсолютно правы в видении последних лет жизни поэта. Можно с чем-то спорить, но по мелочам, а в принципе вы стоите на правильных рельсах. Я оцениваю вашу книгу как серьезный вклад в есениноведение".
Э. Хлысталов.
"Неизвестный Есенин" — это не столько открытие, сколько восстановление справедливого отношения к памяти выдающегося поэта России, выходца из народа, истинного патриота, переживавшего за судьбу России, и ее народа. Опубликованное ранее о Есенине — биографии, воспоминания друзей — часто несправедливо принижали его как человека и творческую личность, освещая негативные стороны его жизни, возможно, даже преувеличивая. Обидно, что это писали "друзья", которые часто подталкивали его к такому негативному поведению. Похоже, что черная зависть к поэтическому таланту С. Есенина лишала их справедливого отношения к его творчеству. Читать такие материалы о жизни Есенина было тяжело и больно. В работе исследовании В. Пашининой я встретила совсем иное отношение к Есенину — поэту и человеку.
Есть такая народная мудрость: "Кровь невинно убиенного взывает к справедливости". Восстановить такую справедливость судьба уготовила Валентине Пашининой.
Анна Педченко, библиограф Национальной парламентской библиотеки Украины
Уважаемая Валентина Семеновна!
Прочитав десятки книг о жизни и творчестве С. Есенина, давно не испытывал такого восхищения и удовольствия от встречи со столь эрудированным, проницательным и принципиальным автором.
Наше сознание почему-то устроено так, что, усвоив какую-либо информацию, мы не подвергаем ее критическому осмыслению, проверке фактами, и для нас она становится, чуть ли не аксиомой. Ведь подавляющее большинство материалов воспоминания, письма, статьи и т.д.), на основании которых написана Ваша книга, давно известны профессиональным есениноведам. Что же помешало им увидеть истинную картину, истинного Есенина? Отсутствие масштабности мышления, леность ума, неумение работать профессионально, страх перед авторитетными есениноведами "мнения чужие только святы"? Вероятно, все это взятое.
Вы, подвергнув блестящему анализу известные материалы, часто противоречивые, нередко несовместимые, на основании фактов доказали, что правда о поэте и ложь его "друзей" не могут быть совместимы. Результатом этого анализа стало очищение светлого облика поэта от тех ушатов грязи и клеветы, что вылили на него "друзья", а за ними повторяли на протяжении десятилетий и продолжают повторять в наши дни "профессиональные есениноведы". Вашей выдающейся заслугой является и то, что, показав истинный масштаб личности и таланта поэта, Вы показали его влияние на ход событий в стране. Так стройно и доказательно до Вас не сделал никто.
Исходя из этого, не будет преувеличением сказать, что с выходом в свет этой работы в есениноведении наступил принципиально новый, подлинно научный этап изучения жизни и творчества нашего гения. Прежние подходы, практиковавшиеся десятилетиями и десятилетиями искажающими облик поэта, после Вашего исследования уже невозможны. Слишком разителен будет контраст между "веком нынешним" (Ваша работа) и "веком минувшим" бесконечные перепевы ложных догм.
В свое время замечательный писатель и исследователь А. Югов дал ряд статей и блестящий перевод "Слова о полку Игореве", раскрыв смысл многих "темных мест" поэмы. Академик Греков написал: "Убежденный доводами А.К. Югова, я должен изменить свое мнение".
Известный ученый не посчитал, что это признание нанесет какой-либо ущерб его авторитету. Честные, но искренне заблуждавшиеся есениноведы должны прямо сказать: "Убежденные доводами В.С. Пашининой…". Признание фактов ничуть не поколеблет их авторитет, зато значительно ускорит распространение правды о Есенине. Сейчас она нужна, как никогда, и читателям, и ученым, и в первую очередь России.
С уважением Н. Чистяков, член Международного Есенинского общества "Радуница"
Из письма Кузнецовой Валентины Евгеньевны (создателя музея С.А. Есенина в школе № 3 в пос. Росляково1, автора статей о Есенине в научных изданиях, руководителя литературного музея С. Есенина при ОДЮБ г. Мурманска:
Изучала книгу с интересом. Хорошо, когда автор имеет свой голос, свою "походку". Книга, конечно, читается с интересом. Ведь Вы изучили гору источников, но не повторяете никого — свой взгляд, своя позиция, свои выводы. А это тем более интересно — другой взгляд на то, что давно известно всем. И вдруг под другим углом зрения видишь то, что другим почему-то не открылось. А материал изучен ценный, архивный…
Мне было читать любопытно. Вашу книгу залпом не прочитаешь. Ее надо осмыслить, что-то выверить, сопоставить с уже известными — принять или аргументировано отвергнуть те выводы, что сделали Вы. Обилие цитат меня не смущало. Это взгляды других на ту же проблему. Есть спокойный анализ. Есть и эмоциональные всплески. Это не недостаток.
Любопытно было изучить все, что связано с Анной Берзинь. Это имя еще не освещено под разными углами. Издавать книги ныне — очень сложно, если нет ни связей, ни спонсоров. Но я от души молю Бога помочь Вам в издании этой книги. Это серьезный труд, это глубокое исследование. Его надо довести до читателя. У меня в музее книга пошла по рукам. Возвращают с вопросом: почему нет тиража? Язык книги устраивает их: и понятно, и научно, и интересно, и читаемо. Почему не издаваемо?"
В.М. Бакуменко — артист, долгие годы связанный с оперным искусством Большого театра, вице-президент Российской ассоциации экслибрисов Международного союза книголюбов, ответственный секретарь "Российского экслибрисного журнала", действительный член Вологодского союза писателей краеведов, известный коллекционер и популяризатор книжных знаков на своей подаренной книге "Их прославил экслибрис" сделал такую надпись:
"Дорогой Валентине Семеновне Пашининой — автору Книги-подвига "Неизвестный Есенин". Восхищаюсь Вашим мужеством, патриотизмом, талантом и безграничной любовью к великому русскому поэту Сергею Есенину. Храни Вас Бог!"
г. Москва.
Спасибо Вам, уважаемый Виталий Маркович, за высокую оценку этой работы. Мне очень дороги Ваши душевные слова, Ваше мнение, искренняя заинтересованность, доброжелательность и моральная поддержка.
Разрешите мне, Виталий Маркович, из Вашей книги позаимствовать замечательные слова, которые написаны, словно о Есенине и которыми хотелось бы завершить эту работу: "Жизнь и творчество — как одно согласное дыхание. Осталось творчество, и оно будет вечно петь Россию".
Теплые слова о книге высказал давний исследователь жизни и творчества великого русского поэта Петр Радечко. Он также преподнес мне недавно изданную в Минске книгу "Реабилитированный Есенин". (Радечко П.И. Реабилитированный Есенин. — Минск: Четыре четверти, 2011.)
Флор-Есенина, племянница поэта, писала:
"Общеизвестна сложность взаимоотношений между Есениным и Мариенгофом, но, к сожалению, до сего времени нет сколько-нибудь значительного исследования, посвященного этой проблеме".
К.Л. Зелинский: "На нас лежит долг "отмыть" поэта от той лжи и грязи, которой залепил Мариенгоф Есенина, восстановить правду".
Наказ-завещание старейшего ученого, председателя комиссии по литературному наследию С. Есенина, Петр Иванович Радечко воспринял как долг. А кроме того, по его словам, замечание племянницы поэта Флор-Есениной "в значительной степени подвигло меня на эту трудную, неблагодарную, но очень нужную работу".
Великое дело сделал Петр Иванович, за которое никто не хотел браться, уж очень грязное предстояло дело — засучил рукава и взялся чистить авгиевы конюшни. Потребовались годы упорного труда, но с задачей справился блестяще. Белорусские писатели поздравляют коллегу с творческой удачей.
Уважаемый Петр Иванович, от души присоединяемся к этим поздравлениям!
Найдется ли еще такой энтузиаст, чтобы вычистить еще одни конюшни? Речь пойдет о воспоминаниях Надежды Вольпин.
Свое лицо Надежда Вольпин показала в советском суде, присвоив себе то, на что не имела никакого права.
"Есенин любил Надежду Вольпин! Надежда Вольпин родила от Есенина сына!" Кто это сказал? Надежда Вольпин? Или советский суд, который игнорировал права Изрядновой и сына Юрия, от которого Есенин никогда не отрекался, проигнорировал суд и Софью Андреевну Толстую, с которой Есенин брак регистрировал, и венчанную жену Зинаиду Райх, а вот Надежду Вольпин и сына Алика советский суд признал законными наследниками.
Разве в наше время трудно выяснить, кто чей сын?
Есенин любил Надежду Вольпин? Один только факт, и все станет ясно, любил ли Есенин Надю Вольпин.
После возвращения из-за рубежа Есенин решил встретиться с друзьями. Предлог нашелся — 8 сентября был день его именин, как пишет Аня Назарова, но, возможно, отмечали день ее рождения, который выпадал на 15 сентября, а Гутя Миклашевская назвала 3 октября. Во всяком случае, этот праздник был, и этот факт подтвержден.
Когда в "Стойле Пегаса" собралось очень много друзей за праздничным столом, всем объявили: "Чтобы сохранить Есенина трезвым, поздравления принимает именинник, а пить за него будет Августа Миклашевская". Не всех это порадовало и устраивало, но всех позабавило, и потому запрет никто не нарушал, только старались чаще произносить тосты, чтобы быстрее споить подругу, тогда будет пить именинник. Миклашевская потом вспоминала, как Сергей Александрович помогал ей вместо крепких напитков наливать сельтерскую и минеральную воду.
"Она героически выдержала испытание", — пишет Аня Назарова, и далее рассказывает, как завершился тот вечер. "Скандалить начала "маленькая" так они называли Надю Вольпин. Она во что бы то ни стало, захотела выпить с Есениным, не помню уж за чье — ее или его — здоровье. Он не хотел. Она с бокалом начала приставать. А когда он все-таки не согласился — вылила вино ему за ворот, облила соседей Есенина и на уговоры перестать отвечала пощечинами и шлепками. Ее унесли в буквальном смысле, и вечер — с гармонистами и пьяными поэтами — трезв, кажется, был только хозяин — кончился благополучно".
Анна Гавриловна Назарова, издательский работник, очень щепетильно относилась к фактическому материалу, и "Воспоминания о Есенине" пропустила через строгую цензуру, но этот факт почему-то в своих воспоминаниях оставила, надеясь, что потомки поймут, мог ли Есенин с его то принципами и патриархальным воспитанием с уважением относиться к пьяной интеллигентке, да еще с такой репутацией.
Драки у Есенина были, но так его не унижал никто. Вольпин пишет: "Я словно нарочно выискиваю повод для ссоры". Вот разгневанная невниманием и ревностью Надежда, потерявшая всякую надежду на взаимность, таким образом, показала свой строптивый характер.
А в следующей главе читаем: "Обида, наносимая намеренно, обдуманно — такую обиду Есенин не прощал". Все верно, Надежда Давидовна, и еще надо сказать, что таких поборниц свободной любви, для которых "запретов нет, ищешь свободы для себя — так уважай и чужую свободу, мужей можно менять хоть каждый месяц", — таких феминисток Есенин за версту обходил.
В девушках Есенин ценил и воспевал "кротость нежную в их ласковых сердцах". Такой была Дункан; скромной, трудолюбивой была Изряднова; зная характер Есенина, бережно и душевно к Есенину относились Анна Берзинь, Софья Толстая; сдерживала себя и строптивая Галина Бениславская, обращалась всегда корректно, тактично, уважительно и всегда на Вы. Августа Миклашевская пишет, что узнала Есенина скромного, чистого, настоящего.
Нет, не любил Есенин Надежду Вольпин, отношения, возможно, поддерживал, но близости не допускал. Потому и не признавал ее сына.
Надежда Вольпин, наверно в отместку Есенину, не постеснялась написать: "Иван-дурак (Есенин) бросает свою царицу (Изадору) и тянется ко мне".
В предыдущих вариантах хоть какое-то почтение к великой артистке было, а в дополненных пишет беспардонно и цинично:
"В отсутствие Сергея Дункан сажала с собой кого-либо из гостей. Когда гости станут разъезжаться, она пригласит избранника разделить с ней ложе. Это делалось смело, в открытую". И так, "между прочим", "слегка", измазала всех девушек, с кем дружил Есенин, досталось даже Бениславской.
Да что там девушкам! О Татьяне Федоровне не удержалась, съязвила: "Мать раскрасавица, коса темно- русая, толстенная, кобылий хвост". — И это о матери говорит Есенин, а не злобствующая Наденька Вольпин?
А через шестьдесят лет Надежда Давидовна "вспомнила", что она была единственно верной есенинской подругой, надеждой, возлюбленной.
Вспомнила, что Есенин "каждый раз удивлялся неустроенностью быта своей подруги и настойчиво пытался проявлять заботу о ней"…
А критики, посмотрев "глазами женщин" на ее шедевр, тоже убедились в правильности такого подхода (глаза не лгут!), и потому все персиянки — и Шагане, и Лейла — появились в лирике Есенина благодаря той "девушке на севере". Смешно! — заключает комментатор и предлагает: "Я помню чудное мгновенье" направить в тот же адрес.
Согласна с комментатором. Но читатель еще не такое прочтет.
Много чего "вспомнила" Надежда, только хочется добавить, что не о Есенине ее "беллетризованные" мемуары, а о Надежде Вольпин. Себя, любимую, художественно воспела — тонкую, эстетичную, бестелесную, которую не оценил "безлюбый Нарцисс". А что с него, мужика, возьмешь? Мужиком был, мужиком остался.
Какое счастье носить фамилию Есенин! Ты еще ничего в жизни не достиг, а тебя все радушно принимают и хоть в малом, но оказывают некоторое внимание, помощь и поддержку.
Наталию Наседкину не приняли в университет, куда она, медалистка, пыталась поступить после окончания школы, а ту же Наталию Есенину во время собеседования только и спросили, кем ей доводится Сергей Есенин. Больше вопросов не было. И выходит, что вовремя Наташа Наседкина по совету Софьи Виноградской сменила фамилию. И фамилия сработала.
Дети Советской страны, как известно, были самыми счастливыми на свете! Конечно, это счастье не распространялось на детей врагов народа, а Василий Федорович Наседкин к этому времени уже был расстрелян.
Но почему же Александру Вольпину громкая фамилия "только мешала"? Почему он принципиально не подписывался Есениным? Попробуем разобраться.
Анатолию Мариенгофу очень хотелось подружить сыновей — Кирилла и Алика.
"Будут дружить, как мы с Сергеем", — говорил он при встрече Наде Вольпин. Надежда Давидовна не возражала. Кириллу тогда было 16, Алику — 14-15 лет. Было это до войны, должно быть, в 1940 году. Но дружбе не суждено было состояться. Кирилл "ушел к Есенину", а Александр "ушел" в диссиденты. Что же произошло? Почему так случилось?
Должно быть, тогда Александр Вольпин узнал правду, а Кирилл и прежде знал всю правду о Есенине. Недоброжелателей что у Мариенгофа, что у Надежды Вольпин всегда было много. Вот и постарались их детей просветить. И светлый мир для мальчишек рухнул.
Эти мальчики могут понять,
Что любить их (родителей — Авт.)
и верить — смешно,
Что тираны отец их и мать,
И убить их пора бы давно.
Не дай, Господи, никому услышать такое от собственных детей!
Эти мальчики кончат петлей,
А меня не осудит никто,
И стихи эти будут читать
Сумасшедшие лет через сто.
Такие стихи начал писать Александр Вольпин на студенческой скамье.
Это был юношеский протест против родительской лжи. А родители не могли, не имели права объяснить, что они только служители этой порочной системы, и ни порвать с ней, ни выйти из-под контроля не могут. Мариенгоф не любил Россию и всей душой ненавидел Сталина, но служил ему, и по-другому быть не могло.
Вольпина знают как "активного борца за права человека", но боролся он, в первую очередь, за свои права, и источник конфликта следует искать в собственной семье.
Не играл я ребенком с детьми,
Очень жаль, но не дело мое
Истреблять этих мелких людей.
Лучше я совращу их на казнь
Их же собственных глупых детей.
Странные стихи, непостижимо мрачные мысли, и чувствуется, что это наболевшее.
Могла ль Надежда Вольпин представить, в какую игру втянула своего единственного сына и какую незавидную судьбу уготовила собственными руками?
Честный советский юноша восстал против лжи, принципиально не хотел носить фамилию, которая ему не принадлежала. Вот и бунтовал, сидел и в тюрьме, и в психушке, и в ссылке был. Самым громким его стихотворением называют "Эх, сограждане, коровы и быки, / До чего вас довели большевики!" Разве это стихи, а не крик взбунтовавшегося человека? И вот создателя сих творений величают "борцом за права человека", протест выдается за философские взгляды. Ко Диссидент и ныне эмигрант Александр Вольпин нечно, выручала мать, т.к. имела прочную связь с чекистами. Должно быть, заслуги немалые, если была рассекречена только в 1980е годы!
И протесты его продолжались до высылки из страны. Издалека ему все стало видней и понятней, и в семью пришло согласие, спокойствие и, возможно, даже дружба.
И диссидентских вспышек больше не бывало.
Александр Вольпин писал: "Под фамилией Вольпин жил я до отъезда из Советского Союза и никогда к властям с просьбой об изменении фамилии не обращался, хотя многие называли меня Есенин".
"Отцовская фамилия только мешала мне говорить по существу".
И еще скажет советским почитателям Есенина: "Вы имеете неполное представление о нем и о стране, в которой живете!" Он знал, что говорил.
Имеющий уши да слышит! А ясней и понятней даже в годы оттепели говорить было нельзя. Вот и выходит, что мемуары Надежды Давидовны Вольпин — это плоды изящной словесности, коей занималась она всю свою долгую жизнь. И дружила с известными людьми — Мандельштамом, Маяковским и Пастернаком, о них тоже написала. Она дружила и с семьей Александра Михайловича Сахарова. Вот только участь у всех оказалась незавидной, и почему-то ее воспоминания о современниках, с которыми дружила, и о сыне до сих пор не опубликованы.
Подрастая, я был убежден,
Что вся правда откроется мне…
Правда открылась, и на их слабые и неокрепшие души легла невыносимым бременем: «Не играл я ребенком с детьми»…
"… На завершение хочу высказать благодарностью и самые добрые пожелания всем читателям, приславшим отзыв о книге "Неизвестный Есенин".
Валентина Пашинина
Продолжение следует