Монотонность природы может быть фоном, особенно, когда человек живет внутри четкого ритма. Вроде бы начался июнь, а вот уже и граница, а там – прямая дорога к середине лета. Июнь, едва начавшись, тут же закончился – мы ставим минус один июнь в графу жизни, но Интернет, а еще вернее, Рунет, как предел больших перверсий, продолжает свой трепет.
Для лучшей наглядности нужно отыскать прибор под названием «вибропреобразователь». Вспомним, например, преобразователь для приемника Р-311. Штука вся в том, что большой железный приемник был призван ловить целый спектр радиоволн.
Любой представитель армии косноязычных писателей Рунета, коих тьма, вместо «вибропреобразователь» скажет «вибратор», но мы проедем. На первое место приходит лента, и там, в лента, все напоминает вывернутые наизнанку внутренности – бухающая поэтесса постоянно просит денег, деньги ей тут же присылают, деньги она тут же пропивает и просит еще, и каждый раз возникает состояние края.
Пока рассказ пишется, июнь растворяется, и его больше нет, и больше никогда не будет, и следующий июнь, возможно, повторит тот, что прошел. Но уж давно, как июль, и рассказ напоминает выстрел из прошлого. Самопальный, самопистолетный, влюбленный в собственные белки и углеводы писатель Ч. каждый день пишет о том, что у нет денег, вся лента гладит его по головке, всячески утешая. Он пишет роман с нелепым, неблагозвучным названием, но это типовой русский роман – он повторяет состояние головы самого автора, и по нему довольно легко поставить диагноз. Это не значит, что Ч. надо срочно отправлять к врачу, ведь иначе к врачу надо будет отправлять каждого второго. Всякое типовое произведение начально уровня осознания не подразумевает переопределения языка для собственных нужд, и потому, текст наполнен авторскими эмоциями. Герои кричат, вопят, лопаясь от буйства чувств, и все они герои. Да, героем должен быть сам автор, но нынешний мир для этого не предназначен. В подъезде стоит коллектор.
- В подъезде стоит коллектор! – пишет Ч. в ленте.
Лента дает Ч. советы, старые пионерки, казалось бы, добавляют к своим советам предклимаксные стоны, но, возможно, это лишь иллюзия, но выглядит именно так.
- Последние 100 рублей, - пишет Ч., - как я буду дальше жить? Что я буду есть.
В течение месяца лишь один комментатор задал вопрос:
- А вы не пробовали работать?
В ленте, где непросыхающая поэтеска, сбежав от мужа, комментирует свои приключения, происходит рекордное разлитие.
- Бедная, как же ты выжила после такого количества, - жалеет лента.
Лет через сто лента будет транслироваться прямо в голову, что описано в моем произведении «Пушкинский юбилей», где люди, находясь в экстатическом ожидании даты, решили клонировать поэта, вместе с тем восстановив крепостное право.
Рассказ, собственно, должен был зафиксировать время, но не успел на праздник. Пришли дожди – сначала вымученные, потом – методически-спортивные, а после и вообще оказалось, что мир – у дождей в оккупации. Возможно, что надо успевать куда-то еще, хотя, мне кажется, все острова уже давно открыты.