На похороны Григория Владимировича Девушкина явилась вся его родня, пришли друзья и сослуживцы. Пришедшие заходили сначала на кухню, чтобы выразить соболезнование жене покойного, и вручали ей кто немного денег, а кто и скромный пакет с продуктами – дань уважения к памяти брата, друга и товарища, которого они потеряли.
Безутешная вдова, одетая во всё чёрное, от горя, казалось, не могла произнести ни слова и, уставившись в одну точку, лишь слабым кивком головы благодарила за помощь и соболезнование.
Затем все осторожно проходили в зал, где безучастный ко всему лежал в гробу покойник. Среди искусственных цветов и тюля он лежал на смертном одре как живой, его ещё не коснулся тлен смерти, и не верилось, что этот всегда такой весёлый и энергичный человек завершил своё земное существование и уже больше никогда не заговорит и не улыбнётся. И родственники, друзья и сослуживцы со скорбью смотрели на его молодое лицо, и каждому из них невольно приходила на ум одна и та же мысль: как скоротечна человеческая жизнь! Ты трудишься, воспитываешь детей, преодолеваешь всевозможные невзгоды и трудности, но достаточно болезни или несчастного случая, чтобы твоя жизнь оборвалась. А стрессы! Кто посчитал, сколько лет жизни они отнимают у человека. Вон японцы, совершившие экономическое чудо, признаются, что самой главной причиной болезней у них являются стрессы, а не какие-то там микробы, как все считают у нас.
Короче говоря, при общем оцепенении собравшиеся скорбно вздыхали и по покойнику, и о тщете жизни, такой ненадёжной, хрупкой и уязвимой, а родственники даже прослезились, глядя на труп того, кто ещё два дня назад ел, пил, шутил как все и назывался Григорием Владимировичем Девушкиным.
«Однако, это свинство с его стороны – умереть, не рассчитавшись со мной, - подумал при этом двоюродный брат усопшего, бывший ответственный работник горторга, а ныне с успехом открывший своё частное торговое предприятие. – Теперь как-то и неудобно с бедной вдовы требовать вернуть долг. Похоже, что это и в самом деле теперь дохлое дело!»
Бодрее держались сослуживцы, однако, судя по их уныло озабоченным лицам, можно было сразу заметить, что их одолевают ещё и другие проблемы.
- На счёт зарплаты ничего не слышно? – тихо спросил один из них.
- Глухо, и не надейся, - ответили ему.
- А я через комиссионку уже почти все хорошие вещи спустил, теперь хоть жену на панель отправляй или сам грабить иди, - признался плотный мужчина в поношенной куртке и мрачно добавил: - А может объявить голодовку, как шахтёры Воркуты. Возможно, это подействует на власть – ведь что – то же предпринимать надо!
Доморощённый активист, сумевший на волне сокращения штата сотрудников удачно занять должность начальника отдела кадров, но по многолетней и уже укоренившейся привычке продолжавший выполнять роль профсоюзного лидера, должен был выступить при погребении от имени руководства. Как Демосфен, он вчера до глубокой ночи готовил свою речь, и она просилась у него наружу без удержу, так что он в конце концов не выдержал и произнёс:
- Что происходит, товарищи? Не сон ли это?
В угнетающей мрачной тишине, всегда устанавливающейся в доме покойника, голос его прозвучал слишком патетически. Некоторые вздрогнули, но все сразу посмотрели на оратора. Тот обвёл присутствующих горящим взором фанатика рюмки и прижал левую руку к груди:
- Сердце леденеет, душа стынет, разум отказывается верить!
Сделав паузу, поднаторевший на собраниях Демосфен, проникновенно воскликнул:
- Нет, это не сон! Мы потеряли человека, которого все так любили и не любить которого было просто невозможно за его порядочность, душевность и доброту. Вот он, бездыханный и холодный, лежит перед нами на смертном одре. Невосполнимая, ужасно невосполнимая потеря! Но кто виновен в его смерти? Кто виноват в том, что так рано, так преждевременно ушёл из жизни замечательный работник, чуткий и заботливый отец, внимательный муж и надёжный товарищ? Моя скорбь беспредельна, и со всей откровенностью и прямотой я должен сказать, что в его смерти виноваты пришедшие к власти демократы. Кто, как не они, обещали нам золотые горы, а довели страну до катастрофы. Падение производства продолжается, цены на всё растут не по дням, а по часам, жизненный уровень большинства населения давно перешагнул черту бедности, преступность в обществе свирепствует словно необузданный хищник в джунглях – вот чем обернулись для нас их золотые обещания. На что уж выносливые наши пенсионеры – это вообще героическое поколение, закалённое в войне, разрухе и голоде, - но и те уже не выдерживают! У нас в доме на днях умерла старушка. Ничем не болела и была здорова, но как только узнала об очередном повышении платы за свет, газ и отопление, так её сразу хватил удар от такого потрясения, как не выдержало сердце и нашего дорогого Григория Владимировича Девушкина.
-Горько, обидно, невыносимо всё это осознавать, и в этой связи, товарищи, я хочу вам вот что ещё сказать. Жизнь, между тем, продолжается. В воскресенье, то есть послезавтра, у нас состоятся выборы в городское Законодательное собрание. Вы спросите меня: стоит ли на них идти?
В этот момент кто-то из родственников возмутился, что нарушается ритуал и что здесь не место заниматься агитацией, но его одёрнули, чтобы не мешал, только попросили оратора говорить тише, дабы соблюдались ритуальные приличия. От такой поддержки избирателей активист ещё больше вдохновился и с жаром продолжил:
- Вам до чёртиков надоели все эти выборы и референдумы, и я понимаю ваше разочарование, хорошо понимаю ваше неверие в способность демократов изменить положение к лучшему, но на выборы надо идти! Нужно снова брать власть в свои руки! И я призываю вас голосовать за нашего директора Юрия Харитоновича Козихина! Он образован, деловит и обладает хорошей хваткой, так необходимой в зарождающихся рыночных отношениях. Ну разве не ясно, что человек, сумевший в такое трудное время обеспечить японскими «Тайотами» даже своих ближайших помощников, будет на своём месте и в городском Собрании, чтобы и там бороться за наши с вами интересы? К тому же он внимателен и отзывчив к людям. У нас, как известно, уже пятый месяц не выдают зарплату. Это, конечно, плохо. Ничего отрадного в этом нет, но положение везде скверное, если не сказать хуже! И в этот труднейший момент, когда касса наша пуста и нечем платить людям зарплату, директор распорядился оказать семье покойного помощь и приказал выделить деньги на похороны.
При этих словах к удивлению остолбеневших людей покойник вдруг открыл глаза, убрал в сторону погребальный камуфляж, закрывавший его до самого подбородка, сел в гробу и спросил:
- Сколько выдали жене на мои похороны?
- Пол… полтора миллиона, - заикаясь, ответил оратор, не веря своим глазам, и сделал глотательное движение, будто чем – то подавился. – Ты… ты это что же прохо…проходимец, притворялся?
- А как я ещё мог получить свою зарплату? – спокойно ответил покойник.
Все вначале пришли в негодование от такой наглости, но…. но потом , по русскому обычаю отмечать всякое событие застольем, а тем более воскресение из мертвецов, гурьбой утащили в сарай гроб и с радостью сели за стол.
Веселье продолжалось до самого позднего вечера. Проводив, наконец, гостей и оставшись вдвоём, безутешная вдова и покойник посчитали выручку. Оказалось ровно два миллиона.
- Слава Богу! – облегчённо вздохнула вдова. – Хватит рассчитаться с долгами и как – нибудь протянуть до получки.
- Дудки, дорогая! - заявил настрадавшийся в гробу и в жизни покойник. - Долги подождут! Будем считать это стартовым капиталом и займёмся бизнесом. Только таким образом мы сможем обезопасить себя от всяческих неплатежей и от этой самой инфляции.
Февраль, 1995 г.