Не уверен, что я прав, но мне кажется, что наибольший прогресс в своем развитии за последние 50 лет получили телефонная связь и сами телефоны. За эти годы они превратились из громоздких аппаратов с большими по размерам трубками в миниатюрные аппараты со многими функциями. Не знаю, относятся ли современные смартфоны к телефонам, или это совершенно другое направление коммуникации человечества, просто в этом совершенно не разбираюсь, и поэтому считаю себя в чем-то ущербным. Но это, пожалуй, единственная сторона человеческой действительности, где я не иду в ногу со временем.
Сейчас я хочу поведать, как на моих глазах проходила телефонизация в ХХ веке. Родившийся в далеком поселке на севере Хабаровского края, я, тем не менее, не ощущал, что мы живем где-то на краю земли. Мы даже в далекие 50-е годы могли услышать в телефонную трубку голоса родственников, живущих за многие тысячи километров от нашего поселка. А вот внутри поселка очень скоро телефонная связь связала почти все дома. Я был еще не такой взрослый, и мои интересы не распространялись так далеко, поэтому не знаю, сколько стоило для моих родителей телефонная связь. Но я застал еще период, когда квартиры в поселке соединяли телефонистки на коммутаторе, они же обеспечивали и междугороднюю связь.
Эта телефонная связь между родными поселком и краевым центром Хабаровском, куда я уехал учиться на врача, позволяла узнавать, как дела дома, сообщать о своих успехах или неудачах в учебе, даже иногда просить пару десятков рублей, когда их вдруг не хватало на какую-то понравившуюся вещь. Тогда я шел вечером на Центральный телеграф, расположенный на площади имени Ленина. Сейчас центральный телеграф соседствует с Белым домом, где работает краевое руководство вместе с губернатором. Именно при постройке крайкома партии фасад телеграфа был отделан мраморными плитами. Но в мою студенческую пору это было покрашенное желтой краской многоэтажное здание, на первом этаже которого был переговорный пункт. Придя в него, я заказывал разговор с родным поселком, с родителями и ждал, когда телефонистка не произносила что-то вроде «Херпучи, вторая кабина». Если было несколько заказов в родной поселок, то назывался еще и номер заказа, но такое было крайне редко. Наш поселок не такой уж большой, и я редко видел на переговорном пункте кого-то из своих земляков. А вот в большие города типа Комсомольска-на-Амуре или Николаевска обычно было много заказов на междугородние переговоры.
Зайдя в кабинку, я начинал разговор с родителями, пока голос телефонистки предупреждал, что осталась одна минута для разговора, и тогда мы начинали прощаться. Всегда после таких разговоров с родителями, чаще с мамой, я шел в студенческое общежитие с хорошим настроением.
Потом женился, и мы с женой и маленьким ребенком жили в кооперативной квартире моих родителей. Но телефона в ней не было, и когда я после окончания медицинского института начал службу на подводной лодке во Владивостоке, телефонная связь практически прекратилась. Чтобы переговорить с близкими, делался предварительный заказ, сообщение приносили по домашнему адресу жены, она шла на переговорный пункт и ждала, когда меня, тоже находившегося на переговорном пункте в другом городе, соединят с ней. Это было весьма неудобно. О том, что у меня родился второй сын, я узнал лишь, когда накануне Нового 1972 года из Владивостока дозвонился вначале до родильного дома № 1 в Хабаровске, где узнал, что моя жена не поступала, а потом до роддома № 2, где мне сообщили радостную весть – родился мальчик, вес 3900 грамм и рост 55 см.
После службы на флоте я вернулся к гражданской жизни, и стал работать в городской больнице, продолжая жить в квартире родителей. Но потом получил свою квартиру в Затоне, в доме, где жили работники Амурского речного пароходства и ремонтно-эксплуатационной базы флота. Дом был новый, и во многих квартирах были телефоны местного коммутатора. Но через какое-то время и нам в квартиру провели связь, во многом потому, что я был парторгом больницы, и нуждался в связи для экстренных случаев. Именно с тех пор я запомнил свой домашний телефон – 36-56-07. Сейчас я его помню, а был случай, когда я его элементарно забыл. И здесь я должен дать некоторые пояснения.
В Хабаровске было несколько телефонных станций, которые обслуживали различные районы города. Центральная станция в те 80-е годы начиналась на цифры 30 и обслуживала центральную часть города. Самый большой район города Индустриальный обслуживали две телефонные станции , и номера начинались на 36 и 55. Пожалуй, самая ненадежная станция была именно на 36, там часто случались порывы, и связи не было месяцами. Однажды у нас домашний телефон не работал полгода, и когда он снова заработал, я не м сразу вспомнить свой домашний номер.
Вообще я отличался хорошей памятью, но она у меня была какая-то избирательная. Я запоминал разве десяток домашних номеров тех людей, которым чаще всего звонил. А вот забивать голову информацией о телефонных номерах и адресах квартир считал ненужным делом, ведь под рукой всегда есть справочник или записная книжка, вот ей и пользовался в случае нужды. Я до сих пор так и поступаю, благо сейчас есть мобильные телефоны со справочниками нужных мне телефонов.
В 90-е годы, когда появились импортные телефоны для проводной телефонии, мне очень понравились телефоны Панасоник, где была возможность ввести в память до двадцати номеров телефонов. Удобно, нажал на клавишу напротив нужной фамилии, и аппарат сам набирает нужный мне номер. Но еще удобней стало работать, когда я стал работать первым заместителем начальника краевого управления здравоохранения, и меня с нужным абонентом могла соединить секретарша, обслуживающая начальника и меня.
Потом был период, когда я уходил из управления здравоохранения, и возглавлял представительство немецкой фирмы «Шеринг» на Дальнем Востоке. У меня был офис в старом здании Хабаровского медицинского института, но не было проводного телефона с городским номером. Тогда началось развитие мобильной связи, и фирма предложила мне в офис поставить такой телефон. Но на этот телефон должен был быть подключен факс, поэтому первый сотовый телефон был весьма громоздкий, к нему был подсоединен отдельно и факс. Назвать этот телефон мобильным в полном смысле нельзя, трубка была соединена с аппаратом шнуром. Это хорошо видно на фотографии на заставке.
Был один период после моего возвращения на работу в ставший уже называться департаментом здравоохранения, когда я терпеть не мог телефон. Тогда сформированный в департаменте новый отдел по обеспечению медицинских учреждений края лекарственными средствами и медицинском оборудованием в составе 6 человек сидел в одном кабинете. Правда, кабинет большой, всем хватало места, но за два года до этого в этом кабинете сидел я один, а теперь 6 человек. Но хуже всего было то, что в нем был всего один телефон. И вот почему это было так неудобно.
Это был 1997 год, когда кризис в стране был в самом разгаре. Принятые еще Верховным Советом РСФСР популистские законы по бесплатному обеспечению лекарствами льготников не были обеспечены финансированием. Ведь бесплатным бывает только сыр в мышеловке. Дотационный Хабаровский край не мог обеспечить и половину льготников лекарственными средствами. А люди шли в аптеки и требовали лекарства. Частные аптеки не обеспечивали льготников лекарствами, а аптеки краевого производственно-торгового объединения «Фармация» должны были это делать, но лекарств на всех льготников не хватало. Начались скандалы. Чтобы отвести от себя праведный гнев льготников, во всех аптеках были написаны объявления с номером телефона моего кабинета и моими данными. И возмущенные льготники начинали звонить. Я специально установил дежурства между сотрудниками, кто должен какое-то время отвечать на телефонные звонки. Звонки раздавались каждые 40 секунд, специально засекали. Когда требовалось позвонить куда-то нам, ловили редкие моменты, когда нам не звонили. Мне казалось, что по части упоминания в Хабаровском крае фамилий, в адрес которых раздается больше всего проклятий, думаю, что моя фамилия была на втором месте после Ельцина.
Через год после ремонта освободившихся кабинетов нашему отделу выделили три комнаты, в одной из них был мой кабинет, а два других занимали мои сотрудники. Тогда я смог хоть немного отдохнуть от беспрерывных телефонных звонков.
Два слова о том, как же в крае пытались улучшить лекарственное обеспечение льготников. Больные сахарным диабетом обеспечивались инсулином через наш отдел централизованно, далее инсулин поступал в медицинские учреждения края и далее до каждого больного персонально. Приехавший в край главным диабетолог страны очень высокого оценил нашу работу в этом отношении, и собирался внедрить её по всей России.
Постановление главы администрации края устанавливался порядок обеспечения лекарствами по утвержденному списку. Конечно, это сокращало список лекарств, которые вроде как должны получать бесплатно льготники, но зато в него были включены не просто абы какие, а только жизненно-важные медикаменты, которые должны быть во всех аптеках «Фармации». Количество жалоб сократилось.
Потом мобильная связь получила свое дальнейшее развитие, но я очень долго не имел сотового телефона. Зачем? Дома и в служебном кабинете телефоны есть, пустопорожних разговоров я не терпел и не вел. Лишь когда уже в Нефтеюганске внуку Косте купили более современный мобильный телефон, мне достался его старый. И мне его вполне хватало. И сейчас у меня совершенно не современный телефонный аппарат, главное, что у него хорошая батарея, и её надолго хватает, тем более что по телефону я разговариваю лишь пару раз в день, да и то не всегда.
Но это совершенно не говорит о том, что я какой-то некоммуникабельный. Нет, у меня есть друзья, родственники, коллеги, номера телефонов которых внесены мой мобильный телефон. Но все же я предпочитаю не вести разговоров ради разговоров, и весьма краток во время их. Знаю о существовании всевозможных разнообразных функций, но в моем телефоне их нет. И честно скажу, и не надо, мне достаточно того, что я могу иногда переговорить с нужным человеком или кто-то может выйти на связь со мной.