Я исцеляю людей. И нет, не потому, что я врач, нет. Я их оживляю, как некий некромант. Мертвые, смертельно больные, давным-давно написавшие завещание, неважно – они все становятся вновь живыми и здоровыми. Я никогда не проводил обрядов и ритуалов, не призывал Пиковой дамы, Пушкина, Кровавой Мери, гномикa; в моем генеалогическом древе вы не найдете колдунов, ведьм, знахарей, экстрасенсов и остальных видов шарлатанов; вещих снов у меня нет. Но люди оживают, и даже я не могу понять, откуда у меня такая способность.
Как и любая болезнь, моя способность начала проявлять свои симптомы довольно рано и незаметно. В 4 года я был, по выражению моей бабушки, «самым славным ребенком на всей планете»; когда я вбегал в комнату, все без исключения растекались от умиления. Моя мама часто брала меня на руки, а я гладил ее волосы; позже она рассказывала мне, что в те моменты у нее переставала болеть голова, и какое-то особое тепло растекалось по телу, словно заменяя кровь.
Первый случай воскрешения произошел в первый год моей учебы в школе. Я пришел домой, скинул портфель и вприпрыжку побежал к телевизору – друг рассказал про новый мультик, который договорились посмотреть вместе. Знаете, мы старались практически все делать совместно; в старших классах даже ухаживали за одной и той же девушкой, да что подкаты, мы даже пригласили ее в кафе в один и тот же день, не сговариваясь. Вот такая дружба тоже существует.
Так вот, я отвлекся. Я плюхнулся на диван, осмотрелся в поисках пульта, но вместо пульта на диване увидел бабушкину кошку, Мурку. Лежала она совершенно без движения, но я подумал, что она спит. Ей тогда было лет 15, может, чуть меньше. Старая кошка, в общем, а все старые существа много спят. Я погладил ее и включил телевизор.
Спустя час закончился мой мультфильм, я позвонил другу, и мы наперебой начали его обсуждать: действительно погиб ли антагонист, будет ли продолжение и почему у героя шрам на лице. Закончив разговор, я потянулся и посмотрел на кошку. Странно, но она все лежала в той же позе. Я обхватил ее и притянул к себе, думая, что это ее разбудит. Не помогло.
Я ощутил какое-то беспокойство. Кошка, по характеру достаточно ласковая и преданная, всегда встречала приходящих у входной двери. А она не вышла ко мне, и уже больше часа спит мертвым сном.
Мертвым…
Я тогда еще имел мало представлений о жизни и смерти, мне, обожавшему мифы Древней Греции, казалось, что это время, где люди зачем-то проводят время. Какая-нибудь подземная пещера с подземной холодной рекой. И мое воображение дорисовывало злую тетку из регистратуры поликлиники, сидящую у входа в это место. Да, то место было совсем не радостным.
Пришла бабушка. Я бросился к ней, все так же держа похолодевшую кошку в руках. Не помню, что тогда бабушке говорил про нее. У моей веселой, никогда не унывающей бабушки внезапно глаза стали влажными. Она аккуратно взяла кошку из моих рук, держа ее, словно младенца в пеленке, и медленно, шаркая ногами, понесла бедняжку в комнату. А внутри меня было… ничего. Кроме тоски. Я тогда понял, что больше никто не встретит меня у порога дома, не уткнется носом в ногу, не подберет упавший со стола кусок еды. Ком подкатывал к горлу, в глазах начали появляться первые слезы. Я не выдержал, побежал к бабушке в комнату. Она сидела на кровати, закрыв лицо глазами, а рядом с ней лежал труп ее любимицы. Я упал на кровать, схватил кошку, снова прижал к себе и заплакал. Я невыносимо хотел, чтобы это прекратилось, чтобы она снова проснулась, вернулась из той тоскливой подземной пещеры со злой теткой…
Какой-то легкий удар из моей груди. Словно сильный стук сердца, но ведь сердце расположено не в центре груди, верно? Это было настолько неожиданно и чуждо, что я даже перестал плакать. А потом я почувствовал дыхание умершей кошки.
Кошка-зомби аккуратно высвободилась из объятия, спрыгнула на пол и чинно прошествовала на кухню. Мы с бабушкой смотрели ей вслед. Думаю, это была довольно странная картина: бабка и ее внук с приоткрытыми ртами смотрят на уходящую кошку, которую несколько секунд назад оплакивали.
Потом бабушка несколько минут допрашивала меня, как я это сделал, но я и сам не мог ничего сказать. На радостях она дала мне сто рублей, и я, на время позабыв про зомби в квартире, пошел закупаться самым главным для ребенка.
Второй случай произошел через полгода, когда я помогал бабушке с грядками на даче. Мурка хоть и выглядела старой, на труп никак не походила, да и мы с бабушкой решили, что она просто крепко заснула. Копаясь в огороде, я услышал, как она за что-то отчитывает Мурку. Оказалось, наш недозомби захотел мясца. Возможно, Мурка не прочь попробовать и мозги, как и подобает настоящему зомби, поймала и убила синичку. Маленькая птичка со свернутой на бок головой лежала на стуле, под которым спряталась Мурка, которая словно и не понимала, за что ее отчитывают. Мне отчего-то стало жаль эту птичку. Пару минут назад она весело летала в небе, а сейчас лежит, сломанная и мертвая.
Я взял ее в руки, поднес к своей груди, сам не понимая, что делаю. Удар в груди. Пальцы сжали голову птицы и развернули ее на место. Птица открыла глаза. С секунду сидела у меня в руках, и вдруг резко сорвалась и полетела, что-то вереща на своем птичьем языке. Наверно, слова благодарности. Бабушка смотрела на меня и что-то тихо прошептала. На следующий день мы пошли в церковь.
…
Через пять лет умерла бабушка. О моем «божьем даре» мы никогда не разговаривали, и другие ничего не знали. Это стало нашим общим секретом. Когда бабушка умирала, я подошел к ней. В груди нарастало чувство того удара, на глазах были слезы; захотел обнять, чтобы исцелить ее, но она сказала: «Не надо… Я прожила хорошую жизнь, и мне нет нужды жить дольше. Нет, не надо. А дар свой лучше людям подари».
Я послушался ее. Вскоре после похорон родители перевели меня в новую школу, в химико-биологический профиль. Я стал усердно учится, грыз гранит науки, мягких тканей и углерода; и да, после школы я смог поступить в один из лучших вузов страны, «кузницу первоклассных врачей», как я сам его назвал.
Потянулась череда студенческих дней, зачетов, сессий; вот и финальная работа, после которой я был зачислен в главную больницу города хирургом.
Говорят, что у каждого врача есть свое маленькое кладбище. Что же касается меня, все удивлялись, как точно я могу поставить диагноз и излечить, кажись, неизлечимого больного меньше чем за две недели. Несколько раз мне предлагали работу в частных клиниках, как наших, так и зарубежных, но я отказывался – истинным удовольствием для меня было видеть улыбки на лицах моих пациентов. И этот стук из груди, кажется, никогда не прекратится.
И вот, вчера мне исполнилось 27 лет. Я известный врач, о котором написали немало статей, заваленный письмами благодарных пациентов. Неделю назад начальство дало отпуск на "неопределенный срок", а честно - на такое время, которое сам определю. Поначалу я отказывался, говорил, что не нуждаюсь ни в каком отпуске, но потом решил им подыграть. Не знаю почему, но я за эти года ни с кем не поделился своим секретом, впрочем, меня это устраивало. «Если возьму отпуск», - рассудил я, - «То никто и дальше не догадается».
Отмечал день рождения вместе с Муркой, вдвоем. Она ни капельки не постарела, как вернулась с того света. Все так же пытается кого-нибудь поймать и съесть. «Надеюсь, у моих бывших пациентов такой проблемы нет», - мысленно усмехнулся я.
На следующий день я решил немного прогуляться по городу, сходить в кино, например. Светило солнце, настроение было прекрасным.
За поворотом я увидел толпу, стоявшую посреди дороги. Может, там кто-то умирал?
Я подбежал к этой стене из людей, протиснулся между ними, крича: «Пропустите, я врач!». В центре лежала красивая девушка. Волосы разметались по асфальту, правая рука лежала над сердцем.
Я могу ее спасти…
Расстегнул ее кофту, приготовился делать массаж. Может, делая массаж, я быстрее «активирую» стук. Но почему-то стука в груди не было, даже спустя 10 секунд. Наклонился к ее лицу, чтобы вдохнуть ей воздуха, но остановился, замер. Ничего.
Никакого стука.
Нет. Нет. Нет.
Я словно одновременно оглох, ослеп и потерял обоняние. Впервые я оказался в такой ситуации, когда не сработал мой дар.
Послышался вой сирены «скорой». Двое санитаров положили ее на носилки, и увезли ее.
Я остался стоять на дороге. Люди постепенно расходились, а я стоял. Ошарашенный, не знающий, что делать дальше. Зазвонил в кармане телефон.
Я примчался в больницу. Девушка, как ни странно, все еще была жива. Предстояла операция.
Я снова ничего не смог сделать. На моем кладбище появилась первая могила.
…
Я вернулся к работе в больнице, но меня ждал сюрприз. Стук больше не появлялся. Утих навсегда, а может, просто затерялся внутри. Поначалу я лечил сам, но появились первые умершие пациенты.
Коллеги постепенно отворачивались от меня, в замен пуская мысли вслух о моей непрофессиональности, начальство стало менее благосклонным ко мне. Не в силах этого выдержать, я ушел из больницы - и меня никто не останавливал. Каждая моя минута жизни была наполнена размышлениями о грудном стуке, прекратившемся спустя 20 лет. Но я просто не мог поверить, что он мог так исчезнуть, без ничего. Может, мне просто нужна передышка?
Через два дня я решил проверить. Пробравшись в больницу, я отыскал нужного мне пациента и отключил сигнал, извещающий о остановке сердца. Потом отключил его от аппарата, поддерживающего жизнь. Когда исчез пульс, я снова попытался вызвать стук. И ничего…
Я смог выбраться из больницы незамеченным. Хоть где-то мне везло…
А может, надо действовать по-другому?
…
Наташа шла поздней ночью через парк. Бояться ей было нечего: в сумочке лежал баллончик, да и она была довольно сильная, чтобы дать отпор маньяку.
Под фонарем стоя какой-то мужчина.
- Девушка, а можете подойти сюда?
На бомжа не был похож, на маньяка тоже.
Она подошла к нему, только открыв рот для вопроса, как вдруг в лицо ударила струя чего-то мерзко пахнувшего и липкого. Потянулась за баллончиком, но рука онемела… И наступила темнота.
…
Я перепробовал все, что мог: я убивал ножом, душил веревкой, вливал яды в еду, но все попытки вызвать стук проваливались. Я словно одержимый, не мог остановится, и кажется, если бы этот стук снова появился, я бы не перестал убивать. Это все превратилось в какую-то безумную карусель, и каждый раз я убивал новым способом.
Я.
Должен.
Их.
Вылечить.