А море - оно большое,
Взрывное, лихое, хмельное,
Порою – дремотно-стальное,
Не охватить границ.
Внезапно окатит волною,
Играет, как щепкой, со мною,
Плюется пеной морскою
Под выкрики молний - птиц.
Вахтанг Рошаль
Родился я в Питере ранней весной. И, впервые вдохнув этот промозглый, соленый ветер с залива, окончательно и бесповоротно влюбился в море. Зачитывался морскими книгами, занимался в клубе юных моряков на Пестеля. Мы строили там модели военных кораблей. Знал назубок флажковый семафор. На морские праздники махал флажками на набережной, как ветряная мельница у Дон Кихота, посылая привет военным кораблям. А дома с сестрой придумали переговариваться так, когда надо было скрыть что-то от родителей. Когда подрос, записался в клуб военно-морского флота. У нас была настоящая яхта из германских репараций «Гриф», на которой мы ходили на многочисленные форты, рассыпанные вокруг Питера, на Валаам и даже однажды в Швецию!
Но и в те далекие времена я уже с горечью сознавал, что не зря наше мелководное море зовётся «Маркизовой лужей». Мое неугомонное сердце просило иных масштабов. Мне мечталось о бескрайнем, глубоком, жарком, тропическом море. Тот, кто сказал, что мечты не сбываются, был не прав. И вот я уже 30 лет живу на лучшем в мире Красном море, в моем любимом Эйлате, в котором солнечная погода 365 дней в году, а температура порой приближается к +50.
Морских историй в моей жизни случалось много, придумывать не надо. Покатался на белой акуле, поиграл с дельфинами, рыбы наловил пропасть, а наша собачка Ева на моих плечах плавала чуть ли не до Акабы, оглашая своим лаем морские просторы. Но это еще присказка, а сказка будет впереди.
Итак, к делу. У меня есть приятель. Назовем его Адмирал. Абсолютно сухопутный человек, он всю жизнь мечтал о море. А, репатриировавшись из Москвы и увидев Красное море, просто обезумел от счастья. Первое, что он сделал - купил себе тельняшку и фуражку капитана. А, получив ссуду на покупку квартиры, он купил себе … яхту! И поселился на ней! Яхта была крейсерская, типа «I-6»( для тех, кто понимает). Похожая на «Гриф» из моей юности. Яхта была на ходу, и, иногда, взяв меня в качестве «старого морского волка», Адмирал делал вылазки в залив. Какая это была романтика – чайки, белые паруса и ласковое море!.
Как-то к Адмиралу приехали друзья из Москвы, вместе работали на оборонку в советские времена, и попросили покатать их на яхте. И вот, ранним утром, взяв троих пассажиров, мы отдали швартовы.
Совершить «кругосветку» вокруг Эйлатского залива – не проблема. Это примерно десять миль в сторону Египта и столько же обратно. Но для наших бравых полковников это была настоящая кругосветка, тем более, что один из них был в Египте во время Шестидневной Войны советником. Солнце, море, видимость,- как писал в своем рассказе наш коллега по «Прозе.ру», замечательный лётчик Чечельницкий Василий Васильевич - миллион на миллион. Чайки сопровождали нашу яхту, получая кусочки хлеба в награду. Всё было как в сказке. Но вы же знаете, что море это и есть море, хоть и самое ласковое. Внезапно налетел ветер, вода покрылась барашками, которые на глазах стали превращаться в огромные валы. Порывы усиливались. Лодка кренилась, плыть стало небезопасно и мы решили повернуть к Эйлату. А чтобы двигаться против ветра, парусной яхте необходимо применить лавировку (для сухопутников – ход зигзагом). Процесс происходил так: Адмирал румпелем выставлял курс точно против ветра и в этот момент командовал мне: «К повороту!». Я налегал на шкоты изо всех сил, и раздувающий паруса ветер разворачивал яхту и медленно продвигал ее вперед. Адмирал, выпрямляя курс, снова отдавал мне ту же команду, и так несчетное количество раз. Одновременно я не спускал глаз с пассажиров, чтобы им ненароком гиком (деревянная балка в основании паруса) не оторвало головы. А чтобы поднять боевой дух, я распевал во всю глотку:
Моряк покрепче вяжи узлы,
Беда идёт по пятам,
Вода и ветер сегодня злы,
И зол, как чёрт, капитан,
Пусть волны вслед разевают рты,
Пусть стонет парус тугой.
О них навек позабудешь ты,
Когда вернёмся домой!
(Александр Городницкий)
Мы трудились изо всех сил, но, как говорится в скороговорке – лавировали, лавировали. да не вылавировали! Нас начало сносить к берегам Иорданского порта Акаба. И, как в настоящем морском романе, перед нами показался иорданский корабль - огромный, вооруженный! Назовём его Линкор. Направив на нас пулемёт, ( это правда, да!), с борта закричали: таацор! таацор!, что в переводе с иврита на русский означает: остановитесь! остановитесь!.А у меня в голпве крутится: «С нами пассажиры. Они работали на оборонку и знают много секретов. Если нас возьмут в плен и будут пытать, они всё расскажут, и им облегчат пытки. А я же учитель, секретов не знаю. И меня пытали бы больше. Я уже представлял, как мне засовывают горячий паяльник в з******, а рассказать-то мне им нечего. И я, как единственный полиглот, кричал на всех доступных мне языках: моя твоя не понимай! Линкор, встал поперёк нашего курса, но я, поняв, что терять мне нечего. пошел на таран, и они отвернули. Тут я заметил, что на расстоянии одного кабельтова (185.2 м.) с израильской стороны стоят два катера. Один ракетный пограничный, а второй полицейский, и наблюдают за всем происходящим. На глазах такого вооруженного противостояния линкор не решился нас утопить и отступил. Мы благополучно добрались до наших катеров. Тут к нам на борт соскочил полицейский и спросил: «Что вы за идиоты? Вы что границы не видите? Мы стали оправдываться. Он понял, что разговаривает с русскими придурками и сказал: ладно, идите с богом. И тут я задал капитану ракетного катера вопрос, который не давал мне покоя. Я спросил: «А если бы они нас утопили, вы бы им отомстили?». На что молодой капитан ответил: «Ма питом», что означает: « с чего вдруг? Вы же находились в их территориальных водах».
В сопровождении двух наших катеров мы благополучно добрались до причала. Адмирал выставил бутылку «Кеглевича» - знаменитой израильской водки. Первый наш тост был «За тех, кто в море», а второй – за наше чудесное спасение. Но ни тогда, ни сейчас я не изменил своей любви к морю. Оно все так-же манит меня и каждое утро призывает к себе…
Так что же приводит опять нас сюда,
К камням, о которые бьется вода,
К потокам, что смоют печаль без следа?
Идем мы на встречу с любовью.
И море не спросит, лишь сбросит года,
Внушит, что любая беда – ерунда,
И радость в душе прорастит на года,
И мирно прильнет к изголовью.
Вахтанг Рошаль