Могучие кроны нависали над нашим районом. Их тени было подвластно всё: улицы и парки, этажи и дворы, что стелются под ними. В тугом сплетении бетона и всепоглощающей листвы мы прятались от того, что нашему детскому пониманию было недоступно. Это был наш тернистый и богатый на открытия мир. Дороги могли никуда не вести и упираться в непроходимую чащу, возле которой таяли белеющие очертания бордюрной нити пути, а ясный на первый взгляд маршрут оборачивался сокрытой от глаз праздной публики тайной, что бережно хранили раскидистые ветви клёнов и берёз.
Но главной магистралью наших скитаний и неизменным вектором наших мыслей и грёз была река.
Неширокая, синеющая вдаль скатёрка, по которой был рассыпан хрусталь блескучих солнечных брызг. И каждый её изгиб, каждую прямую обрамляло с двух сторон нависающее над водой изумрудное летнее убранство.
Это был Ла-Манш нашего детства, величавый океан, что был воспет трепетом наших сердец.
Зимой же эта затвердевшая белая лента манила нас ещё сильней, потому что нашей неутомимой жажде исследования становилась доступна та часть пути, которую мы однажды мечтали преодолеть на собственноручно сделанном плоту.