Единственный гласный противник Сталина

Александр Шувалов
(Репортаж №51)

Льву Давидовичу Троцкому (1879-1940) не повезло. Будучи одной из главных фигур большевистского захвата власти в октябре 1917 года и создателем Красной Армии, он не успел попасть даже в Малую советскую энциклопедию, первое издание которой началось в 1928 году. И всё потому, что уже в 1927 году был исключён из партии, проиграв «сражение» за власть Иосифу Сталину исключительно в силу личностных особенностей своей психики. Вот об этих особенностях Революционера мы и поговорим.

Несмотря на материальное благосостояние и, казалось бы, благополучное детство, психопатический негативизм в характере подростка проявился достаточно рано. «Из второго класса был исключён (временно) за протест против... учителя французского языка... Из пятого класса Троцкий опять едва не был исключён за новый протест против преподавателя русской словесности, однако дело ограничилось лишь карцером и тройкой за поведение». (Невский В.И., ЭС Гранат, т. 41, вып. 2).

Но способностями бог мальчика не обделил и «Лев Бронштейн всё время был лучшим учеником в классе по всем дисциплинам. Он отказался от спорта, прогулок, пустого времяпрепровождения во имя постижения наук. Лёгкость, с какой школьник быстро стал первым учеником, незаметно наложила отпечаток на характер Троцкого, дававший себя знать всю его будущую бурную жизнь». (Волкогонов Д.А., 1992).

Он умел обратить на себя внимание окружающих. Это было нетрудно: превосходная память и незаурядное красноречие выгодно отличали его от сверстников. Эти качества личности способствовали тому, что шестнадцатилетнего подростка потянуло к революционному подполью. Как это большей частью бывает при психопатиях, первоначальные черты неустойчивого характера в подростковом возрасте с годами сменились гипертимностью, всё более выраженными становятся истерические особенности. К восемнадцати годам Троцкий представляет собой тип фанатика.

К этому времени относятся первые сведения о малопонятном нервном расстройстве Троцкого, о котором биографы высказывали самые различные предположения.

«Ко времени первого следствия в 1898-1900 гг. относится и замеченный арестантами происшедший с Троцким припадок эпилептического характера. Присутствовавший при этом Зив  вспоминал, что такого рода обмороки с Троцким происходили и впоследствии. Кстати, и сам Троцкий неоднократно вынужден был признаваться в таких обмороках. Об одном из них, который произошёл с ним в самый неподходящий момент - в ночь с 24 на 25 октября 1917 г., то есть в ходе Октябрьского вооружённого восстания, он рассказал в автобиографической книге “Моя жизнь”». (Васецкий Н.А., 1990). Природа таких приступов у Троцкого так до конца и не выяснена, но вряд ли её можно считать эпилептической. Сам Лев Давидович писал: «Склонность к обморокам при физической боли или недомогании я унаследовал от матери. Это и дало повод одному американскому врачу приписать мне падучую болезнь». (Троцкий Л.Д., т. 2, 1990). Современные психиатры предполагают наличие у него наследственной вегетососудистой дистонии, которая «заключалась в редких обмороках, провоцируемых психогенно. Ничего эпилептического в них не было: если бы было, то за 61 год наверняка проявилось... Такая же склонность к обморокам была и у его дочерей, а также у внука Севы…» (Буянов М.И., 2005).

Аналогичный приступ произошёл в октябре 1906 года на суде по делу о Петербургском Совете рабочих депутатов, когда Троцкий был осуждён на «вечное поселение в Сибирь». Подобные обмороки объясняли весьма противоречиво, а сам Троцкий отрицал у себя наличие эпилепсии, заявляя, что такие обмороки унаследовал от матери. Со временем под воздействием всё учащавшихся припадков, которые длились уже не день-два, вынужден был признать у себя «болезнь нервной системы». Но доктор Г. Зив, а также близко знавший Троцкого социал-демократ Л.Г. Дейч считали, что эти припадки носили характер эпилепсии. «Многие черты его характера также наталкивали на такое предположение: резко выраженный эгоизм, гипертрофированное самомнение, чрезмерное и болезненное самолюбие, стремление к экстравагантности в речи, писаниях и поступках, известного рода придирчивый педантизм (пресловутая "логика"), проявляющийся даже в чётком, аккуратном почерке, - писал Г. Зив». (Васецкий Н.А., 1992).

Доминирующими чертами оставались у него истерические и психопатоподобные черты личности, в которых биографы уже не сомневались. «Ворвавшийся, как ракета, в российское социал-демократическое движение Троцкий неизменно поражал и своих друзей, и своих врагов контрастностью поведения, неординарностью поступков, граничивших нередко с эпатажем». (Васецкий Н.А., 1990). Сочетание эмоциональной холодности с мощным темпераментом и врождённой артистичностью делало Троцкого неотразимым в глазах толпы. «Но самым частым определением в описаниях Троцкого был эпитет "нервный"». (Тополянский В.Д., 1996).

Английский политический деятель Уинстон Черчилль в тридцатые годы написал литературные портреты ряда политических деятелей. О Льве Троцком он отозвался так: «В его натуре были спрятаны все качества, необходимые в искусстве уничтожения общества: организационный талант, как у Карно, холодный отстраненный интеллект, как у Макиавелли, ораторская способность увлекать толпу, как у Клеона, жестокость, как у Джека Потрошителя…». (Черчилль У., 2013).

В первые послереволюционные годы у Троцкого даже не возникало вопроса о моральности или аморальности его модуса вивенди. Он не мучился угрызениями совести о тысячах погибших по его указаниям в Гражданскую войну. «У него не было ни совести, ни раскаяния. Это, конечно, черта психопата-фанатика… Из числа других особенностей заслуживает внимания педантизм Троцкого… Большое значение в оценке генеза этого качества имеет упоминание об эпилепсии, которой Троцкий, якобы, страдал в молодости. Была ли на самом деле истинная эпилепсия – мы не знаем. Может быть речь шла об эпилептиформных припадках вследствие какого-то раннего органического поражения мозга (в этом случае более понятны и гневливость Троцкого, и слишком длительный обморок после известия о смерти Ленина). Но в любом случае педантичность Троцкого является производным этой психопатологии – т.е., её можно рассматривать как проявление эпилептоидности. Таким образом, представляется очевидным, что Троцкий страдал мозаичной психопатией, в структуре которой сочетались гипертимные, фанатические, истерические и, в меньшей степени, эпилептоидные особенности». (Гиндикин В.Я., Гурьева В.А., 1999).

Политическая деятельность Троцкого отличалась многообразием, чему способствовали его эрудиция и литературный талант. По его словам, уже во время своей первой ссылки в 1900 году он вышел «на литературную дорогу».  Подобно Данте, Гейне, Марксу, Герцену и другим мыслителям, Троцкий достиг своей вершины как писатель только в изгнании. Он обладал колоссальной работоспособностью и талантом, мог за вечер написать большую статью, а за три месяца – книгу. «Ни один другой большевик не создал или не мог создать такого величественного и блестящего рассказа о событиях 1917 года». (Дойчер И., 1991).

Лев Троцкий мог произносить речи по восемь-девять часов, «изнуряя слушателей словесами. А однажды побил, вероятно, мировой рекорд: незадолго до Октября говорил с трибуны Петроградского Совета в общей сложности двенадцать часов за одни сутки!» (Успенский В.Д., 1990). Как все талантливые ораторы артистического типа, Троцкий сам легко зажигался от пламени, которым стремился зажечь аудиторию. Популярность его в это время можно было сравнить только с популярностью Ленина. За заслуги перед государством в 1923 году Гатчину переименовали в город Троцк.

Но Троцкий принадлежал к такому типу политического деятеля, который был «силён только на гребне волны, в условиях, когда его революционные устремления, ораторский фейерверк, тактическая изобретательность и военная беспощадность поддержаны, подстрахованы общей благоприятной ситуацией (массовым настроением) и некоей фигурой №1, предопределяющей возможности Троцкого – организатора и завоевателя. Троцкий по личным психологическим качествам деятель №2, верховный исполнитель, а не инициатор, не генератор ведущих идей…» (Штурман Д., 1993).

Закономерно, что после смерти В.И. Ленина, «фигуры №1» «Троцкий остался без внутренне признанного активизирующего патрона и сделался снова тем, чем был до альянса с Лениным, - коммунистическим литератором, для которого поле битвы – бумага, оружие – разные полемические и пропагандные жанры: статья, декларация, диалог, заявление, прокламация. Бороться со Сталиным на этом поле и этим оружием было смешно, ибо Сталин действовал сугубо организационно…» (Штурман Д., 1993).

Троцкий был приверженцем бесперспективной схемы перманентной мировой пролетарской революции. Он настойчиво исповедовал эту схему с патологическим безразличием к её наглядному расхождению с действительностью. Необходимую политическую гибкость в этом вопросе Троцкий проявить не смог, что и явилось одной из причин его последующего низвержения с государственного Олимпа.

В сентябре 1924 года, будучи недовольным тем, какой политический «расклад» создаётся в стране, он написал статью «Уроки Октября». В ней он ядовито напоминал своим процветающим коллегам по руководству партией то, о чём они старались забыть. И сильно навредил себе. Эсеры, сосланные к тому времени в гулаговские лагеря, сложили такую частушку:

«Опасные делишки –
Писать в России книжки.
Ты, Лёва, тиснул зря
“Уроки Октября”».

Истерические личности обладают ещё и особым даром самовнушения. Естественное опасение непонятной болезни, помноженное на мнение авторитетного врача, не в последнюю очередь обусловило политический крах подлинного автора октябрьского переворота. Судьба завлекла Троцкого на вершину власти, патологические особенности личности столкнул его вниз. Но нельзя отрицать того факта, что Лев Троцкий оставался активным антиподом Сталина до самой своей смерти, его единственным гласным противником.

Предположительный диагноз:
Смешанное расстройство личности (мозаичная психопатия) на фоне продуктивной гипомании.

Автор статьи посещал в середине семидесятых годов Музей революции в Москве на Тверской (с 1998 г. переименован) и по любопытной наивности перед каждым обширным полотном спрашивал у гида: «А здесь Троцкий изображён?». И получал односложный ответ: «На этой картине одиозных фигур нет».