А на следующий день после этого разговора с родителями мы с Ромкой поссорились. Сильно. И глупо.
Он заехал за мной на работу, и мы поехали ужинать. В машине играло радио, мы молчали. Впрочем, молчание меня не напрягало, а говорят, что это хорошо, когда рядом с человеком можно помолчать.
Понятное дело, я не собиралась говорить Ромке о своем разговоре с родителями: я взрослая женщина и могу встречаться с кем хочу. И родители мне не указ. И они ценят и уважают мой выбор. И вообще, они не лезут в мою личную жизнь. Именно так, если тезисно, я собиралась себя вести. Впрочем, Ромка никогда не интересовался моими внутрисемейными делами, и сейчас тоже ни о чем не спрашивал.
Мы поужинали, потом решили сходить в кино.
— Что сейчас идет, не знаешь? — спросил он, отрывая взгляд от дороги.
— Без понятия, — ответила я. — Приедем, узнаем.
— Логично, — кивнул он.
Пару минут мы ехали молча. Потом он, также, не отрываясь от дороги, спросил:
— Как дома дела?
Я с удивлением посмотрела на него: у меня реально иногда возникало ощущение, что он четко знает, о чем я думаю. Вот и сейчас, пока я тихо радовалась тому, что он никогда не спрашивает меня о подобных вещах, как выстрел, звучит его вопрос. Впрочем, хоть я немного и занервничала, план действий у меня был, поэтому я, как можно небрежней, ответила:
— Нормально. А что?
Он мельком глянул на меня и сказал, снова глядя на дорогу.
— Готов поспорить, вчера у тебя дома был серьезный разговор. Вот и спрашиваю, все ли в порядке?
Я смотрела на него во все глаза. Я не была удивлена, я была просто ошарашена. Но продолжала держать оборону.
— А с чего ты взял, что у меня дома был серьезный разговор?
В этот момент мы стали на светофоре, и это позволило Ромке посмотреть на меня в упор и не мельком. Что он и сделал.
— Держу пари, моя кандидатура не пришлась твоим родителям по вкусу, из чего я делаю вполне логический вывод, что вчера у тебя дома был серьезный разговор, — сказал он с легкой улыбкой.
«Маленькую девочку сильно поругали за то, что она встречается с большим дядей?» Примерно такой смысл был для меня в его словах, и мне стало неприятно. Мой папуля сказал, о чем примерно, они говорили, но он же мог не все сказать.
— Знаешь, я уже взрослая женщина, и могу сама решать, с кем мне встречаться, а с кем нет. Мои родители уважают и принимают мой выбор, так что, никакого серьезного разговора на эту тему дома не было.
Я пожала плечами и отвернулась к окну, словно речь шла о каких-то нелепых вещах. Наверное, мне стоило пойти учиться в театральный. Машина, тем временем, тронулась, и мы поехали дальше.
— Хорошо, раз так, — ответил Ромка, глядя на дорогу.— Не хочется, чтобы у тебя из-за меня были дома проблемы.
— Никаких проблем, — ответила я.
— Отлично. Хочешь анекдот? Проблема: выглядишь, как алкоголик со склонностью к убийствам. Решение: займусь-ка я бегом на длинные дистанции. Результат: выглядишь, как алкоголик-убийца способный преследовать свою цель сто километров по пересеченной местности.
Я широко улыбнулась. Шутка мне понравилась: юмор друг друга мы понимали, не смотря на разницу в возрасте.
Оставшийся путь до кино мы продолжали шутить, смеяться и даже подпевали радио. Приехав в кино, выяснили, что ничего супер интересного нет, поэтому просто купили билеты на ближайший сеанс, до которого оставалось сорок минут. Эти сорок минут мы решили подождать в кинотеатре, и вот тут-то все и началось. Мы слишком много смеялись со всяких «остроумных» глупостей, а когда смеешься много, остановиться уже трудно. Короче, расположились мы в кафетерии кинотеатра и стали разговаривать. Он стал рассказывать про новую программу, которую ему установили на рабочем компьютере.
— Представляешь, целый день с ней мыкался и никак, — сказал он в заключении. — Не получается у меня в нее воткнуться.
Последнее слово Ромка сказал, естественно, с окончанием «ца», и все, меня охватило необузданное веселье. Я беззастенчиво стала смеяться в голос. Он, подняв брови, наблюдал за мной несколько секунд, а потом спросил:
— Что смешного?
— ВоткнуЦА, — и снова взрыв хохота, — воткнуЦА!!!!!!!!!!!! У тебя теперь будет новая кличка – воткнуЦА, — сказано сквозь смех.
Ромка не разделял моего веселья, хотя, видимо, смех был заразительным, потому что уголки его рта тронула невольная легкая улыбка. Но в целом ему было не смешно.
— Перестань, ведешь себя, как маленькая.
Эта фраза тут же убила мой смех. Сначала говорит про серьезный разговор с родителями, теперь это....
— У тебя дочь всего на пять лет младше меня. Конечно, я маленькая.
Он пристально посмотрел на меня:
— С твоей стороны глупо было говорить такое.
— Естественно. Маленькая и глупая.
— Не начинай….
— Это ты начал, а я всего лишь продолжаю.
— Все, давай посидим молча, иначе поссоримся.
— Не хочешь ссориться? Позволь напомнить, что ты первый начал, назвав меня маленькой!
— Ну я же не виноват, что ты так себя ведешь. Или, по-твоему, я действительно сказал что-то смешное?
Я не стала ничего отвечать: просто молча встала и направилась к выходу. На улице он догнал меня и хотел вернуть в кино, но я холодно ответила, что иду домой.
— Хорошо. Пойдем, я отвезу тебя.
— Я, может быть и маленькая, но не до такой степени. Не надо со мной нянчиться.
Он не сказал ни слова, а просто развернулся и пошел прочь. И этот его жест меня удивил. Причем очень сильно. Я ожидала, что он потащит меня к машине, я буду упираться и вырываться, но он все равно посадит меня внутрь и отвезет домой. Да, мы будем всю дорогу молчать или, может, вяло переругиваться, но я никак не ожидала, что он просто оставит меня одну. Несколько секунд я в шоке стояла на тротуаре, а потом злость с новой силой накрыла меня с головой.
— Ну и пошел ты, — сквозь зубы процедила я.
На секунду у меня даже возникла безумная мысль, что было бы неплохо, если бы меня сбила машина или напал какой-нибудь придурок, чтобы Ромка пожалел, что оставил меня одну. Но эту мысль я быстро прогнала: да, я суеверная и верю в то, что мы сами можем притянуть к себе несчастье.
Я еще раз посмотрела в ту сторону, куда ушел Ромка, но его не было видно. Я вызвала такси и поехала домой.