Вместе с Гориным притащили раскладушку, Михаил Михайлович дал старый электрический чайник. Золоторев остался один в пыльной квартире. Вскипятил воду, решил хоть чай попить. Но в дверь постучали. Звонок видимо не работал.
Кира стояла на пороге, мокрая от дождя, с пакетом в руке.
- Я вам купила хлеба, ещё колбасы, тушёнки. - она протянула пакет Золотареву.
- Спасибо, Кира, не стоило тебе бегать в дождь. Заходи, давай чай пить.
Она была маленькая, но уже хозяйка. Золоторев это понял сразу, иначе никто не позаботится. Кира нарезала хлеб, сделала бутерброды. Они пили чай, Золоторев хотел поблагодарить ее, не знал как это сделать. Банального спасибо было мало. За окном в непроглядной темноте, где-то рядом шел дождь. Еле слышное дыхание ночи.
- Кира, у тебя есть книги?
- Конечно есть, - она смотрела в окно, крутила в пальцах мокрую от дождя прядь волос. - Хотите, дам вам почитать что-нибудь?
- Да, а то вечерами можно с ума сойти в пустой квартире.
- Что вы любите читать, детективы, романы, фантастику?
- Если честно, то мне все равно, лишь бы хорошая книга была.
- Тогда сама подберу вам книги, какие мне нравятся, ладно?
- Договорились, только одно условие - перестань обращаться ко мне на вы, я ещё не такой старый.
Она кивнула головой, улыбнулась.
- Сколько тебе лет?
- Тридцать.
- Ну для меня ты уже старый.- Сказала вроде серьезно, а потом рассмеялась.- Я пошутила, ты не старый, а наоборот молодой. Для своего возраста. А мне шестнадцать.
- Кира можно спросить, ты одна с отцом живешь?
- Да, мама умерла. У нее был рак.- На лице не одна чёрточка не дрогнула, видимо для нее это с некоторых пор обычная фраза, не более.
- Кто же о тебе заботится? Ведь всем нужно, чтобы о них заботились.
Она встала, плеснула кипятка в чашку.
- Он не плохой, он меня любит и заботиться, как умеет.
- Кто?- не понял Золоторев.
- Папа. Он с виду такой, а на самом деле все иначе. Когда запой, то, как скотина выглядит и ведёт себя. Но меня никогда не трогает. Потом держится какое-то время. Работы почти нет, вот все и бухают. У него руки золотые, он когда трезвый, из дерева мебель делает, раньше работал, дома людям строил. Могу потом показать, какие из домов строил отец с бригадой.- Она любила отца- пьяным, злым, даже ничтожным, защищала перед мало знакомым Золоторевым. И это делало Киру в его глазах совершенно особенным человеком. Она была выше пустых фраз, всеобщего хаоса, людской низости. Просто жила в своем мире, куда мог войти каждый, лишь бы не натоптали грязными сапогами!
Золоторев слушал Киру, ее тихий спокойный голос. Было до мурашек приятно так сидеть на кухне и говорить с ней. Эта девочка знала жизнь больше, чем он с его московской пропиской и интеллегентными родителями- врачами. Все, что он успел увидеть в Белом Острове за сутки - ничтожно мало, чтобы узнать людей, их судьбы, связанные друг с другом. Это был действительно остров, о котором на материке никто не знал. О нем все просто забыли, как о ненужной вещи. А люди продолжали жить, надеяться, любить, плакать. Обычный ход времени.
Дождь шел всю ночь, и следующий день тоже. Золоторев то ли спал, то ли нет на скрипучей раскладушке. Прислушивался к стуку капель по стеклу окна. Он думал о Кире, Горине, о себе. Может и не зря приехал в Белый Остров. Стоило, ради знакомства с этими людьми.
Кира зашла в амбулаторию утром, они договорились, что Золоторев придет к ней за книгами после работы. По лицу Горина было заметно, что ему не нравится такое их общение. Но он молчал, Золоторев видел, как Горин заботливо помогает ей поправить капюшон у куртки. Даже краем уха уловил обрывок их разговора. Они стояли в коридорчике перед кабинетом, дверь была приоткрыта.
- Деньги есть?
- Да все хорошо, дядя Миша, правда.
- На, держи, лишними не будут.
- Дядь Миш, не надо, спасибо.
- Бери, пока даю, мелкая. Все, иди, работать надо.
Горин вернулся в кабинет, взял карту со стола, стал писать, потом резко заговорил:
- Ты все слышал, так? Наш разговор. Я помогаю, денег даю иногда. Володька запойный, как в рот водочка попадает, начинает бухать. А она совсем одна, и хозяйство на ней, и папаша- алкаш. Не повезло девчонке. Говорила она тебе, мать умерла лет пять назад, так что мы друг другу помогаем, как можем. Вот!- Помолчал, потом добавил- я ведь в свое время жениться хотел на Людмиле, ее матери. А она Володьку любила, за него пошла. Кирка могла бы быть моей дочкой. А, ладно, все болтовня сентиментальная. - он искоса посмотрел на Золотарева.- Ты это, уши не развешивай, работай давай! Карты сами себя не заполнят.
- Михаил Михайлович, я не обижу Киру, мне приятна ее компания, и только. - Решил уточнить, чтобы вопросов не возникало.
- Знаю, что не обидишь,- пробормотал Горин,- пока жив, никому не позволю! Я в ответе за нее перед покойной Людмилой.
К вечеру Золоторев пришел к Крайновым, как и обещал. Он не стал входить без стука. Открыл ему хозяин. Крайнов держался на ногах, но был уже не трезв, и сильно. Может не узнал Золоторева сразу. Долго всматривался мутными глазами, а потом молча вернулся на свое место за столом у окна. Крайнов совсем потерял интерес к гостю, стал смотреть на улицу, потом сказал:
- Агдай привязан, а то бы не впустил тебя в дом.
- Кира обещала мне дать книги.- Золоторев так и стоял в дверях. В гости не приглашали, но Крайнов поманил его, указал на стул.
- Щас придет, она в магаз пошла. Ты ведь доктор новый, так? Михалыч решил на покой уйти. Как звать тебя?
- Александр.
- Горин про меня гадости говорит, ты не слушай. Он всегда был против меня.
Милочку мою любил, вот и злится, гнида!
- Он ничего плохого не говорил про вас.- Золотореву стало не по себе от этого разговора. Сегодня Крайнов казался другим. Нет, он не вызывал у Золоторева отвращения или ненависти. Подумалось, что Крайнов страдает, когда не пьет или выпил, но мало. Трезвые мысли и жизнь давались Владимиру Ивановичу не легко.
Золоторев никогда не осуждал пьющих. Все кричали, что человек сам должен решать, пить ему или нет. А Золоторев считал иначе. Он скорее жалел таких, как Крайнов. Жалел слабых, бедных, обделенных.
- Кира мне помереть не даёт. Этот знает, что она сиротой останется, не забирает меня.- Он показал кривым пальцем куда-то на верх, задумался. - Мне б сдохнуть и хана всему сразу!
- Я вам не позволю этого, Крайнов. Надо лечить вас, подшить, чтобы капли в рот не брали.
- Не верю я вам, шарлатанам в халатах. - Крайнов усмехнулся, сощурил и так маленькие песочного цвета глазки. Все врут, в телеке врут, ты мне тоже врешь про лечение. А я лечился, не помогло.
- А ради дочери?
- Ради Кирки на все готов. Вот, может и не стану больше пить. - он взял не допитую рюмку и вылил в раковину.
Их странный разговор прервала Кира, она рассчитывала вернуться раньше, чем придет Золоторев, но опоздала. Севка, одноклассник, задержал ее. Болтали по дороге.
- Привет! - Она поставила пакеты на пол, зонт раскрыла возле печки, чтоб просох.
- Привет, Кира! - Золоторев обрадовался, этот разговор тяготил его.
- Вот, дочка, доктор говорит лечить меня надо.
- Правильно говорит, иди уже, ложись спать что ли.
Золоторев удивился, не думал, что Кира может говорить жестким тоном с отцом. Но тот послушно встал, качнулся в сторону, побрел в комнату, босой, сгорбленный.
- Саша, не слушай его, он бред всякий говорит, когда выпьет. Не обращай внимание. - Ей было не удобно перед Золоторевым, и он это понимал.
- Нет, он сказал, что ты ему умереть не даешь. Боиться тебя сиротой оставить.
- Да уж, мы друг другу не даём умереть со скуки. А ещё он нервы выматывает классно. Идём, - она протянула его за руку, - покажу тебе свою комнату.
Золоторев с улыбкой смотрел на это полу детское пристанище Киры. Здесь были книги, рисунки, игрушки на кровате, аккуратно сложенные вещи на стуле. Письменный стол, изобилие необходимых для девушки вещей.
Девичьи сны,лёгкие птицы, мечты о
несбыточном.
- Ну как, нравится? - она с надеждой смотрела на Золоторева. - Что ты так загадочно улыбаешься?
- Ты ещё ребенок, и комната твоя вполне милая и детская.
- Может совсем чуть-чуть детская, но я не ребенок. Сейчас докажу тебе.- Она взяла со стола книги и протянула их Золотареву. - Дети не читают такие книги.
- Где ты берешь их?
- В школьной библиотеке всякое старье. Знакомые ездят в город, привозят мне иногда.
- Я думал современные девочки читают любовные романы.
- Терпеть их не могу! Скукатища полная! Это ведь не правда, то, о чем пишут в любовных романчиках.
- Пишут про любовь. Ты не веришь в любовь? Тебе шестнадцать, самое время для любви.
- В любовь верю, но в реальную. Я знаю, что моя мама любила отца. Он тогда не пил вообще. И он любил ее. Мама ради папы оставила свою семью, родных, приехала сюда, чтобы выйти замуж. Вот в такую любовь верю. А все остальное - чушь, выдумки!
- Мне жаль, что твоей мамы нет.
- Прочти эти книги. Потом обсудим.
Вечером Золоторев читал, с большим удовольствием, чем обычно. Филипп Майер "Американская ржавчина" Умная девочка читает умные книги о жизни. Он улыбался, вспоминая их разговор о реальной любви. Она верит в свою картинку любви и не принимает навязанные обществом варианты. Золоторев так и уснул с книгой в руках.
Продолжение - http://www.proza.ru/2019/07/17/862