Жар печи опалял загрубевшее лицо, лез в легкие, шевелил короткие выцветшие волосы. Удар молота следовал один за другим: бум-тук-тук, бум-тук-тук. Сердце сбоило и норовило пристроиться в такт.
Норин остановился, опустил тяжеленный молот и вытер со лба скупые крупицы пота. Молодой подмастерье Талин с удивлением посмотрел на наставника. Раскаленная чурка сиротливо замерла на наковальне, ожидая руки творца.
- Мастер? – говорить было трудно даже для привыкшего к жару печи гному.
- Что, глак ? – Норин с сомнением оглядел заготовку. – На сегодня всё. Эх-хе-хе. Железо нынче не то. Совсем никакой вязкости. Ничего путного не выходит.
Талин покосился на кусок металла. На его взгляд из него получился бы вполне приличный клинок или изящный поднос. Это уж куда мастера фантазия повела бы. Однако нет, наставник решил иначе. И глак не вправе с ним спорить.
Норин бросил последний взгляд на топку и вышел из прокаленной кузницы. Жизнь гнома проходила в основном в подземных шахтах раскинувшихся глубоко под Пишехскими горами. С детства, привыкая к темным узким коридорам и просторным залам, молодые ронаки знали, что в будущем их ждут копи и жар печи. Кто-то станет рудокопом, кто-то кузнецом, кто-то чеканщиком. И все это время в слабо освещенном сумраке.
Норин, в отличии от своих собратьев, любил свет. По вечерам он часто выбирался на поверхность, гулял в окрестных пущах, наслаждаясь свежестью лесного воздуха и видом закатного солнца, опускающегося за зубы гор.
Вход в пещеру, ведущую глубже в шахты, всегда охранял десяток ронаков. Как никак торговлю гномы вели бойкую особенно с людьми, высоко ценившими товары подгорного народа. Караул менялся трижды в день, в итоге на почетной страже простоял каждый воин хирда. Однако все успели привыкнуть к странному поведению роррака . Хоть никто подобного не одобрял, но и запрещать не спешил. Старейшины рода с уважением относились к мастерам молота, тем более что Норин фактически не нарушил ни одного завета или традиции.
- Хороший вечер, роррак, - услышал Норин чей-то голос.
Не то чтобы гном испугался, но он привык, что прогулки проходят в одиночестве. Сородичи выбирались на поверхность лишь для того, чтобы обговорить с купцами людей условия очередной сделки. А чужаки в эти края забредали редко.
Норин обернулся и увидел странное создание, парящее в воздухе на уровне лица гнома. Не больше ладони росту, с крохотными стрекозиными крыльями, в зеленой курточке и штанах, остроухое и абсолютно лысое.
- Ты кто? – невольно вырвалось у гнома вместо приветствия.
- Тилин, - представился летун. – Фей.
- Фей? – ронаков трудно было чем-то поразить, но лицо Норина исказилось от удивления.
- Только не говори, что никогда не слышал о феях, - насупился летун. – Мой народ может похвастаться чередой поколений не меньшей, чем подгорные мастера.
- Ты уж извини, мы редко общаемся с другими, - Норин задумался, не зная, как окончить фразу, и решил, что лучше так и оставить. – Но я часто здесь бываю, однако создание, вроде тебя, никогда раньше не видел.
Тилин расплылся в довольной улыбке, молча отлетел к кустам и скрылся в переплетении веток.
- Сейчас ты меня видишь? – раздался голос фея.
- Нет.
- Однако я есть, и я здесь, - довольный собой Тилин вернулся. – Мой народ трудно заметить, но сами мы замечаем многое. Вот я, например, последние года три наблюдаю за тобой. И кажется мне, что тебя что-то гложет. Ты недоволен своей жизнью? Тебе чего-то не хватает?
- Не твоего… - вспылил гном, но тут же взял себя в руки. – У меня все в порядке, просто мне нравится не только жар кузни и полумрак гротов и шахт.
- Довольно странно для гнома, - заметил Тилин.
В его голосе не было ехидства или издевки. Просто утверждение очевидного.
- Каждому свое, - буркнул Норин.
- Спорить не буду, - пискнул фей. – Ты можешь держать это в себе сколько угодно и отговариваться пустыми словами, но меня не обманешь. Тебе чего-то не достает в жизни. Возможно, ты и сам не знаешь чего. И не мне тебе советовать, что и как. Мы ведь с тобой только познакомились. Однако я скажу. Есть такое место на востоке, где сбываются все мечты. Где каждый находит то, что искал.
- Вот как? – внешне Норин остался невозмутим. – И что же это за волшебная страна?
- Сады Норвалы.
Ночью Норин спал плохо. Ворочался. Что ему снилось, так и осталось загадкой. Не выспавшийся, усталый и злой роррак ворчал весь день. Сетовал на отвратительный сырец, слабый жар и полное непонимание ученика. Талин лишь непонимающе смотрел на наставника.
Слова фея никак не шли у гнома из головы. Он никак не хотел признаваться в этом даже самому себе. Старательно гнал все воспоминания о разговоре с Тилином. Но мысли вновь и вновь возвращались к внутренней пустоте, к неудовлетворенности жизнью и к возможному решению всех проблем. Сады Норвалы. Нельзя сказать, что старый роррак сразу же поверил в россказни незнакомого фея. Но сердце каждый раз билось сильнее, стоило только подумать о волшебном месте. Сердце звало вперед. Куда-то туда, за горизонт.
Неделю Норин проходил сам не свой. Немногочисленные приятели, смирившиеся со странностями роррака, не могли понять, что с ним творится. А Норин гулял по старым шахтам, бродил меж колоссальных колонн Королевского Зала, скользил тенью в мрачных коридорах, поглощенный воспоминаниями. И надо сказать, что картины подземной жизни, совсем его не радовали, сердце оставалось холодным, а тоска наваливалась тяжелым камнем.
В последний день второй седмицы месяца Огненного Червя Норин не выдержал. Талин застал роррака пакующим мешок.
- Мастер? Что вы делаете?
Норин тяжело вздохнул и, не глядя на ученика, сел на сердан .
- Ухожу.
Провожать непутевого роррака высыпал весь род. На памяти старейшин такого еще не было, чтобы гном бросил горы и отправился, куда глаза глядят. Да упаси нас Рагот . Но вот ведь и такое случилось.
Норин не опускал взгляд, но и в глаза сородичам старался не смотреть. Он вскинул тощий мешок на плечо и зашагал вперед. Какое-то время его так и подмывало обернуться, бросить прощальный взгляд. Но этого делать было никак нельзя. И Норин сдержался.
Дорога от гор лежала на север, и гному ничего другого не оставалось, как следовать по ней. Наверняка вскоре встретится развилка, позволяющая свернуть на вожделенный восток.
Ждать пришлось четыре дня. Все это время терпеливый роррак без устали топтал пыль тракта, останавливаясь лишь, чтобы перекусить. По ночам он без страха укладывался на походный плащ, захваченный с собой на всякий случай, возле костра.
Наступающие сумерки четвертого дня ознаменовались сразу двумя событиями: во-первых, долгожданная развилка все-таки объявилась, а во-вторых, Норина догнала телега, запряженная понурой кобылкой. Мужичок, такой же щуплый и облезлый, как и лошадь, весело подмигнул гному и натянул поводья.
- Здоров будь, приятель. Тебя подвезти? – предложил он.
- Если не трудно, - согласился гном.
На ноги он не жаловался, и идти мог еще долго, но к чему стирать пятки, коли можно прокатиться. Мужичок ловким движением подвинулся, делано кряхтя. И Норин плюхнулся рядом с ним.
- Куда путь держишь, приятель? – спросил мужичок, все также хитро щуря глаз.
- На восток, - неопределенно ответил гном.
- У-у, - протянул возчик. – Далече, наверное. Меня Мирши зовут.
- А меня Норин, - отозвался роррак.
- Ты ведь из этих… подземных кователей? Из гномов? – мужичок был явно словоохотлив.
- А что? – насторожился Норин.
- Да не, ничего, - усмехнулся Мирши. – Только ваш народец не очень-то любит на свет белый вылазить. А тут, бац, гном-путешественник. Чудно как-то.
- А что мало наших на поверхности? – заинтересовался Норин. – Неужели раньше не встречал?
- Представь себе, ты первый, - гордо заявил Мирши. – Говорят, где-то на севере, в Геркаловых горах, живут такие, как ты. Любители прогуляться. Тех часто встречают в городах. Люди охотно нанимают хороших кузнецов.
- Ничего про северных не слышал, - пробурчал Норин.
- Вот и я говорю, сидите себе в своих норах, ничего вокруг не замечаете, - вздохнул мужичок.
Норин хотел было возмутиться, но вовремя спохватился. Сам ушел именно по этой причине. А Мирши словно мысли его прочел:
- От чего бежишь, приятель?
Норин задумался и выдал:
- От тоски.
Трудолюбивая кобылка без всяких понукиваний трусила по пыльному тракту, сбивая копытами редкие одуванчики. Ночь, вступая в свои владения, гасила краски и окутывала окрестности темным плащом.
- Тпру-у-у, - Мирши натянул поводья. – Пора и передохнуть. Не ровен час, можно заснуть и хряпнуться под колеса. Ты, приятель, никуда не торопишься?
- Время терпит, - ответил Норин, спрыгивая с телеги.
Костер разводить не стали. Пожевали сухари с куском сыра, да запили водой. Мирши, кряхтя, полез под телегу. Кобылу он предварительно привязал к березе. Норин расстелил верный плащ и, поворочавшись с боку на бок, уснул.
Рассвет застал путников в дороге. Мирши говорил без умолку, то расспрашивая гнома о подземных красотах, то рассказывая о своей жизни. Норин отвечал честно, а слушал внимательно. Хоть ему уже приходилось бывать в людских городах по поручениям Круга старейшин, но знаний почерпнуть из тех поездок удалось мало.
К обеду телега достигла очередной развилки.
- Мне теперя на север, там тракт аккурат через наше село идет. Ну а тебе, наверное, на восход, - Мирши остановил кобылку и хитро щурился на гнома.
- Что ж, прощай. Спасибо за помощь, - Норин спрыгнул в пыль тракта.
- Удачи, приятель, - Мирши слегка хлопнул поводьями кобылу. – Только от тоски не уйти. Ее можно лишь одолеть. Но ты справишься.
Последние слова Норин едва различил за грохотом деревянных колес. Постоял, обдумывая услышанное. Но зов дороги поманил вперед, и роррак охотно откликнулся.
Пара недель пролетела смазанной вереницей дней и ночей. Десяток деревень, сотни новых лиц и пустота. Норин легко сходился в разговорах, так же легко прощался. Оказывал посильную помощь за определенную плату. Покупал провизию и двигался дальше. Ничто и нигде его не цепляло. Ни разу сердце не екнуло. И гном несгибаемо шел дальше. Вера в сады Норвалы крепла с каждым днем. Ведь должно же быть что-то.
Большая равнина Нхары плавно врезалась в Канчарон. Лес эльфов. Про остроухих Норин слышал мало и в основном плохое. Заносчивы, спесивы, высокомерны и презрительны. Одно слово – перворожденные. Через свои земли они пускали далеко не всех. Но гном надеялся найти с ними общий язык.
Лес оказался настолько огромен, что к вечеру Норину пришлось искать поляну для ночлега. Разводить костер гном не стал, не зная, как на это отреагируют хозяева Канчарона. Сухарь, ломоть вяленого мяса, вода и спать.
Утром оказалось, что он не один. Фигура в серо-зеленом жилете и штанах сидела на буром валуне спиной к рорраку. Норин огляделся по сторонам. Вроде больше никого. Хотя кто этих остроухих знает.
- Здравствуй вовек, лесной пастырь, - гном не поскупился на высокие слова.
- И тебе здоровья, путник, - незнакомец обернулся.
Норин на мгновение замер. Возможно, незнакомец и был эльфом, на это указывали его кончики ушей, но видимо самым уродливым. Смещенные скулы, свернутый набок нос, страшные шрамы по всему лицу и белесые слепые глаза.
- Преломишь со мною хлеб? – нашел в себе силы предложить Норин.
Многие ронаки получали страшные раны в боях и увечья в глубоких шахтах. Это не делало их хуже. Они оставались прежними. Хорошими или плохими. Норин убеждал себя, что и здесь то же самое.
- Охотно соглашусь, - кивнул остроухий.
Не смотря на слепые глаза, он уверено подошел к гному. Тот расстелил плащ и выложил нехитрую снедь.
- Ты ведь не эльф, и даже не человек, - завел разговор остроухий после того, как с завтраком было покончено.
- Я ронак.
- Гном? Так далеко от гор?
Норин решил, что ему снова придется пересказывать свою историю, минуя упоминания о конечной цели путешествия, но эльф его опередил:
- Дома не сидится?! Метущаяся душа, - ломаные губы расползлись в улыбке. – Как же мне это знакомо.
Норин неожиданно почувствовал, как теплеет в груди. Что-то было в этом несчастном эльфе, что роднило их. И роррак выложил всё, как на духу. Эльф задумчиво смотрел куда-то вдаль, пока слушал рассказ ронака.
- Красиво, - протянул он. – Как же мне хотелось бы однажды увидеть красоту. Я слеп с рождения и однажды в детстве упал в расщелину, когда рядом никого не было. Мой дом от меня не отказался, но я чувствовал их холод. Потому и ушел. Слушай, а в этих садах Норвалы найдется местечко слепому эльфу?
- Не знаю, - честно признался Норин. – Я ведь там не бывал. Но думаю, там тебе хуже точно не будет.
- - Возьмешь меня с собой? – в голосе эльфа проскользнула мольба.
И Норин, не дрогнув, ответил:
- Конечно. Хороший товарищ в дороге не помешает. Меня зовут Норин.
- Аль-Тиака, - представился эльф.
Лес кончился только на третий день. Аль-Тиака оказался великолепным попутчиком. Нетребовательным, терпеливым, веселым и словоохотливым. За разговорами дорога казалась короче. По словам эльфа, выходило, что Норину посчастливилось пересечь Карчарон в одном из самых узких мест. Севернее лес раскинулся на недели пути.
Других эльфов Норин так и не повстречал, хотя не был уверен, что его путь не остался без внимания лесных хозяев. Остроухие умело прятались – это знали даже в родных горах.
По вечерам, когда путники останавливались на ночевку, эльф вытаскивал из-за пояса тимьяну и играл. Ничего более прекрасного Норин в жизни не слышал. Переливчатые нежные звуки сплетались в единую мелодию, убаюкивающую душу.
За Карчароном началась степь, поросшая ковылем и пустырником. Дичи становилось все меньше и меньше. Поселения людей тоже стали редкостью. Пришлось потуже затянуть пояса и урезать рационы.
Через неделю стоптанных пяток они вышли к предгорьям Тихианских скал. Появились редкий ельник и пугливые звери.
Эльф и гном не знали о местности ровным счетом ничего. Но горы всегда были ближе ронакам. Норин был уверен, что скалы изрыты шахтами и копями. И если найти вход, то шансы пройти под горой сильно возрастают. Лезть по каменным кручам вверх не улыбалось ни рорраку, ни тем более слепому эльфу.
Первый же день поисков вывел путников на широкую прогалину, чистую от валунов и деревьев. Картина была бы просто отличной, если бы не одно обстоятельство. На дальнем склоне кипела схватка. Зеленокожий верзила с секирой в руках бился с превосходящей его размером втрое тварью с рогатой башкой и когтистыми лапами. Если бы не ловкость первого, то бой давно бы окончился. Секира несколько раз бессильно опускалась на укрепленную пластинчатой броней шею. Тварь этого даже не заметила. Чешуйки, величиной с ладонь, пружинили удар, заставляя лезвие скользить.
Эльф резко втянул воздух. Лицо его стянулось в комок. Норин неуверенно потянулся за верной булавой. Гном без оружия, как и без бороды, - не гном.
- Вайрах, - протянул Аль-Тиака. – И орк.
Первое слово Норин слышал впервые в жизни, а вот второе… Орки. Исконные враги ронаков. Ненависть к зеленокожим взращивалась в гномах с детства. Однако сейчас ничего такого Норин не ощущал. Дорога изменила его. Перед ним был не враг, а лишь путник, попавший в беду.
- Что такое или кто такой вайрах? – спросил Норин, стискивая в могучих руках рукоять булавы.
- Мерзкая тварь, обитающая на восточной окраине Карчарона и в болотах Резаку, что лежат чуть севернее, - пояснил эльф. – Дальний родственник подгорных камнегрызов.
С последними существами Норин был знаком не понаслышке. Камнегрызы были еще более глубокими врагами племени ронаков. Тупые, безмозглые твари рушили шахты, охотились на одиночек-рудокопов.
- Поможем орку, - призвал попутчика роррак.
- Не спеши, - Аль-Тиака положил руку на плечо гнома. – Вайраха не одолеть нашим оружием.
- И что же тогда?
Вместо ответа эльф вытащил тимьяну и заиграл грустную мелодию. Обволакивающие сознание звуки поплыли над прогалиной. Аль-Тиака медленно двинулся вперед, не переставая играть.
Бой на той стороне оврага стих сам собой. Орк стоял, опустив секиру и выпучив глаза. Вайрах позабыл о добыче и теперь раскачивался из стороны в сторону в такт музыке.
Эльф пересек прогалину. Тимьяна пела о грусти и тоске, о прошлом и будущем, о боли и сне. Аль-Тиака смело подошел к вайраху и погладил свободной правой рукой тварь по безобразной морде. Норин не знал, как слепому эльфу это удалось. Тварь судорожно всхрапнула и завалилась набок. Орк встряхнул головой, прогоняя наваждение. И Норин поспешил к эльфу.
Заметив приближающегося гнома, орк приподнял секиру и набычился.
- Не стоит, - тихо сказал эльф, уверенно повернув голову в сторону зеленокожего. Белесые глаза смотрели прямо в лицо спасенного. – Ты такой же…
Норин неуверенно спрятал булаву. Но он тоже чувствовал в орке что-то родное. То же самое, что и в эльфе. Зов дороги, тягу к свободе и бесконечную тоску.
Вечером они уже сидели возле костра плечом к плечу. Н’карч оказался хорошим парнем. Орк не стал лезть на рожон или задирать спасителей. Он признал, что без помощи не справился бы с болотным демоном, как называли вайраха орки.
Разговор с ниток ничего незначащих фраз быстро сплелся в широкую беседу. Первым выложил свою историю Аль-Тиака. Он нисколько не стеснялся своих увечий и слепоты. Н’карч слушал его очень внимательно, почти как верный друг.
Сам орк ушел из родных болот в поисках радости. Он так и сказал. Прожитая им жизнь не принесла ничего. Были друзья, враги, женщины, дети, драки и войны, пиры и разудалое веселье. Но ничего и никогда не принесло ему настоящей радости. Н’карч ни разу не улыбнулся. А уж смех и вовсе был для него чем-то невообразимым. И вот орк отправился в путь, надеясь хоть где-то найти умиротворение.
Последним говорил Норин. Сады Норвалы. В последнее время он все больше и больше верил в их существование. Где? Неизвестно. Но ведь где-то они должны быть.
Орк настолько прочувствовался духом волшебного места, что попросился идти вместе. Эльф и гном, конечно же, согласились.
Трио путников, обсудив сложившиеся обстоятельства, направилось на южный перевал Локсби, справедливо решив, что с гномами теперь не договорится. Орк прекрасно осознавал, какие чувства вызывал у сородичей Норина. Впрочем, тут всё было взаимно. Просто с рорраком у них была общая цель, единая струна, стоящая выше вражды.
Горы дались им с трудом. Непривычного к кручам эльфа приходилось местами нести на себе, да и орк нет-нет да сдавал. Лишь Норин чувствовал себя дома. Мощь земли, тепло камня питали его. И он тянул друзей дальше. Туда – через перевал, на восток. Туда, где солнце начинает свой разбег.
Перевалив хребет, дорога пошла веселее. Редкие расщелины приходилось обходить. Один раз удалось воспользоваться навесным мостом. Норин клятвенно заверил, что это не гномья работа. Возможно, в горах водились гоблины, а может и люди постарались в стародавние времена. Кто знает.
За горами снова началась степь. Ни дорог, ни тропинок. Лишь безликая равнина с редкими горбами холмов. К концу четвертого дня мешки с провизией показали дно.
Н’карч втянул воздух широкими ноздрями.
- Жилье, - протянул он, закрыв глаза.
Норин приложил широкую лопату-ладонь ко лбу козырьком и осмотрелся. Степь. Ковыль, полынь, да редкий вереск.
- День пути на север, - уверенно махнул рукой эльф.
Орк согласно кивнул и добавил:
- Людское. И судя по запаху довольно большое.
Норин тряхнул кошельком. Монеты весело звякнули.
- Значит, голодать нам осталось не долго, - подытожил он. – Надо будет купить осла или пони для поклажи. Неизвестно, что там на восток.
- Там и узнаем, - предложил Аль-Тиака.
- Пошли, - Н’карч бодро зашагал на север.
Сказать, что стражники удивились столь странной компании, значит, ничего не сказать. Они безмолвно взирали, как орк, гном и эльф шествовали из степи. Те прошли в широкие створки ворот, с немым укором поглядывая на стражников. Работу свою надо выполнять добросовестно.
- Странные они какие-то, - протянул Норин.
- Все люди такие, - поддержал его Н’карч.
- Пусть их, - отмахнулся Аль-Тиака. – Хотя дорогу к таверне можно было у них и узнать.
- Пойдем на запах, - пожал плечами орк. – Туда.
«Бараний бок! Привлекал к себе сладостными ароматами. Даже Норин учуял запах жареного мяса с чесноком.
Гостям здесь всегда были рады. Не смотря на занятые многочисленными посетителями столы, хозяин, высокий, тонкий, с седой шевелюрой, сразу же подбежал к троице и предложил всё свое радушие.
Обед был уничтожен за считанные минуты и запит недурным элем. И в тот момент, когда Норин собирался заказать еще парочку жбаном теплого напитка, в зал ввалилось с десяток стражников. Они прямехонько направились к разомлевшим путникам.
- Сытная пища – враг воина, - вздохнул Н’карч.
- А точнее ее избыток, - поправил его Норин.
- Спокойно. Не думаю, что будет драка, - неизвестным образом слепой эльф догадался о том, что происходит.
Таверна притихла. Посетители прятали взгляды в пустеющих тарелках и кружках.
- Вам придется пройти с нами, - седоусый великан с отличными от других нашивками на рукавах оперся на стол.
На его высушенным солнцем и ветром лице не было высокомерия и важности, ни даже презрения и злости. Лишь усталость и немая просьба, не создавать лишних неприятностей.
- А если мы… - начал было Н’карч.
- Это просьба барона Картьена фон Труа, - оборвал его великан. – Личная просьба. Ему очень хочется видеть вас в гостях.
- Так это приглашение? – встрепенулся эльф, мягко перетягивая нить неприятного разговора.
Великан кивнул, и напряжение отступило.
Замок барон встретил гостей суетой и пылью. Первое создавали многочисленные слуги, второе же являлось халатностью их же. Н’карч несколько раз громогласно чихнул, сквозь зубы сыпля проклятья на орочьем.
Седоусый стражник доставил троицу до ворот во внутренний двор, после чего неожиданно с уважением пожал каждому руку и, гаркнув на своих молодцов, растворился в веренице улиц. Путники тут же попали в заботливые руки лиловых ливрей. Слуги мягко, но настойчиво препроводили гостей на верхний этаж, заставили расстаться с остатками скарба и дорожной одеждой. При этом случилась настоящая война. Ни Н’карч, ни Норин не желали оголять своих тел. Эльфу пришлось их долго уговаривать, выступив посредником между здравым смыслом и штанами.
К вечеру намытые и одетые во всё новое друзья спустились в трапезную, где их принял хозяин замка. Барон фон Труа оказался широкоплечим здоровяком с рыжей шевелюрой и посеребренными усами. Он много ел и много пил, еще больше хохотал. Веселый нрав и прямота выдавали в нем типичного провинциального дворянина, ни чуть этого не чурающегося.
- Благодарим хозяина дома за славное угощение, - взял разговор в свои руки Аль-Тиака, когда в чашках остались лишь кости. – Радостно знать, что есть еще настоящее гостеприимство.
- Отчего же не поесть славно в такой компании, - ответил ему барон и бодро хохотнул. – Добрая еда, да сладкое вино – что еще нужно в этом мире?!
- Каждому свое, - буркнул Н’карч.
Он был доволен ужином, но крайне уязвлен тем, что пришлось подчиниться глупым людским обычаям. Было видно, что хозяин замка в этом с ним солидарен. Барон хмуро смотрел на слуг и изредка, кряхтя, поправлял съехавшую набок салфетку.
- И что же столь странной компании кажется в жизни самым важным? – фон Труа хоть и казался простаком, таковым отнюдь не был. – Знаете, в наших краях есть поговорка. Если встретишь врагов, идущих одной дорогой – жди чуда.
- Интересное изречение, - согласился эльф.
- Ага, - кивнул барон. – И клянусь моими усами, которые когда-то были такими же рыжими, как борода уважаемого гнома, я скоро увижу чудо.
Орк что-то забурчал, рассержено гремя пустой тарелкой. Гном опустил глаза, а эльф, напротив, улыбнувшись, посмотрел «пустыми» глазами на хозяина замка.
- Может вы и правы, - протянул он. – Мы очень на это надеемся.
- И все же, что заставило вас отправиться в путь? – не отступал барон. – В наших краях редко встретишь орка или эльфа. А уж путешествующих вместе того и другого, да еще в компании гнома, не видел никто.
Какое-то время царило молчание.
- Надежда, - наконец, протянул Норин.
- Мечта, - добавил Аль-Тиака.
- Томление, - неожиданно прорычал Н’карч.
Фон Труа улыбнулся в усы и поднял бокал за здравие дорогих гостей. До полуночи продолжалась неторопливая беседа, сдобренная шестью кувшинами вина. Барон сыпал плоскими шутками и случаями из жизни. Норин изредка хохотал не менее громогласно, чем сам барон, эльф вежливо улыбался, и лишь орк сидел мрачнее тучи. И все попытки его развеселить пропадали втуне.
На утра барон приказал выдать гостям все того, что те пожелают взять с собой. Так друзья обзавелись маленьким пони и провизией на месяц вперед. Фон Труа тепло простился с каждым, особенно с орком. Видимо, суровый воин ему приглянулся.
- И все-таки, куда вы направляетесь? – барон лично вышел к воротам города, что проводить друзей.
- На восток, - махнул рукой гном. – Далеко.
- На восток? – барон нахмурился. – Там только пустыня. Иногда на нас налетают кочевники из тех мест. Но даже они не видели ее края.
- Мы пройдем, - заверил его Аль-Тиака и улыбнулся. – Мы обязательно пройдем.
Начавшаяся за городом степь быстро перешла в пустыню, как и обещал барон. Друзья упрямо шли вперед. Самой большой трудностью была добыча воды. Фляги опустели через неделю, и пони, избавившийся от части поклажи, зашагал бодрее. Однако еще через пару дней стало совсем туго.
Норин предложил вернуться назад и набрать побольше воды или поискать обходной путь. Однако эльф его не поддержал. На обратную дорогу воды точно не хватило бы. А так оставалась надежда.
Десятый день ознаменовался радостным событием. Путники случайно наткнулись на колодец. Едва они успели наполнить фляги, как были атакованы. Десяток замотанных по самые глаза кочевников на странных горбатых лошадях. Норин и Н’карч схватились за оружие. Слепому эльфу пришлось прятаться за спинами товарищей вместе с пони.
Кочевники вихрем носились кругами. Наскакивали и тут же мчались прочь. Норину удалось хорошенько приложить одного, а Н’карч подсек горбатого коня, отчего всадник, рухнув, сломал себе шею. Какое-то время все так и продолжалось. Кочевники потеряли еще троих и умчались прочь, громко вопя.
- Скоро вернутся, - мрачно заявил Н’карч.
- За подмогой понеслись, - согласился Норин.
- Значит, надо скорее уходить, - подытожил Аль-Тиака.
Путники быстро собрались и поспешили в путь. До вечера их никто не беспокоил. Когда солнце зашло, орк предложил идти дальше. В ночной прохладе был шанс уйти от погони. Ветер пустыни быстро заметал следы на песке.
К утру они одолели порядочное расстояние. Однако силы были на исходе. Ноги еле передвигались, в голове шумело, и так и клонило в сон.
Первым почуял опасность пони. Н’карч тут же потянул воздух и обернулся. На горизонте висела громадная туча пыли.
- Буря? – Норин продолжал надеяться на лучшее.
- Смерть, - хмыкнул Н’карч.
- Быстрее, бежим! – крикнул эльф.
Но сил уже не было. Даже просто идти.
- Это конец, - прошептал орк.
- Сады Норвалы не для нас, - прохрипел эльф.
- Нет! – гном уткнулся лицом в песок. – Не верю. Мы должны найти. Должны! Они есть! Они рядом!
Топот сотен копыт выбивал дрожь из пустыни. Донеслись победные крики. Гном взвыл. Привел друзей на гибель. Тех, кто стал ближе кожи. Проклятый фей. Хотя он сам виноват. Но…
- Вставай, друг, - чья-то мягкая прохладная ладонь коснулась затылка роррака.
Гном изумленно оглянулся. Вокруг растилась зеленая поляна, окруженная цветущими яблонями. Н’карч оторопело сидел рядом. Эльф смотрел куда-то вдаль. Норин поднял глаза и наткнулся на прекрасное женское лицо.
- Кто вы? – горло все еще саднило от песка, и потому приходилось хрипеть.
- Норвала, - незнакомка улыбнулась. – Добро пожаловать в мои сады.
- Но как? Как же пустыня… кочевники… - в голове ронака вертелась круговерть из вопросов.
- Ты поверил по-настоящему, всем сердцем, и оказался здесь, - ответила хозяйка садов.
- Привет тебе, роррак, - над плечом Норвалы воспарил Тилин. Фей был донельзя доволен собой. – Рад видеть, что ты смог добрать сюда.
- О, проказник, - улыбнулась женщина. – Всё из-за тебя. Ронак, мои сады являются частью другого мира и попасть сюда не просто. В последний раз, когда произошло соприкосновение, Тилин остался в вашем мире и очень хотел вернуться обратно. Для этого он и нашел тебя. Лишь тот, кто истинно поверил, мог притянуть мои сады.
- Значит, я нашел, то что искал?
- Это надо спросить у тебя. Кстати, посмотри на своих товарищей.
Н’карч щупал траву под ногами и улыбался. Лицо эльфа менялось, разглаживались шрамы, нос и скулы вернулись на место, а глаза…
- Я вижу… - восторженно прошептал Аль-Тиака. – Я вижу… И как же прекрасен мир.
- И что же обрел ты? – Тилин завис над самым ухом Норина.
Гном медлил мгновение:
- Друзей.