Дорогой Юрий Николаевич,
Если не сейчас, то уже никогда. Мое детство прошло в особой атмосфере пушкинских лабораторий ВИРа.Опытные поля с одной стороны примыкали к пруду и княжеской усадьбе у Московских ворот, с другой -- диственничной аллее от вокзала к воротам "Любезным моим сослуживцам" ограды Екатерининского дворца, с третьей - рощице, через которую проходила дорога в Павловск, и, наконец, с четвертой - к летней даче князей Юсуповых с небольшим парком и прудочком с островком. Я помню, как мы перебирались из вировского дома у московских ворот в квартиру Юсуповского дворца, в которой до этого жила семья зав.мукомольно-хлебопекарной лаборатории Чинго-Чингаса. Мама рассказывала, что сразу после того,как мы обосновались в этой квартире,ваш отец, Николай Иванович, зашел с подъезда с улицы посмотреть, как мы у строились, и с галошами в руках прошел через все комнаты и узенький, с овальным окном кабинетом отца, прошел в лаборатории (здесь мой отец впоследствии оформил несколько моногрпфий в период,когда был отстранен от работы перед арестом; на эти работы неоднократно ссылались в учебниках и статьях, русских и иностранных, в те пять лет, когда он отбывал наказание в местах не столь отдаленных, он десятки раз цитировался в диссертациях, защищенных в Союзе). Квартира находилась в бельетаже, а над нами жили Салтыковские. Муж - работник ВИРа, жена Елена Дмитриевна - сестра Карпеченко, с их дочкой Ниной я дружил (она помогала мне выбраться иэ проруби в пруде, куда я по неосторожности попал, потом мы обсуждали в подъезде стоит ли идти домой, чтобы мама меня переодела, не будет ли она ругать, решили - стоит). Через дорогу от дачи находился двор предпринимателя Курицина,там жил Сизов, будущий директор ВИРа (наша подружка - его дочь Нина) директор Детскосельской
опытной станции (Эрик - его сынишка,мой приятель), генетик Левитский (мы друшили с Надей и уже ушедшем - Ваней). В нашем дворе была масса очень красивых цветов, рвать их было нельзя, но вид цветников был изумителен, на территории лабораторий было много опытных посадок самых различных растений, растущих открыто или в защищенных укрытиях.В лаборатории моего отца проводились испытания различных зерновых культур (кроме пшеницы, ржи, ячменя, риса), отец приносил домой (как и все его сотрудники) прекрасные буханки белого хлеба, уже прошедшего оценку по всем показателям, дома хранилось много негативов срезов буханок (в одном письме в колонию мы, дети, спрашивали, куда девать эти негативы; тогда же я сочинил первое стихотворение: "Папа, милый, дорогой, приезжай скорей...", а старшая сестра добавила: "...домой".
Несомненно, все что меня окружало в Пушкинских лабораториях, определяло направление моих работ в дальнейшем - бактериологическая флористика, призванная так же служить практическим потребностям людей, как должна была послужить флора высших растений первой социалистической стране стараниями сотрудников ВИРа.
Я наспех выдавливал из себя эти воспоминания, так как чувствую, что это - необходимо Все годы озарены жизнью (до начала войны) в атмосфере научного коллектива, работающего над разработкой едва ли не самой первейшей надобности - накормить и одеть население самой огромной страны мира, использовав для .того растительные ресурсы, созданных человечеством за историю своего становления. Я не сомневаюсь, что такое же влияние эта обстановка могла оказать на многих детей сотрудников ВИРа, работавших в этом институте до ареста вашего отца, практически = до войны. Так вот, пока еще мы живы, не попытаться ли разыскать всех нас, попросить написать хотя бы страничку о том, как сложилась судьба их родителей - сотрудников и соратников Н.И.Вавилова, как сложилась и их собственная судьба, повлияло ли ли на них отношение к жизни то обстоятельство, что их родители работали в ВИРе, общались в той или иной степени с Н.И. На большой тираж рассчитывать не приходится, но небольшой тираж я обеспечу (каждому автору и еще экземпляров тридцать - в большем количестве и нет необходимости). Конечно, разошлю в книжную палату названия всех реферативных журналов мира по профиолю, в крупнейшие библиотеки бывшего Союза.Сейчас самое время это сделать, после передачи о Николай Иванович и Трофим. Кстати, у Трофима Ефимовича была осень скользкая задача, но он сослался на какого-то журналиста, а не на мнение всемирно известного зарубежного генетика о том, что Трофим Ефимович отбросил советскую генетику назад на десятилетия. Его свидетельство о заявлении Т.Д.,что его, мол, интересуют растения и урожай, а химией и прочими премудростями пусть занимаются кабинетные ученые, снижают антигероя с академических высот до уровня агронома-практика. И если в ВСЭ биография Т.Д. кончается утверждением о том, что его теории не подтвердились, то как-то странно, что в выступлении его сына не было обеспокоенности и боли за судьбу науки, наивное желание обелить отца. Лично меня все годы тревожит вопрос о роли моего отца в аресте Константина Матвеевича (не преувеличена ли негативная роль отца, имела ли значение его позиция и в чем она состояла), я пытался встретиться с его сыном ВитольдомЮ посетив его семью, приехав из Киева ( где жене делали операцию в Институте уга-горло-носа в Харькове). Я писал до этого Витольду, что хотя наши родители не ладили (с кем только мой отец не воевал!) и не были друзьями, резулькаты их работ нужно объединить, чтобы получилась более полная картина работы лаборатории. Я не сообразил, что меня в дом впустила супруга Чинго-Чингаса и стал ждать Витольда, а когда, не дождавшись сказал, кто я, мне было сказано, что я должен уйти, "эта /ситуация/ невозможна", если бы я приехал специально, а не по указанному случаю, тогда можно было бы поговорить. Уже одев пальто, не оборачиваясь, "всего доброго", в ответ услышал "всего хорошего" Супруга Чинго=Чингаса , как мне показалась, очень интеллигентная и тонкая женщина, по-видимому, иначе она поступить не могла; через какое-то время по почте я получил коробку понфет, с которой пришел в гости,обратный адрес был с незнакомой фамилией, может быть, зятя. Я списаться с Витольдом не оставил надежды списаться с Витольдом или его сестрой, у него фамилия редчайшая, в харьковском адресном бюро могут запросто помочь. У меня имеется адрес Наты Соколовской. Самым интересным человеком из нашей компании является, несомненно, Надежда Левитская, она живет в Москве, иногда звоню ей, но не могу понять,в каком она состоянии Ведь все мы стараемся не опуститься ни морально, ни физически, я в тревоге, в каком она виде. Наверно, сейчас у нее юбилей - 75 лет. хотел бы поздравить ее и послать подарок, но у нее спросить о том, когда у нее юбилнй, не решаюсь. Кстати, на фотографии, которая демонстрировалась во время нашей встрече по телевидению, бородатый мужчина был несомненно отцом Нади. Может быть, после этих двух передачь "Большие родители" ведущей эти передачи и вы получите массу писем, и нкжно просто обратиться к их авторам с просьбой написать нам для сборника. Может быть, у архивариуса вИРа, а теперь - библиотекаре Лассон имеются такие сведения, может быть ведущая может в одной
сообщить ей об откликах на передачу и обратиться в зрителям с соответствующей просьбой.
Посылаю вам свою статью об отце, о работе лаборатории, которой он руководил, я много работал в архивах и библиотеках для этой статьи, я знаю, что вышла книжка о соратниках Н.И. и сожалею, не видел ее, может быть автор этой книжки имеет адрес детей, и нам может помочь.
Разрешите поздравить вас Ю.Н., с тем, что состоялись ваге выступление по НТВ (мы все слушали все три канала, но НТВ - постоянно). В новом году желаю вам не успокаиваться на достигнутом, если вы усматриваете в моей задумке нечто рациональное, это было бы здорово. Посылаю свою книжечку, только что выпушенную. Я ее разослал в 525 областных (и выше) библиотек бывшего Союза. В \ти дни у меня большая радость - появился просвет с изданием моего латинско-англо-русского словаря названий бактерий, распространенных в субтропических поясах: я работал над ней лет 20, и это начало претворения в жизнь моей "флористической бактериологии".
Ваш Сергей Шмавонович Розен (Тер-Казарьян)