Игорю Владимировичу случалось бить, даже избивать людей, довелось отсидеть 8 лет. Игорь обманывал, крал, занимался подлогом и, наверное, даже убил кого-то по неосторожности, будучи уже «на воле». Поэтому сейчас, в связи с перенесенной операцией по удалению опухолей вместе с почкой, опять не имея возможности встать, как давно уже, в те далекие времена юношества, когда из-за хоккейной травмы никто не прогнозировал, что он вновь сможет ходить, а он пошел всем назло, Игорь грустил. Железная его воля, воля человека, который преступал законы государства, но стремился не нарушать законов правды, все же нуждалась в подкреплении лаской. Понимание этого было отчетливым как пятно от потекшей ручки на белых брюках. И отчего-то очень хотелось ананасов, пусть даже – консервированных. Любимого же крепкого чая не желалось совсем.
В одну из жарких, липких ночей, в которые тело мечтало о просоленных простынях, а разум блуждал в полусне, пунктирно размышляя, что боль обитает в карманах, а общежитие жира после нахождения в медицинском учреждении будет «подрасселено» и он похудеет, Игорь Владимирович стал думать о ЛеониДже, о коем узнал от соседа по палате еще до того, как сосед стал видеть в каплях крови лепестки цветов и предоставил миру свежий труп, при жизни употребляющий лишь простую пищу и тем, быть может, обрадовавший патологоанатома. Мысли о ЛеониДже весьма занимали разум Игоря Владимировича и воздействовали на сознание эти мысли подобно кальяну на святой воде – слегка дурманя, но очищая от шелухи тлетворного, ненужного. В палате, среди одеял и простыней, подобно воробьям в теплом летнем песке, суетились бренные оболочки больных, а ЛеониДжа занимал все мысли Игоря Владимировича.
Этот самый ЛеониДжа был непрост. Коротко говоря, ЛеониДжа по глубине своего естества не отличался от божеств, которых в ограниченном изобилии можно встретить на вершинах гор, если сильно поискать.
Пока звезды гасли и завидовали тем, кто оставался жить; пока кто-то в перерывах между рабочими днями, из-за близорукости не имея возможности «ловить «на глаз» мимо проходящих или проплывающих девушек, утешался тем, что внезапно вновь смотрел новые серии когда-то начатых, но позабытых, брошенных сериалов, ЛеониДжа жил, притом жил свободно, без давления жен гражданских или «законных», пытающихся навязать мнимое главенствующее превосходство даже и в цветах выбираемых для пары зубных щеток да заказываемой раз в неделю доставки еды, где роллы частенько побеждают шашлыки или бургеры.
Люди часто могут услышать, как птицы кричат своеобразное «Гип-гип», но не кричат «Ура», ибо подобные звуки у них есть только для Леониджи, «радужной хризантемы», раскрашивающего собой мир вокруг, становившегося не предпоследним, но ПРЕпоследним, то есть первым, даже и при последнем. Вместе с тем ни имя, ни теоретическая фамилия ЛеониДжи вряд ли когда-то встретятся обывателям среди фамилий и имен президентов да прочих монархов.
Многие с теплом вспоминают детство, неожиданно вдруг ощущая аромат теплых булочек из буфетов спортивных секций и бассейнов, которые когда-то довелось посещать, ЛеониДжа же – сам по себе и сам же в себе каждое подобное теплое, светлое воспоминание, воплощенная ностальгия, кадр для фото на котором будет запечатлено яркое пятно среди серых будней подземного состава хмурых вагонов метро рабочей недели.
ЛеониДжа – «мискузи в джакузи» с длинными волосами, которые при касании кожи напоминают комаров и, наверное, тоже могут пить кровь под этой кожей, если подобное понадобится хозяину потенциальных волос-вампиров; ЛеониДжа – теплый гейзер среди холода озерных вод; ЛеониДжа – любитель открыть черную дыру внутри себя всякий раз, когда где-то рядом оказывается алкоголь.
В момент падения кокоса на одном из островов и в момент продумывания хмурым убийцей, сидящим дома в трусах и тапочках, плана чьей-то насильственной смерти, ЛеониДжа пытается сделать мир лучше, стараясь что-то изменять в позитивном ключе регулярно и систематически, а не только перед самой смертью, которая настигнет и его, невзирая на необычность, ведь не всегда хорошее случается для хороших людей лишь стараниями плохих, бывает и иначе. И за подобные направленности умысла и бытия стоит восхвалить ЛеониДжу.
Но пОлно! Вот Игорь Владимирович, воин, но не боец, вдруг однозначно осознавший, что операция не помогла и жизнь уходит с каждым движением, увидел ЛеониДжу, о котором так долго размышлял. Ведь ЛеониДжа иногда, по совместительству, бывает чьей-то Смертью во плоти, но Смертью особенной, такой Смертью, которая исполняет одно желание, не касающееся самого умирающего, невзирая на то придумано это желание самим его загадывающим человеком или навеяно кем-то, вдохновленным третьими лицами для того, чтобы в свою очередь вдохновить иных им внемлющих.
Для Игоря Владимировича ЛеониДжа был милосерден и смерть Игоря стала его старостью, случившейся в один миг, перед которым И. В. успел многократно «отвести душу» процессами, неизменно радующими его и банальными до «не могу».
А желание Игоря? Оно было одновременно неожиданным и логичным. Понимая условия его исполнения, Игорь Владимирович решил напоследок сделать действительно, как ему казалось, хороший поступок – он попросил ЛеониДжу воскресить того самого соседа по палате-любителя простой пищи, который недавно покинул этот мир и у которого осталась супруга, неминуемо вынужденная бы спустя полгода от смерти мужа стать свидетелем цветением любимых цветов соседа Игоря, не воскреси тот своим предсмертным желанием ее супруга. Пред уходом, летя в неизвестность подобно птице, направившейся в турбину самолета, прозревая будущее того, чью земную жизнь он спас ее продлением, Игорь Владимирович видел, что сосед его по палате, чьего имени он и не знал, позже, как и привык, ежедневно сам продолжит писать в старой тетрадке отчет о прожитом дне и совершенных в таковом отрезке времени деяниях, сам, и в этой мелочи радость, ведь иначе это делала бы соседова супруга, которой неминуемо пришла бы в голову идея оставлять письменные подтверждения прожитого дня вместо и в память об ушедшем родном человеке. Лик Игоря озарился блаженной улыбкой и вечное статичное спокойствие охватило его тело.
Со своей стороны, ЛеониДжа, исполняя желание умирающего, присовокупил к чуду еще и бонус от собственной доброй души – наделил «больничного» соседа Игоря целью в жизни, мечтой, определенностью существования, тем самым раскрасив «новое» бытие воскрешенного смыслом ежедневности. Царский подарок и, с позволения сказать, вещь о которой мечтают многие. В чем-то, возможно, подарок незаслуженный, ведь сам «одаренный чудом» не считал себя хорошим человеком, чему находил множество подтверждений, беря в расчет даже и, казалось бы, мелочь – в детстве, зная любовь отца к музыке и доставая тому (небесплатно) с разной музыкой диски, обнаружив у собственного же отца диск с искомым им рок-альбомом, «чудоадресат» не нашел ничего лучше, как вместо напоминания-оповещения о находке просто взять диск, скопировать его и продать под видом новонайденного родному отцу. Спорный, мягко говоря, поступок, при том – лишь один из многих. Впрочем, возвращенный к жизни проживет еще весьма и весьма немало, а умрет по-своему забавно – отправится красить оградки на могилах родственников, где и будет летально укушен клещом, ирония жизни – после и из-за посещения кладбища на кладбище же и попасть. Впрочем, если говорить отдельно, клещи - это опасные, в чем-то малоизученные представители живого и не страшны они, наверное, только пьяницам, чьи проспиртованные тела, дремлющие на газонах и клумбах во всяческих укромных местах каждое лето, клещей не опасаются от слова «совсем».
Сделав дело и даже больше, ЛеониДжа уходил – сегодня ему предстояло еще посетить панк-концерт и попробовать последнюю партию так называемого крафтового пива закрывающейся пивоварни.