Ветер шумел за дверями вот уже второй день. Отец Савватий отгребал снег от келии. Делал он это в определённое время с особым усердием. Послушник Андрей ушёл за продуктами три дня назад и похоже надолго. Теперь надо дожидаться оттепели. Узенькая тропка ведущая вдоль ущелья к келии скрылась в снежном однообразии. Случайно забредший в это безлюдье человек, даже и не смог бы примерно догадаться, в каком месте прячется узкая тропа. Заросли родедендрона и лавровишни прогнулись под тяжестью снежного одеяла. На келейном правиле отца Савватия вот уже второй день борол сон. Веки тяжелели, тело как будто разбухало и жалобно просилось прилечь на кровать. Хитрая плоть приводила множества доказательств благоразумного расходования скудных телесных сил. Ветер жалобно скулил, навевая невыносимое чувство неотвязной тоски. Язык барахтался во рту, словно отчаявшийся уставший пловец. Слова молитв путались и выходила какая абракадабра. На грудь вполз тяжёлый змей и лёг где-то у сердца. Какой-то сплошной непрекращающийся зимний вечер наступил в душе.
Отец Савватий с щемящей настальгией вспоминал город. Заботливых духовных чад.
В какое бы глухое место не приходил пустынник для уединённой жизни, там же рядом непременно поселяется дух уныния.
Отец Савватий от привязавшейся зевоты выходил на свежий воздух и самоотверженно стоял на пронизывающем ветру. И лишь когда отступал сонный морок, он вновь входил под кров келейного тепла. И снова читал почти выученные наизусть псалмы.
К вечеру ветер затих. Отец Савватий целый час расчищал снег. По временам останавливался и всматривался в надвигающиеся сумерки. "Дорогу занесло капитально. Андрею не прийти" грустно думал он.
Отец Савватий проголодался и надумал сварить гречи. Газовые лепестки подёргивались в огненном цветке горелки. Отец Савватий смотрел завороженно на огонь. В голове было пусто. На воде медленно поплыли пенные облака. В дверь неожиданно постучали. Отец Савватий вздрогнул и пошёл открывать дверь. На пороге стоял молодой плечистый парень. Он хитро
исподлобья сверлил пустынника.
- Отец, мы тут с друзьями обсохли, пусти переночевать?!
- Хорошо - не задумываясь ответил отец Савватий.
- Я сейчас ребят позову.
В тридцати метрах от кельи стояла красная Жигули семёрка, а возле мялись трое в спортивных костюмах.
Плечистый пошёл к друзьям. Савватий вернулся на маленькую кухоньку. Раз у меня гости, то и готовить надо больше. И пустынник поменял кастрюлю на большую. Подозрительно долго не было гостей. Савватий вышел из кельи. Машины не было. Следы на снегу отсутствовали. На другой стороне ущелья стояли четверо.
- Отец, иди сюда! - крикнул через ущелье плечистый. Я покажу тебе более уединённое место для кельи.
Отец Савватий как в полусне пошёл к обрыву. И когда до обрыва оставалось несколько шагов, его как будто кто-то окликнул. Он очнулся в шаге от бездны. В голову пришла чёткая мысль, да это же бесы. Отец Савватий истово перекрестился, ударяя троеперстием в лоб и худые плечи. Потом нахмурился и осенил крестом не званых гостей. Все четверо разом жутко засмеялись и холодящий хохот покатился где-то далеко внизу. Они ещё немного постояли на снежном выступе и пропали в сгустившихся сумерках...
Отец Савватий вернулся в келью. Его знобило. От волнения перехотелось есть.
Гости приходили ещё ночью. Стучали в двери и окна. Отец Савватий в эту ночь - научился молиться. Могли бы и убить, но Бог миловал. Так он потом, рассказывал послушнику Андрею...