Путник между небом и землей
Десятилетиями мы выписывали в музейную библиотеку журнал «Новый мир». В последнее время журнал частенько кажется занудной жвачкой. Узок круг авторов, узок круг так называемых «демократических» идей. Почему-то все больше иронии и издевки по отношению к русской жизни, к русской тематике. Исключение - статья Татьяны Чередниченко о русской музыке как выразительнице метафизической русской идеи («НМ»-2000, № 7).
В наибольшей степени, по ее мнению, русскую идею в музыкальном искусстве ХХ века выразил Георгий Свиридов. Это – возрождение певческих, мелодических традиций Руси, церковного хорового пения. Идея пути и путника - одна из центральных у Свиридова. Путник и дорога – русский простор и вера. Стержень национальной идеи, как она выражена в музыке Свиридова – это свобода выбора между Небом и Землей, между Богом и Дьяволом, между жизнью и смертью… Такова диалектика свободы, заложенная в русском самопонимании. Содержание «Маленького триптиха» Свиридова (1966): Колокольчик звенит однозвучно… Слушатель ощущает себя путником, который оказался наедине с собой, наедине с небом и дорогой. Музыка вылеплена как исповедальная речь. Путник приходит к преображению…
Боже! Какие мысли! Образ русского православного человека как путника между землей и небом! Достаточно вспомнить легендарную Русь-тройку Николая Гоголя, которая несется, не разбирая пути, в неведомое будущее… Я с волнением думаю о роли Священного Писания в русской духовной жизни и культуре. Совершенно очевидно, что сущность Бытия русский художник постигал через образы Евангелия. Если говорить о русской культуре вообще, то выстраивается тысячелетняя живая цепь от «Жития Бориса и Глеба» и до «Архиерея» Чехова.
Образы князей-мучеников возвышаются благодаря психологическим перекличкам с Христом, который добровольно пошел на смерть, на жертву ради спасения человечества. Как он рефлексировал в Гефсиманском саду… Просил Отца пронести смертную чашу мимо… В стенаниях юных князей, которых убивают по приказу Святополка Окаянного, проявляется психологический абрис Иисуса. Они готовы на жертву, но они молоды, их тело бунтует против смерти… Один из них даже сравнивает себя с зеленой лозой, еще не принесшей плода… Их жертва – во имя единства Руси – освящена жертвенностью Иисуса. Психологическая перекличка с Христом делает их образы потрясающе сильными.
«Иван Сусанин» Глинки - история Руси в мистической проекции на страдания Христа. Иван Сусанин - Иисус. В рабочих записях Глинка так и величал Сусанина – ИСус… Его добровольная жертва направлена во имя Руси, ее спасения от врагов православной веры. Его воскресение в облике приемного сына, тоже Ивана Сусанина, показано как приход отрока в монастырь. При постановках на сцене этот важный эпизод обычно выбрасывался… А жаль.
«Студент» Чехова - психологический мостик между мистической ночью во дворе первосвященника и современностью. Простые русские крестьянки плачут, ощущая боль Петра, страдающего от потери Учителя. Рассказ «На пути» уже названием своим указывает на состояние русского человека, ищущего главную идею жизни. В рассказе «Архиерей» смерть преосвященного Петра показана как уход путника в бескрайние просторы неба и русских полей: «… и представлялось ему, что он, уже простой, обыкновенный человек, идет по полю быстро, весело, постукивая палочкой, а над ним широкое небо, залитое солнцем, и он свободен теперь, как птица, может идти, куда угодно!».
По большому счету, русская культура настоена на запахах Гефсиманского сада, на символике раннего христианства. Даже в архитектуре проявлены сакральные числа, восходящие к евангельскому повествованию. 13 глав Софийского собора - это Иисус и двенадцать апостолов. 33 главы деревянного собора в Кижах – 33 года земной жизни Христа.
Как глубоко христианство пропахало чернозем русской культуры!
7 августа 2000.