Был ли Павел фарисеем?
Это Павел отделил Иисуса от его миссии освободителя и превратил в фигуру не от мира сего, потустороннюю, чьей задачей была не иметь отношение – к политике и страданиям своих собратьев-евреев под римлянами. Следствием этой трансформации явился эффект замещения римлян евреями, на которых была перенесена ответственность за казнь Иисуса. Поскольку Иисус был поднят над политикой, евреи стали жертвами, как в политическом, так и в религиозном смысле, впоследствии став париями христианства, будучи лишены политических и экономических прав и превратившись в первых жертв постоянных гонений.
Кто же тогда был Павел? Какого рода человеком он должен был быть, чтобы поменять значение жизни и смерти Иисуса настолько, что это стало основой новой религии, в центре мифа которой помещены были евреи, ставшие из героев злодеями?
Иисус проповедовал приход Царства божия и рассматривал себя как царя Израиля в международном мире, в котором Римская империя и другие военные государства исчезли. Он никогда не объявлял себя божественной фигурой и не провозглашал свою смерть – искуплением грехов человечества.
Когда рухнула его надежда одолеть римлян чудом Божьим, это явилось для него катастрофой, как показывает его последний отчаянный крик на кресте.
У Иисуса был свой сценарий будущего для иудеев в качестве народа Божьего, восстановившего независимость в своей Святой Земле и ставшего нацией жрецов для всего мира в Царстве Божьем.
Сценарий Павла, в котором евреи не играли великой роли, а были опущены до противников Бога, ужаснул бы Иисуса. Тот не понял бы нового смысла, внесённого Павлом в титул «Христа» или «Мессии», превратившийся у нового мифотворца в божественный титул вместо проверенного временем указания на восстановителя еврейской монархии.
Иисус, фарисей, никогда не понял бы и не принял эту новую концепцию, в которой он выступал как богохульник и идолопоклонник, сменивший свою роль, ниспосланного Богом царя в еврейской истории, на роль человеческой искупительной жертвы.
При этом Павел, для коего Иисус был одновременно богоцарём и человеческой жертвой, заявил, что обучался и воспитывался как фарисей!
Нам следует теперь заняться вопросом: является ли это его заявление истинным или ложным.
Изображение фарисеев в книге «Деяний» показывает: насколько оно отличается от того, какими они представлены в евангелиях. С одной стороны, картина «фарисеев-преследователей» подобна изображению самого Павла, который «подобно им» преследует сторонников Иисуса в свой ранний период. С другой стороны, в тексте хватает указаний на то, что фарисеи НЕ БЫЛИ НАСТРОЕНЫ против ранних назарян, а напротив, относились к ним с симпатией.
В самом деле, Лука, автор «Деяний» испытывает трудности с продолжением антифарисейской линии, которую он вёл в своём евангелии, и несколько легкомысленно, как кажется, сохраняет профарисейские черты в данном повествовании, полагаясь на своё изображение Павла, чтобы проводить антифарисейский курс – сущностный для его главного героя.
Демонстрация фундаментального согласия между ранними последователями Иисуса и фарисеями вызывает серьёзное сомнение и делает спорным утверждение Деяний, что Павел был фарисеем. Самым важным для этого эпизодом является тот, в котором Гамалиил защищает Петра и других апостолов. Этот случай мы уже упоминали ранее, но теперь проанализируем его более детально, чем это изложено в главе 5 «Деяний».
Пётр был предупреждён первосвященником не проповедовать об Иисусе, но он и другие апостолы продолжали это делать. Дальнейшее описано так: «Первосвященник же и его присные, саддукейской партии, которая тогда была, побуждаемые завистью, приказали арестовать апостолов и поместить их в тюрьму». Не как в евангелиях, в книге «Деяний» не скрывается тот факт, что первосвященник был саддукеем. Здесь говорится вполне определённо, что это саддукейская партия распорядилась об аресте апостолов. Позже апостолов доставили в синедрион, описанный как «полный сенат израильского народа», и там обвинили в продолжении проповеди несмотря на приказание её прекратить.
Пётр же от имени апостолов ответил: «Должно повиноваться больше Богу, чем человекам».
Далее сообщается (5:32):
«Слыша это, они разрывались от гнева и умышляли умертвить их. Но поднялся член совета фарисей Гамалиил, законоучитель уважаемый всем народом, приказав вывести апостолов на время. Затем он сказал: «Мужи Израиля! Будьте осмотрительны, решая, что сделать с этими людьми. Не так давно являлся некто Февда, провозгласив себя кем-то, и немало народа, около четырёх сотен, примкнули к нему. Но он был убит, а те, кто слушал его, разбиты и исчезли. После него во время переписи пришёл Иуда Галилеянин. Он увлёк за собою немало людей, но тоже погиб, а его последователи рассеялись. Ныне же, в отношении этих задержанных говорю вам: «Оставьте их! Если то их идея и предприятие, то оно разрушится. Но коль это – от Бога, то вы не сможете разрушить его. Тогда берегитесь, чтоб не оказаться богопротивниками». Его совету вняли. Послали за апостолами, бичевали тех, затем приказали прекратить речи во имя Иисуса, и отпустили их. Так апостолы вышли из синедриона, радуясь, что удостоились принять бесчестие во Имя (Господне)».
Первое, что замечаем – то, что Гамалиил никоим образом не проклинает апостолов как еретиков или бунтовщиков против иудаизма. Он рассматривает их как участников мессианского движения НАПРАВЛЕННОГО ПРОТИВ Рима. Доказательство тому – выбор, который он делает между ними (апостолами) и другими движениями того времени. Он упоминает два из них, Февды и Иуды из Галилеи, а о том, что с ними произошло, у нас есть информация из книг Иосифа Флавия, написанных около 90 г. н.э. и базировавшихся на современных событиям источниках (Дата составления «Деяний» тоже около 90 г.н.э.). Иосиф Флавий подтверждает, что оба движения, отмеченные как мессианские, направлены против Рима. Ни одно из них не было направлено против еврейской религии.
Февда был пророческой фигурой, не имел военной организации, надеясь на чудо Божье для свержения римлян, в соответствии с библейским пророчеством.
Конечно, нет причины полагать, что слова, которыми автор «Деяний» передаёт речь Гамалиила, именно те, что Гамалиил использовал перед синедрионом. Но суть его выступления прекрасно сочетается с тогдашними историческими условиями, и в отличие от других речей разных персонажей книги «Деяний», эта имеет вкус подлинности.
Это не умаляется тем фактом, что некоторые детали в ней искажены (к примеру, отсылка к имени «Февда» не может быть корректна, поскольку Февда принадлежал к периоду после этой речи, так как его мятеж имел место около 45 г. н.э.). Автор «Деяний» очевидно заменил именем «Февда» иное имя из своего источника, имя некоторой фигуры, канувшей в безвестность, но являвшейся того же мессианского типа как Февда, чьё имя лучше было знакомо читателям.
Иуда из Галилеи, с другой стороны, принадлежал к более раннему периоду. Иуда выступил против поборов и переписи Квириния в 6 г. н. э. Его имя, как создателя великого зелотского движения, которое существовало долго после его смерти, всё ещё было известно читателям «Деяний» и потому осталось неизменённым. Иуда, не как Февда, был организатором партизанской войны. Он не только не бунтовал против еврейской религии, но напротив, был фарисейским рабби.
Гамалиил ставит движение Иисуса в один ряд с этими двумя. Аналогия с Февдой (или прото-Февдой в первоисточнике) и Иисусом ближе, чем аналогия между Иисусом и Иудой Галилеянином. Для Иисуса невозможна была организация боевых действий, но, подобно Февде, он надеялся на Божье чудо. Когда настал кульминационный момент в выступлении Иисуса, он спросил учеников: есть ли у тех мечи? Когда те ответили, что у них есть только два, он сказал: «Этого достаточно» (Лк 22:38). Этот случай, сохранённый лишь одним евангелием, показывает, что Иисус не был пацифистом, но думал, что борьбы с его стороны будет достаточно, чтобы Бог сделал всё остальное. Здесь он последовал библейскому примеру Гидеона. Но эта не милитаристская позиция не делал его меньшим противником римлян. Подобного мнения Февды хватило, чтобы его убили.
(Часть сторонников Февды была убита тоже, а другие заточены («Иудейские древности» ХХ.97) Последователям Иисуса, однако, согласно евангелиям, было позволено бежать. Из этого Сандерс (1985 с.231) выводит утверждение, что Иисус не мог преследовать политических целей и не считался политической угрозой римлянам. Но цель евангелий – деполитизация Иисуса и его движения. Для этого, к примеру, в аресте его сподвижников достаточно опустить ряд деталей. Оставшиеся неубранными следы в евангелиях показывают, что Иисус был арестован не один. Он был распят между двумя «разбойниками», клявшими его. Но греческое слово lestai, переведённое как «разбойники» часто означало замышлять мятеж, и, возможно, они были членами его движения.
Более того, тайна взаимоотношений между Иисусом и Бараббой (ставшим в евангелиях пресловутым Вараввой) позволила нескольким комментаторам посчитать, что оба были частью некого движения, или связанных между собой движений (Брэндом 1968, с.102). Я же полагаю, что Иисус и Барабба были одним человеком, причём последний стал отщеплением политического аспекта Иисуса).*
/*И тут переводимый мной автор попадает в точку.
Любая история сохраняется в версиях.
Ко времени, когда кодексы, содержавшие её, изучал Ориген, история Иашуа бар Ёсифа, именовавшего себя мессианским титулом – Бар Абба -- сын Отца (Небесного), – в евангелиях существовала в пересказе из третьих рук. Причём, людьми явно никогда не жившими в Палестине.
Так две легенды событий в Иерусалиме, приведших Иашуа на лобное место, оказались в евангельских рассказах историями двух разных людей.
Это позволило не ведавшему о том составителю повествования противопоставить их друг другу, додумав третью версию, полную драматизма, где добренький Пилат ( поистине, сказочники правят миром!) предлагает на милость толпы одного из этих двух узников (хотя имеются ещё двое приговорённых злодеев).
Но в таком случае, скажете, можно узнать что-то ещё об одном и том же человеке из второй версии! Верная мысль. Однако сведения о нём крайне скупы.
Очевидно, что передавший эту историю слышал лишь о её финальной части и ничего не знал о претенденте на роль мессии. Поэтому он доверял официальной версии:
«Тогда был в узах некто, по имени Варавва, СО СВОИМИ СООБЩНИКАМИ, которые во время мятежа сделали убийство» (Мк 15, 7) Ему вторит Лука: «Варавва был посажен в темницу за произведённое в городе возмущение и убийство» (23, 19)
Мецгер в разделе: «Изменения, внесённые по доктринальным соображениям», приводит пример изъятия из текста Луки (23, 32), где первоначально говорилось: «Вели и других двух злодеев на смерть вместе с ним».
Так как далее узнаём, что
«С ним распяли двух разбойников, одного по правую, другого по левую сторону его»
«И была надпись вины его: Царь Иудейский» (Мк 15, 27, 26),
то, очевидно,
в центре должен был висеть их предводитель…
Лука (23, 39) добавляет, что один из повешенных злословил его.
У Марка (15, 32) и Матфея (27, 43,44) оба из тех, кто был с ним распят, оскорбляли его.
Видимо, проклиная за то, что зря были втянуты в это. Иначе, зачем бы?
Вот что даёт нам эта идентификация.
Эту версию подтверждает свидетельство, как Оригена поразило и покоробило, что обоих узников (сделанных из одного человека) звали… одинаково: Иисус.
Его несколько утешило, что разбойник с этим именем встречается не во всех манускриптах. И Ориген решил, что «правильно, - именем Иисус не должен называться ни один из злодеев».
Так у сына Божьего - Бар Аббы было отнято имя, а его титул истолкован, как фраза «сын (их – добавил Иероним) учителя» или Варавва.
Как « тот» в дальнейшем в евангелиях и назывался.
(моё примечание)/
Если Иисус, как представляют евангелия, был бунтовщиком против иудаизма, объявляя Тору отменённой, а себя самого отменяющим её установления по собственной воле, почему же тогда фарисей Гамалиил, лидер религиозной партии, чья верность Торе была известна, ничего не сказал об этом, когда выражал мнение: как следует поступить с последователями Иисуса?
Если фарисеи были смертельными врагами Иисуса при жизни, почему вдруг их глава внезапно забыл об этом после смерти Иисуса и оказал поддержку тем, с кем тот общался, включая Петра, его правую руку?
Если апостолы Иисуса нарушали субботу, игнорировали другие еврейские законы, побуждаемые к тому их учителем, как издавна принято верить в христианстве, то почему фарисей Гамалиил сказал, что их движение может быть «от Бога»?
И, завершая. Почему вопреки этой снисходительности лидера фарисеев (совсем необъяснимой для приверженцев христианской теории), Павел, заявивший себя фарисеем, имел совершенно отличное от него мнение, меча гром и молнии на последователей Иисуса и волоча их в тюрьму, от которой Гамалиил желал тех избавить?
Христианские отцы церкви понимали трудность этого вопроса, и их ответом был: Гамалиил – не типичный фарисей, а втайне симпатизировал христианству, то есть, христианской церкви, которую они отождествляли с апостолами.
Для каждого, кому известны фарисейские записи Гамалиила, подобное мнение смехотворно. Это до некоторой степени чувствовал автор «Деяний», для которого этот эпизод был важен. Он назвал Гамалиила «фарисеем по имени… учителем Закона, уважаемого всем народом», но это не делало ясным насколько тот являлся лидером своего поколения, имеющим жизненную связь с еврейской традицией, одним из истинных Отцов иудаизма.
Сказать, что он был тайным христианином, это – то же самое, что сказать, будто святой Фома Аквинский был скрытым индуистом. Гамалиил, несмоненно, симпатизировал последователям Иисуса, как показывает этот эпизод. Он просто не увидел от них вреда, даже если они не «от Бога». Но он явно не испытал бы к ним симпатии, если б они исповедовали взгляды, приписываемые им и Иисусу поздними христианскими представлениями.
Достойно также внимания, что Гамалиил назван «уважаемым всем народом». Это – редкая характеристика в Новом Завете подобного статуса фарисеев среди еврейского народа. В евангелиях подобного не встретишь, там фарисеи именуются чванливыми притеснителями, которые возлагают мучительные ноши на людей, выставляя напоказ свою набожность, а в действительности лицемеря.
Никак не предположишь после всего этого, что фарисеи были партией народа, чьи обычаи и традиции они охраняли от атак саддукеев, и кого этот народ любил как своих защитников от коррумпированных первосвященников и царей.
Более современным решением эпизода с Гамалиилом является обращение за помощью к разделениям среди фарисеев. Согласно этой теории, Гамалиил принадлежал к снисходительному гиллелевскому крылу фарисеев, тогда как Павел представлял фанатичное и строгое шаммаитское крыло (Таусенд (1968), Хаакер (1971-2), Хюбнер (1973)). Это якобы объясняет почему два фарисея могут обладать столь разными мнениями на последователей Иисуса.
Это, однако, ничего не объясняет.
Верно, что Гамалиил был «гиллельцем», являясь даже потомком самого Гиллеля. Но отношение к ранним последователям Иисуса не было расхождением между гиллельцами и шаммаитами. В целом утверждение, будто назаряне были некоторым образом еретиками в своих учениях и практиках, не имеет под собой оснований. Они были ортодоксальными иудеями в своём образе жизни, включая обрезание и соблюдение кошрута, субботы и праздников, культа Храма. Единственная вещь, которая отличала их от обычных евреев-фарисеев, заключалась в вере в Иисуса как в Мессию, и, до тех пор, пока они не включали в эту веру божественность Иисуса, это учение пребывало в рамках дозволенного для иудеев, многим из которых были близки мессианские верования в фигуры, подобные Иуде Галилеянину и Февде. Потому и не было причины для фарисея, гиллельца или шаммаита, для нетерпимости по отношению к этим приверженцам Иисуса.
Более того, шаммаиты должны были испытывать к ним даже большую симпатию, чем гиллельцы, поскольку активнее выступали против римской оккупации. Поэтому любое мессианское движение против Рима встретило бы у них даже более тёплое отношение, чем у гиллельцев. Но, как уже отмечалось, нет какой-либо причины полагать, что Иисус был шаммаитом. Это не говорит о том, что гиллельцы были коллаборационистами, утратившими надежду на еврейскую независимость в обозримом будущем. Речь Гамалиила, напротив, показывает, что это речь политического активиста, иначе говоря: «Ничто больше меня не обрадовало бы, чем успех последователей Иисуса, хотя в прошлом уже было немало таких обманувшихся групп, почему я вынужден занять выжидательную позицию». Это было действительно мнение умеренного фарисея, продолжающего верить в приход Мессии, но глядящего с надеждой остужённой предыдущими неудачами мессианских выступлений.
Таким образом, и умеренный фарисей мог перейти от политической пассивности к активности достаточно легко, что и произошло в ходе революции Бар Кохбы, когда фарисейская партия была постоянно в центре антиримского брожения. Политический характер речи Гамалиила сильно контрастирует с обычным ангажированным описанием в Новом Завете отношений между движением Иисуса и фарисеями, где приложены усилия представить их цели чисто религиозными.
Интересно, почему Лука, автор «Деяний», сохранил этот, выбивающийся эпизод, сильно противоречащий тренду евангелий, включая евангелие самого Луки? Ответ видится в том, что Лука более историчен, чем другие авторы евангелий и чаще, как кажется, работал с письменными источниками архивного характера, которые любит передавать с почти педантичной точностью. Так, в своём евангелии, он знакомит нас с обвинительным заключением Иисуса тех времён, когда Иисус находился в руках римлян, заключением, несущим отпечаток подлинности и, несомненно, добытый из некого официального источника («Мы нашли, что развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя себя Мессией, царём»).
Эта склонность цитировать свой источник дословно временами позволяет вторгаться в текст политической реальности, которую Лука затем пытается нейтрализовать различными способами, не всегда слишком успешно. В разобранном эпизоде он поэтому стремится лишить дело апостолов в синедрионе его политического содержания речью, которую вкладывает в уста Петра, когда тот был спрошен: «Мы должны повиноваться Богу прежде, чем человекам. Бог отцов наших воскресил Иисуса, которого вы умертвили, повесив на древе. Его возвысил десницей своею в начальника и спасителя, дабы дать Израилю покаяние и прощение грехов. Свидетели ему в сём мы и Дух Святой, коего Бог дал повинующимся ему» («Деяния» 5:29-32).
Эта речь адресована первосвященнику, который обвинён Петром в том, что «умертвил его» безвинно. Ибо Иисус выставлен, как исполнивший свою миссию всего лишь прощения, а не освободителя от Рима. Это превращает движение Иисуса (или назарян) в совершенно иного вида партию, в отличие от перечисленных Гамалиилом в его выступлении. Термин «спаситель» действительно использовался у евреев, но в смысле: «освободитель», а не как в более позднем христианском смысле как «спаситель от проклятия».
Так эта речь призвана противодействовать впечатлению от последующей сцены синедриона. Если же понимать её в позднехристианском смысле, и в том же духе взгляды Петра и апостолов, то Гамалиил не стал бы их защищать вовсе.
Лука выполнил серьёзную работу по устранению обвинения против Иисуса, которое он цитирует в своём евангелии.
Куда эффективнее, однако, другой приём, который использован в представленном эпизоде с Гамалиилом: изображение Гамалиила в качестве одинокого голоса, не представляющего фарисеев. Это было призвано не только скрыть факт, что Гамалиил являлся лидером фарисейской партии, но также утаить, что освобождение апостолов имело место большинством голосов. Вместо этого просто говорится, что Гамалиил сумел склонить собравшихся к своей точке зрения, из чего становится ясным, что своим подвигом красноречия он смог побудить синедрион совершить уникальный акт милосердия.
Это представление Гамалиила одинокой фигурой, совершившей чудо убеждения в одном случае, что нетипично для фарисеев в целом, – именно так христианские авторы всегда это и понимали. Дальше милосердие синедриона искажено утверждением, что апостолов бичевали перед тем, как освободить, после чего сложно поверить, что совет Гамалиила был принят. Исторически, Гамалиил, как глава фарисеев, обладал там поддержкой всех фарисеев – членов синедриона, но не саддукеев под предводительством первосвященника. Следовательно, это был случай, когда саддукеи с первосвященником были заголосованы фарисеями. Согласно свидетельствам, которые могут быть подтверждены из других источников: первосвященник не получал поддержки своей позиции в синедрионе, где фарисеи имели большинство, и взгляды первосвященника и фарисеев не были равноценны, поскольку среди фарисеев совета хватало учёных.
Гамалил, преподнесённый одинокой фигурой в его необычной дружественности к назарянам, таким образом, занял своё место в ряду других фигур подобного рода: Иосифа из Аримофеи и Никодима, которые появлялись в евангелиях. Оба этих человека названы фарисеями и членами синедриона. Они симпатией относились движению Иисуса, не участвуя в нём. Им больно видеть, что Иисус не получил приличных похорон после казни.
Наличие этих фигур делает неуместным конфликт между Иисусом и фарисеями, с которыми он имел личные связи. Но (на фоне «евангельских фарисеев») создаётся впечатление, что это – нетипичные фарисеи, и так картина общей враждебности фарисеев сохраняется. Понятно, что если бы Иисус был реальным богохульником, идолопоклонником и противником Торы, то ни один фарисей не стал бы симпатизировать ему или его сторонникам. С другой стороны, если он этого не делал, то нет причины не поддерживать хорошие отношения с Иосифом из Аримафеи, Никодимом и Гамалиилом, да и с фарисеями в целом.
Так, в книге «Деяний» мы видим две фигуры – Гамалиила и Павла – оба – предполагаемые фарисеи, но несхожи, находясь на противоположных полюсах. Пример Гамалиила – всего лишь продолжение того, что мы обнаружили в евангелиях (хоть и не на поверхности), что Иисус был фарисеем и что к его движению фарисеи относились с сочувствием. В Павле (Сауле) мы имеем олицетворение главного антифарисейского тренда в евангелиях, столь важного для толкования смерти Иисуса. Будучи Саулом Павел представлен безумным, жестоким фарисеем, который нарушал закон, надругался над посланием Иисуса и желал разрушить его движение.
Гамалиил – верный исторически характер, чьи взгляды могут быть правильно поняты в свете знания того периода: но Саул является просто карикатурой, пугалом фарисея, чьи мотивы совсем непонятны. По меньшей мере, они не могут быть поняты, если Саул действительно был фарисеем. Но они совершенно понятны, если он им не являлся. И здесь мы должны проверить отношения Павла с первосвященником, что, возможно, окажется ключом к истине.
Первосвященник, как мы видели (и как свидетельствует Новый Завет), был лидером саддукеев, постоянно конфликтовавших с фарисеями, и не только по религиозным вопросам, но также и по политическому вопросу: насколько допустимо сотрудничество с римскими оккупантами. Главное различие проходило в том, насколько активно кооперироваться с римлянами, включая передачу им смутьянов для казни. В качестве креатуры римлян, первосвященник был не только церемониальным лицом для совершения обрядов на территории Храма. Он являлся, вследствие этого, шефом полиции со своими вооружёнными людьми, своим полицейским трибуналом, разбиравшим политические преступления, и собственной системой наказаний, включая темницы и бичевание преступников (Бюхлер (1902), Мантель (1965 стр. 54-101). Однако в случае серьёзных выступлений против Рима в столице, он, скорее, передавал преступников оккупационной власти, чем пытался сам довести до вынесения приговора. Эта ситуация может быть лучше понята, благодаря сравнению с оккупированной Францией во время Второй Мировой войны.
Совершенно невероятно, чтобы выдающийся фарисей, да и любой фарисей, вступил в союз с первосвященником, как Саул сообщает о себе, с целью тащить в тюрьму лиц, виновных в глазах первосвященника. Это была полицейская работа. Первосвященник не был великим инквизитором, искоренявшим ересь (ведь, как саддукей, он мог рассматривать большинство еврейской нации как еретиков и первым возмутился бы, появись инквизиция среди иудеев). Единственная причина, по которой он мог использовать силу – во имя наведения порядка, разумеется, – это в интересах назначивших его римлян. И, хотя первосвященники не гнушались использовать свои возможности для обогащения (источники утверждают, что первосвященники применяли своих полицейских офицеров для сбора десятины силой, которая считалась добровольной), главной задачей оставалась – блюсти интересы римских хозяев.
Поэтому, если движение Иисуса было еретическим, поддерживая теологическое учение, которое противоречило традиционным догмам иудаизма, первосвященник совершенно не был заинтересован заниматься этим, пребывая вне теологии.
Если движение было оппозиционно фарисеям в вопросах религии, это первосвященнику было бы даже приятно, поскольку он сам состоял в подобной оппозиции (Любопытно, что евангелия, озабоченные тем, чтобы вложить в уста Иисуса еретическую доктрину, случайно заставляют его произнести критику в чисто саддукейском духе (Мк 7:13 «…устраняете слово Божье преданием вашим»). Противопоставление «слова Божия» (т.е., Писания) и «традиции» типично для саддукеев, требовавших отменить все реформы, которыми фарисеи сделали письменное право Закона менее строгим).
Эти слова у Марка очевидно являются отголоском полемики саддукеев с фарисеями о принципе, что никакая палка недостаточно хороша, чтобы бить собаку.
Итак, первосвященник употреблял силу для ареста и заключения в тюрьму при обстоятельствах, когда арестованные представляли некую угрозу для римского режима.
Если Саул использовался первосвященником для таких арестов и лишения свободы, это может означать одно: Саул состоял на службе в полицейских силах, и его занятием было – арест любого, кто представлял угрозу оккупантам. Тут последний, кого мог задействовать для сей цели первосвященник, мог быть фарисей. СЛЕДОВАТЕЛЬНО, Саул им не был.
Вывод является столь неизбежным, что даже учёные, которые никогда не рассматривали возможность, что Павел не был фарисеем, делают допущения, которые приводят их близко к этому. Так, Джон Мунк в своей книге о «Деяниях апостолов» говорит, что очевидность дружественности фарисеев к назарянам вынуждает к выводу, что Саул был единственным фарисеем, который принимал участие в преследовании движения: «Единственным фарисеем на службе главных жрецов был Павел, который оставил Гамалиила и превратился в ярого гонителя христиан до того, как ещё более радикальный поворот ни сделал его апостолом Иисуса».
Аргумент здесь перевёрнут с ног на голову.
Вместо Гамалиила, по традиционно христианской интерпретации, единственного фарисея, поддержавшего движение Иисуса (несмотря на успех преследований, которые после не повторялись), вместо этого мы имеем Павла как изолированного фарисея – хотя в христианской традиции Саул лишь следовал типично фарисейской модели поведения, преследуя назарян.
Усилия перевернуть историю на голову показывают, что с ней что-то не так.
Прибавление одного неправдоподобия к другому – уникального преследователя Савла к уникально толерантному Гамалиилу – явно не является решением вопроса.
Смысл в упомянутых событиях появляется, если Саул не был фарисеем, а преследовал христиан исключительно по той причине, что их преследовал первосвященник – потому что те были оппозиционны римской власти на Святой Земле.
В противном случае, какой мотив мог быть у фарисея гнать группу людей, состоявших из фарисеев, возглавляемую уважаемым лидером, считавшимся набожным иудеем, с такими же сторонниками, чья вера в Иисуса как в Мессию вполне была в духе времени?
Какого рода еврей тогда мог пойти в политическую полицию на службу к первосвященнику? Состав её был, без сомнения, весьма пёстр. Включая в себя и молодых жрецов – приверженцев саддукейской партии или принадлежащих к тем нескольким семьям, из которых традиционно избирался первосвященник, плюс иностранные наёмники разного рода, которые достаточно индифферентно относились к еврейскому патриотизму, и готовые вынести отрицательное отношение, которое было неминуемо со стороны большинства населения, поскольку их власть использовалась в интересах ненавистного военного оккупационного режима.
Здесь стоит вернуться к описанию происхождения Саула, данного эбионитами, общиной иудео-христиан, которые считали его исказившим послание Иисуса и основателем новой религии, которую сам Иисус бы отверг. Согласно эбионитам, Саул не был не только фарисеем, но и евреем по рождению. Его родители в Тарсе были родовиты, и он сам обратился в иудаизм, вслед за чем отправился в Святую Землю, где нашёл применение на службе первосвященника.
Эта история разительно отличается от того, что содержит Новый Завет, где имеем Павла, выдающегося фарисея, не столько работающего на первосвященника, сколько соблаговолившего вступить с тем в альянс.
Описание эбионитов всегда презрительно отвергалось христианскими авторами, а современными учёными считалось оскорбительной полемикой с целью опорочить Павла, не имея под собой иных оснований кроме злобы и враждебности.
Но эбиониты заслуживают более серьёзного рассмотрения, чем это. Мы увидим, когда дойдём до оценки христианства и истории эбионитского движения, что это сообщение может претендовать на авторитетность (см. главу 15).
Доводы, приводимые в настоящей главе, побудят нас отказаться от традиционного пренебрежительного отношения к эбионитскому описанию Саула, наводя на серьёзные размышления. Для фарисея крайне маловероятно, чтобы он оказывал услугу первосвященнику в преследовании назарян. Но для иностранца нееврейского происхождения поступление на такую службу вполне реально, как и активная деятельность в полиции, что для урождённого еврея, возмущённого римской гегемонией и саддукейским кислинговским режимом, просто невозможно в силу отношения к такому занятию с враждебностью и презрением.
Для Павла было естественно, обращаясь к общинам («церквям»), для которых он являлся вдохновенной (свыше) фигурой, приписать себе больше значимости и обаяния, чем это было в действительности, объясняя свой период служения в полиции первосвященника, как побуждаемый религиозным рвением, а не банальным зарабатыванием на жизнь столь презренным способом, одним из доступных для иммигранта.
Общины, которым писал Павел, ничего не знали о политико-религиозной ситуации в Иудее, и могли думать, что фарисеи и ранние последователи Иисуса не ладили, полагая возможным оппозицию раннего Павла этому движению – его фарисейским побуждением.
Это объяснение, сначала приведённое самим Павлом в его письмах (в которых он даже не открывал, что рождён в Тарсе, но осторожно создавал впечатление, не говоря прямо, что является иудеем по рождению) было впоследствии включено Лукой в «Деяния апостолов».
Но как можно сомневаться в том, что утверждает множество учёных, находя бесспорно очевидным, как они полагают, учёбу Павла на фарисея, о чём сообщают его собственные послания?
Стиль аргументации и умозаключений в письмах Павла, повторимся, является раввинистическим. Однако он помещает в начало взгляды и аргументы, которые «выходят далеко за пределы» раввинистического мышления. Он использует раввинистическую логику и методы библейских экзегез таким образом, что его фарисейское образование становится лишь его манифестом. Поэтому излюбленная точка зрения учёных неверна, базируясь на игнорировании или неправильном понимании раввинистических экзегез и логики. Поэтому необходимо доказать это до обращения к возражениям на тот взгляд, что эбионитское описание Павла ближе к истине, чем описание Нового Завета.
http://www.proza.ru/2019/07/17/805