(моим армейским сослуживцам посвящается)
В Татьянин день седьмая и восьмая группы первого курса собралась в общаге, чтобы отметить сдачу сессии, для кого-то успешную, а для кого-то – не очень. По сравнению с квартирой общага имеет ряд преимуществ. Прежде всего, отсутствие назойливого контроля со стороны предков. Понимание со стороны соседей, также склонных устраивать шумные посиделки, с огромным количеством алкоголя, орущей музыкой, и девочками из все той же общаги, которых пригласили «на тортик», «послушать музыку» или «попить мартини», купленный на последние, оставшиеся от покупки двух литров водки, деньги. Ага, можно подумать, что музыкой все и ограничится, но, если правильно попросить, то девицы придут, делая вид, что идут исключительно для того, чтобы «откушать тортик». Что поделаешь, наш мир пропитан кучей условностей и далеко не всегда следует называть вещи своими именами.
Итак, седьмая и восьмая группа, практически в полном составе собрались в комнате у Вовки Гаврика, бойкого худенького паренька откуда-то из Донецкой области. Наверное, сейчас в меня полетят обвинения в сепаратизме и отсутствии патриотизма, мол, как ты мог бухать с донецкими. Для особо свидомых поясню, что тогда, в девяностые годы, никто не знал, во что превратится Украинское государство, да, и предположить не мог, что в стране произойдут такие дурацкие события. Тогда все виделось совершенно иначе. Одна часть обывателей горевала по почившему с миром Союзу, другая свято верила в то, что когда-нибудь, лет через двадцать, в стране непременно воцарится светлый, капиталистический рай с горами дешевого шмотья, кучей телеканалов, кварталом красных фонарей, тотальной толерантностью ко всему на свете и прочими буржуазными прелестями. Ладно, не будем о грустном. Тем более, что молодости свойственен определенный оптимизм. Вот сдадут сессию, летом еще одну, а там лето, пляж, море, вино и прочие радости жизни. О чем думают женщины, я не знаю, зато прекрасно знаю, о чем думаю я. И очень злюсь, когда в моей жизни катастрофически не хватает чего-то жизненно важного или кто-то имеет наглость отрывать меня от приятных мыслей.
Сдача сессии отмечалась с размахом. Бойкая полтавчанка Оксана и еще пара «хороших девочек» жарили отбивные. Галка, Вика и Марина делали бутерброды. Надя с Людой раскладывали по мискам салаты, как принесенные из дому, так и сделанные уже здесь. Несколько парней открывали консервные банки. Прочие прохлаждались. Кто-то курил, кто-то заигрывал с девушками, кто-то обсуждал преподавателей. Кстати, некоторые киевские девицы, по случаю холодов, явились на вечеринку в меховых шубах, демонстрируя высокий материальный достаток своих родителей. Двоих парней староста седьмой группы послал в магазин за майонезом, лимонадом и хлебом. Некоторых пришлось искать на втором этаже в комнате у девушек с третьего курса.
Наконец, все приготовления остались позади и праздник начался. Тосты. Танцы. то бодрое кривляние под громкую музыку, то медляки. Ничто так не сближает мужчину и женщину, как совместное распитие алкогольных напитков, а медленный танец порой показывает кое-какие новые возможности.
В процессе празднования наметилось несколько новых парочек в дополнение к уже имеющимся. Кто-то с кем-то уже целовался. Кто-то только искал укромный уголок, а кое-кто уже перешел от поцелуев к более активным действиям. Юра Зубко куда-то повел Оксану. Несколько парочек обжимались по темным углам. Староста седьмой группы, кажется, повел кого-то в свою комнату этажом выше. Кто-то кого-то уже пошел провожать. Что поделаешь, некоторые родители не разрешают гулять слишком долго, да, и мобильных телефонов тогда еще не было.
Леша откровенно завидовал наглости и проворству отдельных товарищей. Особенно, по части общения с девушками. У самого Леши личная жизнь, как порою думал он сам, пока не складывалась. Пару походов в кино с одноклассницей, да краткосрочный роман с медсестрой в городе, где он служил.
Сейчас Леша оказался за столом рядом с Наташей Шестаковой. Она являла собой типичную «хорошую девочку», отличницу, которая стремится строго соблюдать правила. И явно очень высокого мнения о себе. В годы застоя таких часто выбирали секретарями комсомольских организаций. Серьезная, аккуратная, она напоминала сильно увеличенную детскую куклу или подросшую Мальвину, избавившуюся от мелочной опеки со стороны Карабаса Барабаса.
Статная блондинка с большими голубыми глазами и пухлыми губками. Даже чисто внешне Алексею нравился именно такой тип женщин, но, влюбиться – дело нехитрое, тем более, когда тебе всего двадцать один год, куда сложнее самому понравиться, кому надо, вернее, кому хочется.
Некоторые дамы говорили, что у него, якобы, красивое мужественное лицо, но это было уже несколько позже, а юности свойственны определенные сомнения и колебания, а также оставшиеся еще со школы подростковые комплексы. Кто их поймет, тех женщин? Четыре раза в неделю Леша ходил в тренажерный зал, где занимался пауэрлифтингом. Собственном телом он был, в целом, доволен, но, подозревал, что Наташа считает его тупым качком-гопником. Да и с чего она должна обращать внимание на него, когда на их курсе полно высоких, симпатичных парней, бойких и уверенных в себе? Наташа, вроде бы, ни с кем не встречалась, но, имела привычку разговаривать с Лешей в иронично-высокомерном стиле, и капризно надувать губки, словно делая одолжение.
Сидевший на противоположном конце стола, староста восьмой группы под громкий хохот рассказал коротенькую историю из разряда «один раз у нас в армии». Леша бросил взгляд на свою соседку. Та (как ему казалось), демонстративно отвернувшись от него, разговаривала с каким-то парнем.
- А вот у нас в армии – тоже сказал Алексей, глядя на рассыпавшиеся по плечам прелестные светлые локоны.
Там, где он служил, очень много парней было из Азии. Узбеки, казахи, киргизы, таджики, туркмены, азербайджанцы. Определенные моменты вызывали непонимание и приводили к конфликтам.
Из-за жары приходилось пить особый чай из верблюжьей колючки, не особо приятный на вкус, зато, хорошо утоляющий жажду. Пить сырую воду было нельзя – можно подхватить гепатит или дизентерию. Алексей занял очередь и ненадолго отошел, а вернувшись, стал на то же место.
- Ти что, борзий стал? - недовольно процедил стоявший сзади него киргиз Термечиков, маленького роста, но очень широкий в плечах, с большой головой и большими кулаками – а ну, отойдем, пагаварым.
Они отошли за вагончик. Киргиза вывело из себя то, что Леша встал в очередь перед ним. «Ты думаешь, ты тут борзый, да?». Леша попытался объяснить, что он еще раньше занял очередь, но, кажется, Термечиков вообще не понимал, что это такое. Неожиданно он ударил Лешу левым боковым. Оплеуха получилась довольно увесистой. Леша переложил фляжку из правой руки в левую и точно так же ударил киргиза, только хуком справа. Схватившись за щеку, тот взвыл.
- Эй, вы, оба, а ну-ка, быстро ко мне – раздался рядом резкий и мерзкий окрик.
Повернувшись, Алексей увидел сержанта Чиркова, двадцатипятилетнего крепыша-сибиряка с уголовной физиономией. Таких типов чаще всего и ставили сержантами, особенно, при наличии психопатических наклонностей.
- Он первый ударил, я только дал сдачи – испуганно залепетал он, но, сержант не стал разбираться, кто второй, кто первый, а просто хорошенько заехал обоим в грудную клетку, после чего, грязно выругавшись, и буравя белесыми, словно выцветшими, глазами велел бегом «упасть в строй».
Киргиз вполголоса пообещал Алексею «разобраться». Прочие собратья по ружию неодобрительно шипели. Правда, тот конфликт так и не получил дальнейшего развития.
В армии нужно постоянно «следить за базаром», иначе нарвешься на неприятности. Когда Леша нарисовал стенгазету, его талант заприметили. Авторитетный дед из автопарка предлагал ему нарисовать плакат. Женщину с караваем на подносе и надписью «Милости просим» или что-то, вроде того. Дед обещал договориться с Чирковым, а пока, сидя на заборе возле КП части, Алексей рисовал эскиз, статную, грудастую женщину. По его замыслу, женщина должна была быть в платье или сарафане. Но, тут туркмен Кервенов, черпак, то есть, отслуживший уже год, взяв рисунок «посмотреть», пририсовал ей соски, да еще настолько похабно, что эскиз оказался безнадежно испорчен. Сгоряча Леша обозвал Кервенова козлом. Тот на полном серьезе пообещал убить. Чуть позже, когда они зашли в вагончик-раздевалку, туркмен набросился на Алексея. Тот не остался в долгу, заехав Кервенову кулаком в нос. Алексей бил, стараясь попасть по голове. Кервенов, низкорослый и слабосильный, зато весь какой-то скользкий и вертлявый, царапался, словно дикий кот. Когда Алексей повалил его на пол, их растащили. С тех пор у него на правой щеке остался небольшой, еле заметный шрам. (Наташка пристально посмотрела на Алексея).
Следует отметить, что служба в армии имела крайне мало общего с тем, что рассказывал на уроках начальной военной подготовки военрук. Так, прапорщик Максимушкин имел обыкновение ночами устраивать отбой-подъем, вымещая, накопленный во время карьеры прапорщика, негатив.
- Так у вас там, наверное, была дедовщина? – человеческим голосом промолвила кукла.
Дедовщина присутствовала, однако, была развита не особо сильно, в том плане, что тесно переплеталась с землячеством и неким социальным дарвинизмом, когда сильный помыкает слабыми. При таком положении дел большинство солдат как-то поднимаются вверх по иерархической лестнице. Кто-то быстрее, кто-то медленнее. Есть и такие, что до самого дембеля моют полы, а есть и те, кто с первых же дней службы начинают тиранить других. Люди разные как по характеру, так и по своим физическим и психологическим возможностям. Дедовщина, в какой-то степени их уравнивает. Большинству солдат она даже выгодна. Конечно, в разумных пределах.
- Какая жесткость – воскликнула Шестакова.
(Вот гадство, теперь она точно будет считать его тупым качком с агрессивным характером).
Одно время после отбоя несколько парней с Северного Кавказа ходили по казарме, поднимали кого-то из духов, били, и закидывали обратно на койку. Таким образом они заранее запугивали тех, в ком видели потенциальную способность к сопротивлению.
- Э, а ну, вставай, душара!
Алексей не успел понять, что происходит, как на него уже посыпались удары.
- Эй, ну, хватит ему уже – проворчал спавший в паре метров от него сержант Чирков, отсидевший несколько лет на малолетке и еще несколько лет на взрослой зоне.
- А ты вообще заткнись, а то сейчас тебя рядом с ним поставим! – сказали ему в ответ и Чирков заткнулся.
Вообще выходцы с Северного Кавказа составляли в армии некоторую особую касту, живущую по своим законам. Некоторых из них боялись даже офицеры.
Иногда славяне собирали большую команду (в которую порой входили и неславянские народы – армяне, грузины, азербайджанцы, казахи) и шли махаться с вайнахами.
В нескольких компактно расположенных частях верх держала чеченская мафия. Однажды в часть пришел сержант из учебки, молодой кабардинец, сразу получивший поддержку, своего рода, ярлык на княжение. Как-то он решил заставить мыть пол одного таджика. Мытье полов вообще считается унизительной, грязной работой. Полы заставляют мыть всех или почти всех. Если человек не моет полы, значит, он крут. Сержант-кабардинец пинками и зуботычинами заставлял таждика мыть пол, тот отчаянно сопротивлялся. А вокруг шастали его земляки, и говорили на своем наречии что-то, вроде «Не делай, не делай этого». Вспылив, сержант несколько раз сильно ударил таджика по лицу. Тот убежал, но, вскоре вернулся с ножом. Подбежал к сержанту и пару раз пырнул в плечо. Зажимая кровоточащую рану, кабардинец побежал в санчасть. Был вечер. Дежурным по части оставался молодой здоровенный летеха-белорус, недавно закончивший военное училище. Кабардинца увезла скорая. Но что делать с таджиком? Здравый смысл подсказывал летехе, что парня нужно срочно спасать от кавказской мести. И он не ошибся. Летеха завел таджика в ротную канцелярию. Открыл шкаф и, выдвинув большущий нижний ящик, заставил залезть туда. Невероятно, таджик сам был довольно приличного роста, но, как-то поместился, страх за свою жизнь способен творить чудеса. Летеха запер шкаф на ключ, затем закрыл на ключ канцелярию, и облегченно вздохнул. Но тут кто-то похлопал его по плечу.
Сзади стояли двое чеченцев, пришедших по таджикскую душу.
- Где он?
Летеха пытался включить дурака. Тогда с ним заговорили чуть жестче. Он отдал ключи и от канцелярии, и от шкафа.
- Погуляй пока.
Бедолага таджик получил сотрясение мозга и двойной перелом челюсти. В часть сразу же прикатила еще одна скорая.
Алексей полагал, что ему очень повезло в том, что он попал в первую роту, а не в третью. В третьей роте несколько человек изо дня в день, все два года мыли полы и делали другую грязную работу. Еще несколько человек постоянно ходили в наряды. Как говорится, через день на ремень. Некоторые принимали участие в различных хозработах. Прочие – вконец распоясавшаяся борзота. Что же касается офицеров, то они усиленно делали вид, что все порядке вещей. На солдат им было плевать. Главное – внешние атрибуты, вроде кантиков на выровненных по нитке кроватях и бодрое хождения строем. Рабовладельческий строй в несколько модернизированном виде. Главное, делать вид, что все хорошо, даже, если в реальности это совершенно не так.
Как и сейчас, в эпоху победившего олигархата, в Стране Советов тоже многое делалось исключительно напоказ. Некоторые солдаты сбегали, не выдержав тягот такой службы.
Люди зверели. Межличностные взаимоотношения зачастую принимали жесткий, бескомпромиссный характер.
С таджиком Садиевым Алексей не мог пройти мимо, чтобы кто-то кого-то не зацепил, или он Садиева, или Садиев – его. Правда, перед посадкой в дембельский поезд, они да еще Термечиков раздавили на троих бутылку водки.
Еще духом Алексей схлестнулся с черпаком Глазовым, который вечно его доставал. Леша считал, что проблемы лучше тушить в зародыше. После той драки Глазов с сотрясением мозга отправился в санчасть.
- И правильно сделал - Наташка одобрительно улыбнулась – нечего позволять всяким придуркам садиться себе на шею. (В этом было уже что-то новенькое)
После армии Леша обнаружил, что терпеть не может перловую кашу, так называемую, шрапнель. На солдатской чайной большую часть времени висел амбарный замок. Но даже, когда она работала, там не было ничего, кроме черствого печенья до соков годичной давности.
- Скажу честно, в первые несколько месяцев у меня было, по большому счету, всего два желания, выспаться и нормально пожрать.
- Так ты ешь – Наташа положила ему на тарелку жареную ножку Буша, несколько ложек оливье и пару бутербродов.
- Давай выпьем.
- Давай. Только, мне немножко.
Он налил шампанского ей («Все, все, мне хватит»), и портвейна себе. Водку пить не хотелось. Не хватало еще дышать на девушку перегаром.
- Потанцуем? – стараясь держаться непринужденно и одновременно удивляясь собственной смелости, предложил он.
Наташа, словно нехотя, поднялась из-за стола. Античная статуя сошла с пьедестала, чтобы потанцевать с простым смертным.
Они танцевали, тесно прижавшись друг к другу, и эта близость пьянила сильнее любого вина. А еще появилось странное ощущение, что Наташу тоже тянет к нему. Или это ему просто кажется? Он хотел посмотреть ей в глаза, но ее глаза оказались закрыты.
В коридоре курили Юра Зубко и Оксана. Леша курил только в тех редких случаях, когда пил алкоголь или кофе. Или когда волновался, и требовалось унять волнение.
- С тобой такая девушка – улыбнулась Оксана.
Он подумал о том, что Наташа не только красивая девушка, но еще и просто очень хороший человек, и раз они встретились, значит, ему очень сильно повезло. Это шанс из разряда тех, которые выпадают достаточно редко, и если судьба дает такой шанс, то его нужно использовать.
Бывают такие периоды в жизни, когда все, что бы ты ни делал, получается как бы само собой. Словно некая, стоящая над нами, сила по какой-то причине начинает помогать тебе, устраняя на твоем пути все препятствия.
Когда он вернулся, на его месте уже сидел Женька Самохвалов, бойкий парень из общежития, и что-то увлеченно рассказывал Натали. Вывести в коридор и настучать по голове? – такова была первая мысль. Самохвалов высокий, но, в таких ситуациях рост далеко не самое главное. Однажды, здорово психанув, Леша прямо перед строем набросился на командира отделения, здоровенного парня из Новосибирска. У него была расстегнута верхняя пуговица. Командир отделения вырвал ее с мясом, а потом, куражась, пообещал поотрывать все остальные, чтобы он сидел, и пришивал. У Лехи потемнело в глазах. Он еще со школы не любил, чтобы над ним смеялись, а в тот момент на него что-то нашло. Кажется, он несколько раз заехал тому весельчаку по голове. Тот, согнувшись, закрывал лицо руками. Леха стоял и пытался пробить его по голове с ноги, носком сапога, хотя, логичнее было бы заехать кулаком в печень. Кажется, от сержанта его оттаскивали Наташка что-то тихо сказала Самохвалову.
- Все, все, Лех, я ухожу.
Самохвалов поднялся и исчез.
Дуристики хватало. То напились не по детски, и ротный их долго склонял. Нет, про это лучше ей не рассказывать, еще, чего доброго, будет считать идиотом.
Однажды Фаза принес в роту почти стоградусный спирт. Несколько борзолетов с внешностью классических «плохих парней» из голливудских боевиков, иногда попивали его после отбоя, закусывая, чем бог пошлет, а то и просто запивая сырой водицей. Как-то предложили выпить ему. Ради интереса, и чтобы его не сочли слабаком, он выпил. Спирт обжег горло, но, в целом получилось довольно прикольно.
Иногда случались и неприятные инциденты. Как-то один собрат по оружию, за что-то вызверившись на Лешу, принялся размахивать ножом совсем рядом с его головой (и горлом, а также, сонной артерией). Леша сам не помнил, как это произошло, ведь все произошло очень быстро. Это только в кино супермен голыми руками молодецки отбивается от нацеленного на него холодного оружия. В реальной жизни шансов уцелеть очень мало.
Он подставил левую руку под нацеленный в шею нож. Резкая вспышка боли. Пальцы, неестественно вывернутые в обратную сторону. Рана, похожая на красно-черную трещину, из которой обильно текла кровь. Грузин Беса и сибиряк Фаза, быстро сориентировавшись, поволокли его в санчасть. Там что-то вкололи и на скорой повезли в больницу.
Белая палата. Кроме него, никого нет. На левую руку наложен жгут. Все ждут хирурга. Боль совершенно не чувствуется, должно быть, лекарство действует. Время течет как-то по-особому, словно его кто-то специально замедлил. Неужели он потеряет пару пальцев? Медсестра в приемном сказала, спасут, но, кто его знает, может, она сказала так, чтобы он не нервничал? Хирурга все нет, он на операции. Медсестра снимает жгут, больше часа его держать нельзя. Из раны на белоснежное белье обильно течет кровь. Леша нервничает. Вдруг он так и умрет от потери крови? Вот уж была бы глупая смерть. Нет. Такое может случиться с кем угодно, только не с ним. А вдруг? Леша звонит в звонок. Снова появляется медсестра. Хирургов еще нет. Операция еще не закончена. Жгут затягивать нежелательно, он ведь хочет, чтобы с рукой было все нормально? Вызвали еще одну бригаду хирургов. Ах, вот уже и они. Его перекладывают на каталку и везут. Анестезиолог спрашивает, хорошо ли он переносит новокаин.
Рану на руке зашивали под местным наркозом. Он чувствовал только небольшое покалывание. Кажется, потом вкололи какую-то наркоту. Его охватила непонятная эйфория. Когда его везли на каталке в палату, ему казалось, что он едет по коридору, уходящему вдаль, а через потолок на небе видны звезды.
По Наташкиной щеке скатилась слеза. Зря он рассказал ей про тот идиотский случай. Вообще-то в армии все было вполне нормально. Первые несколько месяцев трудно, а так грех жаловаться. В последние пол года их призыв устроил истинную дедовщину. Слово деда – закон. Они же следили за порядком, не позволяя устраивать беспредел. Кое-кому из молодых пришлось надавать по голове, но, что поделаешь, если до некоторых все доходит только таким вот образом. Наташа осторожно потрогала шрам на левой руке.
- Господи, Леш, как же тебя так угораздило-то? У вас что там, вообще одни звери служили?
- Да, нет, почему сразу звери? Нормальные ребята. Разве, что некоторые немного диковатые, но, в армии они постепенно отесывались. Ты бы смогла за год с нуля выучить иностранный язык? А вот некоторые товарищи, спускавшиеся с гор и поначалу не понимавшие ни бельмеса, уже через год вполне сносно говорили по русски. А с какими людьми мне довелось служить! Кстати, с Фазой, Макаром и Федей Юрченко бухали под Новый год. Конечно, в армии не обходилось без завихрений, но, чего не случается в благородном обществе.
- Сейчас рука не болит?
- Нет, только, в том месте мерзнет немного сильнее, но, это, когда очень уж холодно.
Когда они шли к метро, Юра Зубко рассказывал оставшимся анекдот. На совещании в НАТО английский генерал хвалится: «У нас есть зеленые береты. Каждый из них стоит троих пехотинцев». Поднимается американец: «Людой из наших морских котиков заменяет пятерых пехотинцев». Поднимается старый генерал: «Это еще что. Вон, у русских есть такие секретные войска, им даже оружие не доверяют, так вот то звери. Стройбат, называется».
- Слушай, Леш, я так испугалась.
- Чего?
- Когда Самохвалов подсел ко мне, ты так злобно на него посмотрел. Я подумала, сейчас ты его покалечишь, и тебя из-за него выгонят из универа, да еще и посадят в тюрьму.
- И все это время ты будешь мне носить передачки?
- Да, ну тебя.
На улице никого не было. Мягкий свет фонарей освещал недавно выпавший снег. Впереди показалась станция метро. Он развернул Наташу к себе и поцеловал. Она моментально напряглась. Ее губы сразу же плотно сжались, словно у пластмассовой куклы. Кажется, она не ожидала такого и явно не знала, что делать. Есть вещи, о которых не пишут в учебниках. Вот и все – успел подумать он. Но уже через секунду ее губы сделались мягкими, словно зефир. Она прикрыла глаза, и уже в следующее мгновение Леша почувствовал ответный поцелуй и сладковатый вкус губной помады.