Пассажирский поезд стоит на станции всего минуту. Совсем немного, чтобы успеть попрощаться со всеми не спеша. Поезда не ждут. Они или забирают и увозят далеко-далеко, или привозят обратно домой, стуча колёсами по серебристому пути. Вот уже он приближается, скоро посадка. Быстрее! Быстрее! Где проводница открыла дверь? Бежим туда. Высокая ступенька. Тяжёлые сумки. Быстрее-быстрее, успеть подняться. Не успели даже толком попрощаться. До свиданья, Уш-биик, я скоро вернусь!..
Тревожно бьётся сердце, тревожно от разлуки. Пассажирский скорый «Новосибирск—Алма-Ата». Забыла, какой у него был номер? Следующая станция — Аягуз. На 18-м разъезде, полустанке из пары домов, скорый не останавливается.
В Аягузе у нас живут родственники — тётя Майя с дядей Есеном. Наша Баба часто ездила раньше к ним в гости и брала нас, девчонок, с собой. Они живут в городской квартире на втором этаже, и всё нам там в диковинку. Городские маленькие дворики, пахнущие перегретым от солнца асфальтом и выхлопными газами улицы, необходимость ждать на остановке общественного транспорта, чтобы добраться до магазина или «центра».
Там по городу ездили маршрутные автобусы, и при входе надо было компостировать билет. Удивительно длинное и новое тогда для меня слово — «компостировать», или проще — «продырявить» в маленькой коробочке-дыроколе. В Аягузе есть базар, куда осенью все «наши» привозили на продажу свою домашнюю живность. Ещё там было своё фотоателье, в котором сделаны многие фотки родных и одноклассников, односельчан, подаренные когда-то в молодости нашим родителям, которые хранятся в семейном альбоме. В конце школы мы, будущие выпускники, тоже ездили туда фотографироваться «на паспорт». Где-то там была ещё чебуречная, может, их было много, точно не помню. Сочные, вкусные, с хрустящей корочкой чебуреки, только что пожаренные в масле. Как раз «то самое» на перекус после напряженного дня в суетливом городе, когда, купив билет на обратный рейс, можно расслабиться и подкрепиться в ожидании поезда.
Аягуз — это ещё родная земля, место, знакомое с детства. И одновременно рубеж, за которым Родина заканчивается и начинается неизвестность. Что там, вдали? До свидания, Уш-биик, я скоро вернусь! Вагон плацкартный, полный людей, смотрящий с ленивым любопытством на новоприбывших. Пассажиры, которые давно уже в пути, заметны сразу. Они как бы уже освоенные и спят себе спокойно на полках или доверительно разговаривают с соседями по купе. У них было время познакомиться, они не в растрепанных чувствах, как я. Маму жаль. Лариску жаль, Юлю, Бабу, Папу, Робика, Тарзана, наших кошек, коров... наш дом. Всех, всех почему-то жаль. Бабу Эрну, Деда, тётю Надю, дядю Серёжу, тётю Лиду, всех-всех. Что это за чувство такое? Эх. Простите все меня. Я уезжаю.
Здесь плацкартный вагон, и тут место свободное нашлось, всё будет хорошо... Всё-бу-дет-хо-ро-шо. Всё-бу-дет-хо-ро-шо. Поезд ловко подхватывает мысли-строчки, весело и уверенно отстукивая их колёсами в рифмы. За окном — ближние холмы, гора Ахметка с радиовышкой, голу-бые сопки вдали, окутанные лёгкой дымкой. Поезд мчит меня туда, в голубую эту даль. В-го-лу-бу-ю-э-ту-даль. В-го-лу-бу-ю-э-ту-даль...